122. Затаённые надежды

Предыдущая глава: 121. Печальная потеря.
http://proza.ru/2024/08/07/1692


           Мама не оставляла попыток спасти салаватскую квартиру и постоянно искала обмен хоть куда-нибудь. В феврале нашлись люди, готовые переехать из Караганды в Салават. Теперь маме надо было ехать смотреть карагандинскую квартиру — малометражную полуторку в девятиэтажке. Всё у меня внутри замирало от сладостного ожидания скорейшего обмена — я соскучилась по удобствам в квартире, по многоэтажным домам и оживлённым улицам, наполненным людской суетой, шумом и бибиканьем машин, по новым впечатлениям и открывающимся возможностям. Я обожала большие города с их богатой историей и кипучей жизнью, а маленькие сонные посёлки и мелкие захудалые городки неизбежно вгоняли меня в тоску и некоторое уныние. Мы с мамой никому не говорили о наших планах, чтобы не сглазить их, чтобы не вспугнуть намечающиеся перемены в нашем ближайшем будущем и не обрушить наши затаённые надежды.

         По большому атласу СССР я проверила местонахождение города Караганда, с полумиллионным населением к 1974 году, жадно выудила информацию о нём, о рельефе местности, о залежах полезных ископаемых в данном районе, о его транспортных артериях и промышленном потенциале — короче,
изучила всё, что мой любимый огромный атлас мог предложить мне о Караганде и Карагандинской области. Также пристрастно изучила схему квартиры, предлагаемой к обмену, уже прикидывая что и куда из мебели поставим. Оставалось теперь ждать, когда всё закрутится и завертится. Мама собиралась поехать туда во время моих весенних каникул в марте на несколько дней, но получилось поехать только в начале апреля.

          Бабушка с декабря 1973 года до сих пор ещё в разъездах, поэтому я должна была одна остаться на хозяйстве. Весенние каникулы мои закончились в конце марта, но, пока мама отсутствовала, я всё же позволила себе прогулять школу один денёк — как же упустить такую замечательную возможность! 

         Со всеми хозяйственными делами я нормально управлялась, хоть и было немножко одиноко. Компанию мне составлял Сынок — так я звала своего уже подросшего пушистого любимчика, который к весне из крохотного беспомощного котёнка вырос в ласкового и очень умного кота. Васька, старый кот тигрового окраса, какой-то кургузый, с поджатым задом, словно ожидающий пинка, доставшийся нам "по наследству" от предыдущей хозяйки, был скромен и знал своё место — в кухне возле печки. А вот белый с редкими чёрными пятнышками Сынок находился на особом положении: спал всегда исключительно со мной, чаще, чем Василий, получал от меня лакомые кусочки, мчался вскачь мне навстречу, когда я возвращалась домой, и был почти как маленький человечек — понимал меня с полуслова, только что не разговаривал по-человечески.

           Странное дело, когда дома были и мама, и бабушка, я даже не обращала внимания ни на  какие звуки, доносящиеся извне, ну, разве только если собаки лаяли. А теперь, когда я была одна в доме, не считая котов, то я почему-то вслушивалась во всякие странные звуки, такие явные в вечерней или ночной тишине. То раздаётся какой-то топот на чердаке, то как будто кто-то в стенку стучит, то какой-то скрип доносится — и ты уже не понимаешь, откуда он: снаружи или изнутри. Поневоле лезли в голову всякие мысли о нечистой силе, о всякого рода злодеях и их леденящих душу преступлениях.

            Я озабоченно проверяла, хорошо ли закрыты входные двери, а потом ныряла в постель, покрепче обнимая Сынка, и старалась поскорей заснуть, чтобы попусту не мучиться всеми этими страхами. Или отвлекалась мечтами — как я поеду в Салават в гости, встречусь с подружкой Людой, которую не видела уже почти два года, а, может, и с Игорем, чувства к которому заметно поугасли; или как я поеду в Георгиевск, увижу Веру и отца, по которым тоже соскучилась (к тому же, любопытство переполняло меня, ведь отец этой весной получил долгожданную однокомнатную  квартиру и разъехался, наконец-то, со своим Бабьим царством); или как мы переезжаем в Караганду, на восьмой этаж, и живём снова в большом цивильном городе: с ванной, с горячей водой и с нормальным туалетом; там же я поступлю в училище или в институт и буду учиться, не думая ни о каких студенческих общагах или съёмных квартирах. Утром же все мои страхи забывались, как мимолётный сон.

          Кстати, о снах. Этой же весной мне приснились два странных сна. Один — будто лечу я ранним утром над Парижем, сама, без крыльев, без моторчиков и пропеллеров, без каких-либо приспособлений. Просто парю в воздухе и с высоты птичьего полёта с любопытством рассматриваю огромный город, разделённый лабиринтами извивающихся и прямых улиц, лежащий передо мной, как на ладони, в лёгкой утренней дымке.
Это был удивительный для меня сон, потому что доселе я никогда не видела Париж в таком ракурсе — ни на картах, ни на фото, ни на картинках.

            Второй сон был ещё более странный: будто я сижу в лодке, то вздымающейся на волнах бурного синего моря вверх, то падающей вниз. А неподалёку от себя на воде вижу другую лодку, перевёрнутую вверх дном, а на ней, как на могильном памятнике,  табличка, на которой написано: Вячеслав Воронков. И даты жизни и смерти, которые я не успела прочитать. И на сердце у меня  такая печаль, как будто я потеряла кого-то очень близкого.
 
         Этот сон я рассказала в школе подруге Татьяне, и мы вместе с ней решили, что, наверно, это мой суженый где-то погиб... С тех пор, в шутку, она стала меня звать пани Воронковой.

          Мама вернулась из Караганды без радостных для меня новостей — что-то её не устроило в той квартирке на восьмом этаже, поэтому обмен отпал сам собой, а поиски продолжились. Теперь на горизонте замаячил обмен на Целиноград. Ну что ж, тоже неплохо. Дай, Господи, чтобы операция по спасению салаватской квартиры удалась!

Продолжение:123. Кролики — это не только ценный мех
http://proza.ru/2024/09/24/1441