Под склонами гор

          Не желая ни учиться, ни трудиться, но желая сильно разбогатеть, двое молодых лоботрясов из Камчатского села Шаромы Сазов и Зарничный решили добывать деньги преступным путём. Воровать в селе было нечего – местные жители жили небогато. Многие не работали, перебиваясь случайными заработками. Некоторые из них занимались браконьерской рыбалкой, сбывая приезжим перекупщикам добытую икру. Вот на них-то – перекупщиков – Сазов и Зарничный замыслили нападать и отбирать приготовленные для скупки икры денежные суммы.

          Для начала решили подыскать оружие. После недолгого поиска прикупили у отставного военного незарегистрированное охотничье ружьё и, отпилив приклад и часть ствола, соорудили так называемый обрез. Позже приобрели пневматический пистолет, по внешнему виду похожий на боевой. Затем Зарничный съездил в город, откуда привёз двоих своих знакомых – Щербина Дмитрия и парня по имени Андрей. Прошлой весною он находился с ними на лечении в городском психоневрологическом диспансере и знал, что за небольшое вознаграждение они с лёгкостью согласятся на любое преступление.

          Новых членов криминальной группы в целях конспирации поселили в лесу в палатке. Для отработки навыков решили напасть на Салуниху – местную самогонщицу, Салунину бабу Веру – и экспроприировать все сбережения. Тёмной апрельской ночью, закрыв лица масками, через запертую дверь попросили бабу Веру продать самогон и, как только двери открылись, ворвались в жилище. Однако обнаружить деньги новоиспечённым разбойникам не удалось и, крепко стукнув пожилую женщину обрезом по голове, они поспешно ретировались. В качестве добычи им в тот раз удалось захватить лишь двадцать бутылок заготовленного для продажи самогона.

          Районные сыщики то ли в силу чрезмерной занятости, то ли недостаточного желания уголовное дело по факту нападения на Салуниху возбуждать не стали, и вскоре все разговоры об этом поутихли. Тем не менее положительный результат был на лицо: после пережитого нападения баба Вера, демонстрируя на голове внушительного размера шишку, заявляла, что её «бизнес» очень опасный и гнать самогон на продажу она больше не будет.

          Выждав некоторое время, разбойники стали обдумывать: на кого бы совершить очередной налёт. Со скупщиками икры дело не клеилось. Эти люди себя не рекламировали, то есть не ходили по селу с сумками, набитыми деньгами, скупая у браконьеров деликатесный товар, а поэтому перспектива разбогатеть на них отодвигалась на неопределённое время. После нападения на Салуниху сократился и численный состав группы: от чрезмерного употребления трофейного самогона у дурковатого Андрея окончательно «снесло крышу», и его пришлось срочно отправить в город.

          Вскоре дело всё же подвернулось: прознав, что супруги Гайдаровы сняли в сберкассе деньги и собираются в город за покупками, группа стала готовиться к новому преступлению. По плану Зарничного Сазов и Щербин должны были остановить на дороге за селом автомашину Гайдаровых и, угрожая оружием, отобрать у них деньги. Своего непосредственного участия в нападении руководитель группы не предусмотрел, ограничившись лишь доставкой налётчиков к месту преступления. Утром он отвёз подельников на автомашине к мосту на реке Бродовая, а сам возвратился в село. Обеспечивая алиби, разбудил свою девушку и поехал с ней кататься по селу.

          Во дворе дома Гайдаровы укладывали в автомашину вещи, когда к ним подъехал Зарничный. Он поприветствовал односельчан и пожелал счастливого пути. Супруги ответили словами благодарности, не догадываясь, какой «счастливый путь» приготовил для них этот человек…

          Большой ствол поваленного на мосту дерева перекрывал проезжую часть дороги, и Николай Гайдаров, остановив автомашину, вышел. Весеннее солнце выглянуло из-за леса и осветило окружающее нежным розовым светом. Всё казалось спокойным и умиротворённым. Идиллия была нарушена внезапно появившимися из-под моста двумя налётчиками в масках. Угрожая обрезом и пистолетом, они потребовали у него деньги. По-видимому, Николай не воспринял происходящее всерьёз. Он сказал, что узнал Сазова и посоветовал тому «не дурачиться». Это его и погубило – малоумный Щербин тотчас выстрелил Николаю в живот.

          Суд признал, что выстрел произошёл по неосторожности, в результате удара по локтю руки дверцей покатившейся назад автомашины. Лично у меня это вызывает сомнение. На следствии Зарничный говорил, что исполнителям преступления пришлось «завалить» обоих потерпевших и для вероятности перерезать им горло, так как Гайдаров на мосту узнал Сазова. Тем не менее суд признаёт те или иные обстоятельства установленными только в том случае, если они подтверждаются достоверными доказательствами, все же возникшие сомнения истолковываются в пользу обвиняемого. В суде Щербин и Сазов в один голос утверждали, что выстрел произошёл неумышленно, а поскольку доказательств иного рода не имелось, суд признал произошедшее результатом неосторожности.

          Истекающего кровью Николая и взывающую о помощи Ирину разбойники затолкали в салон «уазика» и, убрав с дороги дерево, поехали вглубь леса. Остановились только тогда, когда лесная дорога под склоном горы уткнулась в наполненный талой водой овраг. Первого вытащили Николая, а за ним Ирину. Обоих развели в стороны и положили лицом вниз. Понимая, что их будут убивать, Ирина умоляла не делать этого и обещала никому не рассказывать о происшедшем. Всё было напрасным – почуяв запах крови, душегубы не могли остановиться.

          Когда Сазов отошёл в сторону, раздался выстрел – Щербин застрелил Гайдарову. Впоследствии Сазов скажет, что подельника оставил наедине с потерпевшей, так как у него давно не было женщины, и он думал, что тот будет вступать с ней в интимные отношения. Затем бандитское оружие в руки взял Сазов, желание убивать у него было всегда. Подойдя к Николаю, он приставил ствол обреза к его голове и нажал курок…

          Обыск убитых разочаровал преступников – больших денег обнаружено не было. Раздосадованные, они прикрыли трупы ветвями и поехали к заброшенному карьеру, где должна была состояться встреча с главарём. Узнав о случившемся, Зарничный приуныл: такое развитие событий не входило в его планы. Он тщательно пересчитал добытые деньги, которых оказалось сорок пять тысяч рублей, и поделил, забрав себе большую часть.

          Убийство в мае 2001 года семьи Гайдаровых было раскрыто только спустя пять лет. Собственно, особой заслуги сыщиков в этом не было. Многие жители села после таинственного исчезновения Гайдаровых сразу предположили, что односельчан убили и даже называли фамилии убийц. Этим дело и ограничилось. Работники уголовного розыска осмотрели обнаруженную в карьере автомашину, опросили ряд свидетелей, и уголовное делопроизводство приостановили. Заметая следы, Зарничный отправил Щербина в город, а вскоре сам уехал в столицу, «кинув» знакомых коммерсантов на большую сумму денег, которую взял под предлогом покупки всё той же браконьерской икры.

          В одиночестве Сазов решил не бросать начатое дело и стал подыскивать единомышленников. Он встретился со своим бывшим одноклассником Ежовым, проживающим в селе, и предложил участвовать в бандитских набегах. В радужном цвете Сазов описал роскошную житуху с деньгами, добытыми преступным путём, а над опасениями товарища, откровенно посмеялся. Он рассказал, как совершил убийство Гайдаровых, и это нераскрытое преступление привёл в качестве примера. «Нет тела – нет и дела», – повторял он, зазывая бывшего одноклассника в преступное сообщество.

          Не дождавшись согласия товарища, Сазов приблизительно через неделю позвал его помочь косить траву. Устроившись на время трактористом в один из кооперативов, он в эти летние дни занимался заготовкой сена. Когда бывший одноклассник приехал на полевой стан, Сазов сразу же перешёл к делу: вынул из кабины трактора обрез, вставил в ствол патроны и заявил: «Ну, всё, парень – отжил своё». Затем подошёл к Ежову и два раза в него выстрелил. Однако патроны были холостыми и вреда не причинили.

          Предупредив напуганного товарища, что если он расскажет кому-либо о недавнем разговоре, ему больше не жить, Сазов перезарядил обрез и заставил Ежова сесть в трактор. Через некоторое время езды остановились у склона пологой горы. Заглушив двигатель, Сазов провёл Ежова вглубь леса, где указал на человеческие останки в виде двух черепов и костей с сохранившейся одеждой. «Полюбуйся! – заявил он и после небольшой паузы добавил: – Будешь много говорить – таким же станешь». Угрозы подействовали на Ежова, и он согласился стать членом будущей банды.

          На этот раз Сазов планировал убить в городе водителя автомашины такси. «Таксисты всегда с деньгами, – заверял подельника Сазов, – завалим таксиста – “поднимемся”!»

          Жильё криминальной паре в городе представил старый знакомый Сазова – Щербин. После двухдневного отдыха и обсуждения планов вышли «на дело». На стоянке такси в районе Комсомольской площади попросили водителя одной из автомашин – пятидесятилетнего Рачонка – отвезти их в посёлок Сокочи. Тот вначале было отказался, но затем передумал и согласился.

          По-пути, за городом, Сазов вынул обрез и, угрожая, потребовал от водителя остановиться. Затем вывел Рачонка из автомобиля и, убедившись, что на дороге никого нет, выстрелил ему в живот. Согнувшись, Рачонок рухнул на дорогу. Сазов перезарядил обрез, передал подельнику и потребовал добить раненого. Напуганный происходящим Ежов подчинился и, отвернувшись, выстрелил в спину лежащего человека.

          Добыча и в этот раз оказалась невеликой. Обыскав убитого и автомашину, обнаружили всего две тысячи рублей, что явно не хватало на роскошную житуху, о которой так много и красочно говорил Сазов.

          Сбросив тело в канаву и присыпав снегом, убийцы доехали на захваченной автомашине до посёлка Центральные Коряки, а оттуда на рейсовом автобусе возвратились в город. Первым делом зашли в кафе и потратили добытые деньги. В тот вечер они наелись, хватило и на выпивку…

          Арестовали Сазова в декабре 2006 года поздно вечером, тихо и незаметно, когда он подходил к дому. Не церемонясь, застегнули за спиной наручниками руки, посадили в автомашину и повезли. По дороге свернули в лес и после непродолжительной тряски подъехали к реке.

          – Выходи! – скомандовал один из работников уголовного розыска, и как только Сазов это сделал, спросил:

          – Будешь говорить, или как?

          Арестант выбрал «или как» и тотчас получил удар ногой в грудь, отчего скатился по заснеженному берегу в реку. Оказавшись по пояс в холодной воде с закованными руками напуганный Сазов, преодолевая течение, шагнул к спасительному берегу, но несколько пуль, шлёпнувшихся рядом о воду, заставили остановиться.

          – Будешь говорить? – повторно поинтересовался «опер», стрелявший из пистолета.

          Для размышления времени не было. Стуча от холода зубами и отплёвываясь, Сазов согласился на откровенный разговор.

          В салоне автомашины он признался в убийстве Гайдаровых и написал явку с повинной. По прибытию в город в присутствии адвоката подробно рассказал о преступлении, хотя неискренне – главную и непосредственную роль исполнителя расстрела сельчан отвёл Зарничному, полагая, что тот всё ещё находится в розыске. В то время он не знал, что организатор шайки арестован и на всех допросах отрицает любую свою причастность к исчезновению людей. Когда на следующий день Зарничному дали почитать показания Сазова, тот сильно возмутился, «пошёл в расклад» и полностью сдал товарища.

          Уголовное дело по обвинению Зарничного и Сазова в убийстве Гайдаровых поступило в суд в июле 2007 года. По делу одновременно проходил Щербин, в отношении которого ставился вопрос о принудительном лечении в психиатрической больнице. Врачебная экспертиза установила, что преступление он совершил в состоянии невменяемости. Дело же по убийству водителя Рачонка органы следствия выделили в отдельное производство, и оно рассматривалось под председательством другого судьи.

          Позиция Сазова и Зарничного в ходе судебного заседания сводилась к тому, что они ни в чём не виновны, а на предварительном следствии оговорили себя и друг друга. Выработав определённую линию защиты, Сазов искренне клял всех работников уголовного розыска, по злой воле которых без вины оказался под стражей, и заученно отвечал на все вопросы.

          Особенно тщательно к суду подготовился Зарничный. Отксерокопировав почти всё уголовное дело, он каждый исследованный документ счёл нужным в обязательном порядке прокомментировать. В силу дефекта речи – заикания – Зарничный говорил долго, нудно анализировал каждое доказательство, представленное следствием, и, ссылаясь на законы, просил признать их недопустимыми и недостоверными. Такая рассудительность и скрупулезность, наверное, была в крови. Отец Зарничного – чекист на пенсии, много лет проработал в местном КГБ. Кстати, в 1996 году, гуляя по лесу с ружьём, Зарничный «из простого любопытства» застрелил мужчину, собирающего черемшу. За это убийство он был освобождён от уголовной ответственности в связи с совершением в состоянии невменяемости. Как разумно говорил тогда восемнадцатилетний убийца: на него в период прогулки, видите ли, «что-то напало» и он, «не отдавая отчёт своим действиям», выстрелил.

          Бывший невменяемый в этот раз выглядел очень даже вменяемым, грамотно выстраивающим линию защиты. В отличие от него Щербин, напротив, говорил мало. Он только постоянно улыбался и старательно делал вид, что на самом деле дурак. Однако пояснения Щербина не совсем свидетельствовали о его психической неполноценности. Он довольно внятно отстаивал свою позицию о непричастности к убийству, говорил о нарушениях уголовно-процессуального закона, которые, по его мнению, имели место при расследовании дела.

          К окончанию судебного заседания ничего не изменилось: Сазов и Зарничный стояли на своём – не виноваты! Судья, рассматривая дело, проверяет все доводы подсудимых о невиновности, но по ходу судебного разбирательства видно, что подтверждается по делу: какие конкретные деяния совершены теми, кого судит, или, напротив, не совершены. По этому делу вся несостоятельность доводов преступной группы о невиновности была видна всё больше и больше. Это понимали и сами подсудимые, они приутихли, на вопросы отвечали нехотя и односложно.

          Судебные прения – заключительная стадия процесса. Стороны анализируют доказательства, высказывают своё мнение и предложения, после чего подсудимым предоставляется последнее слово и суд удаляется в совещательную комнату для принятия решения. В своём выступлении государственный обвинитель предложила квалифицировать действия Сазова как умышленное убийство, а действия Зарничного как организатора разбоя, сославшись на то, что доказательств его причастности к убийству Гайдаровых не имеется. Упрекая подсудимых за то, что они неискренны и не раскаялись, государственный обвинитель предложила назначить им наказание в виде лишения свободы в максимальных размерах. Однако, сделав паузу, попросила определить наказание Зарничному условно, но только в том случае, если он расскажет суду всю правду.

          Мне стал понятен ход мыслей государственного обвинителя – разглядев натуру Зарничного, она не сомневалась, что, услышав её предложение, он незамедлительно выдаст всех и вся. Так оно и произошло. Во время речи прокурора Зарничный заёрзал, опасливо озираясь на Сазова, который впился в него суровым взглядом, как бы требуя не поддаваться на «провокацию», а затем поднял руку и попросил объявить перерыв для консультации с защитником.

          После небольшого перерыва сторона защиты заявила ходатайство о возобновлении судебного следствия, и оно было удовлетворено. Возрадовавшись, что государственный обвинитель не усмотрел в его действиях наличие состава вменяемого преступления, – убийство двух человек – и рассчитывая на условное наказание, Зарничный стал рассказывать, как было организовано нападение на Гайдаровых и кто на самом деле и как их убил. Заканчивая, он призвал Сазова сознаться в совершённом преступлении и показать место, где находятся останки убитых людей. В ответ на пламенный призыв «расколовшегося» подельника, Сазов только пренебрежительно ухмылялся, а на вопрос, как он относится к показаниям Зарничного, ответил, что тот «от радости свихнулся» и, чтобы получить условное наказание, «плетёт чё попало».

          Показать место, где лежат останки людей, Сазов не пожелал. «Будь человеком, – просил сын Гайдаровых, обращаясь к убийце, – мне надо отца и мать похоронить – это мой долг». Однако призывы сына погибших родителей были напрасными: он обращался к преступнику, у которого ничего человечного не было. Известно, что сын Гайдаровых несколько лет искал останки убитых родителей. Он объездил множество дорог и осмотрел немало мест. «Под склоном вон тех гор положили мы их, – показывая рукой, бахвалился в своё время Сазов перед Зарничным, – там они и лежат – хочешь посмотреть?» Смотреть на останки убитых односельчан Зарничный не пожелал, но на следствии рассказал о словах подельника. Под склонами тех гор долго искал своих непогребённых родителей и их сын, но не нашёл… Вряд ли тогда Сазов обманывал своего товарища. Впоследствии Ежов тоже привёл следственную группу к подножию тех же гор, пытаясь найти место, где когда-то Сазов демонстрировал ему останки людей. Всё сходится, под склонами гор, которые хорошо видны с посёлка, по-видимому, лежат останки убитых людей. Ну, а что с теми, кто лишил их жизни и кто организовал нападение? По приговору суда Сазов получил двадцать лет лишения свободы, Щербин признан невменяемым и направлен на принудительное лечение в психиатрическую больницу, а Зарничный за организацию разбоя – пять лет лишения свободы, то есть в максимальном размере. Многие скажут – мало! Вступившее в законную силу судебное решение судья не комментирует… да, что там… соглашусь – мало! Однако судья лишь применяет законы, а пишут их другие.