Глава 10-4

4

Однажды в буржуазной местной газетёнке, которую Сорокин читал, преодолевая отвращение, чтобы только знать, чем дышит враг, он обратил внимание на пространное интервью с известным бизнесменом Кулаковым. Этот Кулаков намеревался облагодетельствовать Трёхреченск строительством перспективного по части прибыли завода. В мажорных тонах сообщалось, сколько миллионов рублей даст строительство и эксплуатация завода городской казне, сколько рабочих мест подарит безработным. У Сорокина был обострённый нюх на замаскированное коварство в замыслах врага. Впрочем, в особом нюхе не было необходимости, ибо в том, что восхваляла буржуазная газета, всегда таилось зло. Мажорный тон статьи насторожил Егора Агаповича. В городе у него уже были довольно обширные связи, и ему не составило труда выяснить суть упомянутого вскользь в статье химического процесса, отвечающего «самым высоким требованиям» технологии производства. Суть оказалась криминальной. Помимо сопутствующих процессу вредных выбросов в атмосферу и в реку, эксплуатация завода предполагала ещё забор воды из подземного озера под Трёхреченском, а эта чистейшая вода, как выяснил Сорокин, при советской власти оберегалась в качестве неприкосновенного запаса для столицы на случай экологического бедствия.
Сорокин основательно подготовился к борьбе. Он перелопатил кучу законоведческих томов и нашёл-таки закон, запрещающий строительство в черте города завода подобного типа. Егор Агапович заготовил бланки всевозможных судебных исков, подписных листов, воззваний, обращений и других бумаг. Он заранее заручился поддержкой наиболее активной части горожан. Надо было бы ещё подумать о личной безопасности, но такие вещи в голову ему не приходили, да если бы и пришли, денег на охрану не было.
И вот Сорокин ринулся в бой. В горсуде его заявление-протест приняли, как всегда, с кислой миной, но Егор Агапович «подбодрил» работников суда, сказав, что на случай предвзятого разбирательства и волокиты у него заготовлены обращения во все вышестоящие суды вплоть до генерального прокурора. Разбирательство началось.
Вскоре Сорокин обнаружил пристальное внимание к себе со стороны противной стороны. Он стал получать анонимные письма, настоятельно рекомендовавшие Егору Агаповичу отозвать своё заявление из суда. Некие лица стали дежурить у дверей его подъезда, а когда Сорокин выходил из дома в город, следовали за ним, точно почётный эскорт. К счастью, в квартире у Егора Агаповича не было телефона, а то его замучили бы телефонными звонками. Однажды на автобусной остановке к Сорокину подошёл спортивного сложения незнакомец и сказал, что если письменные послания недостаточно убедительны, придётся применить меры физического воздействия. Сорокин незнакомцу не поверил. Он думал, что противная сторона, зная о его известности в городе, вряд ли решится на огласку, и, не страшась, продолжил вечерами обходить один жилой квартал за другим с призывом начать всеобщую борьбу против строительства вредного завода.
Однажды, когда Сорокин возвращался в позднее время с одного из таких рейдов, двое неизвестных попросили у него закурить. Егор Агапович честно ответил, что не курит. Незнакомцы без лишних слов стали его избивать. Сорокин с трудом смог дойти до дома после этого. Ни денег, ни одежды, ни часов избивавшие у него не взяли, и Егор Агапович отметил это в заявлении, поданном в милицию, настаивая на акценте в пользу версии о заинтересованности избивавших. Милиция эту версию упрямо отвергала, твердя, что случай с ним - простое хулиганство. У Егора Агаповича возникло подозрение, что городская милиция симпатизирует противной стороне. Эта крамольная мысль подтвердилась вскоре после организованного Сорокиным митинга протеста.
Митинг проходил на площади перед зданием мэрии. Народу собралось немного, но это были, как увидел потом Сорокин, настоящие бойцы, многие из которых сделались его активными помощниками. Митинг был санкционированный, Сорокин заранее оформил в мэрии разрешение, но среди плакатов, выражавших протест против незаконного завода, оказался один, не относящийся к делу: «Долой буржуев, власть - советам, заводы - рабочим, земля - крестьянам!» Милиция сочла это удобным поводом для вмешательства. Двое из милицейского оцепления подошли к Сорокину и попытались отобрать у него мегафон, едва Егор Агапович начал речь. На помощь Сорокину кинулись трое мужчин. Милиционеры стали угрожать статьёй уголовного кодекса за сопротивление органам правопорядка. Сорокин в ответ пообещал, что добьётся увольнения их с работы за незнание законов, ибо их дело охранять санкционированный городскими властями митинг, а не совершать противоправные действия против его участников. Милиционеры отступили, однако плакат с лозунгом «Власть советам...» потребовали убрать.
В своей речи Сорокин ввернул-таки и политические требования, и митингующие за это ему дружно аплодировали. Прозвучала первая политическая речь Егора Агаповича перед народом. Это была его звёздная минута. Сорокин видел понимание, уважение, поддержку, он ощутил себя признанным лидером, ему ничего теперь не было страшно.
Один из тех мужчин, что кинулись защищать Егора Агаповича от милиционеров, был его соседом по дому, их квартиры располагались на одной лестничной площадке. Соседа звали Николай, он был могучего сложения и работал в частной строительной организации прорабом. После митинга Николай сказал Сорокину, что тот может при случае рассчитывать на него и двух его товарищей как на свою охрану.
Возвращаясь на следующий день после митинга домой из агитационного рейда, Сорокин увидел у подъезда две машины: «москвич» и милицейский «джип». Возле машин стояли пять человек, один из которых был одет в милицейскую форму. Все они дружно двинулись к Сорокину. У наружной металлической двери в подъезде недавно был установлен замок с кодом. Егор Агапович рассчитывал благодаря ему оторваться от преследователей, но оказалось, код тем известен, и они без помех вошли в подъезд следом за ним. Двое кинулись вверх по лестнице, остальные трое вместе с Егором Агаповичем вошли в лифт. Когда лифт поднял всех на этаж, где проживал Сорокин, двое убежавших по лестнице уже стояли у двери его квартиры.
- Можно к вам? - с глумливой улыбочкой обратился к Егору Агаповичу одетый в милицейскую форму.
- Можно, - ответил Сорокин. - Только сначала предъявите документы. Кто у вас старший, вы?
Одетый в форму пробурчал что-то невразумительное и в замешательстве оглянулся на товарищей. Один из одетых в штатское достал удостоверение и, раскрыв его, тут же опять захлопнул.
- Вы как будто стесняетесь своего документа, - сказал Сорокин. - Не скромничайте. - И он протянул за удостоверением руку.
Владелец документа послушно его отдал. Полистав книжку, удостоверяющую личность старшего лейтенанта следственного отдела милиции, Егор Агапович не торопясь выписал данные из неё в свой блокнот и только после этого вернул владельцу.
- А что вам от меня надо? - поинтересовался он.
- Вы подозреваетесь в незаконном хранении огнестрельного оружия.
Егор Агапович давно уже не смотрел на мир наивными глазами.
- Ордер на обыск у вас есть?
- М-м-нет, но... Вы могли бы быть повежливей с представителями органов правопорядка. Что вы держите нас на лестничной клетке, как чужих? Пригласите в дом, побеседуем...
- Мотив вашего визита к беседе не располагает, - возразил Сорокин.
- Хорошо, скорректируем мотивировку: в связи с некими, требующими выяснения обстоятельствами нам надо задать вам несколько вопросов.
- Одну минуту. - Сорокин нажал кнопку звонка у двери в соседнюю квартиру. Увидев показавшегося в двери Николая, Сорокин представил его визитёрам: - Это мой личный телохранитель. Николай, - обратился он к нему затем, - будь добр, позови свою жену, посидите у меня в качестве понятых, а то вот гости из милиции расспросить хотят чего-то.
Визитёры в растерянности переглянулись, дело шло явно в разладе с их сценарием. А Егор Агапович поддал жару:
- И захвати, Коля, магнитофон на всякий случай, вдруг беседа интересная.
Обескураженные пришельцы тут не выдержали:
- Никаких записей!
- Почему? - спросил, сделав наивные глаза, Сорокин.
- В интересах следствия мы...
- Вы что, законов, что ль, не знаете? - удивился Сорокин. - Меня интересы следствия не интересуют. Меня интересуют интересы моей личности, а права личности у нас теперь главней всего! Спросите, если таких вещей не знаете, у прокурора, он вам подтвердит.
Вид у блюстителей порядка сделался таким беспомощным, что Егор Агапович сжалился:
- Ладно, может, и не будем ещё записывать. Заходите.
Жена Сорокина при виде толпы здоровенных мужиков утратила дар речи, встала как столб и на обращённые к ней вопросы никак не реагировала. Пришельцы повели себя развязно: шныряли по всей квартире, чего-то высматривали, вынюхивали, обменивались многозначительными взглядами. Егор Агапович с Николаем старались за всеми сразу углядеть, но не углядели. Один из визитёров как бы невзначай на глазах у них задел рукой висевшую в прихожей куртку и, наигранно удивясь, пощупал её карман, а затем вынул из него настоящий боевой пистолет.
- Ваша куртка? - спросил он торжествующе.
- Куртка моя, - подтвердил Сорокин. - Только зачем вы свой пистолет в неё засунули? У меня таких игрушек не бывает.
- А вы посмотрите как следует, может, всё-таки признаете? - Держа пистолет за ствол, милиционер протянул его рукояткой вперёд Сорокину. - Возьмите, возьмите, не стесняйтесь.
- Автограф у меня хотите взять? - улыбнулся Егор Агапович. - В виде отпечатков пальцев на вашем пистолете?
- Там разберёмся, чей он: наш или ваш. Собирайтесь.
- Куда?
- В СИЗО, наверно, не знаю, куда вас там начальство определит.
- Дешёвенький приём, уважаемые. Я ведь законы знаю, никуда вы меня не отвезёте, потому что в противном случае я возбужу против вас уголовное дело за подлог.
Визитёры глубокомысленно помолчали. Жена Сорокина, глядевшая с зачарованностью на лежавший на столе пистолет, вдруг трижды подряд чихнула. Старший лейтенант посмотрел на неё в недоумении, потом как-то сломленно, устало произнёс:
- Ладно, не хотите сейчас ехать, пришлём повестку в ходе следствия.
И компания, не попрощавшись, удалилась, прихватив с собой пистолет.
Повестку из милиции так и не прислали. Сорокин продолжал усиливать давление на городскую власть. Горсуд явно не торопился с вынесением решения о незаконности строительства в черте города вредного завода, но Сорокин представил в мэрию подписанное тысячами горожан требование запретить планируемое строительство. Организуемые им митинги с этим требованием делались всё многолюдней. И тем не менее противная сторона вдруг перестала интересоваться Сорокиным. В городе начались выборы кандидата от их округа в Госдуму.