Родня

А и замешкалось солнышко на вечерней зорьке, да и запуталось посреди ветвей дуба, украсив его собой, ровно как золочёный стеклянный шар, что один может придать красы всей Рождественской ели. С умыслом, нет ли, а задержалось солнце на дереве, сколь могло долго. 

Ветки наполнились светом, словно кровью, листья стоящих близко вишен, и те вобрали в себя янтарных бликов. Пусть не все, через один, но будто вновь заневестилась вишня, хотя и не белым весенним цветом.

Глядя, как раззадорилось светило, а с ним и всё округ, принялись ветер с луной понукать его поскорее идти спать. Но всё без толку.

Это раньше бывало такое, когда за ним и не углядишь, - чуть устроит головушку на подушке леса, развалится на перине тучки, юркнет под белую простынку облака, и давай сны смотреть, звёзды считать, о хорошем загадывать. Тут уж до утра не добудишься, не допросишься. Ныне не так. Дорожит солнышко всяким мигом, как бы лучшим своим лучиком, - лелеет его, тянет стройной ножкой, либо тронет драгоценным пальчиком...

- Вот и туман - таков точно. - Бормочет озадаченный  ветер луне. - Тащишь его за руку, а он влажный скользкий, нейдёт, вырывается, рвётся, ну и растянется,  разляжется повсюду, так что кажется - пал в ноги, а в самом-то деле - хитёр, и не более того.

Луна ж в ответ безмолвствует. Зависима она от солнца, светла его светом, а туман - не меньше, как её младший брат. Пусть и названный, а всё одно - родня.


Рецензии