Немного осень

У меня не было повода покинуть берег у воды.

Знаю, праздники дома утеплят.

…остаться в сновиденье у домашнего камина. Или пройти туманом меж огоньков…

Мы снимем однотипный пригородный дом. Поставим стул, поставим стол. Обнаженные в смехе, без дивана – на полу в сетке заката.

Перлюстрированный апельсин и капли сока. Твоя не лучшая картина на стене – восковые слёзы. Моя не лучшая песня тобою воспета — мною любимая.

Если готовит мама, то берет лучшую муку, перемешивает, соединяет ингредиенты в общей плошке, выставляет на жаровь, от чего дом расширяется, дышит будто на треске углей шепчущихся.

В нашем доме чувствуешь себя вдохновенной! При тебе я — вдовец.

Ругаешься во время скромного хобби, из-за отвлечения. Смогу ли я, отчасти, быть лишь тенью, тенью тебя?

В бокале красного на лёгкой… на волне качаясь, щурится закат.

Ты всё рисуешь облака, облака, облака... «Главное, чтобы небо нравилось», — слова твои. Мои: «Главное, чтобы небу нравилось».

Тягостно мудрела. А я замер, уж не зная, что сказать, и спрятался в молчании. Боюсь, для тебя я — выцветшая карикатура.

…За окном — в твоей картине — колосился дождь.

На днях вышел из дому и выругался — не выдержало нутро.

«Знаю, — делаю глоток воды, — нас ожидают те — ставшие друг другу нужными. Знаю, уже знаю их… хочется вас познакомить…» — мои слова тебе чужие.

Киваю, непринужденно соглашаясь. Для тебя нет лучшего чувства, когда продукт получается. И оставив стакан воды, покидаю место, где смешиваются краски, с мыслями, почему-то, о смерти.

Когда люди, взрослые люди, ругаются на ребенка, кричат – грустная музыка не играет.

Сегодня на приёме у дорогого, чёрт возьми, психолога — без пары. Мне сказали так.

Знаете, иногда, я думаю, что ей совсем не важны мои желания о лучших нас. О лучшей жизни, об успешной. Правда, я не в силах считать до получки. И думать: могу ли купить эту розу для неё? Звонить маме, одалживаться. И жизнь волочить, и любовь охранять трепетную одновременно.

Но что, если в прошлой жизни она была с поэтом? А в этой? Да что уж там — хочу чувствовать души тихое смирение.

А так у нас все в порядке. Честно, мне кажется, что вот-вот — и жизнь станет лучше, чем у многих наших соседей.

Думаю, справимся.

Не суди, суждений много. Взаправду — мечта одна.

Как много древесины уходит на древесную жизнь... К сожалению, с каждым поколением все больше впечатываем мы сносок в родную поэзию.

Как бы хотел тебе сказать: прибегни к вразумлению... Россия в горьком платье. Богатая, запятнанная развалом Россия.

Я не встречу тебя в поликлинике, оттого спокойно одеваю маску. Не встречу в пекарне, оттого не ем мучное. Я вспоминаю как были глупы убеждения, где и когда тебя я не встречу. Я знал, мы вряд ли повстречаемся в библиотеке, и пропустил столько замечательных книг.

Вряд ли встретимся на катке — уже практически не помню, как стоять на коньке.

Я был уверен, что ты гуляешь в осень. — Сколько прошел пешком.

«Да, душа русская в том небе летает. Белеет, редеет и плакает, воет…»

Ну почему ждёшь ты от людей того, о чем боишься?

Мы — в сжатом формате памяти.

Мы — в горьком платье дураки.