Унитаз времени

Семен Иванович Петрушкин был 49-летним инженером, который трудился на заводе, специализирующемся на производстве пылесосов. В его отделе разрабатывали модели, которые гордо носили название «Варяг». В условиях России это считалось вершиной технологического прогресса, ведь в сферах астронавтики, выпуска полупроводников, компьютеров и автомобильной промышленности страна безнадёжно отстала от Запада — как минимум на столетие. Зато пылесосы «Варяг» действительно радовали своей мощью, наводя ассоциации с легендарным броненосцем, который не сдавался противнику. Эти пылесосы могли засасывать любую пыль и мусор с такой же неуступчивостью. Хоть экспорт в соседние страны был не предусмотрен, на местных рынках пылесосы расходились неплохо. А в некоторых колхозах их даже приспособили под машины для доения коров, что для Семена Ивановича было немного обидно, но всё же лучше, чем их простаивание.
Семен жил в старом девятиэтажном доме, который за сорок лет изрядно поизносился — стены покрылись трещинами, подъезды осыпались, а крыша протекала. Однако ни у властей, ни у управляющей компании не было средств на капитальный ремонт, поэтому жильцы как могли справлялись сами. Семен Иванович обитал в скромной трёхкомнатной квартире с женой Маргаритой Степановной и двумя детьми, которые уже заканчивали школу.
Маргарита Степановна была женщиной с характером. Она всегда укоряла мужа за то, что он не умеет воровать для блага семьи, не берет взяток и не продвигается по службе. Её раздражало, что она не может позволить себе шубу с лисьим воротником, турецкие пляжи или модную сумочку «Гуччи», как соседка Светлана из 14-й квартиры. Детишки тоже добавляли хлопот: один постоянно выпрашивал деньги на кино и джинсы, другой — на кафе с одноклассницами. В общем, Семену Ивановичу было тяжело со всех сторон, и поэтому он частенько запирался в туалете, чтобы хоть немного отдохнуть от семейных забот.
Но не только ради тишины прятался он там. В туалете он создал нечто невероятное — унитаз времени. Это был уникальный аппарат, который не только смывал всё в канализацию, но и работал на принципах гравитации и квантовой запутанности, полностью опровергая законы физики, описанные Эйнштейном и другими учёными. Механизм этого унитаза позволял путешествовать во времени! О его существовании не знала даже Маргарита Степановна, так как Петрушкин держал это в строжайшем секрете.
Когда ему хотелось убежать от реальности, он забирался в туалет с газетой и сигаретами, при этом громко крича: «Меня не беспокоить!» Садясь на стульчак, он прокручивал диск на унитазе и нажимал на рычаг для слива воды. На самом деле это был запуск гравитационного генератора, который создавал временной туннель. Через несколько мгновений Семен Иванович оказывался в другой эпохе.
Так случилось и в этот раз. Унитаз задрожал, зажужжал, и — бац! — Семен Иванович оказался в 1645 году, в самом центре Парижа, на балу у короля Людовика XIV. Этот молодой король только что взошел на трон после регентства своей матери, Анны Австрийской, и принимал гостей в роскошном зале Лувра. Вокруг него суетились придворные и мужественные мушкетёры, среди которых выделялся их капитан — знаменитый Д’Артаньян. Он был крепким, с проницательным взглядом и чертами человека, привыкшего к опасности, его шпаги никогда не знали покоя.
Когда прямо перед королём внезапно материализовался человек в майке, шортах, шлёпанцах и с сигаретой в зубах, монарх отпрянул, не в силах скрыть изумление.
— Месье, вы кто такой?! — возопил Людовик XIV, указывая на странного гостя рукой, инкрустированной перстнями.
Мушкетёры, не теряя времени, тут же окружили Петрушкина, направив на него свои шпаги. Капитан Д’Артаньян шагнул вперёд, готовый к любым неожиданностям, но Семен Иванович лишь подмигнул, лениво затягиваясь сигаретой и стараясь не обращать внимания на холодное остриё шпаги, опасно приближающееся к его шее.
— Здорово, Ваше... э-э-э... как там? Королевское высокочтимость... высочество... короче, не знаю, — улыбнулся Семен Иванович и выпустил густой клуб дыма из носа, чем немедленно поразил всех присутствующих.
Людовик XIV с ужасом отшатнулся, пытаясь понять, что происходит, и спросил дрожащим голосом:
— Вы колдун?
Мушкетёры, видя столь странное поведение гостя, попятились назад, так как табакокурение им было совершенно неведомо. Впервые в жизни они видели, как человек выпускает дым, не сгорая при этом в огне.
— Ну, типа того, король, — сказал Петрушкин, всё так же панибратски продолжая сидеть на унитазе, лениво помахивая газеткой. — Извини, что свалился неожиданно. Но мне просто любопытно стало — как вы тут живёте в такой глухомани?
— Глухомань?! — возмутился король, его лицо исказилось от неожиданности. — Мой Париж — столица мира! Франция — самая сильная держава!
— Да-да, король, — вздохнул Петрушкин, устало прикрывая глаза. — Я не сомневаюсь, что вы там у себя самый главный. Но понимаешь, меня дома всё задолбало: жена, дети, начальство, работа, соседи... Иногда хочется всё бросить и улететь к чёрту на кулички. Вот и попал к тебе.
На удивление, Людовик XIV его понял. Он глубоко вздохнул и признался:
— Месье, я вас понимаю. Устал я от этого трона. Здесь гугеноты требуют внимания, англичане строят козни, испанцы плетут интриги. Внешняя политика настолько хрупка, что один неверный шаг — и я в западне. Народ вечно недоволен, даже Бастилии не хватает, чтобы их усмирить. Хочу уехать — но куда?
Людовик щёлкнул пальцами, и тут же слуги внесли длинный стол, уставленный изысканными блюдами, от которых исходил аппетитный аромат. На столе покоились деликатесы того времени: жареные фазаны с лимонным соусом, трюфели, припущенные в сливочном масле, пироги с олениной и вином, свежие багеты, сыры всех сортов, знаменитый пирог с голубикой и малиной, и, конечно, бокалы, наполненные лучшими бургундскими винами.
— Угощайтесь, месье, — пригласил монарх, забыв о присутствии придворных, которые с удивлением наблюдали, как их король болтает с незнакомцем, сидящим на белом керамическом троне — никто из них и не подозревал, что это был вовсе не трон, а унитаз времени.
Мушкетёры стояли неподалёку, на всякий случай держа руки на эфесах шпаг, но больше из вежливости, чем из опасности, чтобы никто не помешал этой необычной беседе.
Лувр в тот вечер выглядел особенно величественно: солнце медленно садилось за горизонт, заливая дворец мягкими золотыми лучами. Огромные арки, увенчанные мраморными статуями, колонны с великолепными резными капителями, величественные витражи, переливавшиеся разноцветными бликами — всё это создавало удивительное ощущение покоя и роскоши. Сады Лувра в этот час были залиты нежным светом, тенистые аллеи казались бесконечными, а подстриженные кусты в форме геометрических фигур создавали идеальную симметрию.
Семен Иванович, сидя на унитазе времени, и Людовик XIV, сидя за королевским столом, неторопливо ели и вели аристократическую беседу. Петрушкин жевал багет, запивая его вином, и слушал, как король рассказывает о трудностях своей власти.
— Знаешь, король, — наконец сказал Семен Иванович, вытирая рот салфеткой, — у нас тоже нелегко. Но одно радует: унитаз у меня — работящий.
— А у меня армия мушкетёров, — гордо ответил Людовик, поднимая бокал в знак уважения.
Так два человека из разных эпох находили общий язык на фоне золотого заката Парижа.
А потом Петрушкин возвращался в свою эпоху. Он выходил из туалета сытый и довольный, словно только что побывал в гастрономическом раю, и совершенно не обращал внимания на борщ, который густо стыл на плите, и черствый чёрный хлеб с луком — единственное, что оставалось на ужин от заботливой супруги. Маргарита Степановна, как всегда, кипела возмущением:
— Ты видел эту соседку Светлану? Шляется по балкону в бикини, срамота! И мне, мадам Петрушкиной, нужен модный купальный костюм, а не это старьё, которое ты мне притащил десять лет назад!
Семен Иванович устало кивнул, пообещав купить купальник со следующей зарплаты, и направился в спальню. Он хорошо провёл вечер во французском высшем обществе, где герцогини, маркизы и куртизанки строили ему глазки. Среди них особенно выделялась одна — в шёлковом платье, с золотыми волосами, завитыми в локоны, с искрящимся смехом. Её тонкие губы тронула лёгкая улыбка, и она бросала на него томные взгляды, едва касаясь своим веером пышного декольте. Ах, что за жизнь! Но вскоре сон сморил Петрушкина, и утро началось как обычно.
На заводе, куда он направился, царил полный хаос. Станки заглохли, продукция шла с браком, рабочие матерились так, что стены дрожали. Запчасти, как всегда, не завезли вовремя, технологические процессы нарушались, а директор завода, взбешённый до предела, носился по цеху, обещая каждому пинка под зад и грозя выгнать всех к чёртовой бабушке. Петрушкин, усталый как осёл, только к вечеру отправился домой, разбитый и раздражённый. По дороге он думал, куда бы ему вновь отправиться, чтобы забыть о повседневных тяготах. Оказавшись дома, он заперся в туалете и, прокручивая диск, наметил 2789 год нашей эры.
Унитаз загудел, затрясся и, как всегда, перенёс его в новое время. Но будущее оказалось совсем не таким, как он представлял. Вокруг него стояли странные эластичные здания, которые гнулись и изгибались во все стороны, словно живые существа, а в небе, вместо привычных самолётов, парили гигантские кубы и цилиндры, медленно перемещающиеся между небесными телами. На улицах ходили люди с четырьмя руками, женщины с огромными ушами, как у слона, взмахивали ими и взлетали, паря над землёй. У всех были блестящие, обтягивающие костюмы, будто сделанные из живого металла, переливающегося всеми цветами радуги. И только Семен Иванович, в своём старом спортивном костюме с надписью «Динамо», казался здесь чужаком, выделяясь на фоне этого футуристического безумия.
Вдруг из воздуха перед ним материализовалось шестиглазое существо с длинными, плавно изогнутыми щупальцами. Оно приземлилось прямо перед Петрушкиным и произнесло металлическим голосом:
— Я межгалактический контролёр Прхльтак пятой степени. Почему вы вышли без двух дополнительных рук?
— Извини, брат, — усмехнулся Петрушкин, вставая с унитаза, — они у меня сломались. Так что хожу с теми, что мне мама при рождении дала.
Прхльтак наклонил все шесть своих глаз и с удивлением пробормотал:
— Разве вас мама не родила с четырьмя руками? Вы — инвалид с рождения, значит. Ну, тогда всё понятно.
— В моё время мы все инвалиды, — вздохнул Петрушкин, с тоской оглядываясь на окружающий его странный мир. Вокруг всё сияло и переливалось, и даже земля под ногами словно подрагивала, напоминая жидкий металл. Воздух был густым, будто насыщен невидимыми потоками энергии, и через него шли странные вибрации.
— Интересная у вас в будущем жизнь, — пробормотал Семен Иванович, глядя на парящих женщин с ушами-«крыльями» и четыре руки у прохожих, бесконечно переговаривающихся на каких-то непонятных языках.
— Ох, если бы, — тяжело вздохнул контролёр Прхльтак. — То гулбешриты отвоевали Марс у Земной Федерации, то из Магелланова Облака летит армада стрекознечиков, чтобы поработить нас и превратить нашу планету в спортивное поле для их диких игр. А недавно король Нептуна, Периклай Десятый, сбросил тугаретовую бомбу на Юпитер, превратив его в коричневого карлика. Вся Солнечная система взбудоражена этим техногенным катаклизмом.
Петрушкин кивнул, внимательно слушая этот поток футуристических новостей, и, гладя свой верный унитаз, словно в попытке успокоиться, произнёс:
— Да, проблемы у вас не слабее наших.
Прхльтак продолжал с удовольствием рассказывать Петрушкину о событиях своей галактики, радуясь тому, что наконец-то нашелся собеседник, которому можно излить душу. Контролер извлек, казалось, прямо из воздуха огромный сосуд с узорами и два стакана, которые тоже возникли, словно по волшебству, и разлил розовую, мерцающую жидкость.
— Давайте, месье из прошлого, отметим нашу необычную встречу! — предложил Прхльтак, подавая один из стаканов Семену Ивановичу.
Петрушкин, конечно, не мог отказаться от такого предложения. Он пригубил напиток. Жидкость, на первый взгляд безобидная, внезапно взорвалась во рту как вулкан, пронзая всё небо словно огненной лавой. В животе бушевал ураган, будто там поселилась стая прожорливых пираний, яростно грызущих всё подряд. Однако после первого шока последовало блаженное умиротворение. Напиток растёкся по телу теплом, и Петрушкин, забыв про всё, уже требовал второй порции. Потом последовала третья. К четвёртой он едва понимал, что говорит ему Прхльтак, а после пятой сознание стало плавно уходить в туман.
Едва держась на ногах, Петрушкин, всё же успевший нажать рычаг на своём верном унитазе времени, свалился в глубокий сон, когда возвращался в родное время.
Его разбудил грубый стук в дверь туалета и раздражённые крики старшего сына:
— Папа, я в туалет хочу! Впусти! Ты всю ночь сидел там!
Семен Иванович с трудом поднялся, зевая и потирая виски. Едва открыв глаза, он увидел на часах 7:00 утра. «Ох, пора на работу!» — произнёс он с сожалением, поплёлся в спальню переодеваться.
Жена, недовольная и раздражённая, встретила его острыми упрёками:
— Ты всю ночь там сидел! Думаешь, я не знаю? Наверняка чатился с какими-то бабами! Вон Светлана, соседка, так и сказала — ты шляешься по интернетам, пока я тут одна маюсь!
Семен Иванович, который никогда в жизни не пользовался смартфоном и не знал, как обращаться с такими вещами, только тяжело вздохнул и ничего не стал отвечать. Жена кипела ревностью, хотя на самом деле он просто спасался от бесконечных семейных забот в своём временном уединении.
Уже через полчаса он шёл на завод. В троллейбусе было тесно, душно и отвратительно пахло. Люди ругались, толкались, кто-то громко жаловался на жизнь, кондуктор сердито тряс пассажиров, требуя оплаты. Ответом были оскорбления и невнятное бурчание.
В давке Семен Иванович оказался буквально прижат к какой-то женщине с большим бюстом, так что он едва мог дышать. Каждый вдох был настоящей борьбой за воздух, а вокруг ещё и раздавались стоны недовольных пассажиров. Вдобавок какой-то старик, с сапогами, напоминающими военные, встал Петрушкину прямо на ногу. Он взвыл от боли, но старик, не обратив внимания, продолжал стоять, словно ничего не произошло.
Поездка в троллейбусе была настоящей войной — такой битвы не выдерживал ни один нормальный городской житель. Петрушкин, едва держась на ногах, мечтал о том, как вечером снова сможет уединиться в своём туалете с волшебным унитазом времени и на время забыться, отправившись в другие эпохи и миры.
Каждый вечер Семён Иванович Петрушкин, спасаясь от повседневных забот и семейной рутины, отправлялся в невероятные путешествия через время и пространство. Сидя на своём магическом унитазе, он наблюдал первобытных неандертальцев, вооружённых примитивными копьями, которые охотились на огромных, покрытых шерстью мамонтов. Эти древние люди слаженно работали, окружая жертву и стараясь выжить в суровых условиях ледникового периода.
Однажды Петрушкин оказался свидетелем катастрофического момента в истории Земли: тираннозавр-Рекс, огромный и грозный, в панике бежал от гигантской взрывной волны, поднятой астероидом, который неумолимо падал на Землю. Пыль и огонь охватили всё вокруг, и даже величественный хищник оказался бессилен перед лицом глобального катаклизма.
Один из самых запоминающихся моментов для Петрушкина был, когда он оказался рядом с Юлием Цезарем, который вёл своих закалённых в битвах центурионов в атаку на врага. Легионы римлян, закованные в блестящие доспехи, слаженно шагали по полю, щиты и мечи сверкали в лучах солнца, а перед ними стоял Цезарь — высокий, величественный, уверенный в своём величии и непобедимости. Под его командованием армия сметала врагов, и Петрушкин ощущал себя свидетелем настоящей истории.
Часто Семён Иванович отправлялся в Южную Америку, где своими глазами видел приключения Франсиско Писсарро, покорителя инков. Испанские конкистадоры, сверкая доспехами, вели переговоры с правителем империи, окружённым роскошью и сокровищами. Петрушкин также наблюдал, как племена ацтеков возводили свои величественные пирамиды: каменные ступени поднимались к небу, а жрецы проводили свои загадочные и жуткие ритуалы. Дух древних цивилизаций витал в воздухе, и он ощущал себя частью той величественной истории.
Бывал Петрушкин и в далёком будущем, когда от планеты Земля осталась лишь обгоревшая головешка после превращения Солнца в сверхновую. Вокруг царила тьма, разорённая лишь яркими вспышками погибающих звёзд. Пустота и бескрайний космос окружали Петрушкина, заставляя его осознать всю бренность человеческого существования.
Однако, несмотря на все эти невероятные путешествия, Семён Иванович всегда возвращался домой весёлым, хоть и на короткое время, готовым снова погружаться в свой тусклый, скучный мир.
Всё шло хорошо до одного рокового дня, когда с его волшебным унитазом исчезла его жена, Маргарита Степановна. Может, это случилось случайно, а может, она сделала это намеренно, но однажды она нашла диск на унитазе, который напоминал телефонный циферблат, и, из любопытства или досады, крутанула его. Унитаз мгновенно ожил, и Маргарита Степановна отправилась в путешествие по временной шкале.
Семён прикинул, что она попала в Папуа-Новую Гвинею в период, когда там обитали каннибалы... Мысленно он уже представлял, как аборигены встречают её с кулинарными намерениями.
Так вот, внезапно Семён Иванович лишился и унитаза времени, и своей ворчливой жены. Но долго горевать ему не пришлось — вскоре к нему зачастила соседка Светлана из 14-й квартиры. Она, в отличии от Маргариты Степановны, не имела претензий на его магические приспособления, зато частенько захаживала на чай... и не только.