Последняя охота

Владимир Иванович Плаксунов и Алексей Леонидович Фурманов, им посвящаю литературный коллаж.

“Жарко, мучительно жарко… Но лес недалёко зелёный…
С пыльных, безводных полей дружно туда мы спешим.
Входим… в усталую грудь душистая льётся прохлада;
Стынет на жарком лице едкая влага труда.”

Самому себе читал стих Алексей Леонидович. Обстановка в одиночной палате располагала к мысленным беседам. И на самом деле было жарко…
— Ты-то, как там, Владимир Иванович?
— Нынче сын Олег приглашал на озеро порыбалить кастинговой сеткой. Я-то со стороны глядел. Рыбу пособирали! Такое удовольствие! Будем уху варить. Приглашаю на обед! — издалека отзывался Владимир Иванович. — А косуль тут развелось! Пасутся табунами! Народ постреливает по-тихому. Сто раз думал о твоей охоте!

“Ласково приняли нас изумрудные, свежие тени;
Тихо взыграли кругом, тихо на мягкой траве
Шепчут приветные речи прозрачные, легкие листья…
Иволга звонко кричит, словно дивится гостям.”

Одновременно и декламировал, и вёл воображаемую беседу Леонидыч:
— Не трави душу косулями, я с детства любил на них охотиться. И получалось! В 1973-м, когда меня после года службы как отличника боевой и политической плюс чемпиона полка по боксу отпустили с Камчатки в отпуск, я умудрился “сбегать” в тайгу и добыть хорошего самца косули. Послушай, дело было так: июль месяц, через пару дней — ровно 3 года как умерла моя мама, Надежда Ивановна. Тётя Тоня, мамина сестра, у которой я жил, заканчивая школу, была в раздумьях. Где мясо взять? Придут люди на поминки, чем кормить? Поросёнка резать ещё рано.
Короче я взял ружьишко-одностволку 32-го калибра и потелепал с утра за охотничьей удачей. Пересёк на краю нашего села Яковлевка автотрассу Арсеньев — Спасск-Дальний. Шагал маршем по лесной тропе напевая: "И останутся как в сказке, как манящие огни штурмовые ночи Спасска, Волочаевские дни..."

“Как отрадно в лесу! И солнца смягчённая сила
Здесь не пышет огнём, блеском играет живым.
Бархатный манит вас мох, руками Дриад округлённый…
Зову противиться в нас нет ни желанья, ни сил.”

— Справа на поле зелёной сои паслись две косули. Хотя для выстрела далёко, незаметно не подобраться никак. Таёжные сопки впереди, километрах в трёх, венчали пейзаж. Дошёл до довольно глубокой пожарной канавы, что отделяла тайгу от смешанного лиственного леса, из которого я наблюдал за осторожными красавицами козулями. Увидел в одном месте узенькую тропку, набитую их копытцами, из тайги прямо в поле. Зарядил ружье патроном с пулей "лёткой". Присел на звериной стёжке и стал ждать. Сколько просидел, час, может больше, слышу, как из тайги кто-то бежит в мою сторону. Взвёл курок, выждал, как мне тогда показалось правильное время, и, уперев приклад в правое плечо, вскочил. А косуля, вот она, прямо передо мной, не бежит, а прыгает через канаву! Жму на спусковой крючок, а зверь задевает ствол своим телом. Выстрел. Успеваю заметить, как от крупа животного отлетел кусочек кожи с рыжей шерстью, а перескочившая через мою голову и очумевшая от такой громкой встречи косуля шахматным конём ускакала в поле. Стою ругаю себя за оплошность, упустил добычу. Легкий ветерок относит в сторону облачко дыма. Ну что, думаю, время к полудню, надо возвращаться, упустил я свой шанс.
Закинул ружьишко за плечо, повернулся спиной к тайге, только сделал первый шаг и, не верю ушам, из тайги опять кто-то скачет. Быстро развернулся и вновь вскинул ствол, правда сел уже чуть-чуть правее звериной тропинки. Мало ли кто там бежит, так и затопчут. Потом уже, анализируя понял, что попал в период гона, когда за самочками гоняются самцы косуль (или как у нас называют козлы). На сей раз я вернее изготовился и вскочил вовремя; рогатый самец, увидев меня, пытался затормозить, воткнул передние копытца в землю и поехал по влажной тропе как на лыжах. Я пулю всадил куда надо. Есть добыча! Плотно заткнул ранку пучком травы, чтобы не испачкать одежду кровью, закинул на плечи и, придерживая за тонкие ножки, пошел домой радуясь. Всё-таки удалась охота, и будет на поминальным столе свежее мясо для гостей! Иду, прокручиваю в голове все перипетии похода. Удивляюсь, а когда же я машинально успел зарядить новый патрон после первого выстрела? Не растерял, значит, навык за год службы в армии, а до этого был тоже почти год без охоты, когда я, закончив среднюю школу, учился в ДОСААФ в Уссурийске на механика-водителя ГТТ (гусеничный транспортер-тягач, сердцем которого была половина мощного танкового мотора). Шагаю — думаю, как бы мне на охотинспектора не нарваться. Разрешения-то и охотбилета у меня при себе нет. Да и откуда, охотничий сезон ещё не открыт! Размышляю, как бы мне незамеченным проскочить со своей рогатой добычей через автотрассу. Иду, а тропинка извивается то влево, то вправо.

“Все раскинулись члены; стихают горячие волны
Крови; машет на нас тёмными маками сон.
Из под тяжёлых ресниц взор наблюдает недолго
Мелких букашек и мух, их суетливую жизнь.”

— И вдруг… представь, Владимир Иванович! На очередном изгибе из-за поворота на меня неожиданно выезжает кавалькада верховых. Казаки, как положено, во всей амуниции, а следом... — У меня рот открылся от изумления, косуля соскользнула с плеч. — За казаками ехали знаменитый исследователь нашего Уссурийского края В.К.Арсеньев и Дерсу Узала, неизменный его спутник и проводник. Вот они поравнялись, Владимир Клавдиевич наклонился и спросил у меня голосом известного артиста Юрия Соломина: "Молодой человек, мы правильно держим в сторону Лимонника?” (есть у нас такое место, источник минеральной воды). Сглотнув застрявший в горле от волнения комок, я ответил, что им совсем в противоположную сторону. Посовещавшись, не обратив внимания на козла, лежавшего у моих ног, вся кавалькада развернулась и двинулась в обратном направлении. В хвосте той колонны следовали люди с кино аппаратурой. Это оказались съёмки фильма "Дерсу Узала" японским режиссером Акирой Куросава, о чём я узнал много позже. Переждав, я вновь водрузил свою добычу на плечи и, заменив в ране намокшую от крови травяную затычку, продолжил свой путь к дому.
Чуть не доходя до автотрассы, спрятал косулю в кустах и стал осматриваться, прикидывая, как проскочить это пространство. Вдруг со стороны села с правым поворотом в сторону Спасска выскочил голубой трактор "Беларусь" с прицепом. Когда он подъехал ближе я с радостью узнал в водителе своего троюродного брата Васю Майбороду. Особо мы с ним не дружились, он помоложе, я-то перед армией уже женихался, вовсю дрался из-за девчонок возле танцплощадки. Но всё-таки родственники! Василий, узнав меня, резко затормозил, выскочил из кабины, затараторил: "Привет! Мне сказали, что ты приехал на побывку, что будете 3 года после смерти тети Нади отмечать. Мы собираемся с отцом прийти к вам на поминки.” Я схватил Васю за руку: "Тише. Я добыл козла как раз к этому случаю. Помоги довезти до дома". У Василия глаза округлились: "Ну ты как всегда везунчик! Показывай, где спрятал?" Захватив из кабины большой мешок из-под картошки, Вася спустился по обочине к моей ухоронке, деловито затолкал добычу в мешок и мы, забросив его в прицеп, быстренько докатили до нашего дома на Киевской улице.
Мой дядя, Николай Иванович, с удовольствием разделал косулю. Довольный, усмехаясь, приговаривал: "Ну племяш! Ну везунчик! Ты в детстве наверное из своего горшка какашки ел?!" Я понимал его радость, ведь теперь уже не надо в летнее пекло резать домашнюю живность, чтобы не ударить лицом в грязь перед многочисленными гостями.

“Вот он закрылся… Сосед уже спит… с доверчивым вздохом
Сам засыпаешь… и ты, вечная матерь, земля,
Кротко баюкаешь ты, лелеешь усталого сына…
Новых исполненный сил, грудь он покинет твою.”

Дочитал стихотворение. Покойно, Леонидыч мог наслаждаться глубиной метафоры И. С. Тургенева: грудь он покинет твою, вечная матерь, Земля... Засыпая, взор его закрылся, навсегда.

09/09/2024.