3. Методы Юрия Московского

3. МЕТОДЫ ЮРИЯ МОСКОВСКОГО.  В 1305 году Михаил Ярославич вернулся в Тверь и велел войскам немедленно выступать. Целью похода была Москва. Полное уничтожение соперника в планы великого князя не входило, иначе он навел бы на Юрия татар. Строптивых Данииловичей следовало лишь слегка приструнить, указав им их истинное место, где-нибудь в задних рядах или на галерке, ну а если сильно повезет, то и возле параши. Сделать это можно было и малой кровью. Впрочем, нельзя исключить и того, что у Михаила на ордынскую конницу попросту не хватило денег. Хан Тохта давно уже взял себе за правило не лезть во внутрироссийские дела, но подзаработать деньжат путем сдачи в аренду своих воинов он бы точно не отказался. Правда весь последующий ход событий говорит о том, что Михаил Тверской действительно не хотел затягивать ссору с Москвой. Ему было нужно лишь, чтобы она не покушалась на его власть.

Юрий со всеми своими полками ждал великокняжескую рать у стен Переславля, но Михаил обошел Переславль стороной и вышел прямо к Москве. Спалив посад и рассеяв несколько московских отрядов, тверской князь практически без боя сумел доказать свое превосходство и заставил-таки Юрия «поклониться себе». Москва подписала мир и обязалась выплатить в великокняжескую казну дань за Переславль. Сам Переславль пока остался за Юрием на правах держания, а не владения. Плененный покойным Акинфом княжич Борис был отпущен в Москву без выкупа. Уходя, Михаил, как бы между прочим, велел своему вассалу Юрию урядить наконец с рязанским князем Константином, шестой год томившимся в московских застенках.

Тверские полки покинули московские пределы, растворившись в приволжских лесах, и Юрий Даниилович остался один на один со своими невеселыми мыслями. Приказ великого князя урядить с Константином Рязанским для Москвы мог означать только одно – отпустить эту несговорчивую сволочь на все четыре стороны и лишиться Коломны. Разумеется, ни сам Юрий, ни его бояре пойти на это не могли. На Москве начались лихорадочные поиски возможных путей выхода из создавшейся тупиковой ситуации. Сначала охранники под белы рученьки препроводили бедолагу Константина из номера люкс в полуподвальное помещение и резко сократили рацион его питания. Затем пленнику было отказано в ежедневных прогулках и в посещении родственников. Единственным близким человеком, с кем он еще мог хоть иногда видеться, был его духовник. Узник, однако, оказался не из робкого десятка. Угрюмо хрустя черствым хлебом и потягивая из деревянной плошки холодную воду, он сидел как сыч на своих жестких нарах и на уступки москвичам не шел. Попытка Юрия еще раз поговорить по душам с Василием Константиновичем, который в отсутствие отца занимал рязанский стол, закончилась так же безрезультатно. Василий, сведав о настроениях при дворе великого князя, был с москвичами дерзок и в довольно грубой форме отказался говорить с ними о Коломне.

Таким образом, все легальные выходы из коломенского тупика были заколочены рязанцами намертво. Теперь Юрию Данииловичу не оставалось ничего иного, как дать понять всему российскому обществу, что после смерти незлобивого Даниила на Москве стали несколько иначе относиться к так называемым «грязным методам». Отныне московские власти рассматривали их просто как методы и ничего более – то есть, примерно так же, как к ним относятся и в наши дни, причем, во всем "цивилизованном мире". Разумеется, слово «грязный» придавало этим методам некий не очень желательный оттенок, но возможность их использования полностью не исключала. Так было, так есть, и так будет. По крайней мере, в обозреваемом будущем будет точно. Короче, бедного Константина в один прекрасный день попросту придушили, и дело с концом.

Весть об убийстве рязанского сидельца мигом разнеслась по всей Москве. Первыми, как и следовало ожидать, на совершившееся злодеяние отреагировали родные братья Юрия, Борис и Александр, которые давно уже ратовали за примирение с Тверью и пуще всех требовали отпустить рязанского пленника на волю. Узнав о казни Константина, они в гневе велели седлать коней и ускакали в Тверь. Опомнившийся Юрий с тревогой ждал дальнейшего развития событий, не зная, какова будет реакция остальных москвичей. Однако, опасения его оказались напрасными – Москва жила обычной повседневной жизнью и хвататься за колья не торопилась. Иван с Афанасием просто промолчали, а бояре вели себя так, будто бы ничего особенного не произошло. В нижних же слоях общества, где беспокоиться о судьбах чужих князей вообще не было принято, стало вскоре зреть недовольство поступком Бориса и Александра, которые без видимой причины вдруг взяли да переметнулись в стан врага. Юрий очень быстро понял, что в родном княжестве ему ничто не угрожает, а значит, можно вызвать к себе думских бояр и в узком кругу спокойно обмозговать, как минимизировать нежелательные последствия политического убийства, совершенного в его доме и по его приказу. Сначала бояре посоветовали своему князю заслониться от Орды. Это-то как раз было легче всего. Юрий лично отправился к московскому баскаку и пожаловался тому на нерадивость своих подчиненных, которые без его ведома прикончили рязанского князя. Баскак, для которого жизнь русских князей гроша ломанного не стоила, получив богатые подарки, довольно быстро согласился считать московского князя агнецом непорочным, который не обидит и мухи. Впрочем, для верности богатые дары было решено отправить и в Сарай, а чтобы деньги не пропали даром, их сопроводили пространным комментарием с описанием злодеяний рязанского князя, замышлявшего против сарайского царя немного-немало, а восстание. Теперь оставалось только дождаться реакции со стороны великого князя Михаила. И без слов было понятно, что здесь дарами и ложными доносами дело не обойдется, а значит, нельзя было исключить возможность нового столкновения с Тверью. Впрочем, к войне Москва была готова уже давно.

Почувствовав поддержку бояр и простых москвичей, Юрий начал всерьез подумывать, а не спровадить ли ему вслед за Константином и Святослава Можайского, продолжавшего еще томиться в московском плену. Он бы непременно так и сделал, если бы неожиданно для всех в дело не вмешался тихоня Иван. Справедливо полагая, что очередное громкое убийство способно восстановить против Москвы всех русских князей, он посоветовал брату не только отпустить Святослава на волю, но и дать ему войско для захвата Брянского Княжества. Так в итоге и поступили. Результат не заставил себя долго ждать: спорный Можайск на вечные времена отошел к Москве, а на брянский стол сел бывший московский узник, а ныне - верный союзник московских князей, прекрасно помнивший, на чьих копьях держится его власть.

Таким образом, сыновьям Даниила удалось одни махом разрешить сразу две серьезные проблемы, доставшиеся им в наследство от отца и долгое время висевшие тяжким грузом на их шее: Можайск и Коломна стали неотъемлемой частью Московского Княжества. Сразу стоит отметить то, как по-разному это было сделано: в первом случае – возможно и неизбежное, но слишком жестокое и слишком уж прямолинейное убийство, во втором – тонкая мастерски разыгранная комбинация с двойным результатом. В будущем автору двухходовой можайской комбинации еще предстоит заявить о себе в полный голос, но пока он помалкивал, набирался опыта и, скрываясь за спиной старшего брата, ждал своего часа. Весь груз ответственности, как за грязные, так и за чистые методы управления княжеством, пришлось взвалить на себя Юрию, как старшему среди Данииловичей. Впрочем, его это, судя по всему, не очень-то тяготило.