Жизнь без холодильников

 Ещё первые переселенцы, прибыв на берега Ахтубы и Волги в нижнем течении, столкнулись с особенностями сурового местного климата. Летом жара, суховей, от которых не спасает даже тень немногочисленных деревьев, дожди редкое явление, а зимой, часто малоснежной, лютая стужа с всепроникающим леденящим ветром.
 
 Заниматься сельским хозяйством часто себе в убыток, нашлось мало желающих, тем не менее, как-то приспособились путём проб и ошибок, голодных месяцев и частого разорения. Во многом, на первых порах, помогала дисциплина казачьего уклада жизни, не зря селили в слободах по казачьим сотням. Богучарская, Шацкая, Болсановская сотни в слободе Капустин Яр, Бакланская сотня в слободе Владимировка, стали основой для сотен переселенцев из центральных уездов Российской Империи.

 Вспоминая рассказы представителей старшего поколения, можно проследить порядок становления поселений и жизни отдельных семей. Начинали жизнь в землянках, которые служили сравнительно надёжным укрытием, как от летнего зноя, так и от зимней стужи.
 
 После возведения добротного дома, как правили в два этажа, первый этаж делали заглублённый до половины в землю для сохранения тепла зимой и прохлады летом, второй этаж считался парадным, для приёма гостей и родственников. Оставшуюся без надобности землянку переоборудовали под погреб для хранения запасов.
 
 Мои родители, когда получили для проживания постоянное жильё, даже при отсутствии ещё заборов, первым делом стали копать погреб для хранения продуктов и бассейн для хранения питьевой воды. Водопроводы в то время во Владимировке были большой редкостью и пролегали не по всем улицам.
 
 Строительство погреба заняло довольно продолжительное время. Строить его помогали как товарищи отца, так и мамины братья. Для балок перекрытия отец закупил на железной дороге три куска списанных железнодорожных рельсов. Сами перекрытия были выполнены из полотен ивового плетня, который в массовом количестве плели местные мужики из подручного материала – тальниковой лозы, в большом изобилии, растущей на противоположном берегу реки Мурня.

 Когда квадратная яма глубиной около четырёх метров была отрыта, приступили к укреплению глиняных стен. После разбора старых соляных барж, на берегу, в большом количестве оставалось много металлического крепежа в виде длинных, до тридцати сантиметров, кованных гвоздей-шпигрей, острых с одного конца и имевших закруглённую шляпку с другого конца. Их то и забивали в глиняную стену в шахматном порядке, связывая слегка выступающие головки их алюминиевой проволокой. На полученную таким образом панцирную основу стены нанесли слой песочно-цементной смеси.
 
 После высыхания слоя цемента, на перекрытия из железнодорожных рельс уложили в несколько слоёв плетень, покрыли рубероидом и засыпали толстым слоем глины сверху. Для входа оборудовали деревянный короб, имевший две крышки, с деревянной лестницей. Нижняя крышка, для сохранения тепла зимой и холода летом, прикрывалась старым ватным одеялом или старой шинелью отца.

 В самом погребе были устроены деревянные бурты для хранения сельхозпродукции: картофеля, свеклы, моркови, редьки, а вдоль одной из стен был вырыт приямок. В него осенью, когда устанавливались устойчивые морозы, на реке намерзал лёд минимум пятнадцать – двадцать сантиметров, наступало время заготовки льда для погреба.
 
 Отец, умевший с детства управляться с лошадью и упряжью для неё, взяв лошадь с санями у знакомого сослуживца Кожубая, отправлялся с товарищами на речку. Там они, двуручной пилой резали лёд на небольшие блоки и специальным крюком – темляком в виде багра с длинной металлической ручкой и кольцом для руки на конце, вытягивали эти блоки на поверхность льда. После схода с блока лишней воды его грузили на солому в сани и в таком виде завозили во двор дома, а потом укладывали в приямок вперемешку с соломой, что предохраняло лёд от быстрого таяния.
 
 На этой смеси льда и соломы хранили скоропортящиеся продукты, молочную продукцию, рыбу и так далее. Такой холодильник сохранялся вплоть до августа месяца, после чего остатки льда и солому убирали, погреб проветривали и просушивали, убирали остатки старого урожая, вытаскивали на просушку пустые бочки, деревянные бурты обрабатывали известью от плесени и ожидали нового урожая.

 Таким же образом, справа от нынешнего автодорожного моста, заготавливали лёд солдаты для складов и хранилищ Военторга. Правда масштабы заготовок там были значительно больше, лёд возили на грузовых машинах, лёд пилили бензопилой, а в хранилища к соломе и льду добавляли селитру, что значительно замедляло таяние глыб льда.

 Хорошим консервантом домашней продукции была наша Баскунчакская соль. Её заранее заготавливали в потребных количествах, благо она стоила всегда недорого. Сколько помню, у нас всегда был запас: мешок сахара, мешок муки, мешок или несколько десятков пачек соли, штук десять коробков спичек сушились на верхней полке у дровяной печи.

 К осенним заготовкам готовились заранее. В ближайшем продовольственном магазине договаривались о покупке освобождавшихся бочек литров на сто - двести. В этих бочках со складов доставляли солёную рыбу, различные жиры и маргарины. Бочки из-под рыбы обычно были старые, с ржавыми обручами, щелястые, продукция, засоленная в них, сохраняла запах рыбы. Бочки же из-под жиров были предпочтительнее, так как они всегда были новые, с блестящими обручами и не имели посторонних запахов. Для покупки их нужно было иметь хорошие отношения с продавцом этого магазина.

 После покупки бочки обычно замачивали, или в реке, привязав их к мосткам или просто притопив с помощью нескольких увесистых камней под охраной у лодочной станции, или просто заполнив их на несколько дней водой прямо во дворе дома. Но если в бочке были щели, то воду нужно было постоянно подливать, поэтому до прокладки водопровода бочки всегда замачивали на реке.

 Очередной этап подготовки заключался в запаривании бочек. Доставленную с реки бочку устанавливали на несколько кирпичей, внутрь укладывали хороший пучок укропа, несколько листов хрена, листья вишни, смородины, заливали крутым кипятком и накрывали сверху старыми ватниками или как у нас их называют фуфайками. Через несколько часов воду сливали, а бочки помещали в погреб, куда в вёдрах начинали опускать перемытую овощную продукцию.
 
 Каждый слой продукции пересыпали солью. Обычно на зиму семья заготавливала бочку солёных помидор, бочку солёных огурцов, бочку или две солёной капусты, в которой солили ещё и небольшие арбузы, яблоки или целые небольшие плотные кочанчики капусты на пилюску.
 
 Капусту, правда, начинали рубить только после первых морозов. К мелкорубленой капусте добавляли рубленую морковь или свеклу, это дело вкуса. Через несколько суток вся эта продукция давала сок, который также потреблялся в течение всего года, особенно помогал при простудах, снимая жар и температуру при заболевании.

 Вспомнил интересный древний способ сохранения молока и молочных продуктов, называется лягушка-холодушка. Коров в слободе держало очень много хозяев, молока было хоть залейся, как его сохранять при летней жаре. По весне в проточной воде на полоях, ловили зелёную лягушку. Не жабу, ни огромную длинноногую лягушку лаврака, а именно речную зелёную лягушку.

 Помещали её на неделю в оставшийся после отцеживания творога обрат, где у неё полностью очищался от речной тины желудочно-кишечный тракт. После чего опускали в разлитое по глиняным крынкам молоко, которое не скисало после этого в течение длительного времени. Некоторые бабушки, умудрялись помещать лягушек-холодушек даже в жидкую сметану, которую лягушка своими лапками взбивала в комочки сливочного масла.

 В погребах, прямо в небольших ящиках хранили пересыпанные солью куриные яйца, в то время, когда птица переставала сестись, а это было часто, в сильные морозы, при осеннем ненастье или летом, когда её одолевала мошка, запас яиц помогал пережить это время.
 
 Пойманную крупную рыбу разделывали на большие куски и держали в погребе в соляном растворе или тузлуке в небольших бочонках - ушатах, а мелкую рыбу после просолки, промывали и отправляли сушиться на вешалах на подлавку (чердак) дома. Её потом зимой вываривали в пресной воде с картофелем в мундирах и с большим удовольствием потребляли.

 Среди старых рыбаков понизовья Волги до сих пор сохранилось некое поверье: если месяц без буквы Р, (например - май, июнь, июль август), то рыбу лучше не ловить, так как всё равно она пропадёт. Её можно только долго, в ограниченных количествах, держать в тузлуке и потом отправлять на сушку, а вот в другие месяцы с буквой Р, (например – маРт, сентябРь, октябРь и т. д.), ловить много можно и долго хранить.

 Не съеденное за холодные время свиное солёное сало тоже какое-то время хранили в погребе, а топлёное сало хранилось здесь в трёхлитровых банках весь год. Солёные или мочёные грибы тоже хранили здесь же, для этого вдоль стен устанавливали деревянные стеллажи.

 С наступлением весны начинали понемногу пополнять запас сахара – такого же консерванта плода-овощной продукции, как и соль. Если была возможность или договорённость с продавцом, то сахар покупали сразу мешком. С наступлением лета первые урожаи вишни шли на заготовку в виде варенья, следом наступала очередь абрикосов, сливы, яблок и груши.
 
 Родители доставали из кладовки специальные тазы для варки варенья, устанавливали под навесом керогаз и процесс заготовки варенья превращался в бесконечный конвейер. Керогаз гудел, варенье кипело и пенилось, на керосинке кипела вода и стерилизовала банки, из сундука доставались дефицитные закаточные крышки на банки, на соседнем столе банки с вареньем и компотами закатывались с помощью специальной машинки, готовые банки переворачивались вверх дном, устанавливались на пол в тёмное прохладное место и накрывались одеялом.
 
 На следующий день их осматривали на герметичность и отправляли на стеллажи в погреб. Доставали зимой по мере необходимости. Помню мамины духовые пироги с яблочным вареньем или повидлом, пышные, ароматные, вынутые ей из духовки дровяной печи и отправленные «отдохнуть» под кухонное полотенце на крышке сундука. Как приятно было зайти с мороза в дом, по которому веет тонкий аромат лета.

 За продукцией или по другим делам в погреб обычно ходили отец и я с братьями, мама опускалась туда очень редко и в исключительных случаях, а после «удачных полётов» с лестницы стала донимать отца что-нибудь придумать для безопасности спуска.

 Очередной весной отец переделал вход в погреб, отрыв вход в виде наклонных ступеней, над которыми возвёл небольшой сарайчик с дополнительными стеллажами для хранения различной утвари, а в самом низу входа установил добротную дверь с внутренним замком. Теперь погреб стал больше похож на подвал с безопасным спуском, к тому же имеющий возможность запираться на ключ, как внизу, так и вверху входа. По бетонным ступеням было значительно легче спускаться самому и спускать в подвал продукцию.

 Только в году семьдесят втором у нас появился первый холодильник «Днепр-2», который работает до сих пор, правда резиновый уплотнитель местами осыпался от времени и холод в морозильной камере уже не тот, но всё же он исправен и работает многие годы без значительного ремонта. При продаже родительского дома мы его подарили нашим соседям, у которых он продолжает служить верой и правдой.

 Перекрытие из плетня прослужило лет двадцать пять, после чего было заменено на профильные листы из толстого металла, стены, укреплённые цементной стяжкой, со временем местами осыпались, особенно в местах выхода солончакового грунта. Пришлось потратить месяц отпуска и выстроить стены подвала из красного кирпича, организовав в стенах небольшие фигурные ниши для хранения банок с вареньем. Внешний вид подвала сразу преобразился, как-то стал более солидным, в вытяжной трубе сразу весело забасил ветер.
 
 При строительстве погреба и бассейна под воду было найдено много интересных находок. Сам дом строился на пустыре над рекой, где много лет назад, в результате огромного пожара выгорело больше половины квартала или даже больше. Почти по периметру двора шёл какой-то заглублённый фундамент непонятного назначения из нестандартных кирпичей, скреплённых известковым раствором.
 
 Было отрыто несколько ям со склянками различного назначения, здесь были и дореволюционные аптекарские пузырьки разной ёмкости, попадались осколки бутылок с царским двуглавым орлом из-под водки-монополки, куча стреляных винтовочных гильз, кости домашних животных.

 Самой ценной находкой был короткий, похоже, сарматский меч, который много лет потом лежал на перекладине забора у ворот, пока его не утащил мой одноклассник. Он мечтал стать классным забойщиком домашнего скота, но мечта его так и не сбылась, слишком рано ушёл из жизни.

 При рытье очередной выгребной ямы, мной у основания старого фундамента был найден какой-то комок фольги. Расправив его, я обнаружил, что это оклад сразу на три небольшие иконки - составляющих единое целое с тремя разными сюжетами, первый с изображением распятия, второй с изображением иконы Владимировской Божьей Матери и третий с изображением Святой Троицы. Фольга была с одной стороны красно-зелёного цвета, а с другой стороны позолоченная.
 
 Оставив её под навесом, у летней кухни, я отправился в дом за пузырьком с кислотой, хотел проверить настоящая ли на окладе позолота. Вернувшись буквально через минуту, фольгу не обнаружил, то ли ветром куда унесло, то ли вороны, живущие на деревьях у городской гостиницы, в гнездо унесли.

 Вначале сильно расстроился, но потом, подумав, решил, значить такое решение было сверху, не мной заклад положен, не мне предназначался. Кроме перечисленного, очень часто, особенно после очередного дождя на поверхности земли появлялись монеты различного достоинства, небольшие медные крестики разных эпох, небольшая квадратная бронзовая двухсторонняя иконка.
 
 Расскажу забавный случай. Сижу я у окна, выходящего на реку, делаю уроки, на улице дождь, капли крупные, так и бьют в слежавшуюся землю у дороги. Мало по малу текущие ручейки размывают почву. Смотрю, из земли показался квадратный контур истлевшего до пепла ящика.
 
 После дождя любопытство взяло верх, взял небольшую лопату, пошёл смотреть, что же показал мне дождь. Копнул пару раз – действительно останки наполовину сгоревшего ящика, а на самом дне его небольшой бронзовый одинарный подсвечник без ножки, да такой красивый, с бронзовыми цветами по бокам и узорчатыми листьями. Немного очистив его и слегка покрыв лаком, просто залюбовался талантом мастера его изготовившего. Теперь этот подсвечник хранится у моего брата.
 
 При очередном вскапывании грядок под помидоры, можно было неожиданно найти Елизаветинскую огромную монету или Петровский пятак. Земля постепенно подбрасывала неожиданные находки, которые потом бесследно исчезали вновь или обнаруживались в неожиданных местах.

 Тяжело было расставаться с родительским домом при его вынужденной продаже. С этим местом так много было связано и пережито. Воспоминания постоянно уносят меня в то время, когда мы жили там большой и дружной семьёй. Невзгоды и радости, счастье и неудачи – всё было там, на месте становления нашей жизни. У каждого человека оно своё, родное и неповторимое. Там было хорошо, там наш духовный родник – наша Родина.