Дом у реки

Розовые облака, предваряющие закат светила, робкими мазками обозначились на бледнеющем небосклоне, отражаясь в воде. Неширокая река не искажала их оттенок, только слегка покачивала, убаюкивая.

Живая изгородь когда-то давно посаженных деревьев, выкопанных из леса, сомкнула кроны, почти не оставляя зазора. И все же, предзакатные лучи находили брешь и сияли, преломляясь.

На другом берегу уже стелился вечерний низовой туман, придавая смётанным стожкам очертания нереальности.

Дом у самой реки когда-то явился в  мечтах, и уже много лет существовал в реальности.

Многое повидал он за десятилетия, не раз менял облик, пока не обрёл законченную гармонию. Да и то, что его окружало, видоизменялось тоже, оставляя  что-то неизменным.

Дорожки, вымощенные природным камнем, оттеняли лужайки, высокие вазоны  не пестрели яркими красками, выращенные в них цветы спокойных оттенков сосредоточились на вечерних ароматах, как, например, ночная красавица.

Ярким, радостным всплеском приветствовал сохранившуюся зелень  разросшийся девичий виноград, его бордовые, глянцевые листья декоративным изыском выделялись особо.

За все эти годы дом помнил только одного хозяина. Когда-то были жёны: одна, вторая... Но и они уже как-то забылись, годы если не стирают, то притупляют память даже у строений.

Зато подросли сыновья, появляясь в гостях у отца, радуя его молодым задором и разделяя увлечения.

Вот они мчатся по водной глади на скутерах, вот рыбачат с катера или зимой бороздят снежную целину на снегоходах.

Младший как-то приехал со своей спутницей и её двумя котами. На чистом полу у камина жмурили свои янтарные глаза два красавчика с пушистыми хвостами. Подружился с ними хозяин, наглаживал, разговаривал.

Особый ритуал у открытого огня, где в специальной чаше на подставке сложены дрова, любили все, кто бывал в этом месте. Парни сами смастерили в подарок отцу люстру викингов, украшавшую навес от дождей.

Приезжали и друзья из ближних и очень дальних мест, лились воспоминания-разговоры, звучала гитара.

Но чаще дом оставался с хозяином один на один. Привыкли они друг к другу. И особая аура понимания незамутнённым светом была понятна только им.

Всякое было в жизни: любил, терял, обретал, отпускал, рисковал, прощал.

А к зрелости полюбил уединение, которое просил не путать с одиночеством.

Всегда было, о чём подумать, что вспомнить, о чем помечтать.

Маленькие ручки первой внучки обнимали его с фотографии на каминной доске, и он улыбался, вспоминая: «Деда, я тебя люблю!»

Дом, затаив дыхание, приглушал все шорохи и скрипы.



Фото: из архива автора.