Первое июня короновируса

Мы сидели за столом кухни в одном из спальных районов Питера, пили коньяк и курили русские сигареты.

Валера: "Давайте выпьем чаю. У меня есть прекрасный индийский чай".
Евстигней: "Давай! Только коньяк почти закончился".

Валера: "Ничего! У меня заначка: домашний самогончик. Мне его  Георгий Марьянович подогнал. Отменный, как ни крути".

Прислонившись спиной к стенке, я смотрел в окно. Ночь уже почти белая. Мои губы потягивали терпкий чай с малиновым вареньем. На душе было скверно и тошно, хотя друзья немного отвлекли меня от грустных мыслей.

Евстигней: "Что с тобой? Давай самогончика жахнем?".

Валера: "Бери огурчик! Давайте за поправки к Конституции!".

Я выпил с друзьями. Это были не те друзья, которые являются приятелями детства, школьными или университетскими товарищами. Это скорее были просто дружки или собутыльники. Но для меня сейчас они были друзьями.

Да, мне позвонил один друг, из тех, что были университетскими товарищами в молодости. В его голосе не было искренности, он просто выполнял свое задание.

Оторвав свой взор от неба, на которое смотрел с седьмого этажа, я повернулся к Валере и Евстигнею и сказал:

- Давайте, друзья, выпьем за поправки к Конституции!

За весь вечер я почти не пил. Может пригубил рюмки две коньяку и вот - рюмку самогона. За поправки к Конституции не пить нельзя! Поэтому я выпил до дна. Поставив пустую рюмку на стол, я взял ароматную сигарету и закурил. Так жадно и вкусно закурил, что мои собутыльники почти сразу потянулись к пачке сигарет.

Сделав несколько затяжек, я включил на телефоне песню цыгана Лойко про ямщика.

За окном тихо растекалась русская ночь в первый июньский день короновируса.