Пленэр после грозы Глава 2

Глава 2

     Василий вышел из молодой поросли подлеска и зашагал по тропинке к видневшемуся впереди двухэтажному зданию духовной семинарии. Навстречу ему по главной аллее, опираясь на посох, медленно шел седовласый старец благородной наружности в рясе и со скуфьей на голове. По всему было видно – это архиерей. На груди панагия.

     В голове лихорадочно пронеслась мысль: «что делать, как себя вести? Ведь это не Антип, который в простоте своей принял его за молодого барчука, забредшего к мельнице в поисках новых впечатлений. Барчук может себе позволить чудить как угодно. Он может переодеться в странный костюм не по росту, может рисовать картины, может говорить на странном диалекте, используя в речи непонятные слова. Потому что он барчук. А с архиереем всё не так просто. Он опытный и умудрённый жизнью человек.

     - «А, будь что будет! Буду вести себя как можно проще и естественней» - решил Василий. Он старательно пригладил торчащие во все стороны непричёсанные волосы, которые сильно отросли. Натуральный Гарри Потер, усмехнулся он. Благо в кармане оказалась расчёска. Ею постарался сделать на голове что-то наподобие пробора, пригладил волосы и направился навстречу архиерею. Немного не доходя до епископа, Василий остановился и, поклонившись, сказал:

     - Благословите владыка!

     - Бог благословит! Ты кто таков? Откуда здесь?

     - Вот, владыка, - он показал на нарисованный им этюд,- ходил на пруд рисовать, да заблудился. Простите, что потревожил вас. Так увлёкся, что даже и числа сегодняшнего не помню… Не подскажите ли, владыка?

     - Сегодня 29 мая 1876 года… Какой-то у тебя не очень опрятный вид. Ты вполне здоров? Может быть ты голоден?

     - Это по церковному календарю, по старому стилю 29 мая,- лихорадочно пересчитывал в уме Василий. Значит по новому стилю - 10 июня. Вроде ещё не начался Петров пост. Пронеслось у него в голове.

     - Так и есть, владыка, очень хочется есть, да и жажда мучает. («Дедушка, дедушка дай водички напиться, а то так есть хочется, что и переночевать негде») -  Вспомнил он с грустью старый анекдот. 

     - Ты говорил, что увлекаешься живописью. Ну-ка покажи, что там у тебя получилось… А, ведь неплохо… Ты у кого учился рисовать?

     - Да я, владыка, и не очень-то умею! Так, дома частные уроки приходилось брать, пока папенька с маменькой живы были, а как остался один теперь некому мне образование давать. - Соврал он.

     - Так ты сирота?...    Звать-то тебя как?

     - Василием крестили. А насчёт  того, голоден ли, - так да, голоден. За сегодняшний день только кружку молока с хлебом всего и съел. - Приходилось изворачиваться, говорить полуправду, но врать придётся по-всякому хоть и неприятно… Однако сказанное было истинной правдой.

     - Кто же твои родители? 

     Вот тут Василий Александрович и поплыл… Правда, кто? - Что я ему скажу? – думал он. Пауза затягивалась. Он вспомнил о своих предках по маме. Его прадед, Иван Митрофанович Рожалин, был дворянином. Родился он в 1873 году в городке Ичня Борзнянского района Черниговской губернии. Если ещё дальше по времени, то отцом Ивана Митрофановича был Митрофан Рожалин, - но данных о нём у него было мало. Знал только, что в роду Рожалиных были врачи (профессор фармации, доктор медицины), были родственники из военного дворянства,  был писатель знаток античного мира и большим поклонником немецкой литературы и философии, состоявший в знакомстве и тесной переписке с Д.В. Веневитиновым, И. В. Киреевским И  Владимиром Одоевским.   Но подробностей о их жизни и родственных связях в начале девятнадцатого, а тем более восемнадцатого века, он ничего не знал. Назовусь-ка я просто сыном Митрофана Рожалина без объяснения подробностей прочего родства, - решил он, всё-таки родня. О них я хоть что-то знаю.

     - Отец мой Митрофан Матвеевич Рожалин, - начал Василий врать, - из дворян, прошлой осенью умер от чахотки, а мама Дарья Семёновна, вскоре последовала за ним (Кстати, на самом деле оба прожили более ста лет и умерли в двадцатых годах 20 века. Точной даты он не помнил.). Она перед смертью говорила, что оставляет меня на попечение своих дальних родственников, которых я приехал разыскивать в Курск. Мама говорила, что они должны жить рядом с Вознесенским храмом в Казацкой слободе, но я их там не нашел. В поисках забрёл на пруд. Красота пейзажа меня увлекла и я решил написать этюд. Так я добрёл от мельницы сюда.

     Немного помолчав и собравшись с мыслями он продолжил свой рассказ:

     - Жили мы в городке Ичня Борзнянского уезда Черниговской губернии. Батюшка мой читал на клиросе. (По семейным преданиям он на самом деле обладал хорошим голосом пел и читал на клиросе). После того, как я остался один, пришлось расплатиться за долги из оставшихся от родителей денег и ехать в Курск. Всё что у меня есть, владыка вы видите на мне и со мной.

     - Да уж я вижу… Одежонка на тебе странная, да и с чужого плеча, давно не стрижен,  а отрок ты, похоже, из благородных… Читать по церковно-славянски умеешь?

     - Читал, владыка.

     - Ступай за мной. Посмотрим на твоё умение.

     Они двинулись в сторону, как Василий уже понял, архиерейского дома, который находился именно в том здании, которое он рассматривал  и которое он помнил как учебный корпус Курской Духовной Семинарии. Именно он оказался  двухэтажным  архиерейским зданием-дачей с домовой церковью во имя святого апостола и Евангелиста Иоанна Богослова на верхнем этаже. Проект здания летней резиденции архиерея, как потом узнал Василий, был разработан архитектором Г. В. Гавриловым.  По дороге поговорили о предполагаемых родственниках, о которых владыка Сергий естественно ничего не слышал и не знает где их искать.

     В домовом храме было прохладно, тихо и темно. Солнце уже садилось. Было около девяти часов вечера. Вечерняя служба совершенная самим архиереем недавно закончилась и, встретивший Василия владыка, прогуливался после её окончания. Он зажег свечу, подал Василию часослов, указал на середину храма и сказал:

     - Читай шестопсалмие.

     Василию ничего не оставалось, как взявши книгу в руки начать:

«Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение. …  Господи, устне мои отверзеши, и уста моя возвестят хвалу Твою. …» и дальше по тексту.

     Владыка молча стоял и слушал. Потом остановил его и сказал:

     - Поживи-ка у меня на подворье, послужи в храме. Может быть, с помощью Божией, мне удастся тебе помочь.

     Владыка позвонил в колокольчик, и когда вошел послушник, велел ему отвести Василия Александровича в трапезную, накормить и определить место для ночлега.

***

     Прошло около двух недель. Жил он во флигеле с несколькими послушниками. Вставали рано по монастырскому уставу. Молитва, труд, простое, но сытное и здоровое питание было для него в утешение.  Смятение первых дней постепенно ушло из сердца. К такому укладу жизни Василий быстро привык и ему такой распорядок не был в тягость. Владыка Сергий держал Василия в поле своего внимания. Поправлял, если он ошибался или вёл себя не так как того требовали правила и уклад церковной жизни. Учил читать на клиросе.  С непривычки постоянно хотелось спать, приходилось рано вставать, а «сове» это было непривычно. На длинных службах очень уставала спина и ноги. Постепенно он освоил богослужебные книги и стал ориентироваться в дневном круге богослужения. Многое ему было известно по его прошлой жизни в своём времени, но здесь приходилось всё осваивать как бы заново. Ему пригодилось знание и некоторая практика церковного пения, в которой он участвовал прежде нерегулярно, поэтому знал её поверхностно. Постепенно осваивал клиросную службу, помогал в алтаре. В какой-то мере всё это ему было немного знакомо.

     Несколько последних лет его прошлой жизни Василий помогал на службе в семинарском храме, причащался.  Душу наполняли тишина и мир. Здесь же, уже в этом времени, владыка одобрительно поглядывал на Василия, но ничего не говорил. Ему нравилось, что новичок не чужд церковных служб. Во всяком случае, некоторые самогласные обиходные песнопения и осмогласие рядовых служб было ему знакомо и  похоже на то же самое обиходное пение, что использовалось и в это время. Отличия были незначительные и он быстро освоился.

     Насколько помнил Василий Александрович события отечественной истории,  в 1877 году должна была начаться война с Турцией. Назревали вопросы защиты интересов Российской империи на Кавказе, в Крыму и на Балканах. Нужно было решать вопрос черноморских проливов Босфора и Дарданеллы.   Среди окружающих его людей  шли разговоры о том, что этой войны не избежать. Что Россия должна освободить братские славянские православные народы на Балканах от турецкого османского рабства. Он же, как православный воин опять, как и в своём прошлом-настоящем,  будет готов выполнить свой интернациональный долг.

     Было тревожно на сердце. Василий беспокоился о том, что его положение в обществе совершенно неопределенно. Кто он? – нелегал, не имеющий ни одной бумажки, удостоверяющей его личность.  В условиях приближающейся войны и закона о всеобщей воинской повинности внимание властей обязательно будет обращено и на его персону. Это в военное время чревато для него разборками со службой безопасности империи и большими неприятностями для него лично. Да и вообще, судя по всему, он здесь застрял. Нужно что-то делать, чтобы легализоваться, но что делать он не мог придумать.

     Василий несколько раз ходил к пруду, и в районе мельницы исходил весь берег. Он пытался найти путь назад, в своё время. Нашел то самое поваленное дерево, гигантский дуб и развалины древнего языческого капища, где он присел и провалился во времени. Но как он ни ходил вокруг, обратно временной проход не открылся. Василий вспомнил, что перенос во времени произошел после сильнейшей грозы. Может быть нужно ждать подходящую по силе грозу, чтобы открылся хронопортал? Ведь именно мощные электрические разряды в сочетании с магнитной аномалией создают условия, которые благоприятствуют открытию темпорального (от англ. temporal — временной) портала? Василий приходил сюда и после грозы, но всё было напрасно. Скорее всего, требовалось какое-то уникальное сочетание условий, чтобы портал заработал. Василий стал терять надежду на возвращение. Он почувствовал, что здесь он надолго, если не навсегда.

     По благословению владыки он несколько раз выбирался в город. В первый же свой выход продал зажигалку за целых три рубля. Деньги по тем временам совсем не маленькие. Газовая зажигалка была абсолютным артефактом в этом времени. Всё в ней было необычно. Даже бензиновая зажигалка была бы экзотикой для семидесятых годов 19 века. Оказалось, она очень понравилась какому-то купчине, который подошел к нему на базаре. Зажигалка произвела на купца неизгладимое впечатление. Полезная вещь в хозяйстве, а главное – керосином не воняет и зажигается с первого раза, безотказно. Ни фитиля не требуется, ни керосина! Он долго крутил её в руках щёлкал, хмыкал, а потом махнул рукой и заплатил два рубля серебром и горсть медных монет. Хоть и жил Василий пока на всём готовом, но карманные деньги были остро необходимы. Продал и ненужные теперь очки. Тоже получил совсем неплохие деньги, почти десять рублей. Так что небольшие деньги на карманные расходы у него теперь были.

     На архиерейской даче он познакомился с конюхом. Это был старый отставной солдат из драгун. Бывший конный пехотинец, коими и были драгуны. Старший вахмистр драгунского полка по имени Егорий. Он любил лошадей и ухаживал за ними как за родными. Василия очень тронула эта его привязанность к животным. И лошади отвечали Егорию взаимностью.  Однажды Василий Александрович напросился к нему в помощники. Он и сам с детства любил животных, но с лошадьми у него не было длительного опыта общения. Егорий принял его сначала настороженно, а потом, обнаружив в нём родственную душу, стал доверять выполнение некоторых поручений. При этом старался научить управляться с лошадьми.

     Василий вырос в пригороде, где соседи имели коров, свиней и прочую домашнюю живность. Так что уход за животными для него был не в новинку.  Василий Александрович всё же приобрёл в детстве небольшой, можно сказать даже случайный, опыт обращения с лошадьми. В его семье лошадей никто не держал, но у родителей его друга детства была лошадка: смирная  и добродушная Ночка.   Дядя Володя, отец того самого друга, пахал огороды соседям и иногда подвозил кому-то небольшой груз по-соседски. Его сын Генка позволял иногда Василию помогать ему в работе с лошадью. Заядлым лошадником Василий не стал, но запрягать лошадь научился. Даже верхом в юности с друзьями катался. Так что начальные навыки обращения с лошадьми у него были. Постепенно Василий стал справляться с новыми обязанностями помощника конюха. Он уже довольно ловко и быстро мог запрягать лошадь в коляску и управлять ею в недалёких поездках.  Постепенно Василию удалось найти контакт со спокойной гнедой кобылой, которую по странной случайности в противоположность с кобылкой из его детства звали Зорькой. Старый конюх уже без боязни отпускал нового послушника с ней в поездки. Ему удавалось бывать и в городе с мелкими поручениями. Такие поездки Василий любил.

     Для него эти поездки были экскурсиями в историю своего родного города. Удавалось делать быстрые карандашные зарисовки и углём с дорисовкой угольным карандашом «ретушь» городских пейзажей родного города. Каждый раз вокруг странного юноши с лошадью, рисовавшего в альбоме собиралась толпа любопытствующих горожан, а о вездесущих пацанах даже говорить не приходится. Они были всегда рядом. В Курске его уже узнавали.

     Жизнь постепенно налаживалась. Он опять стал ходить на пленер. Удалось написать ещё пару неплохих этюдов. На деньги, вырученные за зажигалку и очки, Василий в Курске заказал рамки из приличного багета. Оформленные в солидные рамки этюды выглядели вполне прилично. Ему удалось над ними ещё поработать дома в кельи. Теперь они смотрелись как небольшие, но настоящие картины в жанре пейзажа.  Первый свой этюд с мельницей Василий подарил владыке. Тот был доволен и растроган. Два других продал на рынке в Курске. Деньги небольшие, но около семидесяти рублей чистого дохода, за вычетом расхода на багет, у него на первое время оказались в кармане. По тем временам очень приличная сумма: больше месячного оклада армейского поручика.

     Выбираясь в город, он с интересом бродил по улицам, которые совершенно не мог узнать. Кроме улицы Московской, в советский период переименованной в улицу Ленина, да улицы Херсонской, в бытность Василия носившей название имени Дзержинского, других улиц узнать было невозможно. Да и Московская вместе с Херсонской улицы были неузнаваемы, но всё же легко находились по их расположению. Даже улицы Весёлая, Садовая и некоторые другие, располагались там же, где и во времена родные Василию. Правда, выглядели они настолько иначе, так что производили впечатление совершенно незнакомых. Это и неудивительно. Ведь Курск был сильно разрушен во время войн начала 20 века, а потом и Великой Отечественной Войны, в 50-х годах восстановлен, а потом перестроен и сильно разросся в 70-х – 80-х годах 20 века. Если в начале 20 века город насчитывал немного более 80 тысяч человек, то к 90-м годам в нём жили почти полмиллиона населения. Василий гулял по родному городу и заново знакомился с ним. Внешне город выглядел большой деревней, с огромным количеством церквей и часовен. Встречались и отдельные здания, выстроенные с претензией на архитектурный стиль и моду, но их было мало.  В отличие от того Курска который знал Василий из своей прежней жизни, этот выглядел заповедником исторических реликвий. Василий знал, что Курск много раз горел  в огне различных войн и набегов кочевников. Сущесвовал длительный период, когда он был уничтожен, как город,  но возрождался и много раз перестраивался.

     То, что Курск - древний город Василий Александрович знал давно, но когда  он был основан, не было известно даже историкам. Василий читал, что  по данным археологических изысканий на месте нынешнего Знаменского монастыря существовал достаточно крупный населённый пункт не позднее VIII века первого тысячелетия. Курск впервые упоминается в Житии Феодосия Печерского.  Упоминание это относится к концу десятого века.   Действительная дата прибытия Феодосия Печерского в Курск может быть установлена из следующих летописных данных: Умер Феодосий в 1074 году в возрасте восьмидесяти двух лет. В Курск Феодосий привезен отцом еще «дошкольником» и здесь же в Курске начал обучаться грамоте. Известно, что грамоте в Киевской Руси обучали с шести-семи лет. Значит, Феодосий родился приблизительно в 992 году в селе Васильеве, а в Курск приехал в возрасте 6-7 лет. Значит, он с отцом переехал в Курск не позднее 998 года. Всего в домонгольское время Курск упоминается в письменных источниках свыше десяти раз (в первый раз, как уже сказано, в 1002—1004 гг. и последний — в 1228 г.). Уже это одно показывает, что он в Киевской Руси был значительным городом. В летописи, повествующей о преподобном Феодосии, Курск описывается как уже сложившийся, достаточно крупный по тем временам, город с развитой торговлей и большим количеством жителей.   Следовательно в 998 году Курск был  не только что выстроенным военным опорным пунктом типа военной заставы, а уже сложившимся и значительным городом, имевшем свой военный гарнизон, крепостные стены, торг, и даже какое-то производство. Скорее всего на месте более раннего поселения возникла крепость, защищавшая северские земли Киевской Руси от кочевников. Во всяком случае, В.И. Самсонов (старший научный сотрудник краеведческого музея) и Ю.А. Александров-Липкинг (старший преподаватель Курского государственного педагогического института), считали, что задолго до середины второй половины десятого века, Курск  уже был настоящим городом. Можно уверено считать, что он возник в VIII—IX веке и в эпоху Киевской Руси уже являлся одним из важных форпостов на юго-восточных окраинах страны. Значит Курску более тысячи лет.

*****

     Город, который видел теперь Василий, был гораздо меньше того, в котором жил Василий. В 70-х годах 19 века здесь проживало всего около 30 тысяч человек. На окраинах располагалась масса грязных переулков. Даже достаточно крупные улицы не имели твёрдого покрытия. Зато город был богат садами. Росло много деревьев, в черте города были разбиты парки.  На двух городских кладбищах, которые располагались за пределами города, располагались действующие храмы. Весь город помещался на территории расположенной от Московских до Херсонских ворот. Вообще храмов было много. Они находились и в центре и по окраинам древнего города, в разбросанных вокруг центра слободках. Прямо скажем невелик был город Курск. Его можно было пройти пешком из края в край за полчаса. Со слободками значительно больше, но слободки имели вид вовсе не городской. Это были одноэтажные частные постройки по склонам городских холмов, за руслами рек вполне себе деревенского вида.

     Василий с любопытством и трепетом бродил по старинным улочкам  родного города. Всё было для него необычно и ново. Кое - что шокировало. В бедняцких кварталах помои выливали прямо на проезжую часть улицы, за что их нещадно штрафовали. Однако  дорога везде была выровнена и имела исправное состояние. Обочины густо поросли травой. Центральные улицы производили впечатление обжитого места. Дворники мели тротуары. Мусора нигде не было видно. По Московской улице простиралась булыжная мостовая. Это булыжное покрытие Василий помнил ещё из своего детства. Вдоль по улице были раскиданы десятки магазинчиков и лавок, закусочных и мастерских по ремонту и пошиву обуви и белья, верхней одежды и сумок. Город жил своей провинциальной жизнью.  Дома были добротно и с любовью построены. Отдельные здания строились неплохими архитекторами и выглядели с претензией на столичную моду из-за многочисленных лепных завитушек и фигурной кладки.  Особенно обращало на себя большое количество православных храмов и часовен. Василий ходил по городу, как по музею. Его не покидало впечатление нереальности происходящего. 

     Так прошло около трёх недель. Однажды во время прогулки по роще владыка Сергий увидел Василия, подозвал его, и немного помолчав, сказал:

     - А ведь ты Василий сказал мне неправду. Твои родители живы. Помни, всякая неправда это грех. Мне пришлось написать письмо знакомому иеромонаху в Ичне. Я навёл справки о Митрофане Рожалине и его супруге Дарье Семёновне. Вчера я получил ответ. Они действительно живут в Борзнянском районе Черниговской губернии недалеко от Ични в своём имении. По всему видно, что ты сбежал из дома. Зачем же расстроил родителей, да и мне соврал? 

     Василий стоял перед владыкой и не смел поднять глаза. Ему было стыдно, но и радостно одновременно. Ведь его родственники найдены, это согревало его сердце и было для него очень важно, хоть и тревожило возможностью разоблачения. Василий молчал. Что он мог сказать в своё оправдание? Повисла тягостная пауза. Ему ничего не оставалось, как продолжать играть наивного простоватого недоросля, который влюблён в живопись и ничего преступного не замышлял. Просто поддался эмоциональному порыву и сбежал из дома в поисках приключений и с целью реализовать свою наивную детскую мечту стать художником. Что такому следует в наказание? Самое большое - нотации от родителей, а может быть даже порка. Но это в случае, что он действительно сбежал от родителей, но ведь он был самозванцем.

     Помолчав, владыка продолжил.

     - Я мог бы отправить тебя домой под конвоем полицейских, но это ляжет очень неприятным пятном на твоей репутации… ведь ты уже взрослый юноша и дворянин. Как ты посмел пойти на обман, как ты решился огорчить своих родителей? Как ты посмел обмануть меня, архипастыря Церкви? Очень некрасиво и предосудительно!

     - Они не разрешали мне избрать профессию свободного художника. Вот я и решился уйти из дома и найти себе покровителя, который бы меня обучил рисованию. Но я ошибся, мне не хватило денег, и я оказался в Курске, не доехав до Москвы. Хотел попасть в ученики к художнику Василию Дмитриевичу Поленову. Один мой знакомый сказал, он недавно вернулся из-за границы в Россию и собирался в Москве открыть свою художественную мастерскую. Василий Дмитриевич тоже из дворян и очень хороший художник. Может быть он не отказал бы мне и взялся бы меня учить. - Тихо пробормотал Василий первое, что пришло ему в голову. Василий продолжал отчаянно врать, но в его ситуации это было единственное, что ему оставалось делать.

     - Ты хоть понимаешь, глубину своего греха? Свою вину перед родителями? Матушка с батюшкой теперь с ног сбились – ищут тебя. Сейчас лето и тепло, а чтобы ты стал делать зимой? Ты понимаешь, как теперь переживает твоя матушка и каков справедливый гнев твоего батюшки?

     - Теперь понимаю владыка. Простите меня. Я совершил грех по молодости и неразумию. Виноват и хотел бы исправить содеянное.

     - То-то! Если каешься, то иди и больше не греши. Да думай, наперёд, что ты делаешь. Рисуешь ты вполне изрядно. Можешь стать художником, но испроси благословение у родителей. Думаю, они тебя простят и найдут правильное решение в определении твоей будущей карьеры.

     Василий, понурив голову, молчал. Что он мог сказать, если его тайна открылась только частично. Всей полноты правды он не мог исповедать даже перед стоящим рядом архиереем. Он и сам не представлял, что делать дальше.  Владыка сказал:

     - Поезжай домой. Пусть Господь тебя благословит в дороге и в исправлении твоих ошибок.

     - Но как я доберусь домой, если у меня нет  документов? Подняв от пола глаза, тихо спросил Василий.

     - Я тебе помогу, – ответил владыка.

     Через несколько дней он принёс Василию временное удостоверение послушника Знаменского монастыря, где стояли его имя, фамилия, отчество, записанные с его слов, и разрешение отлучиться из монастыря по личным делам.

     - Вот, возьми. Теперь ты не бродяга. Вот твоя подорожная. Это твой временный документ. Поезжай на родину и постарайся исправит свою вину. Помирись с родителями, выправи подлинные документы, необходимые для удостоверения твоей личности. А дальше учись. Захочешь вернуться, принять постриг и жить в монастыре, приезжай. Помни, тебе здесь всегда будут рады.  Юноша ты способный и не глупый, по крайней мере я на это надеюсь. Я тебе верю. Но стать монахом ты пока ещё не готов, а хорошим православным христианином ты можешь стать на любом месте, но только если будешь вести церковную жизнь и поступать по совести. Иди и больше не греши, а согрешишь – кайся и исправляй свои ошибки.

     Эти слова владыки, сказанные просто, с любовью и по отечески, настолько обезоружили Василия и тронули его душу, что на глаза навернулись слёзы. Придётся ехать.

     «Вот это номер! Приеду к деду моей бабушки и скажу ему, что я его пра-пра-внук. Ведь скажут «аферист» и сдадут в полицию. Как бы мне не попасть под действие Закона Российской Империи о самозванстве», - засомневался Василий Александрович. Но ехать в Ичню нужно было обязательно и срочно. Василий понимал, насколько эта встреча может всё изменить и быть для него опасна, но другого способа легализоваться в этом времени у него не было. Он чётко осознавал, что если не придумает что-то простое, наглядное и убедительное, то ни кто ему не поверит. Ну как им объяснить, что он их родственник? Тревожные мысли стремительным потоком проносились в его голове.

     Василий лихорадочно перебирал варианты своего поведения в предстоящей поездке и ничего не мог придумать. Владыка стоял и смотрел на юношу... Тот явно находился в смятении и никак  не мог принять решение. Владыке казалось, что он понимает состояние его души. Василий же проигрывал перед своим внутренним взором варианты своего поведения в создавшейся ситуации и пытался выработать верную линию поведения.

     Наконец он решил: «Надо ехать. Придётся импровизировать по ситуации». Ничего другого ему всё равно не оставалось делать. Постепенно складывалась картина будущих событий. Вот он придёт к родственникам… и что им скажет? Ведь история о том, что он их праправнук и приехал к ним в гости – это бред. Его просто упекут в сумасшедший дом или с позором выгонят. Пауза затягивалась. Но ведь и оставить всё как есть, тоже было нельзя. Отказываться от предлагаемой помощи было глупо.

     - «Будь что будет. Буду говорить правду», - в конце концов решил он.  Однако ни какого плана в его голове так и не сложилось. Василий помнил по рассказам бабушки, что её дед с бабкой были очень добрыми и богобоязненными людьми. Он рассчитывал на их доброе сердце и снисхождение к его молодости. Ведь по виду ему едва можно было дать 17-18 лет. Внутренняя борьба и ход его мыслей легко читался на лице Василия. Владыка терпеливо ждал. Сумбур чувств и нерешительность юноши он понимал по-своему. Он думал, что в уме молодого человека происходит борьба мотивов и не хотел ему помешать принять правильное решение.

     - Благодарю, владыка и прошу вашего благословения на поездку, - Наконец твёрдо произнёс  Василий.

     - Бог тебя благословит. Ангела хранителя в дороге. Кстати, вот возьми пять рублей. Пожалуй, хватит на дорогу. Иди к отцу Питириму он тебя приоденет и соберёт  немного еды.

     На другое утро Егорий отвёз его на железнодорожный вокзал и Василий, купив билет до Нежина, вошел в поезд. Ехать предстояло около восемнадцати часов, поэтому, пристроившись в уголке на жесткой скамейке в вагоне явно не первого класса, он задремал. Проснулся уже к вечеру. Вокруг сидели люди. Напротив него расположился потный, с красным лицом подвыпивший толстяк, одетый в какой-то долгополый кафтан из дорогого французского сукна. Он Василию сразу не понравился. Правда, позже Василий понял, как всё-таки ошибался в оценке этого вполне достойного человека. Между тем его спутник постоянно отирал лоб носовым платком и сопел огромным красным носом. Видимо, его очень «тепло» проводили друзья или родственники. Глаза были осоловелые, и толстяк ими всё время пытался навести резкость, но безуспешно. Наконец он устроился поудобнее и захрапел. Рядом с ним сидела пышненькая молодая девушка и поглядывала на Василия с извиняющимся видом.

     С левой стороны, сидел мужчина лет около сорока в поношенной военной форме со знаками отличия унтер офицера. На Василии была одета светская одежда тёмно серого цвета, выданная ему отцом Питиримом. Подобрали вроде по размеру. Конечно, она была не новая, но вполне приличная. Брюки вообще сидели отлично. Удлиненный приталенный двубортный пиджак, пошитый, как оказалось из казинета, был слегка тесноват в плечах. Но это связано с особенностью его сложения. Василий, в своём реальном прошлом, всегда носил пиджак на два размера больше чем брюки. Плечи были широкими, а таз узким. Говорили, что сложен как Аполлон. Под  пиджаком, который, как ему казалось, был похож на сюртук, так как полы были длинные (он не очень понимал что означает слово «сюртук», но оно ему нравилось), находилась лёгкая пикейная жилетка и светло бежевая рубашка с галстуком-бантом. Туфли он одел свои собственные. Вполне приличный молодой человек среднего достатка.

     Ехали молча. Пауза затягивалась. По правилам поведения этого времени, насколько помнил Василий, было неучтиво заговаривать с незнакомой девушкой первым. Ведь их ни кто не представил друг другу. Но молчать и вовсе было неприлично. Немного подождав и прокашлявшись, он всё же решился заговорить:

     - Разрешите представиться: моё имя Василий. Еду к родственникам в Ичню.

     - А  меня зовут - Ольга. Мы с папенькой едем домой в Нежин. Там у нас продуктовая и мануфактурная лавки. Радостно отреагировала девушка.

     - Так мы с вами попутчики! Я тоже выхожу в Нежине.

     Слово за слово и они разговорились. Выяснилось, что Ольга знает Рожалина Митрофана Матвеевича и его жену Дарью Семёновну, которые иногда бывают в Нежине и заходят к ним в лавку. Недавно заходили с мальчиком Ваней. Ему годика три  не больше.

     Ничего себе! Как повезло! – про себя подумал Василий Александрович.  Да ведь этот мальчик Ваня - мой прадед Иван Митрофанович Рожалин! Вот это замечательно! Ольга заверила его, что её папенька даже знает, где живут Рожалины. Это обнадёживало, но внешний вид папеньки настораживал.

     Постепенно разговор затих, колёса стучали монотонно, за окном стемнело и они все задремали. Проснулся Василий от того, что его соседи стали собираться на выход. Было раннее утро. До Нежина нужно было ехать ещё около получаса, но у Ольги с папенькой, багаж состоял из множества каких-то баулов и узлов. Их нужно было вытащить в проход, поэтому папенька вовсю трудился. Сегодня он выглядел значительно приятнее, чем вчера. Роста невеликого, но круглый как колобок, он пыхтел и сопел, передвигая вещи. Василию пришлось ему помочь, за что он удостоился благодарного взгляда Ольги и невнятного бормотания со стороны отца.

     Наконец поезд остановился, и они двинулись к выходу. На перроне к купцу тут же подбежал молодой парень в косоворотке, похватал баулы и потащил к коляске стоящей у вокзала. Ольга взяла папеньку под руку и, повернув его кругом, всё-таки представила ему Василия, а потом назвала имя отца. Раньше познакомиться не нашлось времени. Папенька оказался купцом второй гильдии, и имя носил звучное - Петровский Иван Кузьмич. Он улыбнулся и поблагодарил за помощь. Когда дочь рассказала, к кому Василий приехал, Иван Кузьмич засиял от удовольствия.

     - Так вы Митрофана  Матвеевича родственник? Как же, как же, знаю. Милейший человек. И жена его  Дарья Семёновна очень обходительная и добрая женщина. То-то я смотрю, ваша внешность мне показалась знакомой.

     - Опсс! Вот это уже интересно и даже обнадёживает, пронеслось в голове Василия. Дополнительный аргумент в мою пользу – подумал он. Может быть пронесёт, и знакомство с родственниками пройдёт без скандала. Ведь во внешности есть что-то общее - значит свои…

     - Да вы садитесь с нами в коляску. Милости прошу к нам в гости. С дороги перекусим, а потом Феденька, наш кучер, к ним вас и отвезёт. Ведь замаялись поди, в поезде-то. Да и время покушать уже приблизилось. Негоже родственника нашего хорошего знакомого отпускать голодным.

     - От всего сердца признателен вам Иван Кузьмич. – С этими словами Василий Александрович, подхватив этюдник, забрался в коляску, благодаря Бога за такое удачное стечение обстоятельств. Так он бодро покатил в гости к новым знакомым.

***

      Ехали недолго. Городок был небольшим. Остановились у каменного купеческого дома с высоким забором и солидными воротами. Вошли через парадный вход. Федька легко подхватил вещи и устремился на второй этаж дома. Обставлена гостиная  была не богато, но удобно и со вкусом. Ничего вычурного или аляповатого, как принято было общественным мнением ожидать от купечества, Василий здесь не увидел. Стереотипы, с детства вложенные в нас решительно не подтвердились. Не смотря на свой импозантный вид и красную рожу, Иван Кузьмич,  протрезвев, оказался добрым и хлебосольным хозяином. Да и собеседником был отменным.  За стол всех пригласила сама хозяйка дома,  его жена вышедшая к ним на встречу. Ольга была похожа на маму. Анна Матвеевна женщина среднего роста, слегка полноватая, но всё ещё стройная, с добрыми глазами и приятной улыбкой.   

     Она была полной противоположностью своему мужу. Уселись за стол и, помолившись, приступили неспешно к завтраку. Завязалась вполне светская беседа о жизни городка, о политике и появившихся тайных кружках «Земля и воля», требовавших созыва бессословного народного собрания, права каждого на землю, самоуправления крестьянских общин, добровольной федерации областей, выборного правительства. Другими словами требовали отменить  разом всю традиционную систему управления страной и в создавшемся хаосе создать что-то «великое и совершенное». Василия даже передёрнуло. Настолько знакомы были все эти революционно-либеральные политические идеи.  Пришлось рассказать, к чему может привести реализация этих «планов».

     Василий Александрович хорошо помнил, к чему привело это, толи хитрое и лукавое, толи просто глупое и наивное революционное словоблудие. Сначала в 1917, а потом в 1993 году великая держава дважды стояла на грани распада и уничтожения, и дважды всё же удалось, хоть и  с большими потерями, её сохранить. Люди легко поддаются на красивые и, в принципе даже справедливые в чём-то слова, лозунги и призывы. Однако нужно помнить, что философия и фантазии доморощенных (а может быть и не доморощенных) крикунов и «защитников» народа и его свобод – это одно, а реалии политики и управления гигантской страной – совсем другое. Реки крови, миллионы не родившихся детей, миллионы и даже десятки миллионов трупов, в историческом ракурсе, поломанные судьбы – вот цена нарождавшихся в России революционных движений. Высокие благородные идеи и цели, красивые и лукавые слова оставьте литераторам и домохозяйкам, дорогие господа и товарищи. Практика может привести к  совершенно противоположным результатам.

     Василий поведал своим собеседникам о грядущих террористических актах, убийствах, о возможном распаде страны, о страшной гражданской войне, противостоянии национальных и классовых групп, которые поглотят миллионы людей, о внешней агрессии, которую могут спровоцировать эти события внутри страны. Ведь желающих пограбить извне и изнутри распадающуюся богатую страну найдётся много. Они ни за что не упустят такой возможности при удобном случае. Некоторые ещё и организуют эти процессы специально и даже оплатят усилия исполнителей их корыстной воли. Предположил, что существует внешняя рука из-за границы, которая управляет  и организовывает такие настроения в России.

     Короче «…тут Остапа понесло». Для Василия Александровича, жившего во второй половине 20 и в начале 21 века, всё это было близко и болью наполняло сердце. Бедные собеседники поглядывали на Василия с вежливым вниманием и тревогой, а юная девушка даже с восхищением. Но они явно не могли правильно оценить содержания и пафоса его речи. Почтенные хозяева не ожидали от своего молодого собеседника такого всестороннего, «глубокого» и достаточно эмоционального анализа ситуации в стране. Он осознавал, что его речь, в их глазах, могла быть похожа на бред безумца. Знания человека 21 века, опыт страны перенесшей столько катастрофических перипетий истории, не могли быть восприняты обывателями маленького провинциального городка адекватно. Василий почувствовал, что это был почти прокол. Нужно было быть осторожней. Он придержал язык и перевёл разговор на бытовые темы. Похвалил поданные кушанья. Анна Матвеевна была признательна за его оценку её талантов домохозяйки.

     Когда завтрак подошел к концу и десерт был съеден, они перешли в другое помещение, похожее на кабинет хозяина.

     - Который час? Не пора ли мне откланяться и продолжить своё путешествие? – Сказал Василий. Никаких часов в кабинете не наблюдалось. Он достал свои старинные карманные часы и, открыв крышечку, посмотрел на циферблат. Было без четверти девять. Но тут Василий обратил внимание, что с часами происходит что-то необычное. Они были тёплые, почти горячие и странно вибрировали в руке. Что происходит? Это ведь не электроника, которая может давать вибрационные сигналы. Он не подал виду и постарался незаметно отправить часы в карман.

     Иван Кузьмич заинтересованно протянул к ним руку.

     - Ну-ка,   ну-ка! Да это же те самые часы фирмы Павла Буре, что я продал Митрофану Матвеевичу в день рождения у него младшего сына Ивана. Он купил их три года назад в честь новорождённого, ему на память. Других таких не найдёшь. Отличный новый механизм. Правда выглядят очень поношенными и старыми. Откуда они у вас? – Вот ведь незадача, что ему ответить? Не скажешь же  ему, что получил их в наследство от бабушки, которая приходится правнучкой Митрофану Матвеевичу и внучкой тому самому Ивану, на день рождения которого они были куплены.

     Теперь Василий стал догадываться, почему часы нагрелись. Сказывается эффект пространственно временного парадокса континуума. Он читал о таком эффекте когда-то. Ведь именно эти часы находились совсем недалеко, всего в полутора-двух десятках километров от местонахождения оригинала. Один и тот же материальный объект, размещенный в одном и том же пространстве, но принадлежащий разному времени стремится объединиться сам с собою, преодолевая разрыв во времени. При этом может произойти выделение огромной энергии. Хорошо ещё, что я не поехал прямо к родственникам. Мог и сам пострадать, и вокруг могли погибнуть люди, подумал юноша.

     - Митрофан Матвеевич переслал мне эти часы и разрешил попользоваться, пока Ванечка ещё маленький, - выкрутился из двусмысленной ситуации Василий, - да я вот не умею содержать такие вещи в должном порядке. Молод и неопытен. Простите!

     - Бывает! Но вы молодой человек развиты не по годам. В рассуждениях своих много нас сегодня удивили. Так  что и эту науку быстро освоите. Не хотите ли сигару?

     - Я не курю, но портсигар имею. – Захотелось похвастаться портсигаром. Он был действительно хорош. Серебряный, со сканью и украшен пятью по 10,5 милиметров в диаметре сверкающими алмазной огранкой фианитами. Выглядел он просто шикарно. Пришлось доставать портсигар.

     - Да вы молодой человек настоящий богач! – Лицо Ивана Кузьмича напряглось, глазки заблестели. – Что же вы с собой в кармане целое состояние носите. Не боитесь?

     - Это подарок от моих друзей, а сколько может стоить такая вещь?

     - Я и оценить не могу. Если хотите, можем съездить к знакомому ювелиру. Он оценит. Хорошие у вас друзья, если делают такие подарки.

     - Поедем. Мне самому интересно узнать настоящую цену этого портсигара.

     Быстро собравшись, они отправились к ювелиру. Лавка ювелира находилась через три улицы в темноватом и тесном помещении. Пожилой еврей в шапочке и пенсне находился за прилавком. Встретил он их угодливой улыбкой.

     - Что хотели приобрести уважаемые господа?

     - Мы хотели оценить одну вещь, - ответил Иван Кузьмич.

     - Где же вещь?

     Когда Василий достал портсигар, у ювелира забегали глазки.

     - Что мы имеем? Портсигар… Серебро 975 пробы, Скань, Работа неплохая, но ничего выдающегося… стал сбивать он цену. А вот камни, господа, нужно рассмотреть повнимательнее. Я сейчас принесу прибор и лампу поярче. – На несколько секунд он вышел за перегородку и вернулся с яркой керосиновой лампой и каким-то штативом, на котором висела конструкция из окуляров и линз. Покрутив перед прибором портсигар и так и этак, ювелир, наконец оторвался от прибора и задумчиво сказал.

     - Камни по всей видимости - алмазы с бриллиантовой огранкой, которая сделана вполне профессионально…  Вроде настоящие. Размер около четырёх каратов каждый. Кто же такие камни в серебро оправляет? Можно же было и в золото оправить, или платину подобрать … Камни вполне приличной огранки и удивительной чистоты. Это всё стоит больше двадцати пяти тысяч рублей, да плюс 160 граммов серебра, да работа. Всё вместе стоит 25500 руб. Если захотите продать, то я вам дам за него 25300. Двести рублей за комиссию! Это последняя цена, только из уважения к Ивану Кузьмичу. Мы с ним давно друг друга знаем.

      Ничего себе, он принял фиониты за настоящие алмазы, - подумал Василий, - но ведь фиониты и есть искусственно выращенные алмазы, только значительно дешевле. Они по оптическим свойствам и по твёрдости мало чем отличаются от настоящих природных. Или всё-таки отличаются? Как быть? В этом времени ошибка ювелира врядли откроется. Искусственные алмазы сумеют синтезировать лет через сто, а для меня - реальный шанс как-то устроиться в этом мире.

     - Пока отложим разговор, но эта сделка вполне возможна в ближайшем будущем. Нужно посоветоваться, да и вам необходимо приготовить оговоренную сумму. Она ведь не маленькая. Какое время вам потребуется, чтобы приготовить деньги?

     - Пожалуй, через пару часов можете зайти, - сказал ювелир с алчно блестящими глазами. Уж очень ему не хотелось упустить выгодный обмен.

     – По-видимому надеется на этой сделке заработать значительно больше, чем та сумма, которую назвал,- подумал Василий. Да и ладно, ведь он не знает, что алмазы искусственные.

     - Благодарим. За сим разрешите откланяться, произнёс Василий Алексанрович с обалдевшим видом.

     Они вышли. Иван Кузьмич шел молча и поглядывал на Василия уже явно с уважением и надеждой. В голове купца крутились какие-то планы в отношении его персоны.

     - Вы молодой человек заходите к нам без церемоний. Мы всегда будем вам рады. А через пару часов Федька отвезёт вас к вашим родственникам.

     Спустя два часа они с Федькой ехали по тихим улочкам Нежина на выезд из города. Василий напряжённо думал, где можно оставит на время часы. Их ни в коем случае нельзя было везти в Ичню. Это могло закончиться катастрофой. Ничего не приходило на ум, и он оглядывался в поисках вариантов решения проблемы. Наконец его взгляд упал на вывеску банка, который стоял далеко от дороги, ведущей в Ичню, но крюк был не очень велик.

     - Федор, а не заехать ли нам в этот банк?

     - Отчего же ваше благородие не заехать? Заедем. Он остановил коляску у входа, и Василий зашел внутрь.

     За стойкой конторки сидел серьёзный мужчина. Он снисходительно взглянул на небогато одетого юношу и спросил:

     - Чем могу служить?

     - Хочу у вас арендовать ячейку в сейфе банка и положить на сохранение одну вещицу, для меня ценную, но большой материальной ценности не составляющую. - Василий схитрил, объявив о небольшой ценности определяемой на хранение вещи чтобы оплата была поменьше.

     - Детские игры молодой человек? Впрочем, если в состоянии оплатить 1,5 рубля в месяц за хранение, то, пожалуй, поможем вам.

     - Прекрасно! Мне большего и не требуется, - подумал он. Видимо ячейки в банке не пользуются спросом. Мало желающих в этом захолустном городке.

     Но всё же он ошибался! Пользоваться банковской ячейкой ему предстояло не один год.

     Со служащим банка они быстро подписали договор. Пригодилось его удостоверение послушника Знаменского монастыря. Часы положили в бронированный ящик.

     Времени впереди ещё было много и, поэтому, Василий решил по дороге заехать к ювелиру. Там обменял свой портсигар на оговоренную ранее сумму денег,  и они поехали дальше. Фёдор уверенно гнал лошадей и через полтора часа экипаж подъезжал к усадьбе Рожалиных. Оказалось, что они живут не в самой Ичне, а в усадьбе небольшого имения на берегу речки в пятнадцати километрах от городишка.

     Остановившаяся лошадь нетерпеливо косила на Василия глазом. Что делать? Откладывать визит к  своим прапрадеду и прапрабабке дальше было нельзя. Пришлось вылезти из коляски и отпустить Фёдора. Тот лихо щёлкнул кнутом, круто развернул экипаж и покатил домой… Василий Александрович остался стоять у дороги не зная, что ему делать. Как он представится, что скажет? Ведь, пожалуй, упекут в сумасшедший дом, если скажет правду. Но врать уже было невмоготу.

     В это время из дома вышел маленький светловолосый и  голубоглазый мальчик вместе с мамой. Он на мгновение притормозил, а потом побежал к Василию с радостными воплями. Маленький Ваня подбежав, схватил его за руку и что-то забормотал на своём детском наречии. Это было удивительно, но он в нём признал близкого, родного ему человека. Дети не ко всем идут без опаски. Мама остановилась, повернулась в его сторону, и Василий чуть не споткнулся от неожиданности. Перед ним стояла ещё достаточно молодая стройная, хотя и немного располневшая женщина очень похожая на его покойную бабушку Шуру, Александру Ивановну Рожалину, такую, какой её Василий запомнил ещё в молодости. На вид ей было лет сорок с небольшим. Сходство было поразительное. Сомнений не было – это была его прапрабабушка Дарья Семёновна Рожалина.  Она вопросительно посмотрела на Василия и, не дождавшись объяснений, спросила:

     - Вы к нам? – У него пересохло во рту. Язык отказывался повиноваться. Он еле выдавил из себя:

     - К вам! - И добавил шепотом, - Если не прогоните.

     Тем временем младший Рожалин теребил Василия за полы пиджака и тянул в сторону мамы.

     - Что-то мне ваше лицо знакомо. Не припомню - чей вы. Проходите молодой человек в дом, приветливо говорила Дарья Семёновна.

     Они вошли в полутемную, после яркого солнечного света, удобную прихожую. Холл был небольшой. Вышла прислуга, полноватая девка с доброй улыбкой. Поклонилась. Дарья Семёновна дала ей распоряжения. Та стала суетиться на кухне, а они прошли в следующую комнату, где в домашнем халате за массивным письменным столом восседал хозяин дома. Когда Василий его увидел, то появился ещё один повод для удивления. Перед ним сидел мужчина лет около пятидесяти с чертами лица похожими на него, Василия.

     Василий Александрович не был похож ни на кого из своих ближайших родственников. Теперь эта загадка была разрешена. По бабушкиной линии он не видел ни одного представителя фамилии Рожалиных мужского пола. У бабушки Александры Ивановны было много сестер, а брат был только один, да и тот погиб во время Великой Отечественной войны. Было ещё два брата, но они умерли в раннем детстве. Время было такое: война, революция. Поэтому Василий их ни разу не видел. Даже фотографий не сохранилось. По отцовой линии тоже не было сходства ни с кем из родственников. Оказывается вот на кого по мужской линии он был похож. Почти тот же рост, Василий был немного выше. То же самое сложение, те же черты лица. Естественно со скидкой на разницу в возрасте. Сходство было явное и неоспоримое.

     Митрофан Матвеевич вопросительно посмотрел в его сторону. Василий назвал своё имя. Фамилию бабушки пока не называл.

     - Вот приехал по важному для меня, а может быть и для вас делу.

     - Какое же у вас дело?

     - Я разыскиваю свою родню. Можно сказать, что мы с вами родственники. - Митрофан Матвеевич встал и подошёл к Василию. Внимательно окинул взглядом.  Тут Дарья Семёновна воскликнула:

     - Митрофанушка, подойди-ка с нашим гостем к большому зеркалу и взгляни на вас стоящих рядом. – Василий со своим прапрадедом подошли и стали пред зеркалом. Сходство было поразительным. То что они родня не вызывало сомнений. Митрофан Матвеевич задумчиво взирал на него, мучительно перебирая в памяти своих родственников. Наконец не выдержав, он предложил Василию сесть и попросил объяснить, чей он сын. И тут Василий ляпнул:

     - Ваш, Митрофан Матвеевич. – Дарья Семёновна побледнела как полотно и тихо сползла на подвернувшийся рядом стул.

     - Как? Что это, Митрофанушка? Тихо прошептала она побелевшими губами.

     - Да  успокойтесь, Дарья Семёновна! Митрофан Матвеевич перед вами тут ни в чём не виноват! Он вам верен и греха измены вам, о котором вы подумали, не совершал, - заторопился успокоить несчастную женщину Василий. - Всё гораздо проще но, в то же время, значительно сложней чем вы думаете. Если я вам доложу всё как есть,  вы скажете, что это невероятно и не поверите мне. Давайте я вам кое-что покажу, а вы потом зададите мне интересующие вас вопросы. 

     Василий Александрович достал мобильный телефон и включил его. Батарейка пока разрядилась только до половины. Вид засветившегося экрана заставил его родственников вздрогнуть. Оба перекрестились. Такого чуда в этом веке пока ещё ни кто не видел. Наконец любопытство победило страх и оба  с интересом стали рассматривать изображение. Василий  листал на сенсорном дисплее фотографии своей бабушки, её сестёр, своих детей и внуков. Митрофан Матвеевич с интересом рассматривал лица потомков и убеждался, что в их чертах много родного. Это узнавание поражало его. Но недоверие и тревога набегали на его лицо снова и снова.

     Потом Василий стал показывать изображения машин и домов родного ему времени. Люди на улицах были одеты странно для глаза жителя 19 века. Митрофан Матвеевич и Дарья Семёновна удивлённо рассматривали эти картинки.  Особенно их поразили изображения летательных аппаратов и длина женских платьев и юбок. Наконец Митрофан Матвеевич оторвался от экрана и спросил:

     - что всё это значит? Где это находится и что это за волшебное зеркало? Вы молодой человек фокусник и мистификатор, или вы используете животный магнетизм, чтобы внушить нам то, чего нет на самом деле?

     - Ни то, ни другое, ни третье. Это «волшебное зеркало» изобретение грядущего времени. То, что вы видите на экране - цветные фотографии. Ведь вы знаете, что такое фотография? Она уже существует. Поразивший вас волшебный аппарат имеет своё основное назначение не для фотографирования, а для связи, да и не волшебный он вовсе. Его устройство основано на научных открытиях и технических достижениях будущих веков. Если бы у кого-то сейчас здесь был такой же аппарат, мы могли бы установить с ним связь и поговорить.

     Этот прибор называется беспроводной телефон. Телеграф, передающий сигналы по проводам, ведь уже существует? Уже ведутся работы над созданием беспроводной связи.  Такой телефон ещё в просторечии у нас иногда называют жаргонным словом «мобильник» потому, что его можно мобильно, т.е. в движении использовать для экстренной связи. Телефон совмещает несколько функций – в том числе позволяет фотографировать, а фотографии показывает на экране. Другими словами я из другого времени, из будущего. Точнее – я ваш праправнук. Я внук дочери вашего малолетнего сына Ивана Митрофановича Рожалина…

     - !!!...??? – Последовала длинная пауза. Немая сцена.  Все сидели и смотрели на Василия как на сумасшедшего. Если бы не явное внешнее сходство с хозяином его уже давно бы вытолкали за дверь, как опасного афериста. Даже бы мобильник не помог.

     Наконец первой пришла в себя Дарья Семёновна:

     - Расскажите, что вы знаете о нас и о Ванечке.

     - Бабушка рассказывала о том, - начал говорить Василий, - что Митрофан Матвеевич пел в церкви и исполнял обязанности псаломщика в Неданчичах. Это правда, сообщила Дарья Семёновна. Там имение у моих родителей. Мы верующие православные люди и часто бываем в храме. Участвовать в службе для нас радость и внутренняя потребность. Тем более у Митрофанушки прекрасный голос и слух.

     Василий продолжил - Вы оба прожили долгую жизнь и умерли с разницей в три дня. Это, в нашем времени, произойдёт на Пасху. Года я точно не знаю. Митрофан Матвеевич прожил 103 года, а вы Дарья Семёновна прожили 100 лет. Иван Митрофанович, ваш младший сын, должен жениться на девице Пелагее Семёновне Осьмаковой из дворян и в 20-х годах следующего столетия станет священником. У них родится 10 детей. Двое мальчиков умрут в младенчестве. Остальные дети все вырастут и станут взрослыми, но их жизнь будет протекать в очень сложный исторический период.

     В стране будет страшная смута. Её предвестниками в эти дни являются многие тайные кружки и организации, активно ведущие свою разрушительную деятельность уже сейчас. Они приведут страну на грань гибели. Произойдут покушения на императора, его семью и близких родственников. Будет отменена частная собственность. Произойдут две мировые войны. В России разразится братоубийственная гражданская война. Погибнут десятки миллионов людей, но страна выстоит. Произойдут гонения на Церковь и верующих. В стране будет установлена атеистическая идеология. Будут требовать отречься от Бога. Верующим будут закрыты дороги во все сколько-нибудь значимые профессии. На них будут смотреть или как на безумцев, или как на врагов  и корыстных проходимцев, обманщиков. Ни политик, ни чиновник, ни военный, ни учёный, ни врач, ни учитель не мог быть верующим. 

     Моя бабушка Александра Ивановна Рожалина станет женой священника. Проживёт 84 года и умрёт в нашем доме на руках у своей дочери, моей мамы.… Отец моей мамы, который тоже был священником, отсидел пять лет в заключении и потом ещё некоторое время был в ссылке. Его брат, тоже священник, отсидел дважды: пять, а потом ещё десять лет за веру. Только то, что выйдя замуж, мама сменила фамилию, а потом сменила место жительства, удалось скрыть в тайне цепочку родства по линии дворянства и священнического служения и мне без препятствий удалось получить высшее образование. К концу двадцатого века антирелигиозные гонения прекратились.

     Всего не расскажешь, а о некоторых вещах и рассказывать не следует, так как никто из здравомыслящих людей просто не поверит в возможность того, что было на самом деле. Для вас же, многое знать из того, что будет тоже не полезно. Я бы просто поберёг ваши нервы и ваше сердце.  Мне же безопаснее промолчать, иначе сочтут за лжеца или безумца. Можно из ближайших исторических событий рассказать лишь кое-что, например то, что в апреле следующего года Россия вступит в войну с Турцией. Кстати, одержит убедительную победу, но результатами своей победы не сможет воспользоваться в полной мере. Этому помешают происки старых «заклятых друзей» из Европы. Особенно постараются правительства англичан и немцев. Им всегда Россия была поперёк горла.

     Оба его предка сидели притихшими. Недоверие уже не так явно было написано на их лицах, но ещё присутствовало.

     - Как же вы, молодой человек, со всем этим в себе можете жить? Как ваши знания не гнетут вас?

     - Ещё как гнетут, но для меня это всё составляет прошлое, а для вас – это будущее. Жуткое, катастрофическое. Для вас с этим жить было бы невозможно, если бы не то, что я вам могу подать надежду на, пусть далёкий, пусть не безболезненный, но всё же положительный исход. Именно это моё послезнание о том, что всё закончится более или мене благополучно для нас и наших родственников и победой Российского государства, утешает. Эта победа будет страшной, по своей цене, по рекам крови, по разрушениям, но всё-таки эта победа наступит. Многие сонмы новомучеников прославит Господь и явит в Своей Святой Церкви после грядущих испытаний. Кто-то не устоит, сломается, смалодушничает, сподличает, но многие в этом мраке и огне сумеют обрести личную свободу. Обретут именно ПОДЛИННУЮ свободу, которая заключается в том, чтобы жить по правде и любви. Дух народный укрепится Духом Божьим, как в огне очищается драгоценное золото от всего нечистого, наносного. Многие люди, после искушений и падений, получат осознание высших смыслов. Ведь ценность чего–то мы познаём только тогда, когда это что-то теряем.

     Повисла долгая пауза и навалилась тягостная тишина. Где-то капала вода, было слышно чьё-то дыхание. Василий сидел неподвижно, только смотрел на застывшие фигуры родственников. Он боялся добавить ещё хоть слово. Его могут не понять и не принять несколько высокопарную речь. Но иначе он сказать не мог. В его сердце наболело. Нахлынули картины его собственной жизни и многое из того, что он помнил по рассказам бабушки, отца, матери. Вспомнилось то, как его дед, священник, отсидевший в Соловецком лагере, а потом еще и получивший несколько лет ссылки, виновато отводил глаза и не соглашался ни за что, рассказывать что-либо о лагере и его в нём пребывании. Вспоминалось и то, как люди, помнили его деда долгие годы уже после его смерти в том месте, где он служил. В памяти были живы их благодарные и добрые слова, когда эти люди произносили имя своего батюшки. Всё это вдруг пронеслось и встало перед ним, а пока Василий Александрович, задумавшись, молчал.

     Молчали и его родственники.  Прапрадед и прапрабабка  молча сидели в сумраке тихой уютной комнаты и их взоры были опрокинуты куда-то внутрь себя. Их ум витал где-то в другом времени, перед глазами проносились картины порождённые  воображением и навеянные словами Василия Александровича. На них тоже накатила тяжелая волна предчувствий и тревог. Василий первым вышел из этого тягостного молчания. Он правильно оценил ситуацию и решил, что пора разрядить обстановку.

     - Кстати, Митрофан Матвеевич, а который час? Прапрадед достал карманные часы точно такие же, как те, что Василий оставил в сейфе банка.

     - Вот именно эти часы мне достались в наследство, или на память (как хотите) от моей бабушки, - оживился Василий. Я их привёз с собой. Вы можете их увидеть. Они не такие новые как эти. Все-таки им почти 150 лет.

     Митрофан Матвеевич встрепенулся:

     - Покажите их, и этого будет достаточно.

     - Но не всё так просто. Вы обратили внимание на то, что ваши часы немного странно себя ведут? Сегодня они не такие как были вчера.

     - Да, они почему-то нагрелись и вроде дрожат.

     - Если бы я привёз свой экземпляр сюда, то мог произойти маленький, а может быть даже большой, взрыв, или катаклизм вроде урагана или огненного смерча. Ведь по сути это одна и та же вещь, но разделённая во времени, - стал объяснять Василий Александрович.

     - Тут нужно сказать несколько слов о, пока мало изученных, законах физики пространства и времени, - продолжил Василий. Время это атрибут нашего материального (а может быть и не только материального, но и духовного) мира. Материя есть частное проявление энергии. Время также энергетически проявляет себя в материальных объектах и в пространстве. Есть взаимосвязь массы вещества, времени и энергии. Как они связаны между собой и в какой зависимости, пока никакие формулы описать не могут. Учёные пока не нашли способ это сформулировать, а я - подавно. Приблизительно описать можно так: если две точки в пространстве, принадлежащие одному  и тому же материальному объекту, но разнесённые во времени совместятся, то может высвободиться энергия, пропорциональная соотношению их массе и разнице во времени. Пока наука это просчитать не может, но на практике вы это уже ощущаете по состоянию ваших часов.

     Однако, исходя из рассуждений о связи между двумя проекциями одного и того же предмета в пространстве и времени, мы можем предположить, что если на вашем экземпляре часов вы поставите какой-либо значок, то на моём экземпляре этот значок тоже должен отобразиться. Давайте проведём эксперимент.  Я не должен знать, что это за значок. Мой экземпляр часов находится в бронированной ячейке банка в Нежине. Я всё время буду с вами. Вы нанесёте задуманный вами значок на свой экземпляр часов. Мы оставим ваши часы дома под наблюдением Дарьи Семёновны, а затем поедем и проверим часы в банке. Если значок будет присутствовать и на тех часах, то значит это те же самые часы и есть. Приближать их друг к другу нельзя. Это опасно. Согласны?

     - Согласен! Подумав, ответил Митрофан Матвеевич. Ну а сегодня уже поздно что-либо предпринимать. Скоро стемнеет окончательно. Милости прошу к столу. Мы и так запозднились. Глаша давно уже накрыла в столовой.