Записки НЕ психолога - Людк

Людка была девушкой видной: чуть миндалевидные серые глаза, копна каштановых локонов, крепкие бёдра и точёная талия, достойная внимания грудь и верх привлекательности – детские ямочки на румяных упругих щеках. После выхода народно-обожаемого фильма глупо было не звать Людку только как на новый лад – «Людк». Людк быстро выскочила замуж за лопоухого Серёгу, который своими длинными волосами так походил на гитариста Modern Talking. Бабки во дворе, нет-нет, да кричали ей весёлое: «Людк! А, Людк!», на что она иногда заливисто смеялась. Людк цвела!

Где-то с девяносто третьего, «как все порядочные люди», Людк приторговывала китайскими и польскими вещичками, что возил её непутёвый муж Серёга. Непутёвым челноком Серёга был, правда, только со слов Людки. Многие одинокие женщины, да и не одинокие тоже, довольно часто позыркивали на этого красавчика в модных шмотках и на престижном тогда джипе «Гранд Чероки».
Эти «позыркивания», как и следовало ожидать, становились причиной скандалов, в которых Людк лупила благоверного, как боксёрскую грушу, потому как обладала не по-женски широкими ладонями и хваткой бульдога. Хоть ростом Людк едва дотягивала до носа мужа, но зато кулаки её легко доставали мужнины «кобелиные гляделки», изредка раскрашивая их оттенками бордового и фиолетового цветов. За этот колёр и за привычку вопяще слушать хард-роковые запилы, окрестила Серёгу местная гопота Дип Пёрплом. Но, как показали дальнейшие пару лет челночества, непутёвым он всё же оказался. Нашли Серёгу где-то под Брестом, с простреленной головой. Расследование милиции никаких результатов не дало, и дело закрыли.
В принципе, на этом и рухнул Людк-бизнес. После похорон мужа её попытки спихнуть своих белобрысых сыновей-близнецов матери, жившей в пригороде Питера, не удались. Она переквалифицировалась сначала в продавщицу круглосуточного магазина, а потом и до заведующей споро поднялась. Обладая крикливым голосом и непростым характером, Людк меняла места работы с поистине с крейсерской скоростью. Вскоре уже не осталось, ни ближайших, ни достаточно отдалённых магазинов, где «горластую растратчицу» могли бы взять на работу. Сыновья долго сопротивлялись продавать отцовский джип, но в трудную годину всё же расстались с «этой развалившейся остаткой роскоши», со слов самой Людк, и помогали голосистой мамке, работая, то на автомойке, то в каких-то сомнительных автосервисах.

К своим уже сорока с хвостиком, длину которого дотошные бабки у подъезда всё время допытывались узнать, Людк умудрилась всё же вырастить сыновей. Только внешняя её привлекательность пацанам не передалась, и они как под копирку походили лицами и долговязыми телами на лопоухого покойного отца. Это, впрочем, не помешало им жениться на южно-жгучих сёстрах румынках, и укатить жить к ним в тёплые, но бедные окраины Констанцы. С тех пор только телефонными звонками мать и вспоминали, да денег подкидывали, сколько могли.

Тогда и осталась Людк совсем одна…

Ни тебе работы, толком, ни детей, от которых внуков не дождаться, ни подруг, ни любви… Сидеть с бабками у подъезда и перемывать косточки всем соседям Людк не хотела, да и в пенсионерские ряды особо не стремилась.
Встречались мы с ней почти каждый день на выгуле собак, куда Людк приходила со своей болонкой Дорой, которую ласково звала «дурой». Не скажу, чтобы мы дружили. Просто сообщество собачников - не более. Частенько на тех вечерних прогулках Людк с лёгким отрешением и, как бы невзначай, потихоньку рассказывала нашей компании свою историю. И, то ли от тоски, то ли от накопившейся злобы на несправедливости жизни, увлеклась она одним, «не приведи Господи», развлечением. Сама Людк называла это: «зайти полечиться».

Ходила она по почти «родным» магазинам и устраивала там склоки с покупателями. Выпустив пары гнева, Людк на время успокаивалась, но постоянные неудачи с обустройством на новые работы, или с очередным изгнанным «худо-кавалером», заставляли её снова и снова «зайти полечиться».
Сначала охранники старались «нежно» выводить скандалистку. Но потом Людк проявила нетипичное рвение и смекалку. С помощью какого-то очередного отшитого хахаля она освоила смартфон, подаренный сыновьями на «ягодный юбилей», и стала снимать на видео свои скандалы, выкладывая их в интернет. Эти видео стали плавно перетекать в разряд: «скандалы и драки». Интернет в начале десятых «не страдал моралью и цензурой», и Людк, что называется, «вошла во вкус». Дошло до того, что эти «лечебные» сюжеты, набрав просмотры в сети, вызвали и ответную реакцию сотрудников и администраций магазинов. Завидев подходящую Людк, охранники уже грубо старались отталкивать её от магазинов. Людк сменила тактику и, обладая недюжинной смекалкой и знанием подсобных помещений, стала пробираться в магазины в момент погрузки товара, или вывоза мусора. Одежду с причёской она меняла, чтобы не примелькаться, и расширяла «свой ареал окучивания».
Но однажды случилась неприятность, жестоко определившая судьбу Людк, потому как потеряла видео-скандалистка былую бдительность.
Раззадоренная и воодушевлённая пошлыми и обильными комментариями под своими «похождениями-лечениями», Людк, в предвкушении очередного видео, начала у полок с деликатесами пихать и толкать одну расфуфыренную дамочку. Но дамочка внезапно оказалась такой же горласто-скандальной. Она вырвала мобильный у Людки и с истошными криками швырнула его о кафельный пол. Мобильный разлетелся на куски. А Людк в ярости ; это торнадо и цунами в одном флаконе! Людк, от такого хамского уничтожения её имущества, конечно же «закусила удила» и вцепилась в «очередные волосья, очередной тупой бабищи». Закладывая визгом уши, Людк показала в непростительной близости лицу дамочки полку с банками каких-то солений. Пару банок разбилось и порезало щёку пострадавшей. Людк, поняв, что «справедливость восторжествовала», уже собиралась шустро покинуть магазин, но тут-то и начались проблемы. К дамочке с окровавленной щекой подлетел какой-то детина и, увидев её порезы, мёртвой хваткой вцепился в куртку Людки. Та, как не пыталась вырваться, так и не смогла одолеть «вражину», а подоспевший на удивление быстро наряд тогда уже полиции, сопроводил скандалистку Людк в отделение. Всё бы может и обошлось, но пострадавшая, как позже выяснилось, оказалась далеко не простой пострадавшей. Да и видео «помогло», что снял кто-то из продавцов магазина и выложил в сети, подписав: «Конец скандалистки».

«Околоподъездный отряд рентгена» всю неделю с жаром обсуждал это происшествие. Бабульки знали всё про всех и, конечно же, в самых детализированных подробностях. Выяснилось, что «порезанная дамочка» ; жена какого-то полицейского, не то майора, не то капитана, и что Людка уже в карцере, и ей грозит тюремный срок за увечья. Бабулек не раз допрашивал и участковый, приходивший осматривать квартиру вместе с понурой Людк.
Спустя полгода в квартиру нашей горе-героини заехал какой жгучий кавказец, а бабульки вынесли окончательный вердикт: «Усё! Людк на турму уехала!»
Так, вроде бы и должна была закончиться эта история, но…

Приехав однажды почти ночью с дачи и оставив жену дома, решил я заехать на заправку, чтобы утром не терять времени и сразу начать толкаться в пробках на работу. Зайдя в помещение автозаправки, я вдруг увидел за кассой отдалённо знакомое лицо. И пока женщина мне не улыбнулась, тут же обозначив детские ямочки на щеках, возможно, не узнал бы её.
Я просто не мог поверить, что это «наша Людк». Передо мной за кассой стояла постаревшая на десяток лет женщина с выпотрошенным взглядом. От язвительно-задорного блеска её глаз не осталось и следа. Людк осунулась, сильно похудела, но старалась держать лицо. Когда она заговорила, её голос мне показался чужим, не тем, что я помнил – звонким и разухабисто шпанским.
– Привет! Как дела? – чуть сипло и негромко прозвучали её слова.
– Ты ли, чё ли, Людк? – привычно решил пошутить я, но тут же понял по её натянуто-болезненной улыбке, что эти шутки уже из того, ненужного ей прошлого…
– Прости, но… – неловко попытался я оправдаться.
– Всё нормально, – продолжая устало улыбаться, ответила Люда.
В зал заправки со стеллажами снеков и воды зашла дежурная-заведующая, явно не в радостном расположении духа. Взглянув на нашу беседу, она негромко, но властно произнесла:
– Третья заправка ждёт оплаты!
– Это моя машина, – тут же среагировал я, про себя даже поблагодарив дежурную, убравшую глупую неловкость.
Обернувшись к Люде и протянув карту, сам не зная почему, я обратился к уходящей дежурной:
– Простите, пожалуйста, можем мы немного поговорить с Люд..милой? Просто мы соседи в прошлом и сто лет не виделись. Тем более машин нет… Пожалуйста.
Дежурная равнодушно глянула в мою сторону, чуть кивнула и зашла в дверь подсобки. Люда провела оплату, вернула карту и кивнула в сторону пары столиков.
– Давай я кофе угощу! – стараясь выглядеть непринуждённым, предложил я.
Люда молча кивнула и зашумевшая кофемашина вскоре разнесла прекрасный аромат колумбийских зёрен, которые, как все тогда помнили, собирались с любовью.
Сидя напротив меня, Люда мелкими глотками пила свой капучино и молча слушала. А я, надеясь раззадорить и поднять ей настроение, вещал о двухлетнем внуке, с его похождениями и неожиданными словечками. Улыбаясь на некоторых местах моего рассказа, Люда вдруг тяжело вздохнула и произнесла:
– Ромка мой, что старший, помнишь, в Италию переехал со своей… и там умер недавно… Передоз…
Чуть не поперхнувшись кофе, я замер и молча уставился в опустошённые глаза Люды.
– Я ж этих сестёр-снох сразу невзлюбила… Цыганством каким-то распущенным от них несло… Хотя сам знаешь, что моя мама покойная, на четверть цыганка. А вот меня снохи любили, как раз за мой характер, – грустно хмыкнула Люда. – Глеб до сих пор в Румынии… Смски пишет часто. Но я-то понимаю, что хреново ему там... Детей нет. Тесть его… всё время в какие-то свои дела втягивает… Уж как могу, отговариваю его и учу… Так ни разу у них и не была… Да и вряд ли теперь пустят…
Ошарашенный такими откровениями, я сидел и слушал Люду, говорящую ровно, почти без эмоций. Но в подсознании понимал, с какой отрешённой тоской и разъедающей нутро болью выливаются из неё эти воспоминания. Возможно, Люде надо было выговориться и снять часть этой боли с себя, чтобы не копить её больше внутри и не давать утягивать в бездонную клоаку прошлого, с которым ей так хотелось расстаться.
Пару раз Люда выходила принять оплату за горючее от ночных автомобилистов, но потом возвращалась и продолжала рассказывать.
После «эпопеи с майоршей», как её окрестила сама Люда, и откупившись от реального лишения свободы продажей квартиры, получила она «условный срок». Сыновья не смогли приехать на суд, хоть и старались, но «финансовый вопрос» не пустил. Проработала Люда маляршей-штукатурщицей два года где-то под Мурманском.  Там она познакомилась почти с такой же «оторви да брось» соседкой по жилью, Надей, учительницей русского и литературы в средней школе. Надежда Степановна отлупила шваброй и сломала её об голову одного ученика-дегенерата, когда тот чуть не изнасиловал одноклассницу, а завершение учительской карьеры произошло «благодаря» папаше дегенерата – владельца сети магазинов. Надя просто поразила Люду своими увлекательнейшими рассказами о писателях и о процессах создания ими книг. Эти истории породили у Люды затягивающее желание прочитать об услышанном и она стала жадно проглатывать книгу за книгой. Люда никогда и предположить не могла, что литература так интересна, и даже покруче любого сериала с Мариями, да с битвами экстрасенсов. Прочитав «Жизнь Арсеньева», она призналась, что рыдала, пронзительно осознав состояние сына Глеба, оставшегося на чужбине, вдали от неё. Это признание вызвало в моей душе непередаваемое изумление. Ведь кто бы мог подумать, что та самая Людк, громившая мещанские устои своими «лечебными видео», будет рыдать от романа Бунина! Скажи об этом бабулям у подъезда, они бы подумали, что я брежу, потому что, во-первых, соединить в своих умах Людк и чтение высокохудожественной литературы им бы просто не позволил их внутренний «рентгеновский» мир, и, во-вторых, не думаю, что кто-то из этих бабулек мог бы быть знаком с творчеством Ивана Алексеевича. Хотя, я вполне мог ошибаться.
Спустя час беседы с Людой, мне позвонила встревоженная жена и, услышав шокирующую новость о моей встрече на заправке, тактично поздоровалась с Людой по громкой связи и потом, уже без громкой связи, тихо посоветовала не засиживаться, чтобы не попасть в очередное «видео-лечение». Я не стал объяснять, что Люда уже другой человек, и просто пообещал вернуться поскорее. Что и сделал, потому что дежурная, выразительно глянув на наши затянувшиеся посиделки, сама приняла оплату одного автомобилиста.
Дома жена конечно поохала, услышав пересказ, но на этом всё и закончилось.
Вроде бы и теперь история о Людк-Люде должна была завершиться, но судьба решила иначе.

Прогуливаясь с супругой по огромному торговому центру, что наконец-то открылся после удручающей психику пандемии, я чуть ли не с восторгом увидел и тут же узнал знакомую улыбку с ямочками. Людмила стояла возле детского магазина и держала за пухлую ручку розовое облачко с голубыми, широко распахнутыми глазами. Малышка уверенно и громко что-то лопотала, указывая пальчиком на витрину и постоянно посматривала на реакцию Людмилы. А у той… просто лучистым водопадом лилось счастье из её серых, чуть миндалевидных глаз. Моя жена даже удивилась, когда я потянул её за руку к какой-то незнакомой изящной женщине с длинным «каре» каштановых волос.
– Людонька, смотри – я нашёл! – вдруг раздался баритон над самым ухом и, опережая меня на полкорпуса, к Людмиле с девочкой подошёл высокий и седой как лунь мужчина. Он протягивал в руке розовую шапочку, которую явно потеряла малышка. Девчушка тут же схватила пропажу, прижала шапочку к груди и звонко сказала:
– Деда! Ты гений!
Людмила и «деда» рассмеялись в ответ и я был замечен. Короткие объятья со мной и с оторопевшей супругой, от узнавания Люды, лаконичное знакомство и пожатие рук с седовласым кавалером Людмилы, Русланом, и вот мы уже за столиком кафе. А Маришка, внучка Руслана, уже вовсю ныряла в бассейн из разноцветных шариков на соседней детской площадке, под присмотром деда.
– Руслан и Людмила! – шутливо растягивая слова, озвучила и мою мысль супруга.
– Да, уж, – с тёплой улыбкой ответила Люда. – Он же меня нашёл по тем моим убийственным видео, – глядя в сторону смеющейся Маришки и деда Руслана, продолжила Люда. – Самой не вериться. Судьба моя – ещё та затейница…
То, что мы услышали дальше и стало окончательной причиной для написания этого рассказа.

Оказывается, Руслан был анти-поклонником «Людк и её лечебных видео», и не раз писал ей, чтобы она остановилась. Люда слабо помнила эти комментарии, но Руслан заботливо сохранил скриншоты. Читая их, Люда узнала, что были даже и тактично завуалированные признания Руслана, пытавшегося оградить от беды ту, в чью улыбку с ямочками он влюбился почти сразу. Такие откровения она услышала гораздо позже от самого Руслана, а вот понять его намёки Люде, с её же слов, помогли… прочитанные книги. В некоторых его комментариях она увидела, показавшиеся знакомыми словосочетания и строки. А фраза, что Руслан готов помочь измениться Людмиле и подставить плечо между нею и безмолвным ужасом, наползающим из мрака , навсегда покрыло мурашками Люду. Да и то, что он умудрился её разыскать, Людмила сама посчитала чудом из чудес.
– Ну и пусть ему скоро шестьдесят пять, – с задумчивой улыбкой продолжила она. – Да хоть семьдесят! – вдруг, озорно блеснув глазами, хохотнула Людмила, и мы на миг увидели ту прежнюю Людк, но без сокрушающего макияжа и убийственной прически, а-ля «пергидроль навек».
– Мне самой уж пятьдесят пять в этом году грянет, что уж теперь? – усмехнулась Людк, но тут же, словно по волшебству обернувшись Людмилой, с тихим светом в голосе, добавила, – Он, как небесный дар мне… И это за всю мою прошлую жизнь?.. Внучка его – просто родная кровиночка. Любит меня и даже «бабой» зовёт, – не сдержав ликующих эмоций, засияла Люда глазами. – Я ведь и представить себе не могла, что люди могут распускаться в душе цветами, от такого простого и ангельского «баба», понимаете?
Мы с женой сидели с растянутыми от уха до уха улыбками и не могли поверить. Новая Людмила и вправду завораживала на фоне того контраста, который ещё нет-нет, да всплывал в нашей памяти Людк-осколками. Но сейчас перед нами сидела счастливейшая женщина и никаких доказательств не требовалось, чтобы это разглядеть.
– Вряд ли я смогла бы так чувствовать, как сейчас, если бы не пережила весь тот жизненный и душевный провал, разломавший меня до руин… – продолжила тихо Люда. – Я же перестала верить всему. Ни в людей не верила, ни в правду, да и в саму жизнь уже не верила. Только Надежде Степановне, своим всепрощающим словом, удалось заставить меня заново начать жить. – Людмила пригубила кофе, немного помолчала и снова засияв глазами, уже увереннее продолжила, – Потом появился Руслан. С цветами! Представляете? Просто приехал на заправку и остался со мной до утра дежурить. Сначала подумала – маньяк какой-то. Ночь охранял меня, с его слов, а потом предложил довезти до дома, через весь город ко мне в Красный Бор, представляете? – Людмила засмеялась негромко и махнула рукой. – Я, как вернулась тогда из отдалённых мест, в маминой квартире одна жила. Только встаньте на моё место – незнакомый мужчина, просидевший всю ночь, то в машине, то за столиком на заправке, предлагает довезти. Меня вы знаете – девушка я не робкая, но тут… Это потом уже были его объясняющие такой необычный манёвр рассказы и переписка, и другие охапки цветов. Но поначалу я, как любая нормальная женщина, думала, что дядя с серьёзным невербальным приветом, и надо как-то его аккуратно сдвинуть за линию горизонта. А он стал мне показывать фото внучки, дочки, рассказывать, что официально никогда не был женат, и что родители-профессора его несостоявшейся жены, чуть ли не с охраной, огораживали свою единственную дочь от инженеришки... Скажу вам, дочка Руслана, очень душевная и милая девушка. Оленька всегда любила и любит отца за его душу детскую и светлую. Один малюсенький и простой эпизод показал мне всю силу её заботы. Понимаете, я, когда сыр нарезала, то хотела срезать восковые края, а Оленька подошла, и тихо шепнула, что у папы привычка с детства обгрызать сыр до этих восковых краешков. Он их так любит… Ну не умница, а? – мы в ответ чуть приподняли брови, подтверждая изумлёнными кивками сказанное, а Людмила с упоением делилась своим счастьем дальше, – Маришку привозит на каждые выходные, чтобы и самой отдохнуть, и счастьем дом Руслана заполнить. Таким звонким и самым нужным для него счастьем. Да и для меня, чего уж там скрывать. С мужем ей только не повезло. Зелёный змий не ведает чинов, как говорится… Вот у меня и родился коварный план гипотетической свекрови! – внезапно прищурив глаз, хитро понизила голос Людмила, став снова чуть забытой Людк. – Мой Глеб домой возвращаться собирается. Расходится он со своей цыганкой уже окончательно, я надеюсь, – сложив руки в мольбе, посмотрела вверх Люда. – Понимаю, что я, как свекровь, та ещё язва, но это к прошлым снохам, пусть. Теперь вот решила невзначай устроить «встречу на Эльбе» Глеба с Оленькой. Вдруг его величество «случай» поможет? Как знать…

Двигаясь по пробкам домой сквозь мелкий бисер осеннего дождя, на душе было удивительно тепло и вдруг я услышал фразу жены, дающую самый важный финальный и определяющий титр этой истории:
– И всё же нужно верить в людей… в жизнь… в себя…
И в моей голове сразу возникло немного странное, но очень понятное непрерывно длинное имя: Людк-Люда-Людмила…