Война на Балканах Глава 5

Глава 5.

     Училище бурлило от слухов. Все обсуждали известия о военных действиях на Балканах. Жестокость, с которой было подавлено Апрельское восстание в Болгарии, вызвала сочувствие к положению христиан. В начале лета боевые действия русской армии привели к успешному форсированию Дуная и к захвату Шипкинского перевала. Курсанты понимали, что скоро и им предстоит вступить в состав действующей армии. Все ходили взволнованные. Юнкера, собираясь небольшими группами, обсуждали события Балканской кампании. Напряжение постепенно нарастало и достигло своего максимума к времени выпуска из училища. Экзамены проходили весьма сосредоточено и ответственно.

*****

     Наконец были успешно сданы все итоговые экзамены, и состоялся выпуск. По результатам выпуска Василий был одним из лучших – по первому разряду. Он получил по всем учебным предметам наивысшие баллы  и дополнительно о нём было высказано особое мнение, как о способном и перспективном портупей-юнкере.  Документы выпускников были направлены в Главное Артиллерийское управление Военного министерства Российской империи. 

     В первых числах августа состоялось присвоение воинских званий и пришло назначение.  Оно для Василия было неожиданным. Ему было присвоено обер-офицерское звание подпоручика и предписано поступить для прохождения службы во 2-й дивизион лейб-гвардии  Конной Артиллерии 2-й гвардейской кавалерийской дивизии под командованием генерал-майора Свиты Гурко, Иосифа Владимировича. Попасть для прохождения службы в гвардию было очень почётно. Кроме того, и воинские звания, в гвардии, соответствовали на класс выше армейских. Другими словами подпоручик гвардии соответствовал поручику армейскому. Такая честь выпадала не многим. Нужны были или выдающиеся показатели в учёбе, или рекомендации высоких покровителей. И то, и другое у Василия оказалось в наличии.

-    "Не зря меня проведывал князь Кочубей. Его хлопоты обо мне не пропали даром, - подумал Василий. Опять предстоит  потратиться на приобретение нового обмундирования, всё это довольно дорого стоит".

     Рожалина поздравляли с хорошим назначением. Некоторые завидовали. Времени на разговоры было мало.  Требовалось быстро экипироваться. На это ушла значительная часть и без того быстро убывающих капиталов. Приходилось соответствовать статусу офицера лейб-гвардии. Всё обошлось хоть и по минимуму, но почти в тысячу рублей. Гвардейское обмундирование стоило дороже армейского.  У офицеров гвардейской конной артиллерии была изменена форма одежды против той, что предписывалась несколько лет до этого.  Всё это касалось и  парадной, летней и зимней военной формы. Поэтому пришлось срочно искать пошивочные мастерские и мастеров, которые могли бы в кратчайшие сроки выполнить нужный заказ по новым стандартам.  Зато он теперь выглядел как новый целковый.  Кроме обмундирования требовалось ещё вооружиться и приобрести средство передвижения.  После долгих поисков и тщательной подборки он приобрёл лёгкую и прекрасно сбалансированную в руке саблю из дамасской стали и набор метательных ножей. Пара револьверов дополняла его снаряжение. Кроме того, Он прикупил неплохих кровей и не очень дорогую кобылу.

     Наконец, выполнив  все предписания и одевшись в новый мундир,  Василий прибыл в штаб дивизии, чтобы представиться. За несколько дней до этого, в место постоянной дислокации   дивизии, прибыл начальник штаба полковник Бунаков Василий Александрович. Встреча с ним прошла достаточно сухо и холодно. Мельком взглянув и даже не заметив с каким старанием подпоручик выполнил все требования к деталям обмундирования, он отправил Василия к штаб-офицеру, отвечавшему за организацию и размещение личного состава.

     В гостинице, где его разместили, находилось уже несколько офицеров разных чинов и возрастов. В основном это были молодые люди не старше двадцати пяти лет. Перезнакомились быстро. Большинство оказались выпускниками военных училищ. Здесь были и кавалеристы, и представители инженерных войск. Артиллеристов было всего двое - Василий и молодой подпоручик  Пётр Чернышев, его бывший однокурсник, получивший на экзаменах наивысшие баллы.

     Заняться пока было нечем, поэтому играли в карты, рассказывали байки, шутили, смеялись. Кто-то тихо играл на гитаре и напевал романсы. Подошел и Василий. Взял гитару, подстроил, и немного помолчав, запел так любимый им романс:


Средь шумного бала, случайно,

В тревоге мирской суеты,

Тебя я увидел, но тайна

Твои покрывала черты.



Лишь очи печально глядели,

А голос так дивно звучал,

Как звон отдаленной свирели,

Как моря играющий вал.



Мне стан твой понравился тонкий

И весь твой задумчивый вид;

А смех твой, и грустный и звонкий,

С тех пор в моем сердце звучит.



В часы одинокие ночи

Люблю я. усталый, прилечь —

Я вижу печальные очи,

Я слышу веселую речь;



И грустно я так засыпаю,

И в грезах неведомых сплю...

Люблю ли тебя — я не знаю,

Но кажется мне, что люблю!



     Молодые офицеры слушали молча. Слова замечательного романса были в это время уже известны, а музыку Пётр Ильич Чайковский должен был написать только в следующем году. Рожалин конечно рисковал исполняя этот романс, но надеялся, что известие о том, что какой-то неизвестный подпоручик положил замечательные стихи Алексея Константиновича Толстого на незнакомую мелодию останется незаметным.  Голос у Василия был на удивление мелодичен и пение всем понравилось. У него был вокальный дар, который он унаследовал от своей бабушки. Рожалины были все прекрасными певцами. Тут же пришлось передать гитару другому офицеру, который тоже пожелал  что-нибудь спеть.

     Василий пел ещё. Исполнял то, что помнил из своего времени. Особенно понравилась песня «Темная ночь» музыка - Никиты Богословского на слова Владимира Агатова:


Темная ночь, только пули свистят по степи,

Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают.

В темную ночь ты, любимая, знаю, не спишь,

И у детской кроватки тайком ты слезу утираешь.


…… далее пропустил два куплета, т.к. слова в них были несколько простонародными и слишком вольными для этого общества и могли  вызвать отторжение, и далее – последний куплет:


Смерть не страшна, с ней встречались не раз мы в степи.

Вот и теперь надо мною она кружится.

Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь,

И поэтому знаю: со мной ничего не случится!


     Слова песни военных лет, людьми другого времени, были приняты очень искренне и близко к сердцу. Никакого внутреннего отторжения не произошло. Собрался кружок тех, кто любил задушевное пение.  Прозвучали и другие романсы в разном исполнении. Не все владели гитарой на профессиональном уровне, не все были хорошими певцами, но пели от всего сердца. Чувствовалось некое удивительное эмоциональное единство всех присутствующих. Каждый из них стоял на пороге важных и грозных событий. Судьба уже поделила их на живых и мёртвых. Может быть, кто-то завтра погибнет, или будет ранен. Внутреннее напряжение и чувство ответственности заставляло всех быть особенно открытыми к настоящему высокому искусству.

     Вечером отпросившись, поехал навестить своего нового делового партнёра и старшего друга  подполковника Гребенькова Иосифа Алексеевича. Недавно, ко дню выпуска из училища, Василий получил от него первые выплаты по своей доле в их совместном бизнесе в размере тысячи рублей.  Это было очень кстати. Старый вояка встретил его радушно.

     - Слышал, Слышал, о твоём успехе. Подпоручик гвардии! – Хорошее начало. Проходи, давай посидим, потолкуем.

     Они сели у камина, долго вели разговор об особенностях военной службы, о правилах поведения  среди офицеров, об особенностях службы в гвардии. Иосиф Алексеевич строго предупреждал об опасности карточной игры и дуэлях. По словам старого служаки так можно легко сломать себе военную карьеру, а если не участвовать в дуэлях, то можно прослыть трусом и человеком не имеющим чести.  Это  не менее опасно с тем же результатом. По его словам нужно заранее предвидеть и избегать опасных ситуаций. Василий обещал принять слова Иосифа Алексеевича к сведению.

     Посидели ещё, выпили по бокалу хорошего французского вина. Василий спел своему старшему другу  романс на слова Сергея Есенина, надеясь, что ни кто эти слова не запомнит и не запишет:


Не жалею, не зову, не плачу,

Всё пройдёт, как с белых яблонь дым.

Увяданья золотом охваченный,

Я не буду больше молодым.


Ты теперь не так уж будешь биться,

Сердце, тронутое холодком,

И страна берёзового ситца

Не заманит шляться босиком.


Дух бродяжий, ты всё реже, реже

Расшевеливаешь пламень уст.

О, моя утраченная свежесть,

Буйство глаз и половодье чувств.


Я теперь скупее стал в желаньях,

Жизнь моя, иль ты приснилась мне?

Словно я весенней гулкой ранью

Проскакал на розовом коне.


     Иосиф Алексеевич, ещё долго молчал после того, как затихли последние звуки романса, как бы пропуская слова и музыку только что спетые Василием ещё раз через своё сердце.

     - Кто автор слов? – спросил он. - Удивительно тонкая, проникающая в самое сердце поэзия.

     - Не помню, но слова и музыка мне тоже очень понравились.

Если бы старый вояка знал, как точно эти слова ложатся на сердце и обстоятельства жизни Василия….

     Василий встал, поблагодарил хозяина за оказанное гостеприимство и, распрощавшись, вышел. На душе было неспокойно. Тревога была светлой, возвышенной. Было около полуночи. Белые ночи уже почти сошли на нет, но небо над Петербургом было ещё достаточно светлым. В такие ночи хорошо бродить по городу и ни о чём не думать. Бредёшь по безлюдным улицам в пепельном призрачном сумраке, и всего тебя охватывает тонкое ощущение нереальности. Всё становится призрачным, почти прозрачным, когда видишь себя и мир отстранённо, и, в тоже время, как бы в слиянии и единстве. Ты и мир вокруг составляют единое целое. Все нити мироздания проходят через тебя, через твоё сердце и твою бедную голову, которая не способна ничего сформулировать, осознать, но этого оказывается и не надо человеку… это только мешает, это лишнее.  Просто нужно отдаться на волю этих интенций, не противиться сознанием…, а поддаться влекущей твоё существо силе, слиться с этими световыми энергетическими потоками… и тогда тебе откроются небеса, космос…, тайны вселенной, полёт луча света и шорох падающего осеннего листа, огонёк жизни в проросшей травинке и писк пробежавшей мыши….

     Он шел по ночному городу, и душа его витала там, в высших сферах вселенной. Сердце наполняла радость бытия и грусть расставания. Он прощался с городом. Впереди его ждала война, страшное беспощадное изобретение человеческого падшего ума. Было тревожно, но он знал, что это необходимо. Понимал, что придётся отнимать чьи-то жизни. Понимал, что нужно быть готовым и свою жизнь отдать, если будет нужно. Это придётся делать, хоть и вся его натура противилась предстоящему апофеозу зла и жестокости. Василий встряхнул головой затуманенной призраками уходящей белой ночи, решительно отгоняя их прочь, огляделся трезвым взглядом, подозвал дремавшего извозчика и через полчаса был уже в офицерском общежитии.

     Так прошло несколько дней. Наконец всё пришло в движение. В помещении офицерской гостиницы, где собрались свободные от службы люди вдруг прозвучала команда и вольготно расположившиеся офицеры, быстро вскочили. Вошел генерал Гурко. На его мундире красовался полученный несколько дней назад орден св. Георгия Победоносца третьей степени. Генерал окинул всех взглядом, остановился, и все дружно приветствовали его. Вошедший с ним штаб-офицер, в чине подполковника, представил его молодому пополнению, а они каждый назвали себя и доложили, откуда прибыли. Генерал  с неудовольствием констатировал: все молодые и неопытные. Тем не менее, он кратко ввёл офицеров в курс предстоящих задач и объявил, что послезавтра пополнение отправляется на Балканы в район Плевны.

     Девятнадцатого августа они вошли в вагон поезда, который отправлялся через Киев на Ясы и дальше на Бухарест. Путешествие длилось больше недели. Наконец 27 августа молодые офицеры оказались в столице Румынии и дальше продвигались походным маршем. Через три дня прибыли в лагерь под   Никополем, где всех распределяли по военным частям для дальнейшего несения службы. Василию Рожалину с Петром Чернышевым необходимо было попасть в расположение отряда, на левом берегу реки Вит. Здесь формировался Западный отряд, начальником кавалерии которого назначен генерал Гурко. Рано утром они оседлали своих лошадей и небольшим отрядом в 10 человек под командой молодого офицера из штаба, присланного за пополнением, отправились в гвардейскую часть - место их назначения.

     Ехали не спеша. Василий обратил внимание на то, что группа движется по территории, на которой ведутся боевые действия, не выставив боевого охранения, просто сбившись кучей, так, как будто выехали на прогулку. Штабной поручик развлекался шутками и вёл себя легкомысленно, а вероятность засады или случайной встречи с врагом существовала реально. Рожалин сказал ему что так двигаться дальше опасно и предложил выслать вперёд хотя бы пару человек в виде передового разъезда, опасаясь засады или случайного столкновения с неприятелем. Поручик посмотрел на Василия со снисходительной ухмылкой, мол что ты молокосос лезешь со своими рекомендациями. Здесь есть старше и опытней тебя. Но всё – таки отреагировал на предложение Рожалина и выслал вперёд разъезд.

     Погода была чудесная. Высоко парил какой-то пернатый хищник. Оглушительно стрекотали цикады. Пологие холмы на горизонте переходили в горные массивы. То тут, то там виднелись заросли каких-то кустов, а кое-где попадались небольшие рощицы из деревьев вроде граба, ольхи и диких маслин. Над одним из таких зелёных массивов, густо заросшим диким подлеском из лещины и кизила, взлетела стайка птиц. Их беспокойное поведение Василия насторожило. Он упреждающе вскинул руку и остановил небольшой отряд.

     - Стоять! Впереди возможна опасность, – тихо, но решительно предупредил Рожалин. – Птицы ведут себя подозрительно.

     - Да что вы выдумываете, - отозвался поручик,- Эта территория числится очищенной от неприятеля. – Но Василий, имея военный опыт в своём реальном прошлом, был непреклонен. Боевой опыт впитывается прочно и на всю жизнь. Он приобретается ценой крови и жизни своей и товарищей.

     - «Приготовить оружие!» – скомандовал он и все ему подчинились. – «Трое драгун с винтовками наготове легкой рысью вперёд!» -  Послал Рожалин.

     - «Остальные, двое справа, трое слева, укрываясь за естественными препятствиями, осторожно обойти вон ту рощицу» - Продолжал распоряжаться Василий, - «Действуем по обстановке. В случае обнаружения противника – оценить размер  грозящей опасности. Вступать в боевое столкновение только в случае крайней необходимости!»

     Они вместе с Петром поехали справа, а трое офицеров – гусаров, отправились лёгкой рысью слева. Впереди послышались выстрелы. Подозрения Рожалина подтвердились. Дал бы Бог, чтобы обошлось без тяжелых последствий. Это авангард напоролся на засаду. Тут же в перестрелку вступили следующие за ними драгуны.

     Василий с подпоручиком Чернышевым  выдвинулся к зарослям и, из-за укрывавших их веток куста лещины, увидели бегущих к лошадям турецких башибузуков, волокущих одного из посланных в авангарде драгунов. Василий вместе с Петром быстро спешились и, вскинув револьверы, сделали по выстрелу.  Один  турок упал с прострелянной головой и сразу затих. Выстрел Рожалина как всегда был точен. Второй упал, зажимая рану на ноге. Это постарался Пётр. Одновременно из-за деревьев с другой стороны с гиком выскочили гусары и врубились в группу из пяти турецких всадников, собиравшихся принять пленного.  Трое против пяти - нужно было срочно поддержать своих.

     Василий и Пётр вскочили на лошадей и выбрались на свободное пространство.  Рожалин, выхватил из ножен саблю и бросился на турок с тыла. Завертелась карусель – кони, люди. Слышно было только хрип, крики и ржанье лошадей. Возле него возник бородатый черкес с оскаленным ртом и горящими глазами. Воздух огласил хриплый вскрик «Аллах акбар!». - Знаем, - сквозь сжатые зубы процедил Рожалин, - проходили в наше время: «Аллах велик!».   Василий, входя в ускоренный режим, принял правой рукой на свою саблю удар его ятагана. Здесь он с благодарностью вспомнил уроки верховой езды, где его научили управлять конем в бою одними ногами, чтобы руки были свободными.  Левой рукой, в которой оказался вовремя выхваченный револьвер,   выстрелил черкесу в грудь. Неудобно целиться, но с такого расстояния не промахнёшься. Лошадь Василия встаёт на дыбы, чуть не скинув седока на землю. Но тем  самым она очень удачно закрыла его от ещё одного башибузука. Василий увернулся от его удара и, с оттягом, рубанул справа вниз. Турок кулём свалился на землю.

     Всё, скоротечный бой закончен. Василий стал выходить из своего ускорения. Быстро осматривая поле битвы, он тут же мысленно подводил итоги: мы потеряли двоих. Один трёхсотый, только ранен. Второго надо проверить, может быть тоже ещё жив. Вот теперь видно, чей Бог больше.  А то вопят: Акбар! Акбар!... У противника взято в плен два человека, один из них ранен. Остальные уничтожены. Тут его посетило ощущение «дежа вю». Василий на самом деле уже был когда-то в ситуации когда вокруг вопили «Аллах акбар!». И вот теперь он вспомнил старый разговор у костра в горах Афганистана, когда разведгруппа уходила от преследовавших их моджахедов. Тогда они ушли чудом, а вслед летели те же самые, возгласы.

     Ещё в той жизни, старшина говорил что в переводе возглас «Аллах акбар!», означает «Аллах велик», или точнее: «Аллах больше». По-видимому, те, кто готов отрезать тебе голову тем самым утверждает, что убийством врага  совершает подвиг во имя Аллаха.  Этим приёмом они возбуждают себя на бой с противником. Моджахед призывая имя Бога, старается вогнать себя в религиозный экстаз, достигнуть состояния исступления, чтобы преодолеть всякие сомнения, или возможный страх. Кроме того так он пытается представить тебя врагом Аллаха. Вроде Аллах больше того ложного бога, которому поклоняешься ты. Но ведь это совершенно не верно. Ведь у христиан имя, под которым Себя открывает Бог, звучит почти также: в Библии Бог открывает Себя под именем Эллах. По сути – это же самое имя: Аллах. Значит в религиозном смысле, по крайне мере по вопросу о имени Бога, мы не враги. Исповедуем имя того же самого Бога. Не следует политические притязания, государственные интересы и личные корыстные устремления, прикрывать религиозными мотивами и фразами, смысл которых тебе не совсем понятен. Этот возглас – есть только приём психологической накачки. Бог тебе не поможет, кричи - не кричи, если дела твои противны Его Святой воле -  нет тебе в том никакой пользы.

     Всё пронеслось быстро, как дуновение лёгкого ветерка. Ответ прозвучал в его уме довольно сухо и был холодным, рассудочным и даже жестоким: «Все эти люди, далеки от Бога, хоть и призывают Его Святое имя.  Они повеления Бога исполняют лишь формально. Это не религиозная война.  Для них имя Аллаха является прикрытием их  страстей, их политических планов и жажды власти. Поэтому эти, которые теперь вон там лежат без признаков жизни, что искали, то и получили: могилу.  «Дом их пуст» - завершил он эти рассуждения сам и, наверное, последнее сказал вслух, потому что все окружающие странно посмотрели на него.

     Василий встряхнул головой, отгоняя мгновенное наваждение, и огляделся вокруг. Времени на все переживания и пронёсшиеся в голове мысленные рассуждения ушло не более десяти секунд. Наконец он сбросил с себя режим ускорения, адреналиновая накачка благополучно окончилась. Организм пришел в норму, и Рожалин продолжил анализ результатов короткого боя. Дальнейший осмотр личного состава дал более-менее благополучный результат. Потери были небольшими, но они всё же случились. Один драгун оказался убит наповал. Он погиб первым. Пуля попала ему прямо в сердце. Это было печально. Таким был первый и главный  результат анализа событий. Второй результат – это урок на всю жизнь, не пренебрегать правилами осторожности во время военных действий и требованиями военных уставов. На войне – как на войне. Об этом и сказал Рожалин собравшимся возле него офицерам сводного отряда.

     Уже почти пленённого драгуна, хоть и помятого удалось отбить, и теперь он сидел, привалившись к стволу дерева, потирая запястья, с которых друзья уже сняли верёвки. На удивление, кроме синяков и пары лёгких царапин на лице ни каких ранений на нём не было обнаружено. Спаси Бог Братцы! Уже думал, пропаду! – благодарил он своих спасителей. Один из драгун, что находился в авангарде, был ранен в плечо. Не очень серьёзно. Его перевязали. Остальные – без единой царапины. Из двенадцати нападавших десять убиты, двое взяты в плен. Ни кто не ушел. Один из них ранен в ногу. Его тоже перевязали, всё-таки живая душа. Собрали своё оружие, коней и, посадив на них двух связанных пленных, погрузив убитого драгуна, отряд подготовился к дальнейшему движению. Опять двое впереди. На этот раз – гусары. Раненый драгун поедет сам, ранение не очень тяжелое. Василий, по дороге, будет приглядывать за ним и опекать.

     Начали движение с чувством некоторой вины и неуверенности. Ехали притихшие, опустив глаза. После случившейся схватки с противником все были напряжены. Василий, повернувшись к ним, весело воскликнул:

     - Что приуныли, господа офицеры! Могло быть хуже. Всем смотреть по сторонам и быть настороже! – Почему-то все добровольно приняли его старшинство по команде в сводном отряде и воспринимали его теперь как командира, хотя, по возрасту, он выглядел моложе всех.  Видимо сказывался его реальный психологический возраст и опыт участия в боевых действиях. Ведь он по внешнему виду совсем мальчишка. Вчерашний выпускник военного училища. Ни где вроде не успел повоевать и вдруг проявил себя как опытный командир. Разгромил диверсионный отряд противника, находившийся в засаде, т.е. имевший явное преимущество. При этом их сборный отряд понёс минимальные потери. Было совершенно не понятно, как у него такое получилось.

     То, что Василий другой, не такой как прочие - более опытный, хоть и внешне молодой, все ощущали, чуть ли не кожей, но в чём эта инаковость, безусловно, не понимали. Просто чувствовали его уверенность и способность правильно оценить ситуацию, принять верное решение, понимали справедливость и своевременность его приказов. Он ведь в прошлой жизни приобрёл опыт в реальной боевой обстановке. Весёлый голос и бодрый тон Рожалина подействовал на всех положительно.

     Напряжение постепенно спало, все приободрились, смотрят теперь увереннее. В глазах нет растерянности. Молодцы, вчерашние курсанты-юнкера, мальчишки, не нюхавшие пороха, поучаствовавшие в первом боевом столкновении, постепенно приходят в себя и уже некоторые из них уверенно осматривают окрестности, оценивая возможную опасность. Ничего!.. – Адаптируются, придет и их время побед и удач. Если сразу не убили – есть надежда, что, в дальнейшем, всё будет в порядке.