Царь-Карась

(Из серии «Ватные Истории»)

— Ну вот, значит, как дело было, — зевнула старая Черепаха Артилла, глядя добрыми подслеповатыми глазками на Хрюню и Гава, с аппетитом поедающих за гостеприимным ее столом белый хлеб с намазанными на него маслом и малиновым вареньем. — Появилась как-то у нас, в Медвежьей Глуши, рыбина огромная. Прям вот так неожиданно перед домиком моим из озера вынырнула и сразу же права качать начала…

— Бабушка, вы хотели сказать, что появилась она не из озера, а из болота? — вежливо уточнил Гав. Но Артилла перебила его:
— Нет, я ещё не настолько старая, чтобы называть меня бабушкой, а  тогдашнее чистое озеро сегодняшним грязным болотом! Ибо рыбина сия появилась на свет Божий, когда вас с Хрюней ещё и в виде проволочного каркаса не было. И вообще никого из ныне обитающих в Глуши нашей не было: только я и… Дед Лисопад. Я — потому, что по вашим меркам бессмертная. А Лисопад — оттого, что склероз у него. 
Пришла к нему как-то в гости Смерть, а он ей и выдал: «Душой я молод; махай, мой молот; все очень круто, я — «ватанутый»!”
Ну Смерть, понятно, вокруг височной доли капюшона своего костью указательного пальца покрутила — и больше к Лисопаду ни ногой…

О чем это я? Ах да… Теперешнее болото  вокруг моей загородной резиденции было тогда чистым и светлым озером. И водились там не одни  пиявки, а ещё и юркие золотые рыбки.
 Ну так вот, появилась, значит, эта огромная рыбина из озера аккурат напротив крыльца, где я так люблю греть на солнышке свои больные задние лапки. Вынырнула — и сразу речь толкать начала. Я, мол, не просто карасик какой-то рядовой, а Царь-Карась, законный предок древнего властелина Медвежьей Глуши. А стало быть, все вы должны мне подчиняться, падать ниц в грязь и всяческое мое приказание исполнять… А иначе я в медвежьеглушское правление бумагу о своём законном наследстве подам, и покатитесь вы отсюда колбаской по улице Карасье-Царской.

— Вот ведь — свинья какая! — от души возмутился Хрюнь. — Даром, что рыба какая-то протухшая, а ещё и права качает!
— Поджарить бы ее на костре — и коллективно  сожрать: вот и весь вам Царь! — поддержал друга Гав.
— Ах, деточки, если бы все было так просто-о-о-о! — широко зевнула старенькая Черепаха и, уронив голову на переднюю часть панциря, доблестно захрапела.

— Бабу… тьфу, Тетушка  Артилла, проснитесь! Мы так хотим узнать, как вы от Карася наглого избавились! — завопил Хрюнь.
Черепаха вздрогнула, подняла змеевидную головку, укоризненно взглянула на Хрюню и продолжила свой рассказ:
— Царь-Карась, дорогие вы мои, и впрямь ужас каким наглым оказался. Перво-наперво он в наш медвежьеглушский Дворец Культуры отправился. Напугал до смерти тогдашнего директора, Барабасгола Грубияныча, деда нашего Карабогазика. Показал ему фото какого-то дома с колоннами — старые, расплывчатые, черно-белые. По словам Карася, в прошлом это была загородная вотчина его рыбьего семейства; а мы, типа, нагло ее прихватизировали и в ДК превратили.

Выбрал себе новоявленный Царь для постоянного проживания самый большой зал, где у нас всяческие культурные мероприятия проходили. Велел вынести из директорского кабинета и поставить себе мягкий диван с тремя подушками; в качестве пижамы конфисковал у Лисопада семейные трусы, а у Грубияныча — тельняшку. А заодно прихватил из театрального реквизита блестящий посох и царскую корону,  в коих сам Барабасгол на сцене Короля из «Золушки» представлял. Нижайшая просьба директора ДК, еле успевшего припрятать от вороватой рыбы царскую  мантию — иногда уступать ему королевские атрибуты для творческой деятельности — осталась без отклика. Карась заявил, что единственный Царь здесь — это он, и никаких других власть имущих не потерпит.  Ни в жизни, ни на сцене.
Таким образом, «Золушка» из театрального репертуара исчезла. Равно как и другие спектакли, намекавшие на то, что в Медвежьей Глуши может быть хоть какой-то правитель, кроме нашего наглого и хищного Карася…

Нацепив на себя все уворованное, Царь-Карась важно прошествовал в Медвежьеглушское правление. Там он предъявил Андалузе Германовне, бабке нашего Карабогазика, кучу нечетких, расплывчатых документов и снимков, свидетельствовавших об его, царьекарасьевом, праве на собственность. А собственность эта включала (ох, Мать моя, Всемирная Черепаха!) станцию нашу «Медвежья Глушь», с прилегающими к ней леском, озерком моим и деревней с игривым названием «Поющие мухоморы»… Ну и, конечно, нашей небольшой деревеньке тогда нехило досталось. Мы же не предполагали, что у наших земель и вод когда-нибудь помещик вот такой хвостатый объявится. Жили, строились, жизни радовались: небу, солнышку, птичкам, цветочкам, ягодкам и грибочкам разным…

— Ну уж не знаю, что вы тут такое понастроили, — обиженно причмокивал толстыми алыми губищами Карась, рассматривая наши скромные избушки. — Здесь вот, на прапрапрадедовой карте (он доставал из-под левого плавника нечто страшно потрепанное, похожее на лист дуба, неудачно прыгнувший с ветки тополя) —  кукурузное поле значится. А кукуруза, как неоднократно дед мой Никита повторял — продукт ценный: всех вокруг питает и доход хороший владельцу приносит. 
А вот вы со своими хибарами (он обводил грозным взором испуганных нас) — какой доход мне приносите? Вот и судите сами, что мне выгоднее: кукурузу сеять, или вас отсюда жать…

Оттого, что Царь-Карась многозначительно замолкал, не заканчивая фразы, нам, медвежьеглушцам, и вовсе становилось не по себе. Ни стервозная Андалуза, ни склочный Грубияныч не смогли дать отпор воинственной рыбине, — где уж нам с Лисопадом было с ним справиться?
 Но мы все равно пытались, деточки, — честное слово! Тайные собрания в лисопадовой хате устраивали; листовки с противокарасьми лозунгами подпольно распространяли-и-и… и-и-и…
Артилла снова широко зевнула и вернулась в сладкие объятия Морфея.

— Тетушка Артилла, не спите! — ещё громче, чем в первый раз, завопил Хрюнь. — Я же не усну из-за вас сегодня: все думать буду, как вы умудрились от этой мерзкой рыбы избавиться!
Но Гав уже тащил Поросенка к двери.
— Имей совесть, — увещевал он друга. — Ты что, не знаешь, сколько бабушке веков от роду? Ее же холить, лелеять надо; кожу от паразитов чистить; панцирь бархатной тряпочкой с «полиролью» натирать…

Но конечно, друзья не выдержали и рассказали обо всем услышанном от Черепахи приятелю своему, Зайчонку. Тот выслушал — да только лапками всплеснул:
— Ну, ребята, это  прямо детективная история какая-то! Только вот жаль, что окончания ее мы никогда не узнаем.
— Это ещё почему? — обиженно хрюкнул Поросенок.
— Да потому, что бабушке Артилле уже немало веков, и ей ужас как сложно рассказывать истории целиком, без логических и лингвистических потерь. Вот и здесь она, похоже, конец карасиного хвостика потеряла, да спящей притворилась, чтобы вы ее не тревожили.

Так оно, собственно говоря, и вышло. Когда Хрюнь и Гав вознамерились снова навестить Черепаху Артиллу, та ни за какие сокровища мира не захотела продолжать рассказ о Царе-Карасе. Угостив друзей вкуснейшим пирогом с земляникой, она устало зевнула, и на их настойчивые просьбы ответила:
— Много, деточки, в нашей Медвежьей Глуши всякого-разного за пять веков случалось. Может, и Карась какой когда-то здесь разгуливал, только я об этом не помню… Вы уж лучше у этого… как его… Лисопада спросите. Он у нас среди мужчин — самый старый и умный.

Что ж, у Лисопада — так у Лисопада… Отправились Хрюнь и Гав в гости к старому мудрому Лису. Только тот, как о Царе-Карасе услышал, так раздраженно лапами на друзей замахал.
— Чепуху разную Артилла по старости несёт, — заявил он. — А вы повторяете.  Лучше бы делом каким-нибудь занялись. Болото б Черепахе, что ли, вычистили; домишко бы ей подправили…

Если вы думаете, что Хрюнь в этот же день покинул гостеприимного Гава, сбежав от намечавшейся трудовой повинности к себе в Лиски, то очень даже ошибаетесь. В памяти ленивого Поросенка остался ещё тот случай, когда он, славно отобедав в гостях у Зайчонка, не пожелал помочь ему и Мыше тянуть огромную Репку.
Ох и потешалась тогда над Хрюней вся Медвежья Глушь! Верите — к лучшему другу Гаву Поросенок наш аж целый год пятачка не казал, насмешек соседских опасаясь!

Очистка болота и безвозмездный труд над домиком Артиллы должны были полностью реабилитировать Хрюню. И он с жаром взялся за дело. Вначале — рисуя и расклеивая красочные плакаты с призывом ко всем живущим и отдыхающим в Медвежьем Углу выйти на субботник по расчистке  водной глади Артиллиного болота. Потом — уговорив тракториста Бобра помочь своей техникой в их благородном деле. И наконец, поскользнувшись и доблестно слетев с крыши черепашьего домика прямо в озеро во время произнесения длинной речи, восхвалявшей все, что сделали медвежьеглушцы за какие-то два выходных дня.

Из озера (заметьте, уже не из болота!) Хрюню, умевшего плавать исключительно в стиле «топора», общими усилиями выудили. «Утопленник» крепко прижимал к своему животику небольшую пластмассовую коробочку. Когда Поросенок пришел в себя, он объяснил, что после падения в озеро сразу пошёл ко дну. И, нащупав там какой-то твёрдый предмет, принял его за камень и схватился за него, чтобы его не отнесло в сторону.

Похвалив Хрюню за смекалку и мужество в нестандартных обстоятельствах, друзья и соседи общими усилиями открыли коробочку, крышку которой крепко держали водоросли. И перед ними предстал… Царь-Карась собственной персоной. Нет, не живой, совсем не грозный и вовсе не противный. Это была ватная игрушка, сделанная с огромным мастерством и искренней любовью к своему творчеству.
И тут все дружно повернулись… правильно, к нему, к Деду Лисопаду. Ведь это он не только окончил в весьма  преклонном возрасте школу «Изысканная Вата», но и продолжал оттачивать своё мастерство на разных мастер-классах, творческих фестивалях и ярмарках. А на ёлку, которую он наряжал в конце декабря, туристы со всех концов света любоваться приезжали!

Польщенный общим вниманием, Лисопад, в свою очередь, посмотрел на Черепаху, появившуюся на крыльце, чтобы пригласить участников субботника на чай с пирогами.
— Что же это такое? — обратился он к Артилле, указывая на игрушку. — Ты же сама рассказывала мне, что Царь-Карась, которого я тебе в подарок из ваты слепил, неожиданно ожил и ушёл из наших мест неведомо куда!
— Ты уж прости меня, старую, — прослезилась Черепаха. — Игралась я как-то с твоим Карасиком, на крылечке сидючи, а потом почувствовала, что смерть как спать хочу. Ну я, значит, подарок твой чудесный немедленно в коробочку убрала, чтобы ненароком ветром его не унесло.
Проснулась — нет ни коробочки, ни Царя-Карася. Что мне было делать? Притопаешь ты в Новый Год ко мне на Ёлку чаи гонять — а твой подарок взял — да и усвистал в неизвестном направлении!
Вот и придумала я сказку такую интересную. Все думала: чем больше соседей ее услышат, тем скорее подарок твой бесценный найдётся. Если и украл его кто — так теперь уж непременно вернёт!

— Ну вот он и нашёлся! — радостно воскликнул Хрюня. Он взял коробочку с Карасём и передал ее Черепахе.
— Я теперь пуще артрита своего подарок твой беречь буду, — пообещала она старому Лису. — Как хорошо, что он наконец ко мне приплыл!
— А главное, что нам не нужно падать ниц в грязь  и всякие его приказания исполнять, — протявкал Гав.
— И катиться отсюда колбаской по улице Карасье-Царской — тоже совсем не надо! — весело прохрюкал Поросенок.

07.09.2024

(От всей души благодарю Мастерицу Инну Морозову и куратора Ольгу Золину за отличный мастер-класс «Царь-Карась»)