01. Судьба морского офицера

Это, наверное, одна из самых невероятных история. А из невероятных, гипотетических  историй – это всё же наиболее вероятная. Она не такая простая, но начать её стоит с чего-нибудь простого.
Генерал сидел в тени соломенного навеса и пиле мате, чашку которого поднес ему индеец-кечуа.
Индеец внимательно рассматривал генерал, не подавая вида, что он его заинтересовал и даже несколько удивил. Генерал был очень знаменит. Он был грозой испанцев, но его манеры были просты, а глаза добры, как у ребёнка.
Генерал поблагодарил индейца, и пил мате странно, дуя на поверхность чаши с мате. После чая мате зной уже не так мучал генерал. Он почувствовал, что отдыхает. На какое-то мгновение ему показалось, что перед ни самовар. Он улыбнулся своей иллюзии.  Предался воспоминаниям.
В Мексике - также стояла жара – друзья расставались. Гаврила сказал:
- Ты похож на испанца. Чернявый, прямой нос.  По-испански ты говоришь замечательно. Тебя легко примут за испаце.
- Нет, у меня замечают некоторый  акцент.
- Это не беда. В Америке говорят по-испански очень по-разному. А я похож на того, на кого я похож.
- Куда же ты теперь?
- Буду пробираться в Калифорнию. Там у меня немало знакомых. Потом там Порт-Россо.
К вечеру они расстались. Николая отбыл испанским кораблем в Венесуэлу. И там его действительно принимали за своего.
Генерал задал себе вопрос: «Если бы Гаврила был сейчас здесь , смог бы я с ним разговаривать по-русски?» Он вспомнил несколько фраз, попытался описать происходящее по-русски. С трудом, но получалось.
Долгое время Николай (теперь бывший венсуэльским генералом, вождем  анти-испанского восстания)  беспокоился, что во сне может заговорить по-русски, но сейчас он  был спокоен. На каком бы языке он не заговорил во сне ли, пробудившись ли. Его сподвижники, если и удивятся, но всё равно пойдут за ним. Он уже был не просто венесуэлец, говорящий на испанском, он был знаменитый генерал, известный на всю Америку, как Южную, так и Северную.
Индеец-кечуа поднес генералу ещё чашку мате, хотя генерал и не попросил. Индейцу хотелось ещё раз внимательно посмотреть на генерала вблизи, особенно посмотреть как он дует на горячий чай, не ожидая пока он остынет. В генерале индеец чувствовал тайну. Но генерал и сам почувствовал эту тайну, когда подул на чашку с горячим мате.
Николай сидел в каземате. Грустно смотрел на решетку. Каземат был для него полной неожиданностью, если, конечно, «полная неожиданность» для Николая Хвостова, русского морского офицера вообще была возможна.  Вдруг засов на двери каземата забренчал. К нему в камеру вошел статный с усами офицер и сказал:
- Здравствуйте , Николай Александрович.
- Здр… - вдруг Николая узнал в вошедшем своего знакомца, графа  Н.Тот был ему родственником по жене.
Граф присел рядом с Хвостовым. Он был весьма серьёзен, так что Николай, было подумав его обнять, передумал и вопросительно взглянул на графа.
- Ваше дело , Николай Александрович, очень серьёзно, - далее он заговорил уже по-французски.
Граф объяснил, что в лучшем случае они с Давыдовым получат каторгу. И даже у этого мало перспективы.   Но есть одна возможность.
Хвостов почувствовал, что граф действительно предложит гнечто спасительное.
- Но без Давыдова, граф, я не соглашусь ни на что.
- Разумеется, Николай Александрович.
- Я весь во внимании.
- Для начала вас с Давыдовым временно освободят. – граф сделал паузу.
- И? – нетерпеливо напрягся Хвостов.
- Вы напьётесь пьяные... – и добавил по-русски, -  В стельку.
Потом снова перешел на французский:
- А потом упадёте в Неву и утонете.
Весь план был таков (и он в полной мере осуществился).
Хвостов и Давыдов встретились со своими друзьями-офицерами, которых не видели   почти три года. Закатили весёлую пирушку. Пели солдатские песни, кто-то (у когда уже было немало выпито) запел, заохал. Гусары и моряки удивились, замерли, потом расхохотались. Всё необычное, когда навеселе, особенно радостно. Наступил бесшабашный хаос. Одни сетовали, что меж ними нет дам, кто-то требовал ещё пунша. Давыдов тут же принялся готовить жженку. Хвостов вдруг предложил:
- Пошли купаться.
Хотя был уж октябрь. Санки-Петербург не Италия. Тут и в сентябре уж не купаются. Но Хвостов пафосно заявил, что в этом они с Гаврилой  купались и на побережье Калифорнии в водах океана, и в Беринговом проливе (тут, конечно, приврал) , и в Японском море, но ещё не купались в Неве.
Кампания вывалилась на воздух и шумно направилась к мосту.
Хвостов прыгнул с моста в воду, Давыдов прыгнул. Но не тот, не другой не вынырнули. 
- Течение туда, - крикнул один из товарищей моряков. Компания направилась вниз. Искали, но не нашли – ни живых, ни мертвых.  Николай и С Гаврилой тем временем отплыли к месту, где их ждала лодка. На которой они перебрались на английский корабль, который следовал сначала до Британии, потом до Нанта, где загрузился вином. А потом через Атлантику до Куба, а следом до Мексики.
Друзьям была привычна морская качка. Когда штормить стало меньше, Николай и Гаврила разговорились, пытаясь понять, что же с ними произошло за проходящий год, когда они попали в заточение в своей же родине, и их едва не осудили на казнь. В этом году одна перемена шла за другой, привлекая за собой неожиданность за неожиданностью. То, что они избежали судебной расправы, каторги или казни, тоже было неожиданностью.
Будучи капитанами русских военных кораблей «Юноны» и «Авось» , Хвостов и Давыдов получили приказ идти через Камчатку, Аляску в Калифорнию в русский форт Россо. Им надлежало перевезти в форт груз, состоящий в порохе, ружьях, мушкетах, металлических орудиях на продажу, золоте, семянах овощей. Всё для необходимой торговли с соседями форта - индейскими племенами и испанцами. И с теми, и с другими следовало установить хорошие и дружественные отношения или упрочить, если таковые уже установлены. Кроме того, полторы дюжины матросов нужно было оставить в форте для его усиления. А кого-то из обитателей форта увезти в материковую Россию, если понадобится. Пробыть в Калифорнии  нужно было не менее года, чтобы соседи, чувствуя пополнение русской крепости, также желали укреплять с русскими  отношения, видя их силу.
По прошествии года и нескольких месяцев (Хвостов и Давыдов предпочли оказаться в Аляске и пересечь Берингов пролив летом) «Юнона» и «Авось»  покинули Калифорнию.
Пересекать океан напрямую друзьям-капитанам казалось рискованным, они предпочли каботажное передвижении и в начале августа уже были на одном из Курильских островов.
- Почти дома. – сказал Давыдов, когда русские моряки сошли на берег.
На этом острове жили их знакомые айны. Глазами и ростом айны были азиаты, но при этом у них были буйные бороды совсем как у русских казаков, так что русские видели в айнах «почти своих», как и айны в русских. Капитаны почти с радостнью ожидали увидеть знакомых им жителей острова. Они их увидели, но айны были какие-то растрепанные и беспокойные. Они даже не улыбнулись Хвостову (Давыдов остался на «Юноне») .
- Что случилось?
Старый айн указал туда, где стояло японское судно.
Японцы ограбили местных. Конечно, айны возмутились. Японцы хотели было казнить для острастки айнского вождя, но как раз в это время лодка с матросами с русского корабля пришвартовалась к берегу у айнской деревни. Японцы решили подождать, так как неизвестно было, как поведут себя русские.
Приказ для Калифорнии состоял в том,  чтобы  выстроивать хорошие отношения с соседями. Такой стратегии русская империя придерживалась всюду. Но тут капитанам пришлось выбрать с вести дружбу с айнами или с японцами.
Впрочем, перед Хвостовым не стояло дилеммы. Он отправил лодку с пятью матросами на «Юнону» с распоряжением Давыдову совершить выстрел в сторону японских шлюпок. Когда «Юнона» выстрелила, Хвостов с остальными матросами уверенно пошли к японцам. Он велел японцам убираться, но японцы не понимали язык русских, так что Хвостов приказал  матросам объясниться с японцами без языка. Почувствовав кулаков, японцы  выгрузили из шлюпок награбленное у айнов и отплыли к своему судну.
В Санкт-Петербурге капитаны узнали, что по поводу инцидента на Курилах разразился скандал. Русский император негодовал и был в замешательстве. Посланник получил от министров государя извинения, но японский посланник требовал наказания для капитанов, напавших на японцев.
При бабушке государя был длительный конфликт с Японией, почти десять лет русские моряки находились в плену. Едва удалось тогда убедить японцев, что русское судно было торговым, а не военным.  Сейчас ситуация была во сто раз хуже. Наш корабль не просто оказался во владениях, которые японцы считали своими, русские напали на японцев избили и ограбили их.   
- Что делать? – Александр спросил генерала, рассматривающего это дело. Он не хотел портить отношения Японией, ещё меньше ему хотелось строго наказывать своих боевых офицеров.
- Ваше величество, дело очень не простое. Закончить его для Вашей выгоды можно также не простым способом, - сказал граф Н...
- Я слушаю, - сказал Александр, тяжело вздохнув. Царь не видел тут никакого выхода.
Выход был незатейлив. Японского посланника известили, что капитаны утонули в Неве после дружеской пирушки. Посланник, конечно, подозревал хитрость, и просил аудиенции с государем.
- Скажите посланнику, граф, что преступников наказал Господь.
- У японцев нет Господа, мой государь.
- Что-то же есть. Скажите, наказало Небо. А встретиться с Нами затруднительно. Множества, мол, больших беспокойств.
Это уже не было хитростью. В Румынии возобновилась турецкая кампания. Бонапарт одерживал победу за победой. Его удачами восхищалось большое число русских офицеров, увлеченных романтическим ореолом Наполеона. Царь был реально встревожен.
Но и эти беспокойства прошли. И русский император уж был в Париже в лучах славы победителя. Русские кони, калмыцкие верблюды паслись на берегах Сены, русские офицеры пили в кафешках французское вино, читали французские газеты.
- Посмотрите, Ваше сиятельство, - обратился к графу Н. его петербургский приятель, -  Этот портрет очень напоминает нашего Николя.
Граф взял газету, очень внимательно всмотрелся.
- Кто же это на самом деле?
- Симон Боливар, Ваше сиятельство.
Имя Боливара, победителя испанцев,  витало повсюду, восхищая многих, а во Франции особенно. Ведь испанцы были врагами Наполеона. Кроме того, победы Боливара так напоминали французами их Наполеона. Боливар был даже романтичней. Наполеон завоевывал, Боливар же освобождал. 
- Разительное сходство, мон ами, - задумчиво произнес граф.
*
Петр Андреевич заключил:
- Так что, если снять про это хороший кинофильм с хорошими актерами, то Россию можно принять в клуб Боливарианских  стран, а Боливарианские страны можно было бы принять в СНГ и ЕврАзес.
- И в ОДКБ, - рассмеялся Сергей Витальевич, - от только это всё фантазии и вымыслы.
- А в истории всё таковое, нет тебе ни молекул ни атомов, одни фантазии и вымыслы.
 **
 http://proza.ru/2024/09/10/999 (следующий рассказ серии)