Амос Сваминатан. Герменевтический метод Августина

ГЕРМЕНЕВТИЧЕСКИЙ МЕТОД АВГУСТИНА
Амос Сваминатан

Краткая биография

Августин родился в Тагасте в 354 году у нехристианского отца Патриция и
набожной христианской матери Моники. После обучения в Тагасте он был отправлен в Карфаген, чтобы изучать риторику. Во время своего пребывания там (373-382) он увлекся манихейством. В Карфагене у него родился сын по имени Адеодат от женщины, на которой он не был женат. В 384 году он переехал в Рим, а затем в Милан, где встретил епископа Амвросия и в конечном итоге отказался от манихейства1. Августин и его сын Адеодат были крещены в 387 году в присутствии его матери Монники. После смерти матери Августин вернулся в Тагаст. В 391 году Августин начал помогать епископу Валерию Гиппонскому и через пять лет был назначен епископом Гиппона. Он умер в 430 году 2.

Философское влияние

«Августин был платоником до того, как стал крещеным христианином, и он был поклонником Цицерона до того, как стал платоником3». Философское влияние Августина начинается с Цицерона. В рамках своего обучения Августин должен был прочитать труд Цицерона под названием «Гортензий» в возрасте 19 лет 4. И к Цицерону он вернется после манихейства5. Поиски Августином источника зла привели его к манихейству, и он оставался им в течение следующих девяти лет 6. Мани (216-276) объяснял зло через докосмическую борьбу между светом и тьмой 7. А после крещения Августин обратился к Плотину. Философия Августина получила свое учение из Священного Писания и интерпретировала это учение в свете Плотина 8.

Работы

Работы Августина объемны, из, возможно, 8000 проповедей сохранилось
546 9. Августин написал свою первую книгу в 22 года под названием «О прекрасном и подходящем»; копия была утеряна10, это была единственная работа Августина до его обращения. Вскоре после своего обращения Августин написал свой De Genesi Contra Manichaeos (388-390), чтобы противостоять манихейским учениям о Книге Бытия. Перед тем, как написать свою Исповедь (397), он написал ряд комментариев к Священным Писаниям. Некоторые из его комментариев - De Genesi ad litteram imperfectus liber (Комментарий к Книге Бытия), Epistolae ad Romanos in choata exposition (Толкование Послания к Римлянам), Epistolae ad Galatas exposito (постиховой комментарий к Посланию к Галатам) и De sermone Domini in monte (комментарий к Нагорной проповеди).
Некоторые из его коротких работ представляют собой сборник ответов на вопросы в Quaestiones evangeliorum. В котором мы находим вопросы Матфея, Луки и Ad notationes в Иове. Некоторые из его более длинных работ De Genesi ad litteram libriduodecim, In Joannis evangelium tractatus, сборник проповедей из Евангелия от Иоанна, Enarrationes in Psalmos и комментарий к первым семи книгам Библии под названием Locutiones in heptateuchum.

Экзегетический метод

Августин использует в своих трудах как аллегорический, так и буквальный методы. Его труд о книге Псалмов под названием (Enarrationes in Psalmos) в высшей степени аллегоричен. Он также использует аллегорию в своей книге Исповедь, особенно с книги 13 и далее 11. Напротив, его комментарий к Посланию к Галатам (Epistolae ad Galatas expositio) был основан на буквальном смысле. Его сборники проповедей из Евангелия от Иоанна (In Joannis evangelium tractatus) «являются мастерским сочетанием буквального
и аллегорического толкования, философских спекуляций, морального увещевания и теологической полемики 12». (CCA 60)
Практику толкования Августина нельзя обобщить; его цель в толковании - в
полной мере проявить христианскую веру. Его толкования - это не быстрые определения, а призыв к читателю взглянуть на вещи с другой точки зрения. Хотя он иногда многословен, в некоторых случаях он также лаконичен. Его труды являются научными, в то же время они содержат увещевания и хвалу Богу.
Августин использует философские аргументы в своих комментариях. Например, когда он  говорит о творении, он опирается на чисто рациональный аргумент, чтобы показать творение ex nihilo. И более того, он также использует другой прием, который заключается в том, что «он использует одну часть Писания, чтобы пролить свет на другую»13.

Экзегетическая теория

Эпистемологическое измерение экзегезы Августина заключается в том, что экзегет может черпать как из Писания, так и из философии. Он отличает аллегорический и буквальный смысл не в современном понимании, но указывая на то, что история творения читается как таковая, а не как история церкви. То, что познается из Писания, познается из Духа истины и из самой Истины. И эта истина не в прошлом, а в настоящем. Августин великодушно открыт для разнообразных прочтений, он говорит, что нет единственно верного прочтения.
В экзегетической теории Августина есть романтическая наклонность. Если читатель понимает слова автора, которые действуют как знаки, то «разум читателя будет точно соответствовать содержанию разума автора»14. Поэтому романтизм Августина заключается не в том, чтобы понимать автора больше, чем он сам себя. Но Августин верит, что Истина приведет читателя к истине, которую автор получил от Истины. В этом
Августин также понимает измерение дистанции в тексте, что автор больше не доступен. Но метод поиска Августина заключается в том, что автор писания имел тот же
источник Истины, который доступен даже сегодня, поэтому дистанция не является такой уж большой потерей. Августин принимает способность текста производить множественность значений. И более того, Августин считает, что не все истины в Писании могли прийти в голову автору, поэтому писанию нужен внутренний Учитель, то есть Христос, «чтобы показать ... истинный смысл15», который может избежать ошибок. Эта автономия текста (Писания) по Августину показывает нам, что «также есть истины, которые принадлежат времени и изменению, и наш единственный независимый доступ к этим истинам осуществляется через наши чувства».16 Писание одновременно направляет наш разум видеть и открывает нам Божью истину, чего не могут сделать ни разум, ни чувства.

Знаки и семиотика

Философия языка Августина заключается в том, что «написанные слова являются знаками произнесенных слов, а произнесенные слова, в свою очередь, являются знаками мыслей говорящего».17 Учитывая философский фон, Августин черпает идею Знаков из платонизм»18 и стоицизм»19.. Даррел Джексон суммирует теорию знаков Августина, представленную в De doctrina christiana. Знаки по сути в первую очередь антропологические и во вторую очередь лингвистические. Знаки классифицируются как
1. «Вещи» или «объекты»
2. Понимание: Путем понимания вещей через наши чувства.
3. Понимание: Внимание к тому, что известно, больше похоже на «словесный образ».
4. Означивание: Дающий знак решает, какой знак дать для понятия.
5. Коммуникация: и, наконец, значение приобретается получателем через дающего знак, который решает, какой знак использовать для конкретного понятия посредством знака.
Знаки неадекватны для выражения полноты, и даже когда знаки даны, читатели
не вполне адекватны для понимания того, что должно быть понято в знаке. Августин настаивает, что «то, что исходит из уст говорящего, не является обозначаемой реальностью, а только знаком, посредством которого означивание желаемо и предпринято20». В теории знаков Августина важен не сам знак, а то, что обозначается, и нам нужен «внутренний учитель», чтобы прояснить это.
Филип Кэри в своей работе «Внешние знаки августинской семиотики» выдвигает важный тезис, называя его «семиотикой выражения». Он утверждает, что Августин как платоник включает семиотику, которая в первую очередь использовалась эмпириками. В
экспрессионистской семиотике Августина есть что-то новое, он «включает…  платоновскую метафизику тела и души, тем самым изобретая новую категорию телесных знаков, которые являются коммуникативными выражениями души21». Такая семиотика имеет семиотический треугольник, который состоит из слов, вещей и мыслей.

Писание как знак:  метод Августина для толкователей Библии

Писание действует как указатель, слова Писания являются знаками, которые обозначают Истину. Слова в Писании «помогают направить наш умственный взор к реальностям, которые они обозначают22». Это указание Писаний в их письменных знаках не имеет особого вразумительного смысла, но они помогают читателю увидеть истину.
Для толкователя Библии Августин пытается дать руководящие принципы в своей работе De doctrina christiana. Толкователь должен быть осторожен в обращении со знаками. Знаки не являются самоцелью, но толкователь должен принять все меры предосторожности, чтобы понять и объяснить природу вещей и чувств, на которые указывают знаки. Чтобы понять Писание, толкователь должен обладать навыками обращения как с неизвестными знаками, так и с двусмысленными.
Чтобы понять неизвестные знаки и разрешить любой конфликт, Августин
предполагает, что любой толкователь Библии должен иметь глубокие познания в иврите и греческом языках. И Августин также предполагает, что толкователь должен иметь обширные знания в области мира, который представляет Писание. Толкователь должен иметь
- Знание растений, животных и других вещей, которые использует Писание;
- Знание образного понимания чисел;
- Хорошие знания светской истории;
- Толкователь должен быть знаком с музыкой, искусством, ремеслами, профессиями и спортом не как профессионал, а чтобы иметь возможность понимать, когда Писание говорит о них.  Более того, экзегет может черпать идеи из светской (языческой) мудрости и философии, если это помогает более эффективному и разумному чтению Писаний. Открытость Августина к светской философии исходит из его собственного опыта и знакомства с платонизмом и другими философиями его времени.
Предоставляя методы для толкования, Августин также дает моральные руководящие принципы для экзегетов. Он предостерегает от «похоти очей» и «гордости житейской» в экзегетической практике. То есть, экзегет не должен стремиться получить больше знаний только ради получения знаний, что Августин называет похотью очей. Точно так же бывает, когда толкователь имеет чрезмерную любовь к своему толкованию или интерпретации, которая становится гордостью жизни. И, наконец, Августин предостерегает толкователя от другого греха, а именно, «желания репутации
блестящего ученого»23. Толкователь должен сохранять последовательность, и его толкование должно всегда соответствовать «правилу веры»; для Августина всякое толкование Писания должно быть благодатным, а его целью  всегда должен быть Бог24.

Толкование Августина: пример

Следующий пример толкования Августина взят из его сборника проповедей
из Евангелия от Иоанна под названием «На  Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог» и т.д., пока «и тьма не познала Его»25. Августин, прежде чем толковать отрывок, начинает с замечания о том, что каждый получает
то, что может, и даже тот, кто говорит только то, что может (имея в виду себя). И он
продолжает, говоря, что даже сам Иоанн мог сказать то, что мог. Говоря о
евангелисте Иоанне, он использует аллегорию из Пс 71:3: «Горы принесут мир людям, и холмы  правду», представляя Иоанна как гору, а верующих - как холмы. Иоанн как гора получил мир для людей. Чтобы получить откровение, Иоанн поднялся к сердцу мудрости. Он получил мудрость Божию, чтобы он мог принести мир людям. Это откровение принесло мир людям в отличие от некоторых гор и скал, которые разрушают веру людей (имеются  в виду ереси). Более того, Августин увещевает своих слушателей не впадать в ошибку, взирая на те горы, которые приносят мир, и возлагая свою надежду на те горы (людей , которые приносят откровение Бога). Опять же, используя аллегорическое толкование Пс 120:1-2 «Возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя; помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю». Хотя откровения приходят с гор, надежда остается только у Бога.
Затем Августин говорит о Слове, которое было в начале, и он продолжает
исследовать значение слова, а также бессмысленность слова из-за его повседневного использования. Он противопоставляет Слово Божье нашему слову, которое он говорит: «В
повседневной речи наши слова потеряли эту ценность для нас», когда ссылается на эту ценность, он ссылается на творческую ценность Слова. Кроме того, он анализирует в своей проповеди использование слова «Бог» и что оно означает. «Я произношу слово, когда говорю: Бог. Очень короткое слово… что произошло в вашем сердце, когда вы услышали слово Бог? Что произошло в моем сердце, когда я сказал слово Бог? Некая великая и высочайшая сущность мыслится нами»26. Слово Божье является основой всего творения. И это слово не имеет начала, но было самим Богом. Поэтому все создания являются творением Бога; даже «мухи». Чтобы объяснить идею Слова, Августин использует анекдот о сундукоделе, где деревянный сундук был сделан из идеи его создателя.

Критический обзор

В проповедях Августина используются аллегории и ссылки на Священное Писание для изложения. Как человек своего времени, Августин использовал проповеди для защиты его слушателей от ересей. Но в мышлении Августина есть что-то глубокое, его открытость к откровению Слова Божьего и ограниченность человеческого понимания в его получении и распространении. Однако он не смотрит на это как на серьезное ограничение, а как на нечто уникальное, присущее каждому человеку.
Во-вторых, его взгляды на «слова» отражают его понимание как на нечто, что может гарантировать означающее. Этот взгляд серьезно критикуется постмодернистскими мыслителями как «трансцендентально-означаемый». Но Августин как серьезный мыслитель имел зачатки критического размышления о знаках и означающих даже в свое время. Его вопрос «что произошло в сердце твоем, когда ты услышал слово «Бог»?» определенно является постмодернистским вопросом.
Экспозиция с использованием экзегетического метода Августина

Ниже представлена попытка экзегезы с использованием экзегетического метода Августина. Взятый отрывок из Писания - Иоан. 2:11. «Иисус сотворил первое из знамений Своих в Кане Галилейской, и явил славу Свою; и уверовали в Него ученики Его».
Иисус сотворил свое первое знамение в Кане, и уверовали Его ученики. Бог сотворил
Свои знамения (мофет) Исх. 7:3 «Но Я ожесточу сердце фараона и умножу
знамения и чудеса Мои в земле Египетской». Знамения в Египте ожесточили сердца людей. Поэтому знамения, сотворенные в Египте, и знамения, сотворенные в Кане, которая является частью Обетованной Земли Ханаанской, различны. Египет —-это когда наши сердца не спасены, тогда как Ханаан - это место, где наше сердце спасено Благодатью Божьей, чтобы понять его проявление. Бог ожесточает и открывает наше сердце. Через Моисея мы получили «закон», но через Иисуса Христа мы получили «Благодать» (Иоан. 1:17), Закон Моисея был покрывалом на наших сердцах (2 Кор. 3:15). Этот Знак указывает на Славу, которая означает самого Бога. Вода становится Вином, а знаки становятся славой, Бог становится Человеком, и Человек видит Бога.
В приведенном выше изложении я использовал три принципа Августина: использование Писания для толкования Писания, использование аллегории и силу духовной истины. Чтобы противопоставить использование знаков, используется более ранняя ссылка на Знак, которая есть в Ветхом Завете. Используется аллегорический метод, где Египет означает неспасенное и ожесточенное сердце, а Ханаан - спасенное и
верующее сердце. Наконец, истина в том, что вода, превращающаяся в вино, может отражать духовную силу наших сердец, когда вера в Сына Божьего становится как вино.

Заключительные замечания

При  попытке в общих чертах описать экзегетический метод Августина, несколько вещей выделяются довольно резкор. Это его теория семиотики, его открытость для множественного прочтения Писания и его акцент на добродетели духовной истины. Августин выделяется как исключительный мыслитель, у которого были зачатки критического мышления,. Как человек своего времени Августин, находился под влиянием платонизма и других философий. Он использовал свое философское влияние в теологии, чтобы построить более сильную апологию христианской веры и противостоять
ересям. Для сегодняшнего контекста метод Августина может быть рекомендован для множественного прочтения Писание для противодействия фундаментализму в библейской экзегезе. Его добродетель духовной истины, которая познается от внутреннего Учителя, может быть высоко оценена сегодня.

1 Gareth B. Matthews, Augustine (Malden, MA: Wiley-Blackwell, 2005), 11.
2 John M. Rist, Augustine: Ancient Thought Baptized (Cambridge: Cambridge University Press, 1996), 2-4.
3 (Rist 1996, 23)
4 Henry Chadwick, Augustine of Hippo: a Life, Reprint ed. (New York: Oxford University Press, USA, 2010), 10.
5 (Rist 1996, 2)
6 Gareth B. Matthews, Augustine (Malden, MA: Wiley-Blackwell, 2005), 9.
7 (Chadwick 2010, 13)
8 Eleonore Stump and Norman Kretzmann, eds., The Cambridge Companion to Augustine (New York:
Cambridge University Press, 2001), 18.
9 (Rist 1996, 4)
10 (Matthews 2005, 10)
11 (Stump 2001, 59)
12 (Stump 2001, 60)
13 (Stump 2001, 61)
14 (Stump 2001, 64)
15 (Stump 2001, 65)
16 (Stump 2001, 66)
17 (Stump 2001, 64)
18 Phillip Cary, Outward Signs: the Powerlessness of External Things in Augustine's Thought (New York: Oxford
University Press, USA, 2008), 3.
19 ;Medieval “emiotics;, http://plato.stanford.edu/entries/semiotics-medieval/#2.1 (accessed on
26/Jan/2013).
20 (Rist 1996, 40)
21 (Cary 2008, ix)
22 (Stump 2001, 65)
23 (Stump 2001, 66)
24 (Stump 2001, 66-70)
25 Saint Augustine and Mary T. Clark, Selected Writings (classics of Western Spirituality Series) (London: SPCK
Publishing, 1985), 267.
26 (Augustine 1985, 272)

Augustine, Saint, and Mary T. Clark. Selected Writings (classics of Western Spirituality
Series). London: SPCK Publishing, 1985.
Cary, Phillip. Outward Signs: the Powerlessness of External Things in Augustine's
Thought. New York: Oxford University Press, USA, 2008.
Chadwick, Henry. Augustine of Hippo: a Life. New York: Oxford University Press, USA,2010.
Matthews, Gareth B. Augustine. Malden, MA: Wiley-Blackwell, 2005.
Rist, John M. Augustine: Ancient Thought Baptized. Cambridge: Cambridge University
Press, 1996.
Stump, Eleonore, and Norman Kretzmann, eds. The Cambridge Companion to
Augustine. New York: Cambridge University Press, 2001.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn