Однажды в москве, часть i - глава 31

ГЛАВА XXXI

С Арамом мы встретились в той же кафешке. Здесь к вечеру, бывало, людно, так как кафе находилась в оживленном месте - рядом с метро. А ранним утром сюда заходили лишь постоянные завсегдатаи.
Обойдя умеренно-шумную компанию, воняющую, видимо, вчерашним перегаром и копченой рыбой, я сел у окна, заказал у тотчас появившегося официанта кружку пива.
- А закусывать чем будете? - энергично улыбаясь, попытался раскрутить меня прыткий юноша.
Я бегло оглядел наглеца. Мысли витали в другом измерении.
- Могу предложить рыбу - соленую, копченую, вяленую - какую прикажете. Сальца, соленье, маринованные…
- А нут есть? - я вспомнил уютные бакинские пивнушки.
- Нн-ет… Такое у нас не бывает.
- Ну, воблу давай.
- Это прекрасная закуска к пиву. Может, пересядете в кабину? Там очень уютно, - честно усердствовал плутоватый малый, видимо, прицелившись на чаевые. С утра клиентов мало было, и он не знал, куда девать профессиональную прыть. 
- Мне здесь удобно, - я посмотрел через прозрачное, как воздух стекло на улицу, где на противоположной стороне парковался Толик Романов. - Да, и протри столик... - я провел пальцем по поверхности.
- Сию минуту, - засуетился официант.
- Валя! - тут бесцеремонно замычали с соседнего стола. - Насыпь пиво!
- Ва-ля!.. - послышалось противное хихиканье. - Валентина!..
Парень с отвращением посмотрел на подзывал и удалился. Старая армянка, человек Арама, появилась через несколько минут и молча принялась вытирать столик влажной тряпкой.
- Мне нужен Арам.
Она кивнула, убралась и ушла. В заведении было холодно. Я застегнул замок куртки. Привычка легко одеваться меня и в Москве не оставила и часто создавала дискомфорт.
“Пожалуй, нужно не пиво, а водка…”
Я понаблюдал, как официант, покачиваясь, приносит на подносе заказ. Как и ожидал, он сначала обслужил соседний стол, видимо, опасаясь неадекватных реплик. После принес мое пиво.
- Еще граммов 200 беленькой. Что предложишь?
- Пшеничная или Столичная. Качество гарантирую… - c достоинством вытянулся отрок.
- Самогон есть?
- Только для вас. Тоже пшеничный, без дрожжей.
- Давай…
Арам появился минут через 30. “Живет рядом…” Я с интересом наблюдал, как он, не торопясь, снял пальто и небрежно бросил на услужливо протянутую руку официанта. Бессменные черные очки, поверх которых он внимательно оглядел помещение, прежде чем сесть, небритое угловатое лицо, бело-зеленая адидасовская спортивка, надетая поверх черной водолазки, и кроссовки. Вполне определенный типаж. В Баку или в Ереване он, наверное, тапочки одел бы вместо обуви на голые ноги. Здесь холодно…
Забулдыги, которые до этого чувствовали себя вольготно - орали и матюгались, сразу притихли. Арам, ковыряясь в зубах зубочисткой, словно вообще их не заметил, кивнул мне и сел за стол. Тотчас официант подбежал с бокалом пива. Араму принесли, как всегда, теплое. Мое же было покрыто характерно-холодным паром. 
Он повернулся к официанту:
- Пусть пересядут... - кивнул он на “пьянчуг”. - От них воняет…
Я не без удовольствия наблюдал, как вся эта честная братия не только пересела, но и вообще покинула заведение, оплатив счет. Видимо, Арам и здесь установил свои порядки.
В заведении, кроме нас, уже никого не было. На столе же появился сыр, аккуратно сложенные ломтики черного хлеба, нарезанная селедка, куски сала и зеленый салат. Все это по-прежнему молча принесла старая армянка.
- Она всегда тебе прислуживает?
Арам кивнул:
- Боюсь, отравят.
- …
- Шутка.
- Я понял.
- Чувствую, я в гостях у сказки...

Я коротко рассказал. Арам долго не мог в себя прийти, узнав о коварстве Учителя. Лицо у него и так было серое от прогрессирующей болезни, теперь вовсе потемнело.
- Ты насчет Артура не знал?
Он решительно помотал головой:
- Я бы не подписался.
Я кивнул:
- Потому и использовал тебя втемную. Однажды он нашепчет Спартаку об этом, скромно замолчав о своем участии.
- Он этого не сделает… - Арам откинулся назад, пристально посмотрев. - Зачем? Я и так умру, все об этом знают. И потом, зачем ему подставлять своего человека. Он меня создал…
- Он создал монстра, с которым вынужден считаться и сам. Все знают, что авторитет его в общине не в малой степени опирается на тебя. Допустим, он выждет твою смерть, извини. А после кто ему помешает слить меня - чужого и вдобавок азербайджанца.
- Что ты хочешь? - занервничал он, привычно махнув рукой. - Чтобы я сдал человека, который меня вырастил?
- А ты? Хочешь, чтобы я простил убийцу брата своей жены? Кровь Артура на его совести.
Арам на секунду оторопело уставился. После пальцем поманил официанта.
- Закрой заведение. Повесь какую-нибудь табличку.
- Может, “Учет”? - вновь заумничал отрок.
В следующий миг он даже не исчез, а растворился от взгляда хозяина.
- Твой объект?
Арам кивнул. Вынул сигарету. Когда нервничал, я заметил, пальцы его всегда дрожали.
- Я тебя знаю, как справедливого человека. Ты один из немногих, кто никогда не подписывается на неправое дело. Теперь, где она, эта справедливость?   
- Оставь это. С ним я сам… Позже...
 - Ты не понял. Дело не только в мести...
Он вопросительно посмотрел.
- …Скажи честно: ты вот сейчас, положа руку на сердце, можешь гарантировать, что Учитель после твоей смерти нас не сольет? Ведь на мне висит и безопасность моих людей...
Арам кашлянул. Опять этот продолжительный, сухой кашель, вероятно, отнимающий у него немало жизненных сил, которые и так были на исходе.
- Ты предлагаешь мне стать Павликом Морозовым? - протерев губы, наконец он мрачно ответил. - А как бы ты поступил? Сдал бы своего отца во имя, как ты изрек, справедливости?
- Нет. Отцов на Кавказе не сдают, даже во имя тысячи справедливостей. Если бы он был тебе отцом, я убрал бы его без всякой этой церемонии.
Но между вами нет кровного родства. И тобой, я вижу, он хорошо пользовался. Вспомни, сколько раз ты был для него торпедой. И в этом деле, натравив меня на Ашота, ты исполнил его волю.
А как он все красиво оформил! Взял денег у Артура, по существу, присвоил. Его самого подвел под пули Багдасаряна. Этим - удар по Манучаровым. Ясно, что Спартак после гибели единственного сына не оправится. Ведь Манучаровы своим влиянием и финансами в общине, тоже являются его конкурентами…
Видимо, на собрании Учитель специально спровоцировал Ашота на грубость, чтобы после натравить тебя на него. В результате еще одна конкурирующая организация ликвидирована. Теперь он может безраздельно править единоплеменниками. Убрав же меня, неважно с участием Спартака или Корейца, он устранит не только исполнителя, чтобы обрубить концы, но и последний оплот семьи Манучаровых. Ведь я являюсь зятем младшего Манучарова и тем человеком, которой еще смог бы постоять за интересы клана. Как тебе такой расклад?
- …
Вот ты сейчас пойдешь и передашь ему заработанные нами деньги. Нормальные деньги! Думаешь, он возвратит что-то владельцам? Ради дешевого авторитета? Так он уже и так король! 
Я думаю, он не будет дожидаться твоей естественной смерти, Арам. Ты тоже след. И единственный человек, который мог бы предъявить ему спрос за такой гнилой расклад.
Это страшный человек. Такого изощренного сюжета не смог бы придумать даже сам Цезарь Борджиа.
- Кто? - он удрученно спросил.
- Неважно. Был такой…
Ты Артура хорошо знал. Он всегда всем помогал. Даже кошки и собаки во дворе радовались, когда он выходил в фирменном костюме из своей крутой тачки и собственноручно их кормил. Разве он заслуживал такую подлую смерть?..   
Арам курил сигарету за сигаретой, уставившись в одну точку. То, что творилось у него в душе, прекрасно отражалось на лице. Я терпеливо ждал, зная, что ему нелегко. Он должен был сделать выбор. И выбор этот, возможно, будет не тот, который я ожидаю. Незаметным движением я расстегнул замок куртки.
Наконец, он глухим голосом заговорил:
- Ребята не раз намекали насчет его... Но я затыкал их. Я ему верил. Хотел верить… 
- Ты создал для себя идола.
Он не сразу ответил:
- Как мне поступить?
- Просто не мешай. Ты знаешь правила: каждый в ответе за свои поступки.
- А если... нет?
- Я раскрою весь расклад перед Спартаком. Где-то и мне достанется. Но я не мог бы предугадать последствия своих действий. Спартаку терять нечего, он не простит. Будет много крови… Предотвратить такой сценарий, рубку в среде московских армян в твоих руках. Теперь решай…
Он опустил глаза. Медленно начал глотать пиво. Я встал и вышел на улицу. Опять начался дождь. Был конец октября. Для Москвы это, считай, преддверие зимы. Я несколько раз вздохнул чистый воздух и вернулся в помещение. И уже из окна увидел, как Толик в своей красной бейсболке пружинистой походкой подходит к заведению.
Отшвырнув как котенка, пытавшегося задержать его у входа официанта, Толик подошел к столу, спустил с плеч спортивную сумку на свободный стул, также молча вышел. Отрок в страхе исчез в подсобке. Арам спокойно, но внимательно следил за процессом поверх очков.
- Твоя доля. Как договорились...
Взгляд его медленно пополз к сумке.
- ...Тут еще стекляшки. Сможешь реализовать?
Он молча кивнул.
- ...Не хочу обращаться к цыганам. Возникнут вопросы.
- Я разберусь…
Я вынул из внутреннего кармана документы на Зеленый дом и положил перед ним. Он неторопливо перелистал.
- Она… с тобой?
Не отрываясь от чтения, Арам вновь кивнул. Я бросил на стол также паспорт Марго Гаспарян.
- Дома два трупа. Один в комнате на втором этаже, другого закопали в конце сада. Место обозначено сломанным кубиком. В подсобке трупы собак.
- А третий?
- …
Арам удивленно посмотрел:
- Ушел?
- Отпустил.
- Которого?
- Аветисова.
- Но это след! Войти в дом небезопасно!
- Он уже за бугром…
Я положил перед ним сложенную бумагу.
- ...Тут адрес, записка к его родным. Надо помочь им вылететь в Грецию. Думаю, это для тебя не проблема. Считай, эта моя личная просьба.
Он кивнул и убрал бумагу:
- Странный ты для азербайджанца. Понять бы, что движет тобой. Да не успею...
“И незачем…”
- Дом продашь или оставишь ей - это тебе решать. Но с трупами разберись.
- Скоро и я к ним присоединюсь… - Арам печально улыбнулся. - Интересно, каково быть покойником?
- У Учителя есть враги? - я перевел тему.
Лицо у него вновь помрачнело.
- А у кого их нет?..
- ...
- Хочешь отвести след?      
Я кивнул и начал допивать пиво:
- После него ты будешь рулить. Можно ведь искать до бесконечности, если не там искать.
- До бесконечности... - Арам после паузы зло усмехнулся. 
- Адресок подкинешь? - я испытующе посмотрел.
На миг у него на лице отразилась нерешительность, но он быстро овладел собой, вынул авторучку и черкнул на салфетке адрес. Прочитав, я вернул обратно и стал наблюдать, как Арам все еще дрожащими пальцами сжигает бумагу.
Когда я выходил, он окликнул:
- Перед домом парк. Он каждый вечер выгуливает собаку. Иногда за ним наши пацаны ходят. Их не трогай. Собачку, эту сучку, можешь пристрелить. Она укусила меня за пятку… 

- И собачку убили? - возмутилась Аталай.
- Что я вам, живодер, чтобы собак убивать? - реально разозлился и рассказчик. - Собаки - это не люди.
- Логика, конечно, убойная, - мрачно вставила Гюля. - Тогда почему собак в Зеленом доме пристрелили? Кажется, так изложили?
Длинный вздохнул:
- Это Толик… И не было выхода. Не могли же их оставить на цепи или выпустить на волю. Это привлекло бы внимание.
- Уверена, что выход можно было найти. Надо было лишь шевелить мозгами.
- Например?
- Взяли бы с собой. Выпустили бы на пустыре.
- Каждая из них легко могла справиться с волком. Они уже лакомились человечиной, я рассказывал. Их специально так выдрессировали. Как таких на волю выпускать?
- Господи!.. - Гюлечка прошептала.
- На чем я остановился? - попытался вновь сосредоточиться рассказчик.
- На собачке Учителя. - Бакинец.
Длинный блаженно улыбнулся…

- Собачку - это была болонка - мы не тронули, - он прикурил сигарету, - зачем? Бедняжка все еще радостно тявкала и продолжала бегать между деревьями, когда ее хозяин, как столб свалился у моих ног.
Ствол был с глушителем. А выстрелил я ему в лоб, в упор…

Длинный потянулся за остывшими бараньими гениталиями на блюде, именуемыми в народе более деликатно - белое мясо.
- Губа у вас не дура, - обратился он к Прилизанному. - В Москве такое произведение животноводства трудно найти.
- А как же его охрана? - забыв недавнюю неприязнь к рассказчику, полюбопытствовала Аталай.
- А не было в тот день никакой охраны, - ответил, смакуя “деликатес” Длинный, - они не всегда за ним следовали. Мы Учителя дня два пасли. Лишь убедившись, что он один, прихлопнули, поставив на этой грязной драме жирную точку.
- А люди? Вокруг что, никого не было?
- Вы представляете, что такое московский парк поздним вечером и поздней осенью? Тусклое освещение редких фонарей. Если не ливень, то моросящий дождь, своей сыростью проникающий в кости…
Не забудьте, речь идет о 90-ых. Были, конечно, прохожие - москвичи любят выгуливать собак. Но пока люди что-то поняли и приблизились на лай, я уже сидел в машине, номера которой заранее были замазаны. Это была старая “Волга”, угнанная накануне Толиком с какого-то двора. Менты ее вряд ли даже в розыск подали - столько каждый день угоняли дорогие иномарки.
- А что, этот Учитель ваш с такими изощренными извилинами не мог организовать себе нормальную охрану? - ехидно спросила Аталай.
- Он действительно был умным и хорошо понимал, что если захотят тебя убрать, то никакая охрана не поможет. Хоть Китайскую стену построй вокруг, хоть кремлевскую... - рассказчик вновь потянулся к рюмке. - Просто никто не знает, когда придет его время. Типа, когда зазвучит колокол. Хорошо все-таки сказал братец Ремарк... - опрокинул остаток водки он.
- Хемингуэй, - мрачно поправила Гюлечка.
- Я их всегда путаю… - закусил соленым рассказчик. - Они оба одинаково нудные.
- А каковы были последствия ликвидации Учителя? - вернул рассказ в русло Арзуман. - Все-таки убитый был лицом колоритным.
- Поверьте, после смерти всякий колорит исчезает, - вяло возразил Длинный. - Неспроста говорят: живая собака лучше, чем мертвый лев, хоть и неблагородно звучит. Старайся не умереть, умер - пипец.
- ...
- Арам у гроба Учителя стоял опечаленный. Многие его тихую реакцию объяснили прогрессирующей болезнью. Мол, скоро и ему туда дорога - к наставнику. Вздыхали, типа, Арам не тот, кем был. Но я-то понимал, какие чувства обуревали его. Он никогда не сдал бы Учителя, даже несмотря на его подлость. Но осознание, что надо предотвратить рубку в среде московских армян, подтолкнуло его на этот шаг. И он хорошо понимал - мы все равно не отстанем...

- Вы участвовали в церемонии? - спросила Гюля.
- Нет, зачем. Я не вхож был в их круг. Мне позже Мансур рассказал.
- Кстати, о нем вы, кажется, забыли, - оживилась Гюля.
- О нем захочешь не забудешь... - холодно возразил Длинный. - Я же сказал, он был в отъезде. Зачем о персонаже говорить, если еще не его выход.
- А где он был? - спросил Прилизанный.
- Наверно, там, где и всегда. Я же говорил.
Ну да… - опустил глаза чинуша. - Ладно, рассказывайте дальше...

- Он, как всегда, объявился неожиданно… - Длинный немного промолчал. - Помню, как он однажды сказал, что не любит, когда его ждут. Я тогда спросил:
“- А как же друзья?”
“- В особенности, друзья.”
Он, безусловно, имел в виду больше своих нужно опасаться.
Мы встретились “У Оксаны”. Помните кафешку с сосисками? Мансур с ходу спросил по поводу известных событий. Рассказал я в меру. О деньгах и драгоценностях, об Учителе и т.д. как вы понимаете, умолчал. Он также, как и Романовы, упрекнул меня за Аветисова.
“- Грязная работа…” - так и высказался.
В общем-то наши мозговые извилины шевелились на одной волне, и я понимал, что он прав, но никогда не сожалел о содеянном. При всех жестоких издержках своей вынужденной профессии я, по возможности, хотел оставаться человечным...

- Вы с Аветисовым еще встретились? - перебила Гюлечка.
После небольшой паузы он ответил:
- Через много лет. Но это другая тема…

После изложенного Мансур долго молчал, о чем-то размышлял. Даже выкурил две сигареты подряд, что редко бывало. Я начал беспокоиться и не зря. Потому что он повторил мне вопрос Корейца, который я меньше всего хотел услышать.
- Кто все-таки организовал налет на квартиру Багдасаряна? И почему заподозрили Артура, ведь это нелепо?..
Я заметил, как он, как бы невзначай рассматривает меня. И думаю, с большей долей вероятности заметил мою если не растерянность, то замешательство. Я отвел взгляд:
- А я знаю?
Ответ прозвучал так, как будто я просил дальше не расспрашивать. Может, поэтому он не задал мне следующий неприятный вопрос. А хотел. Я по взгляду понял.
- Какой же? - естественно, не смогла промолчать Аталай.
- Разве неясно? Где я находился со своими людьми в ночь налета на съемную хату Багдасаряна.
- А почему не задал?
- Думаю, ответ уже вырисовывался в его сознании. Он, вероятно, сделал очевидный вывод. Люди, сумевшие так аккуратно ликвидировать Багдасаряна, вполне способны организовать и предыдущую акцию. И не забудьте, он знал о моих отношениях с Арамом. Вот тебе и мотив: вероятный конфликт между армянскими ворами и Багдасаряном. Ведь он в курсе был об их противоречиях. Почему я присутствую в этом раскладе, в данном случае было второстепенное.
Выходит, моя жизнь висела на волоске. И не только моя. Я это особенно ощутимо почувствовал, когда попрощались. Мансуров старательно отводил взгляд…


КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ