В одной и кофеен, в бескрайней Вселенной...

Словно спичкой о коробку, она чиркнула по нему удивленным взглядом. Показалось, что в воздухе запахло серой, и послышался тот характерный, до головокружения противный, царапающий нервную систему, шаркающий звук. То было первое касание любви. Оно было неприятным, но не потому, что оно таковым было по определению, а потому, что неприятны были сами воспоминания о той боли, которую причиняет настоящая, но неразделенная любовь.

Он почувствовал на своем лице, волосах, ткани костюма прикосновение чужого, изучающее восторженного взгляда, но сначала не подал вида, подумав, что ему показалось, а скорее пытаясь обмануть себя. Но потом, буквально через пару секунд, он понял, что ему не показалось,  а спичка, тем временем,  чиркнула по коробку еще раз, и вспыхнула; и чья-то неаккуратная рука засунула ее внутрь спичечного коробка, и тот, будучи наполнен серными головками вспыхнул в ответ.

Так рождается любовь. Любовь с первого взгляда. Любовь почти нереальная, невещественная, но такая ощутимая, словно ткань пледа, в который ты закутался, войдя в дом в неприветливый дождливый вечер. Ты ощущаешь ее природу, ее структуру, ее цвет, ее запах, когда касаешься ее замерзшими на октябрьском ветру пальцами. Она теплая, мягкая, родная. Она пахнет любимым парфюмом и сиамской кошкой, что любит спать на пледе в твое отсутствие. Ты ругаешь свою кошку, когда видишь, как та, развалившись, лежит на пледе, и одним глазом следит за тобой. Хитрая! Ты кричишь: «Брысь!». Она неохотно спрыгивает с кресла, показывая всем видом, что и сама давно уже хотела покинуть свое лежбище.  И отправляется в кухню, к своей кормушке.

Так и любовь, ты вдруг, увидел, что она запрыгнула на мягкую ткань твоего сердца, и еще не поздно прогнать ее прочь;  но ты по неведомой причине ясно понимаешь, что это уже выше твоих сил. И он, уже полный огня в своей давно не пылавшей груди, кивнул ей, а она кивнула в ответ. Ее челка упала ей на глаза, и она,  многообещающим жестом убрала ее. Они словно два шпиона и старого фильма о разведчиках узнали друг друга по этому условному знаку. Она встала и, прихватив свой капучино, подошла к его столику.

- Я извиняюсь! Но мне показалось, что мы знакомы. Вот только я никак не могу вспомнить, мы где-то с вами встречались?

- Только не в этой жизни! – ответил он, встав и отодвинув стул, для того чтобы она села напротив него. – Я бы запомнил вас.

- Вы думаете, что это было в прошлой жизни? – она поставила высокий стакан с капучино на стол, и села в предложенное кресло.

- В одной из них.

Он вернулся на свое место, и теперь сидел напротив нее, глядя в ее бирюзовые глаза.

- Вы полагаете, что мы живем много жизней? – ее мятное дыхание, смешанное с ароматом кофе, коснулось его лица.

- Да, - ответил он, удивившись, как быстро исчезли неприятные ощущения от резкого звука чиркающей о коричневую терку  спички, и едкий запах серы.

- Интересно! - она обвела взглядом полупустую в этот поздний час кофейню. - Неплохо здесь, вы не находите?

- Это мое любимое место, - все также вглядываясь в бирюзу, ответил он.

- Любимое? В этой жизни? Или в вечности? – бирюза, сквозь разделявшее их пространство, соприкоснулась с его кауровостью.

- Пожалуй, в вечности, - ответил он.

- В вечности, - задумчиво повторила она.

И обоим, в это самое мгновение, открылась вся бездна, черная бездна пространства и времени; и они посреди этой страшной необъятности со своим капучино, словно с волшебным напитком, дающим право прикоснуться к этой тайне. Молчание все длилось и длилось. Ни он, ни она не хотели его прерывать, внимательно рассматривая друг друга, изучая каждую родинку на лице, каждую морщинку.

- Мы закрываемся через пятнадцать минут,  - бросила проходящая мимо девушка, обслуживающая посетителей.   

Оба вздохнули, словно выйдя из медитативного транса,  посмотрели ей вслед, так, как смотрят вслед пролетевшему по черному небу метеору.

- Жаль, - вздохнул он. – Я хотел угостить вас пирожным. Здесь подают очень неплохие.

- Впереди вечность. Еще успеется.

Она улыбнулась, открыла сумочку и извлекла из нее зеркальце. Зеркальце было необычным. Оно явно было вещью старинной, в серебряной оправе, с идущим по краю узором. Она уловила волны его любопытства, и сказала:

- Это зеркало моей прабабушки. Хотите взглянуть?

- Да, очень.

Она протянула ему зеркальце. Оно было довольно увесистым. Он подержал его в руке, разглядывая. Ему показалось, что в это мгновение на него посмотрели глаза всех ее родных. Он даже почувствовал слабый разряд тока, который из зеркальца перешел в его руку и, поднявшись по ней теплой волной, влился в его сердце.

- Интересная вещица! Умели же раньше делать. Не то, что сегодняшний ширпотреб, - сказал он, возвращая зеркальце.

- Меня, однажды, просили его продать. Предлагали хорошие деньги.

- Ни в коем случае не делайте этого! – он округлил глаза, словно эта вещь принадлежала ему.

Посетители потянулись к выходу.

- Нам пора, - сказала она, вставая.

Зеркальце, неудачно положенное в не застегнутую сумочку, упало на пол и закатилось под соседний столик.

- Ах! – всплеснула она руками.

Он быстро метнулся соседнему столику,  нагнулся, поднял зеркальце лежавшее стеклом вниз.

- Оно треснуло, - сказал он, увидев тонкую трещинку, пробежавшую по поверхности отражающего стекла.

- Дайте мне, - протянула она руку.

Она посмотрела на семейную реликвию, и молча, положила зеркало в сумочку, на этот раз, застегнув ее, громко щелкнув защелкой.

- Идемте, бармен уже беспокоится. Так и смотрит на нас!

Они направились к выходу. Они были почти одного роста. Бармен бросил на нее взгляд, и еле заставил себя отвернуться. Эта женщина понравилась ему сразу, как только та вошла и села за столик. Он намеревался подойти к ней, навязаться в провожатые, но, как теперь понял, у нее было назначено свидание. Бармен с сожалением вздохнул и принялся пересчитывать выручку.
На улице не смотря на вторую половину октября и поздний час, было достаточно тепло. Смешанный с неоном лунный свет посеребрил дома, деревья, асфальт, стекла окон. Воздух был свеж и влажен, как это бывает в горах, после дождя. Дверь кофейни закрылась изнутри. Девушка, ее запиравшая, с завистью посмотрела вслед уходящей паре. Таких красивых людей она никогда не видела. Вздохнув, официантка вернулась в зал.

Они, молча, шли рядом. Вернее парили в свете фонарей и полной луны. Наконец он сказал:

- Я не знаю твоего имени. Ничего, что я перешел на ты?

- Ничего, - она взяла его под руку. – За те тысячи лет, что мы не виделись, ты его забыл.

- Ты мне его напомнишь?

- Не сегодня.

- Почему? – удивился он, и, вторя его удивленному голосу, совсем рядом посигналил автомобиль.

Звук сигнала, пронзив тишину октябрьского вечера, понесся следом за удаляющейся машиной.

- Пусть это останется тайной. Ненадолго. До завтра.

Она остановилась, он тоже. Он взял ее руки в свои, словно согревая, хотя те вовсе не были холодными.Ее бирюза, в темноте превратившаяся в фиолетовое пламя, заглянула в его кауровость в темноте ставшую совсем непроглядной. Их дыхания сплелись, смешавшись с дыханием городской ночи. Порывом ветра с лип сорвало стайку листьев, и те, шурша об атомы осеннего воздуха, кружась как мотыльки, упали им под ноги.

- Идем к тебе, - прошептала она.

От этих слов ему стало невыносимо больно, не потому что в них была какая-нибудь беспощадная нотка, а потому что пригласить ее к себе, он никак не мог. В его квартире жила другая женщина. Они вместе вот уже год, но без любви…Просто…По необходимости… От того, что одному иногда совершенно невыносимо. Он хотел что-то ответить, но слова битым стеклом застряли в горле. Он прокашлялся, и только после этого смог говорить.

- Я не свободен, - он отпустил ее руки. – Понимаешь, я уже давно хочу с ней расстаться. Но все никак не могу решиться. Она сейчас должна быть дома. Мне очень жаль. Я сегодня же скажу ей, что встретил ту, которую искал всю жизнь. Свою судьбу.

- Ты сделаешь ей больно, - чуть отвернувшись, сказала она.

- Я знаю. Но это будет честно. Она все поймет. Я думаю, что она уже давно все понимает, ведь любви между нами нет, и никогда не было.

Он на секунду запнулся, а после выдохнул в октябрьский воздух:

- Может, к тебе?

- Ко мне тоже нельзя, - прошептала она, прижавшись к нему всем телом. Я тоже не свободна. И между нами тоже нет любви. Нет ничего! Даже понимания друг друга. Он нехороший человек. Я не знаю, как меня угораздило связаться с ним.

-Так бывает, - он положил свои руки ей на талию.

- Я сегодня же скажу ему, чтобы он уходил, - она положила голову ему на грудь, словно захотела услышать, как бьется его сердце.

- Мне помочь? – спросил он, чуть отстранившись, пытаясь заглянуть ей в глаза.

- Нет. Я справлюсь.

Она подняла глаза на него.

- Ну, а что же ты? Скажешь мне свое имя?

Ее глаза смеялись, ее лицо в лунно-неоновом свете было похоже на лицо древней богини, прекрасной и вечно юной.

- А ты разве его не помнишь? Я знаю, что у женщин память на имена намного лучше.

- Даже на те, которые они знали тысячи лет назад?

- Даже на миллионы, - ее обдало теплом его дыхания.

- Видно я из тех, чья память не такая цепкая. Я тоже не помню, как тебя зовут. Но прошу тебя! Я хочу сегодня уснуть с твоим именем на устах.

- Роман! – представился он.

- Роман, - повторила она.

Мимо них прошла парочка подростков, увлеченно о чем-то споривших. Это вернуло их в реальность.Она достала айфон и вызвала такси. До его приезда оставалось пять минут.

- Я увижу тебя завтра? – спросил Роман.

- Да, - ответила она.

- Где мы встретимся?

- Давай в этой же кофейне. Мне очень нравится это место.

- Я сейчас удивляюсь, как же мы не встретились раньше!?

- Всему свое время, - ответила она, взглянув на экран айфона. – Скоро подъедет такси. Осталось три минуты.

Три минуты, которые могут превратиться в вечность если ты ожидаешь своей очереди в кабинет стоматолога с острой зубной болью, от которой не помогают даже самые сильные обезболивающие. И те же самые три минуты, что кажутся одной секундой, когда ты расстаешься с любимым человеком, а вам еще так много нужно сказать друг другу, так много сделать друг для друга, но отведенного времени на все это не хватает катастрофически.

- Значит, до завтра? - спросил Роман взяв ее руку.

- Да. Я обязательно приду! Я просто не смогу не придти!

Она, вдруг, обхватила его голову и, встав на цыпочки, прижалась своими губами к его губам. Поцелуй был долгим, и самым страстным из тех, что ему когда либо доводилось переживать. Именно переживать. Он это понял в этот самый миг, что поцелуй  переживается, как радость и боль, как разлука и встреча, как жизнь и смерть.

- Подъехала машина, - прошептала она оторвавшись от его губ.

- Ничего, он немного подождет. Я ведь ждал тебя целую вечность!

Роман смотрел на нее безумно-жадными глазами, стараясь запомнить каждую черточку, каждую линию.

- У нас и впереди вечность! Таксист уже нервничает. Да и мне пора.

Он выпустил ее из своих объятий, как выпускают на волю птичку, к которой успели привыкнуть, без песен которой мир становится бледным и безмолвным.Она помахала ему рукой из такси и послала воздушный поцелуй. А Роман еще долго смотрел вслед удалявшейся машине и сердце его одновременно трепетало от радости, и плакало от боли.

2

На следующий день, в условленное время, он сидел за тем же столиком. Перед ним стоял большой стакан с капучино, к которому он не прикасался. Он ждал ее, каждый раз поднимая глаза, когда дверь в кофейню открывалась и входил новый посетитель.

- Мы закрываемся, - сказала вчерашняя девушка. - Извините, но мы закрываемся, - повторила она еще раз.

Роман вздрогнул, словно его, задремавшего в транспорте,  неожиданно разбудили.

- Да, да. Я вас понял.

Он встал, расплатился за невыпитый кофе и направился к выходу.

Она так и не пришла. «Возможно, у нее что-то случилось. Возможно, она заболела. Возможно, ее задержали на работе», думал Роман.  Хотя он даже не знал работает ли она где-нибудь или нет, но предположения оправдывающие ее отсутствие возникали в мозгу одно за другим. В груди ныло и стонало сердце. Он не знал ни ее адреса, ни ее телефона, ни ее имени. Дверь кафе закрылась за его спиной.
На улице было почти так же тепло как и вчера несмотря на переменившийся ветер, который дул теперь с запада. Он стоял посреди тротуара, не зная куда ему идти. Он словно потерял ориентацию как в пространстве, так и во времени.
Роман стоял так как минимум с полчаса. И только после того, как сдавшая смену официантка вышла из кофейни, он побрел в сторону дома, где его уже никто не ждал, так как после объявления о конце их отношений женщина с которой он жил, собрала свои вещи и ушла.

- Что же случилось? Почему же ты не пришла? - вслух сказал Роман.

Если бы сейчас, в эту самую минуту, он узнал то, чего не узнает в этой жизни никогда, он бы сошел с ума. Тот «нехороший человек», с которым она жила, после ее слов о том, что их отношения закончены, что она встретила другого, того, о котором грезила всю жизнь, превратился в зверя. Патологоанатом насчитал на теле женщины двадцать три ножевых ранения, множество синяков и ссадин, а также  два сломанных пальца на правой руке...

Роман пришел в кафе на следующий день в надежде, что она придет сегодня. Но и в этот день она также не пришла. Ему бы запомнить номер такси, которое подвозило ее до дома и узнать ее адрес у таксиста, но он, в то мгновение, будучи увлеченным только ей, его не запомнил. Он решил, что будет каждый день приходить сюда и ждать ее до самого закрытия заведения. И наплевать на то, что он будет не высыпаться. На то, что на него будут косо смотреть. На все наплевать! Он обязательно дождется ее, сколько бы не пришлось ждать! Он в это верил...

Прошло пять лет. Та женщина, что ушла из его квартиры после объявления об их  расставании, вернулась к нему после долгих объяснений и извинений. Через год у них родился ребенок, а сейчас, они ждут второго. Он почти забыл тот вечер, те бирюзовые глаза и поцелуй с привкусом капучино, суета земная отключает память о прошлом; но иногда, когда в его сердце появляется необъяснимая тоска, он приходит в ту кофейню и, сидит там до самого закрытия. Ему кажется, что однажды, дверь откроется и она, та, что не назвала своего имени, та, чьи глаза безумно бирюзовые, войдет в помещение, и он больше никуда ее не отпустит. Никуда! И они обретут свое счастье друг в друге.

P.S.

Когда-то, это обязательно произойдет. Обязательно! Они встретятся снова. В одной из кофеен, в этой бескрайней Вселенной...