Снова наступило вчера. Эпизод 1-7

Снова наступило вчера. Я просыпаюсь, как обычно, когда только начитает светать. Боюсь открыть глаза, потому что точно знаю: вновь наступит вчера. Завтра, послезавтра, через несколько дней или месяцев – всегда будет вчера… Моя жизнь разделилась на до и после того, что случилось однажды. Того, что нельзя забыть, того, что было словно вчера.
Медленно сползаю с кровати, скидываю одеяло и, вскарабкавшись кое-как на свою инвалидную коляску, плетусь на кухню. Половина пятого. Ставлю чайник и немного прихожу в себя, начинаю понимать, что наступил новый день. До работы ещё три часа. Это мое время. Я, уже по привычке, сыплю в чашку около двух неполных ложек кофе, заливаю вскипевшей водой. И потом сижу на кухне, курю… Все это время я вспоминаю и думаю, думаю… Обо всем сразу. До того, как прозвенит будильник, мои мысли где-то там, в прошлом.
Мы жили, как многие живут. С мужем Евгением все было: и мир, и ругань со скандалами, и любовь, со страстью перемешанная. Я – тогда ещё полная сил, цветущая двадцатидвухлетняя молодая женщина, оканчивала мединститут, четко представляла свое будущее. Скоро дадут квартиру, и мы с Жекой (как я его называла) из поднадоевшей общаги переедем на свою жилплощадь. Потом я годика за два налажу работу: мне предложили место в городской клинике, как примерной выпускнице. Наконец, сбудется мечта: я – акушер-гинеколог. Видеть, как на свет рождается новая жизнь, да ещё и самой принимать в этом участие – для меня это было не просто целью жизни, а некой необходимостью. Я всегда обожала свою будущую профессию. Жека был строителем, в архитектурный поступил на заочное. Пусть поучится, я поработаю, обустроимся, обживемся, а там и свои детишки пойдут. Я всегда хотела ребятишек, минимум трое. Да и муж был не против, и государство в ту пору многое людям позволяло. Давали жилье, работу… Словом, хорошо было.
Я отработала два года, как на одном дыхании: вскоре меня допустили к роженицам. А потом каждый день я помогала на свет появляться маленьким человечкам, радовалась этому таинству не меньше самих мамочек. Поступила в аспирантуру под руководством сильного профессора. Муж окончательно закрепился на строительной фирме, обещали начальником скоро сделать. Тут я и подумала: пора!
Что я не забеременею с первого раза, мне и в голову не приходило. Но – не получилось. Немного расстроившись, я все же не придала этому особого значения. Но потом – месяц, два, три… Прошло пять лет, а ребенка все не было. Я окончила аспирантуру, с помощью моего научного руководителя устроилась с престижный центр планирования семьи. Какая ирония судьбы: я тысячам женщин помогала родить, принимала роды, а сама – не могла. Жека, теперь уже Евгений Васильевич, начальник строительного отряда, был терпим. Он тоже хотел детей и делал все, что могло от него зависеть. Спокойно сдавал все анализы, проходил обследования, ждал. Хотя к тому времени наша медицина, возможно, не была развита до современных высот, но все, что можно было, мы делали, и результаты исследований были хорошими. И уже тогда мне приходила в голову мысль о какой-то странной несовместимости, может, на клеточном генетическом уровне… Это, кстати, станет в дальнейшем темой моей докторской работы и смыслом всей жизни…

Прозвенел будильник: без пятнадцати семь. В двери послышался звук поворачивающегося ключа – моя сиделка, которую мне предоставили от нашего районного отделения соцзащиты. Хорошая девочка, всегда улыбчивая, приветливая, симпатичная, а главное, пунктуальная. Светочка всегда приходила утором и помогала мне собираться на работу: готовила завтрак, одевала, отвозила меня к НИИ, где я сейчас работала, благо, это недалеко от дома.
– Олеся Станиславовна, Вы уже проснулись!? – так обычно начиналось наше общение. – Сейчас я Вас покормлю. Как настроение?
И дальше шла какая-то милая болтовня ни о чем: о погоде, о растущих день ото дня ценах, о политике (хотя, много ли мы в этом понимаем?) и тому подобное. Через полчаса я, уже сытая, переодетая в привычный серый костюмчик, была доставлена на работу.
– Здравствуйте, Константин Захарович! – по обычаю приветствую я своего коллегу, друга и просто хорошего человека.
– Олеся Станиславовна!? Рад, рад, – всегда отвечал он мне на это. А в то ли удивлении, то ли вопросе я слышала: «Пришла, значит. Я вот все думаю, наступит ли тот день, когда ты все-таки не явишься». Его мысли вполне понятны: возможно, странным, даже необъяснимым покажется тот факт, что женщина-калека, несмотря на довольно приличную пенсию по инвалидности, каждый день «приходит на работу». Но Константин знал, что я буду «ходить» в НИИ, пока смогу. Без моих научных исследований мне и жить-то не зачем. Поэтому в его «полувопросе» всегда слышалась радость и одобрение: «Ты молодец, так держать!».
– Что у нас с нашими эмбрионами?
Далее Константин Захарович рассказывал мне новости и демонстрировал результаты. Наш НИИ заминался ретроспективным здоровьем женщин и мужчин, проводились различные медицинские исследования, делалось искусственное оплодотворение, собирался банк донорской спермы. В общем, моя стихия. Ах, если бы некоторое время назад был такой центр, возможно, все сложилось бы иначе и у меня с мужем…


Прошло девять лет со дня нашей свадьбы, а наши попытки завести ребенка ни к чему не привели. Зная, что в Германии можно сделать искусственное оплодотворение, мы с Женей уже подумывали о том, как найти и накопить денег для этого. Муж долго не подавал виду, казалось, он был готов на все, хоть на Марс улететь, лишь бы получилось. Но реально и он и я понимали, что обречены остаться без детей: мы не найдем таких денег, и тем более в те времена это все было малоизученно, не всегда эффективно, а попросту говоря, вообще опасно для жизни. Я не видела выхода: если я не могу забеременеть, ведь ещё не означало, что муж не мог завести ребенка, его анализы были хорошими. Зная, что любой человек имеет право на свое, собственное, у меня язык не поворачивался предлагать Евгению идти в дом малютки. Обстановка накалялась, наши сексуальные отношения не приносили нам удовлетворения: все оборачивалось горьким осадком в душе. Видя его мучения, я сказала Жене, что отпускаю его, пусть ищет мать своего будущего ребенка… Его реакция была неожиданной, он ударил меня, обозвал дурой. Тогда я поняла, насколько этот человек меня любит. Женя не ушел, но он стал пить…
Сначала лишь раз в неделю, одну-две рюмочки, чтобы настроение повысить, ну а потом каждый день по бутылке, чтобы горе залить… Наверное, я бы вскоре тоже присоединилась к нему, но какая-то надежда у меня иногда просыпалась, тогда я пыталась отучить его от спиртного, говоря, что зачатие в пьяном виде ни к чему хорошему не приведет. В какие-то дни моя «шутка» на него действовала, и, оставив стакан, он и я старались, старались...
Когда наши отношения зашли в тупик, настал тот день. Женя вернулся домой с работы пораньше: он собирал чемоданы, сказав, что хочет уехать, побыть один, отдохнуть. Я не была против, по крайне мере, тем вечером. Но на следующее утро я уже знала, что Женя не уедет. Не знаю, как у меня хватило терпения, с каким хладнокровием я смотрела на то, как он собирает вещи. И только в дверях, когда муж посмотрел на меня со слезами в глазах и полушепотом произнес: «Прости», я спокойно ответила ему: «Ты действительно хочешь бросить нас: меня и твоего будущего ребенка?!»…


– Олеся Станиславовна, Вы уже очень долго работаете. Давайте немного отдохнем, чайку попьем, обеденный перерыв, как-никак, – примерно около полудня говорил Константин Захарович. И мы отправлялись с ним в столовую, где, как обычно, он заказывал для нас привычный обед: две тарелки борща, второе (в основном, себе, я всегда ела немного), чай с изумительными во всех отношениях булочками с таинственной начинкой – джемом из различного вида ягод. Мы говорили о том, о сем. Вообще, последние два года для меня жизнь была настолько однообразна, что я вполне могла сказать, что будет не только через две-три минуты, но и завтра, послезавтра. К Косте я привыкла настолько, что могла безошибочно предположить и что он сейчас скажет, и о чем он подумает. А мысли его – все о работе. Но сегодня он сделал предложение, действительно неожиданное:
– Олеся Станиславовна, завтра Зиночка придет. Почти все готово. Только я хочу попросить Вас вести её.
«Вести её» – означало стать её лечащим врачом. Я переспросила:
– Как вести? Ведь Зина – Ваша дальняя родственница, ваша подопечная. Ведь Вы сами всегда с ней работали?
– Да, это так, но Олеся, Вы же знаете, как я боюсь…
Я поняла, о чем он говорит: Константин – великий специалист, он неоднократно делал и ЭКО (искусственное оплодотворение), и иные нехитрые женские операции (все его медицинские работы проходили на «ура»). Но была одна у него слабость, если можно так выразиться: Костя не мог работать со «своими» – он так боялся сделать что-нибудь не так, боялся обидеть или даже разочаровать близких людей, что почти всегда им отказывал. Да и был в его врачебной практике печальный опыт: будучи гинекологом, он делал как-то аборт своей знакомой. Это очень нехитрая операция, которые он десятками делал в неделю, но тогда, как он мне сам потом говорил, у него словно руки отнялись. Аборт прошел неудачно, пошло воспаление, и как итог – девушка потом больше не смогла родить. Печальная история… даже страшная. Но, мое мнение было, что на все Воля Божья. Костя тогда уволился из клиники, некоторое время подумывал даже бросить врачебное дело. Что он чувствовал, я не знаю, все это было еще задолго до нашего с ним знакомства. С тех пор остался только принцип – не проводить медицинских манипуляций со своими.
– Костя, я понимаю, о чем Вы говорите… Но как, простите, я смогу вести вашу родственницу, если я даже женщину нормально осмотреть не могу! – после того, как у меня отнялись ноги, у меня не было своих пациентов, я занималась лишь с готовым материалом: исследовала анализы,  банком донорской спермы и тому подобное.
– Олеся, не паникуйте… Я Вам помогу… давайте мы будем вести Зиночку вместе, Вы ведь знаете, как она хочет родить… Кроме того, предлагаю Вам на основании её случая написать научную работу. Пусть совместную… Мне без Вас не справиться, честно, – Костя так мило улыбнулся, что я не могла не согласиться.
Половина пятого он отвез меня домой, а я взяла все бумаги по истории болезни девушки… В душе у меня боролись два чувства – необыкновенной радости за то, что Константин предложил мне «живую» работу, и чувство жуткого страха и ответственности перед предстоящим делом.

Вернувшись домой, я вдруг поняла, что забыла о самом главном: сегодня обязательно появится Евгений. Чутье меня не подвело: около семи в дверь позвонили. Я открыла.
– Здравствуй, Леся…
Я посмотрела на него: большой, сильный мужчина, довольно крупного телосложения… От природы здоровый, сейчас он выглядел больным: странно похудевший, слегка небритый, глаза покрасневшие…
– Не могу сказать, что рада тебе, но я знала, что придешь. Проходи.
Он зашел. Снял плащ.
В зале я накрыла стол, может, и не сильно богатый, но на двоих хватит. В конце концов, было бы что отмечать.
– Евгений, только давай недолго. У меня завтра тяжелый рабочий день.
– Я только зашел, а ты меня уже гонишь, некрасиво с твоей стороны, – съехидничал он.
– Ты пьян? – спросила я с нескрываемым раздражением.
– Я выпил немного с друзьями. Помянул Верочку, – он плюхнулся в кресло.
– А я с твоего позволения, выпью чуть-чуть… У меня завтра очень много работы, – мы выпили, не чокаясь. На столе стояла маленькая, детская тарелочка с супом, накрытая хлебцем.
– Я думал, что мы на кладбище едем?! – то ли спросил, то ли удивился он.
– Едем, но не завтра. На выходные.
– Вот так всегда, ты всегда со мной споришь. Я хочу ехать завтра, ты упираешься, скажешь – поеду, сама не поедешь… – он вскочил, начал размахивать руками.
– Прекрати, у меня нет желания с тобой спорить…
– А, может, ты и разговаривать не хочешь, и видеть меня!
– Евгений, ты сам знаешь ответ на этот вопрос. Зачем ты меня заводишь! – я уже порядком злилась на этого человека.
– Скажи, почему ты избегаешь со мной встреч, почему ты не отвечаешь на звонки… Почему?! Мы ведь так много с тобой пережили! За что ты так со мной?
– За что? А то ты не понимаешь? – я негодовала. Чувствую, у меня не хватит никаких сил, чтобы сдержать себя.
– Кажется, понимаю! – он выпил сока. – А тебя другой, да? Ты завела себе кого-то. Так?
– Что? Да как ты вообще можешь такое говорить! – у меня жутко закружилась голова, – Другой! Это после того, что ты со мной сделал. Посмотри на меня, я же – калека. Как ты смеешь все это мне говорить! И вообще – уходи, уходи навсегда, я больше не хочу тебя видеть, не могу тебя видеть…
Евгений промолчал, но промолчал как-то невообразимо громко, словно он только сейчас что-то понял и осознал. Тихо спросил:
– Ты не простила меня?
– И никогда не прощу! – я уже срывалась, проклинала себя за несдержанность, но все чувства горя, страха и отчаяния захлестнули меня разом, как будто накрывало волной цунами, и не было никаких шансов выжить. – Как я могу простить тебя…

Моя беременность проходила очень сложно. Практически с первых недель – постоянные угрозы выкидыша. Но я, а вернее сказать, мы с мужем знали – ребенок родится, мы сделаем все возможное и невозможное. Я старалась гнать о себя дурные мысли и всегда была в самом лучшем настроении – у меня будет дочь, моя кровиночка, ради этого можно перенести все, что угодно.
А Богу было угодно, чтобы я все девять месяцев пролежала на сохранении без всяких надежд врачей, что я доношу плод. Мне говорили об этом без стеснения: «Случай тяжелый», «В девяти случаях из десяти женщины не донашивают», «Мамаша, будьте стойкими и готовыми ко всему». Но я верила, терпела весь этот отвратительный больничный режим с вечными анализами и лекарствами… И Женя верил. Поэтому, когда родилась наша малышка, об имени уже не спорили – Вера.
Два года её жизни пролетели для меня, как один миг. Было, конечно, очень тяжело – не имея по близости родственников, желая как-то совмещать работу и ребенка, не зная таких чудес техники, как стиральная машинка и всякие там мешалки-«блендеры…»… Да и ассортимент детских товаров оставлял желать лучшего. Я говорю не о памперсах, их мы вообще не знали, и не об одежде… Тяжело дело обстояло с питанием. С молоком у меня не получилось сразу – мне в ходе родов понадобилось срочное кесарево и врачи дали мне какие-то препараты, сворачивающие молоко. Для чего это было сделано – не знаю, но я им полностью доверяла, потому меня оперировал мой научный руководитель, видный в то время медицинский деятель.
В общем, до года с кормлением был просто кошмар – доченька мучилась от колик, был очень ослаблен иммунитет, мы часто лежали в больницах. В полгода умудрились заболеть воспалением легких… Для любых мам это мучение, когда малыш болеет. И я, конечно, не исключение. Но я была так счастлива, что Верочка у меня есть, что ко всему относилась терпеливо, как ко временным трудностям. Наши отношения с мужем достигли в то время наивысшей гармонии. Радость рождения дочери, нашего с ним общего ребенка, такого долгожданного, неимоверно сблизила нас. Мы были счастливы. Были до того, как наступило вчера…

3.
Когда ушел Евгений, я не помню. После того, как он посмел заговорить со мной о другом мужчине, в чем-то меня обвинить, со мной случилась какая-то истерика…
Я с трудом открыла глаза, передо мной сидела Светочка.
– Что случилось, почему ты здесь?
– О, Вы очнулись! Слава Богу.
Потом она в двух словах рассказала, что произошло: ей позвонил Евгений и срочно попросил приехать. Мне сделалось плохо, я плакала и не могла успокоиться, выгоняла его. А он не мог меня бросить, вызвал Свету. Тут со мной и случился этот припадок, о котором я не помню…
– Опять? Господи, это уже второй раз за месяц, что же дальше будет!
– Олеся Станиславовна, Вы зря меня не слушаете. Нужно немедленно обратиться к врачу. Эпилепсия – это не шутки.
– Да, знаю я… Под контролем врачей все детство провела. А потом вроде прошло все, и как будто бесследно… Только года два назад повторилось…
– Конечно, я не могу Вас убедить, но Вы поймите, если вдруг, не приведи Господь, Вы одна окажитесь в момент припадка. Ведь так и с кресла можно свалиться, головой удариться… Тем более, что это все участилось. Нет, надо срочно к врачу!
Я смотрела на эту девушку и удивлялась: сколько отзывчивости было в её маленьком юном сердце: не зная её, могла бы поверить, что таких людей уже не бывает. Ну как объяснить ей, что я и без врачей знаю причину моей страшной болезни – нервы, стрессы. Первый припадок у меня случился, когда мне было лет семь. А связано это было с трагическими обстоятельствами: у меня умерла мама. Как-то внезапно быстро. Заболела простудой, к врачам не обращалась, все некогда. Получилось, что вирус на ногах перенесла, а он дал осложнение на сердце. Как сейчас помню: мама кормила меня завтраком, накладывала что-то в тарелку, неожиданно побледнела, пошатнулась, упала… Так оборвалась её жизнь, в тридцать два. Я осталась одна с отчимом, родного отца своего я не знала. После похорон и «образовалась» у меня эта болячка. Хочется сказать, что отчим поступил благородно: растил меня, заботился, дал пропитание, образование… думается, он очень любил мою мать… Мы расстались с ним лишь тогда, когда он женился второй раз. Мне уже было восемнадцать, я как раз переехала из деревни своей в город на обучение: там – общежитие, жизнь студенческая, знакомство с Женей… А у него – новая женщина. Деньги отчим, мне, правда, высылал до самого того момента, пока я не пошла на работу. А потом он переехал куда-то. Мы практически не поддерживали отношений – лишь иногда от него были звонки по телефону на день рождения. Но я благодарна ему за все.
– Ну как, Вы обследуетесь? – Света словно разбудила меня. Я так задумалась, что даже забыла о ней.
– Хорошо, обещаю. Спасибо Вам за все, идите домой.
– Когда теперь приходить?
– Что значит когда? Конечно, завтра! – мой ответ её удивил.
– Олеся Станиславовна, но я думала, что после всего, что случилось, Вы пока не пойдете на работу. Давайте я Вас завтра к врачу отведу.
– Света, милая, если Вы не хотите, чтобы мне стало хуже, приходите завтра утром, как обычно, – спокойно ответила я. Девушка поняла – если я останусь дома, то я точно заболею. Вся моя жизнь теперь – только работа.
Она вздохнула и ушла. Я погрузилась то ли в сон, то ли в воспоминание…

Это было ровно два года назад. У Верочки день рождения – малышке исполнилось два. Мы с Женей долго планировали, как проведем день. В конце концов, после недолгих споров, он согласился поехать в деревню к моей дальней родственнице. Троюродная тетушка очень болела, все писала письма с просьбой хотя бы перед смертью показать ей девочку. Да и свежий деревенский воздух был бы очень кстати для моей крошки.
Несмотря на то, что на дворе стоял поздний сентябрь, бабье лето было в разгаре. Я кормила дочку её любимой пшенной кашей (до сих пор не понимаю, что ребенок мог в ней найти), а Женя пошел в гараж за машиной. Погода обещала быть прекрасной на все выходные. Мы выехали около десяти часов утра, а к обеду должны были уже оказаться в деревне и готовиться к небольшому семейному празднику на свежем воздухе – шашлыки, домашнее вино, семейные посиделки… Но ничего этого не случилось. Тетушка так и умерла, не увидев мою Верочку…
Прошло около получаса нашей езды. Дочка с таким любопытством смотрела в окно, что, казалось, готова была выпрыгнуть из машины. Женя предложил мне с ней пересесть вперед, чтобы Вера могла больше увидеть, сказал, что в мы выехали на загородную дорогу и милиция нас не должна остановить. Я отказалась, потому как знала, что ребеночку нельзя сидеть на переднем сидении – за это и прав могут лишить, а милиция, как говорится всегда на посту.
– Да и мало ли что… – как сейчас помню эти мои слова.
Если бы я могла знать, что именно это мое решение поломает мне всю жизнь… откуда взялся этот грузовик – я не видела. Да и все мои ощущения были очень быстрыми… Грохот, крик Верочки, мат Жени… Потом – тишина… Темнота.
Когда я очнулась, я даже не сразу поняла, где нахожусь. Со мной рядом был муж и мужчина в белом халате. Это уже намного позже я узнала, что это был врач-психотерапевт. Женя мне сообщил страшную новость – о гибели Верочки, о том, что я сильно повредила позвоночник и теперь никогда не смогу ходить.. Я была мыслями где-то далеко… То ли это был дурман от наркоза, то ли ещё что-то… Когда меня выписали, я узнала, что с того дня прошло три месяца… Я не смогла даже попрощаться с дочерью, потому что находилась в коме и врачи вообще ничего не обещали… Из больницы я приехала сразу же на съемную квартиру. Я не смогла вернуться в тот дом, где бегала моя долгожданная крошка… Я не могла больше ни дня видеть Евгения, хотя, как выяснилось потом, он, как водитель не был виноват. Просто, как говорится, находился не в том месте, и не в то время… Водитель грузовика был пьян, он вылетел на встречную полосу, Женя попытался увернуться. Не совсем получилось: столкновения лоб в лоб не произошло… Но грузовиком полностью смял зад нашей машины, не оставив девочке ни малейшего шанса. Сам пьяница тоже погиб, но меня это уже мало интересовало…
«Если бы мы пересели, если бы мы пересели…»

4
– Олеся Станиславовна!? Рад, рад. Что-то Вы неважно выглядите? Может, Зиночка придет в другой раз…
– Ни в коем случае! Я же всю ночь готовилась… Вот что я подумала…
Далее до прихода пациентки мы долго обменивались информацией и опытом.
– УЗИ! Верно! Как же я сразу не подумал… – сказал Константин Захарович.
– Можно? – в комнату вошла девушка, скорее даже молодая женщина со своеобразной внешностью. Большие зеленые глаза были дерзко подкрашены, тогда как, напротив, на очень мелких губах помады не было совсем. Волосы, красиво уложенные в ракушку, были выкрашены в странный цвет – черный с синими прядями. Роста девушка была очень маленького, и, пожалуй, её можно было бы назвать хрупкой… Но большая грудь делала её фигуру какой-то нелепой. В довершении всего – очень длинные руки, сухие, костлявые пальцы… В общем, внешность производила довольно неприятное впечатление, если не сказать отталкивающее.
– Зиночка, проходи, мы тебя ждем.
Она с явным недоверием осмотрела меня, словно хотела сказать: «А что делает здесь эта калека?». Константин Захарович опередил её вопрос:
– Познакомься, Олеся Станиславовна, твой лечащий врач.
Девушка удивленно уставилась на меня:
– Какой врач? Она… То есть… Я думала… Дядя, Вы же сами меня хотели вести, – проговорила она как-то быстро.
– Не беспокойся, я буду всегда рядом. Олеся Станиславовна – прекрасный специалист, я думаю, её опыт поможет нам в решении твоих проблем.
– Давайте перейдем к делу, – разрушила я ненадолго воцарившееся молчание. – Я должна Вас осмотреть. Константин Захарович, Вы поможете?..

Вечером этого же дня я очень долго не могла уснуть. Передо мной возникал образ этой странной Зиночки, моей первой пациентки после аварии. История её очень похожа на историю моей молодости – она очень долго не может забеременеть. Мы – её последний шанс, потому как муж не настолько терпелив, и уже начал от неё погуливать. Завтра будут готовы предварительные результаты анализов. Там все и решиться, хотя и мужу, скорее всего, придется к нам явиться.
Пролистывая журнал, я почувствовала, что усталость берет свое…

В дверь позвонили.
– Зина? Как Вы нашли мой адрес? А это кто?
Зина за руку держала девочку…
– Как кто? Это же моя дочка, Верочка. Вы что забыли, что помогли ей появиться на свет. Пришли к Вам, как к нашей крестной мамочке. Держите, торт. Верочке сегодня два годика!
– Мама! – закричала МОЯ Верочка и кинулась меня обнимать…

Я проснулась в холодном поту. «Господи, надо де было такому привидеться! Завтра обязательно надо на кладбище съездить!».

Прошло несколько месяцев.
– Олеся Станиславовна, ну как же мы скажем об этом Зиночке? Ведь она верит в меня, как в Бога! – Константин Захарович налил себе стакан воды. – Давайте ещё подумаем.
– Костя… Вы же прекрасно все понимаете. Мы изучили все материалы, пересмотрели все возможные варианты… Нет. Это крайняя полная несовместимость, – сказать эти слова для меня тоже было тяжело. Но диагноз окончательный – у Зины с её мужем детей быть не может. – Сегодня обязательно скажем об этом Зине.
– Нет. Я Вас прошу, не спешите!
– Константин Захарович, я Вас умоляю… мы итак не спешили… – его странная реакция мне была понятна, но надеяться совершенно не на что. На всякий случай спросила. – Что Вы предлагаете?
– Давайте еще раз попробуем ЭКО?
– Четвертый раз? Это бессмысленно – вновь будет выкидыш. Я думаю, что Вашей племяннице пора сказать правду в глаза… Может, они подумают об усыновлении…
– Олеся Станиславовна! О чем Вы говорите. Он её просто бросит! И, кроме того, выгонит с квартиры… Поймите, ведь Зиночка – приезжая…И, кроме того, круглая сирота. Её родители погибли в аварии… Куда ей деваться?
– Ясно. Тут и квартирный вопрос подмешан! Не хотите, чтобы она к Вам переезжала?
– Олеся Станиславовна, заметьте, я этого не говорил, – смущаясь, залепетал Константин.
– Да ладно, что ж я Вас не знаю…– никогда не бывший женатым, мой коллега вел холостяцкий образ жизни, жил совершенно один. По крайней мере в тот момент я так думала.
– Может, и не совсем знаете… – ответил он как-то странно. Впервые я почувствовала, что у человека, действительно, могут быть какие-то свои секреты.
Помолчали. Константин сказал:
– Выслушайте меня, только очень внимательно. Прошу, не перебивайте. Давайте рассмотрим сейчас такой вариант – ребенок не от мужа.
– Что?!
– Пусть Зиночка родит, это сейчас самое главное…
– И как Вы себе это представляете? Что скажет муж?.. Или… – внезапная осенившая меня догадка показалась злой шуткой.
– Олеся, надо сделать так, чтобы об этом не знал не только муж, но и сама Зина.
– Но… как же?
– Все. Как я сказал, так и будет! В конце концов, я заведующий! Готовьтесь к новому искусственному оплодотворению.
– Готовиться? Как? – меня немного смутил напористый тон Константина.
– Ищите донора спермы, чтобы подходил по всем параметрам! – он ушел, хлопнув дверью, а я осталась в некоем замешательстве.
Хорошо было бы встретиться с этой Зиной в, так сказать неформальной обстановке, чтобы поближе с ней пообщаться и узнать, что за тайны скрывает Константин Захарович, – подумалось мне. Тут у меня зазвонил мобильник.
– Олеся Станиславовна, это Зина.
– Добрый день, Зиночка, а почему Вы плачете? Что случилось?
– Мы можем встретиться где-нибудь? Только не в больнице… Мне очень надо!
– Конечно, Вы только успокойтесь… Приходите ко мне домой, около восьми…

5.
Я вернулась домой пораньше – так сильно голова разболелась, да и потом, надо было хоть какой-то стол накрыть, ведь Зина должна зайти.
Всё подготовив, я стала ждать, очень тихо включив телевизор. Я люблю смотреть программы, чтобы они были просто фоном, не мешающим думать. А мыслей у меня очень много.
Тот странный сон, в котором моя дочка, Верочка, представлялась дочерью Зины, посещает меня почти каждую ночь. Причем в какой-то динамике. Они приходят ко мне в гости, время бежит, и я могу наблюдать, как подрастает моя девочка. Недавно они пришли ко мне – Верочке уже не два, а три… У ней подросли волосики, она стала больше говорить. На щёчке образовалась милая ямочка от улыбки, совсем, как у её отца… А вчера мне привиделось, что Верочке уже пять. Она ростом вышла повыше, чем сверстницы, волосы потемнели и стали завиваться. Глаза сделались ещё более зеленым, чем раньше. Завораживала её рассудительность и скромность. Верочка была очень воспитанной, всегда – здравствуйте, до свидания, спасибо, пожалуйста…
Господи, какие странные сны! В них я словно продолжаю растить и воспитывать свою дочь, вижу, как она развивается физически и внутренне… Наверное, это отражение моего душевного состояния. Ведь я ни на секунду не забывая мою девочку… Смущает только то, что в моих снах она называет меня крестной мамой, а Зину считает матерью по крови…
В дверь позвонили.
– Зина, проходите… да что ж случилось-то?
Девушка была вся зареванная, вид совершенно больной, измученный.
– Олеся Станиславовна, я хотела у Вас спросить…
– Да ты проходи, давай чаю выпьем.
Через полчаса мы разговорились.
– Я пришла к Вам не в лабораторию, чтобы правду узнать. Будет у меня когда-нибудь ребенок или нет… Там, в стенах медучреждения, навряд ли можно правду услышать…
Разговор, видимо, предстоял тяжелый.
– А что тебе дядя твой говорит? – начала я издалека.
– Дядя?... – она странно помолчала, словно пыталась вспомнить, если у неё вообще дядя. – Ах, да… Константин Захарович… Да, ничего особенного и не говорит, видимо, жалеет.
Вспомнив наш разговор с коллегой, я все-таки пока не решилась сказать Зине правду. Кроме того, у неё был такой заплаканный, измученный вид, что мне стало невыносимо жаль её.
– Зина, наберись терпения… В это деле главное – верить!– ответила я.
– Да. Верить.
– И ждать. Все получится, если ты не будешь сомневаться.
– Получится. Надо ждать. Верить, – бормотала Зина как-то отрешенно.
– Да не во мне дело, – наконец, проговорила она. – Я, может, ещё и могу подождать, могу на что-то надеяться… Но вот мой муж… В общем, он сказал, что либо я в этом месяце беременею, любо он меня выгоняет… Да и вообще, Вам легко говорить, Вы же не знаете, что это такое… Какая это мука…
Она вновь начала плакать, мне ничего не оставалось сделать, как сказать:
– Знаю, девочка, знаю… Я тоже очень долго не могла родить… Более того, именно поэтому я и стала врачом- гинекологом.
Видимо, это откровения настроили Зину на более доверительный разговор со мной.
– И Вас тоже бросил муж?
– Нет… Не бросил, – помолчала. Про Женю не очень хотелось вспоминать. Налила себе ещё чаю.
– Девочка, я вот что думаю. Саша твой – замечательный мужик. И если он до сих пор тебя не бросил, то думаю, что этого и вовсе не случится… Если он так долго с тобой вместе борется, переживает, соглашается на всякие анализы, мало для него приятные. Значит, любит…
– Да, я тоже об этом думала. Но ребенок – это его мечта, паранойя… Если я не рожу – он обязательно найдет ту, которая родит, даже если и не будет её любить…
– Видишь ли, милая… Это вопрос сложный… И его можно понять, и тебя… Только вот что хочу сказать – эти ваши ссоры серьезно разрушают здоровье. Тебе сейчас это совершенно ни к чему. Эти слезы, стрессы вполне могут и на детородной функции сказаться… Понимаешь?
– Может, и понимаю… Только толку- то… Приведет он другую, а меня – на улицу… Да и вообще, у нас не отношения сейчас, а сплошное мучение. Мы как кошка с собакой…
– Поэтому Вам нужен небольшой перерыв… Отдых, так сказать…
– О чем Вы? Какой отдых?
– Вам надо взять паузу. И пожить отдельно. Хотя бы на несколько дней. Поверь, это сработает… И в себя придете, и силы прибавятся.
Зина вздохнула.
– Я сама об этом думала. Только вот – куда же мне деваться. Я – сирота, своего дома нет… Из деревни я…
– Так ты к дяде переберись. На несколько дней всего. Что тут такого? –Тут моё чутье подсказало, что сейчас может раскрыться какая-то тайна.
– К какому дяде? У меня родственников-то нет… – сказала она и тихо так вздохнула.
– Как? – я удивилась совершенно искренне. – А Константин Захарович?
– Ой… – девушка замолчала. Долго думала. – Наверное, не должна я была всего это говорить, что сейчас скажу… Но уж больно Вы мне нравитесь… Да и верю я Вам больше, чем этому… Константину Захаровичу! – Его имя Зина произнесла с явным неодобрением.
Я не стала её торопить – захочет, сама расскажет.
– Не дядя он мне. А отец…
– Вот как?! Я думала, он холостяк…
Зина опять многозначительно замолчала. Я решилась высказать догадку:
– А. понимаю, случайный роман… Он не знал, что у него есть дочь?
– Нет, не так…
– Господи! Неужели Константин Захарович мог бросить беременную женщину? Что-то не похоже на него!
– Олеся Станиславовна… Понимаете, дело-то ещё хуже… Только, Вы ради всех святых, не выдавайте меня!
Я уже действительно мало что понимала:
– Конечно, девочка, я никому ничего не скажу.
– Видите ли… Он не бросил мою маму беременной… Он её изнасиловал…
– О Боже!...
– Она мне все это только перед смертью рассказала. Я-то думала, конечно, понимала, что мой отец вовсе не моряк, который ушел в дальнее плавание, как она мне всегда плела… А при смерти она мне показало его фото. Студентами они были. Константин оказывал маме всяческие знаки внимания, но ей он особо не нравился. А потом на одной вечеринке… В общем, напился он, разозлился, что мать ему в танце отказала… Ну и – все случилось. Выманил её на улицу, в темноте-то не видать ничего…
Слова, сказанные Зиной, у меня совершенно не вязались с тем человеком, которого я знала.
– Ну а потом что?
– Что?... Извинялся, умолял никому не говорить, заявлений не подавать… А мать? Что мать? Вы же знаете, как в те времена – лишенная невинности, значит, опозорена на всю жизнь… Правда, ради честности, надо признаться, он предлагал на ней жениться… Но она не любила его, да и всего ужаса этого не смогла простить… Собрала вещички и уехала в глухую деревню… Чтобы легкомысленной не прослыть… А ведь училась она неплохо, могла бы, вот, как Вы сейчас врачом быть… Только в деревне узнала, что мной беременна. Но не стала его искать, мстить. Решила – судьба.
– Какая ужасная история…Ты сама его нашла?
– Да, хотелось в глаза ему взглянуть…
– Ну и что?
– Да что!  Как был трусом, так и остался. Умолял меня не выдавать его, говорит, что незаконные дети ему не нужны, что карьера вся под откос… Ну и всякую такую ерунду…
– И что? Никаких отцовских чувств?
– Нет… Ни капли. Относится ко мне, как к проблеме, которая на голову неожиданно свалилась.
– Вот подлец! Зина, но ты не переживай, мы можем же ведь доказать, что ты дочь… У меня есть юрист знакомый… Сейчас я поищу… – я уже готова была искать свой телефонный справочник, но Зина меня остановила.
– Не надо мне ничего этого. Прожила без него – и дальше проживу. Тем более, что у меня, в отличие от него, совесть есть… Я не могу теперь к нему свои дочерние права предъявлять…
– Это ещё почему?
– Бумагу подписала, что никаких претензий не имею, на наследство претендовать не буду… Если он мне с ребенком поможет…
– Ах вот почему он так подозрительно усиленно заинтересован в твоей беременности… каков! Только ты вот что, знай, для суда эти твои бумаги ничего означать не будут. Хочешь, я пойду свидетелем и докажу, что он вынудил тебя это подписать?
–Нет… Не нужно мне от него ничего. Ненавижу я этого человека… терплю, ради дитя будущего…
– Ясно. Вот почему Константин Захарович боится, что ты не родишь… Ты свои права можешь предъявить…
– Значит, я могу и вовсе не родить? – я поняла, что болтнула лишнее. Но тут же её успокоила:
– Зиночка, обещаю со своей стороны сделать все возможное и невозможное, чтобы ты забеременела.
Она слабо улыбнулась.
– А как насчет ребенка не от мужа? – на полусерьезных тонах спросила я.
– Что Вы?! Да Шурик меня с потрохами съест. Да и кроме того, чтобы я да с другим мужиком… Убьет обоих! – тут я поняла, какая наивная и глупая эта деревенская девочка Зина: ей в голову не могло прийти, что медицина наша настолько продвинулась, что теперь можно забеременеть благодаря банку спермы.
– Ладно, пора мне…– как-то вяло сказала она.
– Послушай, Зина, а перебирайся ко мне… Мне как раз сиделка нужна. Света моя в декрет уходит…
– К Вам? Да я даже и не знаю, что сказать.
– А ничего не говори. На – протянула я сотовый – звони мужу и скажи, что у подруги останешься – утро вечера мудренее.
Зина уснула очень быстро, как-то странно посапывая… я же вообще заснуть так и не смогла…
Утром на работу меня привезла именно Зина, что вызвало крайнее недоумение у Константина. После рассказанного этой девушкой, я даже не знала как меня с ним себя вести, полдня старалась избегать, чем, как я понимала, вызывала еще большее недоумение. Пообедать я тоже решила с Зиной, а не с ним. Она налила себе чаю, а мне говорит:
– А Вы, Олеся Станиславовна, должны пойти в столовую с моим … дядей… – последние слова она сказала с такой иронией и злостью, что мне даже как-то не по себе стало. От этого перспектива пообедать с этим человеком меня не прельщала…
– Почему это? – тихо спросила я.
– Потому что Вы меня сильно выдаете! Видите, как он на нас весь день косится! Потом будет доказывать, что я слово свое держать не умею, рассказала вот вам все…
- Как-то не подумала…- честно призналась я.
– А я подумала, и ни к чему хорошему мои мысли не привели. Идите к нему и пригласите на обед… ведите себя как обычно. Иначе я просто вынуждена буду от Вас уйти… и Вы без сиделки останетесь, и мне худо будет… – ее жесткий тон говорил о том, что выбора у меня не осталось. Я покатилась к Константину.
– Константин Захарович! Вы уже так долго работаете! Пойдемте уже обедать – мой доверительный тон видимо сыграл свое дело (а каких усилий мне требовалось!)
– Да, конечно! – во время обеда я старалась говорить о чем угодно, только не о Зине. Пока наконец он не спросил:
– А что эта… то есть Зина с тобой сегодня пришла?
Я была готова к этому вопросу, ответила быстро:
– Да вот… моя сиделка уходит. Зине деньги нужны, да и вообще мне б с ней поближе пообщаться для нашего общего дела…
- Поближе пообщаться? – я заметила, что он поперхнулся.
– ну да…
– Это… как? – спросил он с крайней опаской.
– Константин Захарович! Что Вы как маленький, ей Богу! Просто во время доверительных отношений можно узнать какие-нибудь крайне важные вещи! – я вдруг поняла, что моя игра зашла как-то далеко.
– Например, – он аж прям напрягся.
– Например, то, что она не может сказать Вам, потому что Вы мужчина! Потому что ей это… скажем так неудобно! – и тут же я приплела какую-то байку, о том, что якобы Зина призналась, что в юности у нее были проблемы с циклом… это на самом деле имеет огромное значение.
– Ах… вон ты про что…
- Ну а про что же еще?! – и тут же я перевела разговор в другое русло. Обед прошел «на ура!» хотя мне это стоило немало усилий.
Потом я пришла в лабораторию… идея «сделать ребенка» Зиночке не от мужа казалась мне теперь вполне реальной, потому как девушка это могла вообще не заметить… я очень долго изучала анализы – ее, мужа… других мужчин… а потом лаборант наконец-то принес мне результат анализа гистологии (эмбриона, который не прижился у Зиночки, и произошел самопроизвольны выкидыш)… самого последнего, на который я возлагала большие надежды… Но, к сожалению, они не подтвердились… сделав нехитрый подсчет, я поняла, что если делать девочке еще раз искусственное оплодотворение, то оно вновь закончится неудачей…То есть, скорее всего эмбрион опять не приживется, если это будет плод от мужа… голова от этих новостей так сильно заболела, что я невольно закрыла глаза…

6.
В дверь постучали.
– Да?
– Мама Олеся, можно? – ко мне через стекло двери заглядывала девочка, лет 13. Такая красивая, такая необычная… Я вздрогнула – Верочка!
– Да, девочка моя проходи!
– Хорошо, только ты мне дверь открой, – я поняла, что дверь заперта изнутри.
– Да, конечно! – я встала со своей коляски и пошла… подошла к двери и тут же опомнилась….я ИДУ.
– Что с тобой, мама? – спросила Вера.
– Все хорошо… – как-то слабо произнесла я. – Проходи. Как ты здесь оказалась?
– Извини, что без предупреждения! Я очень хочу тебя попросить, можно?
– Конечно! – Верочка подошла ко мне, села на колени, крепко обняла, прижалась и говорит:
– Крестная, я очень прошу, сделай себя моей мамой!
Я вздрогнула…
– Это как, деточка?!
– Не знаю… Придумай! Я хочу, чтобы ты, а не эта Зиночка, была моей мамой!
– Деточка, ну… я не знаю!
И тут передо мной всплывает странная картина – Верочка начинает плакать и кричать, приговаривая одну и ту же фразу: «Сделай себя моей мамой!». Потом я чувствую, что ее тело начинает становиться все более легким и легким с каждой секундой… Смотрю на нее и понимаю – пошел какой-то странный обратный процесс: вот я держу уже девочку не 13 лет, а девяти, восьми, пяти… теперь на меня глядит МОЯ двухлетняя Верочка… через несколько секунд я держу ее полугодовалую… потом кладу руку на живот – плод начал толкаться… «Сделай себя моей мамой! Сделай…». Потом я, беременная, замученная токсикозами, подхожу к зеркалу, чтобы вытереть проступивший на лбу пот… с ужасом смотрю на себя в зеркало. Оттуда на меня бросила уставший взгляд беременная… Зиночка!

– Олеся Станиславовна, да придите в себя! Проснитесь! – открыла глаза. Опять вижу этот уставший взгляд Зиночки…
– Господи, ну слава Богу! Я уж, прямо, не знала, что делать…
– А где Верочка?
– Кто? – Зина забеспокоилась, принесла мне воды. – Вот, выпейте, легче станет… Приснилось что? Заработались, видать… давайте-ка домой собираться, поедемте уже… Сопротивляться не было моих сил.

Весь вечер я была совсем как отрешенная. Не ела, не говорила. Зиночке это было сложно понять, она ходила кругами. Что-то говорит… но мои мысли заняты были только этим странным сном… «Сделай себя мамой…»
Наконец я сказала: «Зиночка, ты за меня не переживай. Давай лучше пойдем отдыхать…». К утру, я поняла, что мне обязательно нужно увидеться с … Женей!

Я после родов уже точно знала, что второго ребенка у меня никогда не будет… Родить второго я бы не решилась… нет, не из-за страха. Просто, зачем нужно обременять ребенка, нового человека, собою, калекой на всю жизнь…
За этими размышлениями меня застал телефонный звонок. Зиночку я сегодня отпустила на свадьбу к подруге… пусть повеселятся, может еще сблизятся с мужем.
– Алло? Да, Женя? Я знала, что это ты… – мы договорились о том, что через полчаса он заедет ко мне и мы отправимся на кладбище… правда, не на его машине, на такси… Женя с того случая больше не садился за руль…
На кладбище стояла, что называется, гробовая тишина… Могилка Верочки заброшенной не была. Я знала, что Женя ездит суда чуть ли не каждую неделю… Сама бывала очень редко, так как это для меня было очень тяжело... Я глянула на фото- моя Верочка улыбалась своей тихой милой детской улыбкой…
Помолчали. В такие минуты я обычно не смотрела на Женю… Но сегодня глянула - у него были слезы. Искренние мужские слезы… И, видимо, так было всегда.
– Поехали? – наконец спросил он.
– Да. Только поехали ко мне… – тихо сказала я…
Не ожидая для себя, я вдруг поняла, что осуществление моего дикого плана могло столь много значить для него… Он так любил меня, так ласкал, что я чуть было окончательно не потеряла голову… как давно у меня этого всего не было! И никогда не думала, что вообще будет… тем более с ним - человеком, который убил мою дочь…
– Я люблю тебя, Я так люблю тебя… родная моя… Лесенька… девочка моя… – он шептал столько красивых фраз, что мне было тяжело оставаться холодной и равнодушной… но этого требовал мой план.
Он первым пришел в себя… Собрался в ванную. Я вскочила как ужаленная…
– Погоди, давай я тебе помогу!
– О чем ты? – он действительно не понял…
– Как в старые добрые времена… - прошептала я и тихо перелезла на свою коляску… у меня оставалось мало времени… иначе сперма могла испортиться. Я знала, что он не любил всех этих дел – всегда просил меня надеть или снять «резинку».
Сегодня я сделала это с нескрываемой осторожностью, и пока он умывался, умудрилась переместить содержимое в специальный блок. Поставив все это дело в холодильник, я знала, что до завтра уже ничего не случится… хотя разумеется шансов, что биоматериал совсем не испорчен у меня было не так уж много. Но все-таки была вероятность, потому что я взяла в нашей лаборатории специальную «резинку», которые в аптеке не продаются, а закупаются только для нашего НИИ и используются в качестве мешочка для сбора донорской спермы.
Он вышел из душа и глянул на меня… его глаза были полны слез… я вдруг поняла, что эксперимент зашел слишком далеко… Поэтому решила быть очень жесткой. Резко отвернулась и сказала ему:
– Получил свое – проваливай!
– Лесь, ты чего?! – удивление было искренним.
Я повернулась и сказала очень дерзко:
– Не думай, что моя минутная слабость позволит тебе на что-то надеяться! Ничего не изменилось! Пошел вон! – и указала ему на дверь… глянув на него, ужаснулась. Создалось такое впечатление, что его молния ударила, и он потерял дар речи и дар самообладания… Ушел, даже не хлопнув дверью…
Весь оставшийся вечер я провела в состоянии какого-то полубреда… мое тело горело от воспоминания о его ласках, моя голова разламывалась от физической боли и душевных ран…
На следующий день реально все взвесив и определив что да как, я поняла, что надо действовать… В общем, использовав все свои знания и умения я соединила свою клетку со спермой Жени и посадила готового эмбриона Зине… Конечно, моему безумному плану предшествовала подготовка… Мне пришлось просить свою девочку-аспирантку, чтобы она помогла мне с забором биоматериала. Я стала донором яйцеклеток – получается для самой себя… (Аспирантка сама делала мне пункцию, процедура весьма неприятная, достаточно болезненная для меня). Но не менее важным было для меня сохранить все это в тайне ото всех, особенно от профессора Беликова. Но судьба словно была на моей стороне – в тот момент он неожиданно уехал в командировку…
Через две недели беременность Зины была очевидной (сначала для врача, разумеется), а через два месяца стало ясно, что при соблюдении режима и элементарных правил никакого выкидыша не будет…
7.
Беременность Зины проходила сложно. Самое странное, что ей приходилось переживать все то, что было тогда со мной… Течение ее беременности почти не отличалось от моей картины, когда я под сердцем носила Верочку… Для меня это был такой шок, что я каждый день все больше и больше убеждала себя, что у Зины родится девочка… И получается это моя дочь! Моя и Жени…
После той ночи с Женей он куда-то пропал. Я, если честно, винила себя во всем и пыталась гнать от себя всяческие мысли, связанные с ним. Хотя, будем откровенными, мне было пожалуй, очень хорошо с ним… Но я не допускала ни единой минуты сомнения в том, что если бы ни мой план, этого бы вообще не было…
Ситуация осложнилась еще тем, что Зина все-таки так и рассталась мужем. Не знаю, как и что у них там вышло, но только мужик видимо он все-таки был никчемным… Зина сказала, что после того, как ее в очередной раз (на третьем-то месяце) положили на сохранение, он просто взял и исчез… а потом, когда она вернулась, дома не оказалось ни его вещей, ни его самого… Она, конечно, очень переживала, я ее успокаивала, как могла… Говорила о том, что это может сказаться на ее ребенке, ведь положение и так серьезное… Для меня, на самом деле его уход можно было объяснить очень просто… я думаю, что парень все-таки не поверил во все эти чудеса науки и медицины, и решил, что ребенок этот от другого… Тем более, если у него все в порядке с мозгами, то подсчитать было срок не мудрено – зачатие произошло тогда, когда Зина проживала у меня… Видимо он и решил, что она просто хочет его удержать вот таким вот бессовестным образом… «Поссорились, и она тут же залетела!» – такие, скорее всего, у него были мысли… Глупые мы все-таки с вами, женщины! Когда же мы наконец-то поймем, что никаким ребенком, даже самым что ни на есть долгожданным, мужчину мы не вернем никогда и уж тем более не исправим его…
Между тем время шло… На работе мои отношения с Константином продолжали развиваться в обычном русле. По крайне мере ради Зины, по ее просьбе я старалась вести себя как обычно, ничем не выдавая, что знаю его страшную тайну и скрывая в себе бурю эмоций и негодования…
– Можно? – Константин зашел как-то необычно рано для обеденного перерыва.
– Да, конечно… Что-нибудь случилось? – я попыталась скрыть свое любопытство, не понимая на самом деле, зачем он пришел.
– Ну, как Вам сказать, Олеся Станиславовна! Подумал я тут… Может, довольно уже в кошки мышки играть?
От его слов я выронила из рук карандаш, по рукам побежали какие-то мурашки… Он в курсе того, что я знаю про него и Зину – пронеслось у меня в голове. Собравшись, я мило улыбнулась и с неким вызовом посмотрела на него.
– Не понимаю, о чем Вы, Константин Захарович!
Он резко подошел ко мне, присел на корточки (видимо, чтобы лучше видеть мою реакцию - глаза в глаза) и пролепетал:
– Родная, я тебе так люблю… Выходи за меня!
Я открыла рот от удивления и неожиданности. И прежде чем успела хоть что-то понять и ответить, я уже ощущала его губы… Он целовал меня так нежно и страстно, что у меня перехватило дыхание… провел по волосам одной рукой, а второй с необыкновенной нежностью и в то же время мужской силою стал сжимать мою грудь…

Когда я открыла глаза, я долго не могла понять, где нахожусь… в голове какой-то странный гул, не то шум…
– Слава Богу! Как ты меня напугала, Леся! – Константин, взволнованный, стоял рядом.
– Что случилось? – я попыталась привстать на руки, так как уже поняла, что лежу на кушетке в его кабинете.
– Давно это у тебя?
– Что?
– Эпилепсия… Почему ты не говорила?
– Ах, это… а что опять приступ был…
Вопрос был бессмысленный… конечно, был.
– Да, давно. Но бывает очень редко. Правда, не стоит так переживать! – я потерла лоб рукой и посмотрела на него.
– Тем более! Все, решено! Тебе никак нельзя быть одной! Завтра же переезжаешь ко мне!
– Константин… я даже не знаю, что сказать… - а сама судорожно пытаюсь понять, что между нами успело произойти … до припадка.
– Не волнуйся, ничего не было! – он словно прочитал мои мысли.
Я вдруг почувствовала слабость и куда-то провалилась…

Верочку я увидела под утро. Я открыла глаза и поняла, что нахожусь в больнице. Моя доченька сидела рядом и видимо уже давно… она сидела на стульчике, смешно поджав под себя колени, и дремала.
– Вера! Верусь, ты чего тут делаешь?
– Ой, мамуля! Как хорошо, что ты очнулась!!! Как ты?
– Да ничего. А что со мной?
– Не знаю, ты упала и начала кричать… а потом… ну, в общем, я врача вызвала…
Я села (опять почувствовала ноги). Вера подошла ко мне и сказала: «Мамуля, мне страшно…!»
– Что такое, моя девочка? – я посадила ее на колени и с интересом рассматривала мою девочку, уже подросшую, можно сказать даже юную девушку. На вид ей было около 11-12. Волосы слегка изменились в цвете, лицом она стала все больше походить на отца. Появившиеся на личике мелкие угорьки ничуть ее не портили, а говорили только о том, что в ее организме началась перестройка, которая года так через два завершится тем, что моя маленькая Верочка превратится в красавицу-девицу…
– Мамуля, мне кажется, она хочет меня убить…
  – Кто? – от этих слов меня передернуло…
– Мама Зина… Помоги мне! Я чувствую, что она меня не любит, что я ей не нужна…

Я открыла глаза – да, я в больнице… Но рядом на стуле сидит отнюдь не Вера, а Константин.
– Константин, эй… проснись!
Он подскочил
–А?!... ой… ты очнулась… Слава Богу! Как ты?
– Да ничего, нормально… а как там Зина?
– Зина, а причем тут Зина? – может, на самом деле мой вопрос был слегка неожиданным и нелепым.
Костя встал, включил светильник. Я осмотрелась. Одноместная палата со всеми удобствами… Интересно, я давно здесь?
– Слушай, а что все-таки случилось?
– Да тебе опять плохо стало. И тут я решил уже не ограничиваться своими силами… скорую вызвал. Олеся, милая, тебя надо обследовать! Это не шутки!
– Хорошо, я не против. Только скажи, как давно я здесь? Как Зина? Как ребенок?
– Да вот уже утро на дворе… Ты почти сутки проспала, после того как тебе успокоительное ввели… Да что ты так печешься за эту Зину… Как будто это твой ребенок… Мы и так сделали все, что могли…
Меня бросило в пот от ужасной догадки…
– Она что сделала аборт?
– Да не знаю я… Собиралась вроде…
Я поднялась на локтях, стала кричать и требовать сиделку, чтобы она меня немедленно одела и тут же выписала… наверное, на самом деле я вела себя как сумасшедшая, а может,  и хуже… врачи забегали вокруг меня, а я твердила только одно- везите меня в гинекологию к Зине!