Почтмейстер Гаврила

Нас жёстко обманули. Но это не важно. В последнее время вообще что-то все кажется неважным. То ли сознание достигло вязкого ступора, то ли психика просто устала.

....

Сидя на диване полулёжа, приятно было ощущать себя одним из миллионов представителей диванных войск, несмотря то, что мне давно хочется чувствовать себя частью большого объединения людей. Будь то коллектива, группы научных работников или спортсменов любителей. Но это все невыполнимо. Я давно асоциален. Не потому что не люблю людей, но потому что так получилось.... Все началось много лет назад, и я не мог остановить процесс.

В какой-то момент меня перестали воспринимать всерьез, со мной перестали общаться друзья или реагировали так, что просто я был вынужден признать, что общаться дальше нет смысла.

Живое общение, которое я ценил больше всего, оказалось мне не доступно. Наверное, оно стало сходить на нет после смерти моего учителя. Учителя в традиционном смысле слова. Это был и научный наставник, и духовный учитель. Он многому меня научил. И, наверное, самое важное чему он меня учил, - это живые связи с живыми людьми.

Но прошло время. В определенный период моей жизни я обзавелся разными живыми связями с людьми. И нас объединяли весьма интересные темы: наука, изучение Востока и Африки, этнология, социология, междисциплинарные исследования, культурология, литература, поэзия, живопись и даже кино.

Это был прекрасный мир. Но в определенный момент он быстро рухнул. Не потому что я его не берег, но из-за воздействия извне.

И хотя я был молод и имел большой потенциал, у меня не было средств и статуса. Кто-то, имеющий статус и средства, разрушил прекрасный мир, который мой настойчивый гений творил всей своей душой, всей своей сущностью. Разрушил цинично, гнусно и без всякой там лирики или жевания соплей.

....

Я наблюдал разрушение этого прекрасного мира. Поначалу меня трясло, а внутри все не то чтобы кипело, но разрывало меня на атомы. Потом, я собрался и подобно Будде созерцал процесс уничтожения себя. Уничтожения себя как социального человека. Это было восхитительно! Столько гнусной подлости, столько изощрённой гнили, столько извращенной смекалки! Я учился в самом ужасном видеть прекрасное и в самом прекрасном – ужасное.

За годы уничтожения меня, я познал много человеческой подлости и низменных свойств. Облачившись в черную рубашку и истрепанный черный плащ, смотрю теперь на мир открытыми глазами. Да, тот прекрасный мир, который я создавал годами, рухнул. Меня всё ещё уничтожают. И это тоже прекрасно!

....

Придя домой, я сел за деревянный стол. Из холодильника достал четвертак водки и колбасы. В это время в дверь постучали, хотя я давно не жду гостей.

Кто бы это мог быть? Опять занудный сосед, трясущийся над своими грушами, чтобы никто их не ел, даже если они упали и начали гнить?
Нет, это не сосед. Это почтмейстер. Обычно он приносит квитанции по оплате газа и электричества пятого числа каждого месяца. Сегодня 29 августа. Что ему надо?

...

Почтмейстер позвонил в звонок три раза, как всегда. Даже не видя его, я понял, что звонит именно почтмейстер Гаврила. Он всегда звонит одинаково.

Мне пришлось пригласить его в дом. Он поначалу хотел отказаться заходить, но в итоге вошёл. Я пригласил его сесть со мной в столовой. Почуяв запах спиртного, он невольно покрутил свои усы довольным жестом.

Моя правая рука машинально налила Гавриле рюмку водки и предложила в качестве закуски бутерброд с колбасой и свежим зелененьким огурчиком с пупырышками. Глаза его заблестели, как у голодного представителя альпийского нищенства, увидевшего перед собой сочный кусок кровяной колбасы.

После того, как наш почтмейстер Гаврюша выпил и закусил дважды, я спросил:

- С какими новостями пожаловал к нам нынче, дорогой почтмейстер?!

Он жестом намекнул, что не прочь выпить ещё рюмку, после чего все расскажет. Зная строптивый характер Гаврилы, пришлось открывать новую бутылку водки. Он выпил, закусил колбаской и огурчиком, вальяжно потянулся и сказал:

- Вам пришла повестка!
- Какая ещё повестка?!- удивился я.
- Из военкомата. Вас призывают в армию.
- Но мне же 45 лет! - воскликнул я, подавившись бутербродом.
- По распоряжению нашего генерал-губернатора Вас отправляют служить в Антарктиду в составе группы.
- Группы? - мои глаза заблестели от того, что я наконец-то стану частью какого-то коллектива.
- Группы из 10 арктических оленей, 5 белых медведей, 3 амурских тигров, 3 рысей и 2 зубров. Ваша задача будет заключаться в наблюдении за этими животными. Также Вам доставят спецбортом адаптированных к холоду курей, чтобы Вы создали первый полярный курятник.
- Извольте! Но олени же живут на севере в Арктике, а не Антарктиде!
- Все верно. Вам поручено адаптировать северных животных к суровому климату Антарктиды. Климат же схожий? Вот и будете работать наконец-то! А то пятнадцать лет сидите безработным. Да, ещё кое-что. Вы будете иметь большую привилегию. У Вас будет печь на дровах.
- Господи! Привилегия по сравнению с кем?!
- Не знаю. Так сказали, и в письме написано...
- А дрова где я буду брать в этой Антарктиде?
- Не знаю, не знаю, - сказал почтмейстер, допивая до дна очередную рюмку и занюхивая рукавом. - Голь, как говорится, на выдумку хитра!
Сказав это, почтмейстер, пошатываясь, с веселой красной рожей вышел из-за стола и пошел дальше по своим делам.

Я стоял в недоумении. Мои пальцы теребили приказ генерал-губернатора, который то ли рехнулся совсем, то ли решил добить меня своим маразмом.