Чудовище из Синекуры

I

 Начальник базы, Потников Иван Валентинович, как и большинство бюрократов, не был обременён работой. Он «протирал штаны» в своём кабинете, получая неплохую зарплату, и ждал момента, когда ему выдадут жилищный сертификат. Весь рабочий день, сидя за своим рабочим столом, он маялся от скуки, предавался приятным воспоминаниям, боролся со сном, иногда размышлял над смыслом жизни. В полудрёмной неге взгляд его плавно скользил по кабинету, заставленному дешёвой мебелью, и неизбежно упирался в гору бумаг, пылящихся в углу кабинета.
 Бумаги эти представляли собой многочисленные приказы вышестоящих начальников, таких же бюрократов, оправдывающих своё существование бумагомарательским зудом. 

II

 В начале зимы спокойной и безмятежной, словно у виноградной улитки, жизни Потникова пришёл конец — его вызвали в управление. Получив там изрядную трёпку и множество наставлений, он понял, что сладкой службе на базе вдали от управления пришёл конец.

 Возвращаясь на место службы, он в бессильной злобе грыз костяшки пальцев, словно бездомная собака, терзающая найденную кость. Он думал об отмщении, но ничего, кроме детской шутки «я буду мстить, и моя мстя будет ужасна», в голову не приходило. Планы мести Потников отодвинул на неопределённый срок и решил провести собрание коллектива, которым управлял уже пару лет. Он хотел его провести сразу по приезде на работу, но, очутившись в своём кресле, решил немного повременить. Затем он и вовсе разленился, стал проваливаться в сон. Мысли стали растекаться  и ускользать от Потникова. Сквозь дрёму он услышал разговор двух приближающихся к его кабинету друзей Витальки Бурова и Володьки Трескина и проснулся.

 Потников вскочил и, словно спринтер, рванул к двери, ведущей в коридор, теряя на этой короткой дистанции остатки сладких сновидений. Столь стремительный переход тела начальника от состояния покоя к движению в пространстве был обусловлен любовью к халяве, ибо за несколько лет службы Потникова на базе никто не мог припомнить, чтобы у него водились сигареты, приобретённые на собственные средства.

 Несмотря на проявленную прыть, Иван Валентинович несколько опоздал и окликнул прошедших мимо кабинета двух сослуживцев:

 - Парни, привет! Есть сигаретка?

 Буров с Трескиным остановились и развернулись.

 - Сейчас поищу – ответил Виталий. Он, изобразив некую забывчивость, нарочно долго копался в карманах штанов, и, наконец, вытащив из одного сигарету, отдал её начальнику. Тот поблагодарил его кивком головы и, приосанившись, добавил:

 - Виталька, собери людей в учебном классе. Надо будет собрание провести.

 - Хорошо – ответил Виталя. Он пристально посмотрел, как Потников внимательно «изучает» полученную сигарету, загадочно улыбнулся и незаметно для начальника подмигнул другу. Секрет загадочной улыбки был прост - Виталька угощал Потникова из специальной пачки самых дешёвых сигарет, которые мог найти в городе. Себе Буров покупал дорогие сигареты и держал их в нагрудном кармане.

 - Пойду в кабинет, почувствую, как прекрасна жизнь сквозь струйку сигаретного дыма – Потников довольно хохотнул, произнеся старую шутку, и прикрыл за собой дверь.

III

 После того, как Потников насладился сигаретой в кабинете, он отправился в учебный класс. Личный состав уже сидел за партами и ждал его появления.

 Начальник базы плюхнулся на обыкновенный стул, немного поёрзал на нём, пытаясь ощутить своей задницей что-то похожее на комфорт. Не получив желаемого от простецкой мебели, Потников недовольно покряхтел и, задумавшись на несколько секунд о теме разговора, заявил: «Мне уже пятьдесят лет, а меня сегодня утром называли «мой тигр». Если бы я был лётчиком, то нарисовал бы ещё одну звездочку  на фюзеляже».

 После сказанного Валентин Иванович взял небольшую паузу и ненадолго «завис». Лицо его украсила обычная кислая улыбка, как при еде прокисшей капусты, которую можно было воспринимать и как выражение радости жизни, и как полное в ней разочарование.

 Поскольку начальник был на пару десятков лет старше большинства присутствующих в учебном классе, то услышанное вызвало недоверчивые улыбки у сидящих за партами. Большинство слушателей сказа «О тигре и звёздах на фюзеляже» перекидывались взглядами. В одних взглядах читалась некое удивление смелостью и степенью откровенности заявления, в других без труда можно было разглядеть сомнение молодецкой прытью стареющего мачо.

 Виталька, сидящий рядом с Володькой Трескиным, уткнулся в свою тетрадь, став рисовать в ней карикатуру на злобу дня.

 Взору Володьки, посмотревшему в тетрадь друга, открылась картина погони. За длинноногой пышногрудой девушкой бежал старый, облезлый тигр, голову которого украшали массивные очки. Петлявшую цепочку следов, оставленную тигром, прерывали несколько загадочных куч, похожих на пирамиды. На дальнем плане догорал самолёт, воткнувшийся в землю. С его фюзеляжа разлетались в разные стороны звёзды, напоминающие о былых победах. Над всей этой картиной возвышалось облачко с исходящими от него тонкими линиями, ведущими к загадочным пирамидам. Линии заканчивались стрелочками, как на картах сражений. В центре облачка красовалась пояснительная надпись: «Кучи песка с вкраплениями упавших звёзд».

 Чтобы не светить улыбками на физиономиях и скрыть смех, друзья уронили головы на свои тетради, спрятавшись за спины впереди сидящих.

 Потников закончил предаваться сладким воспоминаниям и, поправив очки, кашлянул в кулачок, словно лектор перед долгим повествованием.

 - Сегодня я вам расскажу о новом начальнике управления, слухи о котором, возможно, до кого-нибудь из вас уже доходили – кислая улыбка исчезла на несколько секунд с лица начальника под натиском нахлынувших неприятных воспоминаний, а затем вернулась обратно.

 Народ оживился. Слухи о неадекватности нового начальника управления уже доходили до коллектива базы из других подразделений.

 - У нового начальника управления, в голове умещается столько тараканов, что хватит на десяток «Особо одарённых» полководцев. Представляете, - продолжил Валентин Иванович – это «животное в мундире» первый раз в жизни меня увидело и вместо «здравствуйте» говорит: «Такой же долбо*б, как остальные?»

 Потников уже много лет ходил в подполковниках и не любил тех, кто обскакал его по службе, считая их выскочками.

 Всех вышестоящих начальников Плотников с желчным сарказмом величал «великими полководцами» или «особо одарёнными». Начальнику управления Соловью, помимо перечисленных титулов, он пожаловал ещё и чин «животного в мундире».

 - Я, когда услышал от этого «великого полководца» этот бред, пожалел, что не при Царе-батюшке служу. В то время я бы его вызвал на дуэль и пристрелил бы, как собаку. А теперь времена другие. Вместо Царя-батюшки – царьки, а вокруг них хороводы водят холуи да лизоблюды. Ни воспитания, ни образования…

 Потников замолчал ненадолго, представляя себя в роли дуэлянта, сурово карающего недостойных представителей общества. Через некоторое время, когда им было наказано всё зло, порождённое родом человеческим, он вернулся из мира фантазий, поднял глаза и, явно упустив нить разговора, спросил:

 - О чём вам ещё собирался рассказать?

 - О тараканах, Валентин Иванович! - подсказал с передней парты старший водитель Ерпнев, который всегда предпочитал отираться возле начальства и любил быть ему полезным.

 - Точно! Представляете, в первый день, когда Соловья на должность начальника управления поставили, к нему пришли старые заместители знакомиться. Они зашли по-простому. Он их прогнал, как нашкодивших котят. Посрамлённые полковники долго переминались с ноги на ногу и решали, кто зайдёт первым и, отдав честь, отрапортует и присягнёт на верность новому небожителю.

 Довольно быстро новый начальник управления избавился от всех прежних замов, посадив на их должности своих людей. От всех требовалась только личная преданность и умение угадывать волю хозяина.

 Теперь раздутый штат управления переполнен перебежавшими отовсюду офицерами. Кителя их увешаны наградами, словно они прошли все войны нынешнего столетия.

 - Теперь нам приказали строить баню на нашем объекте. С завтрашнего дня будем рыть траншею под фундамент.

 - Кто же землю роет зимой? На улице минус тридцать. Земля в конце весны оттаивать начнёт. –  Возмутился Буров.

 В небольшом учебном классе воздух загудел, как в растревоженном улье, в который вторглись за мёдом непрошенные гости. Недовольство нарастало и грозило перерасти в бунт.

 - Видимо, придётся скоро на пенсию уходить из нашего «санатория» – сказал Володька Бурову.

 - Пожалуй – согласился с ним его друг. - Если без «фанатизма» строить, то несколько лет в запасе ещё будет.

IV

 Стройка началась в полной гармонии с царившим повсюду армейским дебилизмом.

 Все работники после обеда выходили на улицу и пробовали рыть мерзлую землю. Занятие было бесполезным, тем более что в выбранном месте за тонким слоем плодородной почвы начинались толстенные залежи спрессованного за десятилетия строительного мусора. Все предложения пригнать трактор и сделать эту работу за несколько минут встречали у Потникова непонимание и тревогу за своё кресло. Складывалось впечатление, что мыслить логически или масштабно было либо трудно, либо запрещено. Через несколько месяцев, после долгих раздумий, кто-то из управления всё-таки поразмыслил мозгами и распорядился пригнать спецтехнику – за десять минут дело было сделано.

 Воодушевлённый первыми успехами нашего коллектива и неугомонным желанием помыться начальник управления поставил задачу инспекции добыть стройматериалы. Инспекторы госпожнадзора «нагрузили» коммерсантов, и на базу привезли столько бруса, что можно было построить дворец.

 С приходом тепла Потников стал появляться на базе не так часто. Пришло время составлять секретные отчёты, в которых техника, находящаяся на хранении, отправлялась в мифический марш-бросок в район выезда, обмундирование выдавалось прибывшим на учения «партизанам».

 Каждая бумага составлялась в нескольких экземплярах и отправлялась на разные этажи громоздкой структуры управления. Машины связи обозначались как «звездолёты», тулупы как «жилетки», бензовоз назывался «мыльница», а топливо, перевозимое им - «жижой», километры - «парсеками».

 Если враг посмел бы перехватить столь ценные документы, то он бы долго ломал голову, пытаясь понять, почему «пятьдесят партизан, одетых в жилетки, на звездолётах преодолели расстояние в пятьдесят парсеков, затратив при этом пятьсот литров жижи, иссушив до дна мыльницу».

 Стройку курировали все заместители начальника управления. Приезжали нечасто и каждый раз разные. Поскольку каждый из замов считал себя умнее предыдущего, он полностью опровергал пожелания предшественника. Каждый раз вопрос о чертеже вызывал у них некую оторопь, словно речь шла о недоступной пониманию большинства людей квантовой физике.

 Через некоторое время, полковник Соловей улетел на повышение в региональный центр. Там получил генерала. С той поры «свадебный генерал» объезжал регион размером с Европу, бань у него стало ещё больше – хоть затрись до дыр. Ездил, пил, гулял за казённый счёт пока кому-то в центре не пришла светлая мысль о ненужности регионального центра.

V

 Теперь немного о мести Потникова системе. Стать свидетелем постройки бани ему не удалось - Потников получил свой долгожданный сертификат на квартиру и отправился отмечать это радостное событие. На прощание начальник кадров пожал ему руку и пожелал его увидеть в ближайшее время у себя для написания рапорта об уходе на пенсию.

 - Ждём Вас, Иван Валентинович. Уже на Ваше место новый человек заступить готов!

 - Ну, пусть готовится – попрощался Потников. Он даже немного обиделся, так как, как и большинство начальников, был убеждён в своей незаменимости.

 На следующий день он пропал. Не появился Потников ни через день, ни через два. Затормозилось продвижение по службе у того, кто должен быть прислан на замену в должности начальника базы. Около года Потников, благодаря дружбе с одним доктором, кочевал из одной больницы в другую. Причём в большинстве своем это были больницы, в которые кадровики не могли проникнуть. В течение года он получал зарплату, к которой он так привык. Сумма была приятной и значительно отличалась от предполагаемой пенсии. Телефон Ивана Валентиновича обрывали кадровики, бухгалтеры, которых ежедневно нещадно крыл матом начальник управления за неспособность отправить на пенсию «сраного подполковника».