Островтеатр

Алексей Антипов (Дэлль-Василевский)

«О С Т Р О В  ТЕАТР»
ИЛИ

        «САМОЕ СТРАННОЕ МЕНЮ В МИРЕ»

бенефис для Заслуженной Артистки


ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Актриса
Актер
Режиссёр


Еще до начала спектакля занавес открыт. На заднем плане сцены нагромождение  декораций из разных спектаклей всех известных эпох: пусть это буду элементы декораций из разных спектаклей: колонна времён Софокла, пара кресел, стол, пальма,  двуручный меч, чей то мужской портрет, ширма, огромное зеркало.
С Мужской Стороны является АКТЕР, прохаживается по сцене, трогает декорации. Долго смотрит на портрет, снимает его со стены, ищет, куда бы его пристроить, потом вешает его обратно. берёт меч, подходит к зеркалу, делает несколько взмахов, либо мастерских, либо крайне неуклюжих.
С Женской Стороны является АКТРИСА, АКТЁР замирает, либо в классической стойке, либо в дурацкой, увидев АКТРИСУ в зеркале.
АКТРИСА (изображает его). Бесподобно! Гладиатор, какой-то век до нашей эры. Город ; РИМ! Знаешь, что такое – «гладий»?
АКТЕР (опирается на меч, все еще глядя на нее в зеркало). Знаю.
АКТРИСА. Ну?
АЕТЁР. Я извиняюсь, член. Но только я и не думал. О Риме.
АКТРИСА. А что же ты тогда? Дрова рубишь, что ли. В гордом одиночестве.
Осматривает зал.
Синьор Адриано. Самый строптивый?
АКТЕР (все еще в зеркало). Да нет. Так, разминался, тебя ожидая. Только это не гладий.
АКТРИСА. Это неважно.
Я-то тебе зачем?
Подходит к зеркалу, довольно бесцеремонно отодвигает его, вынимает из сумочки помаду, при этом все содержимое сумочки вываливается на пол. ОН, отставив меч в сторону, торопливо начинает собирать упавшее, она же, как ни в чем ни бывало, красит губы.
Ты прекрасно старался...
Вновь изображает его жест.
Один.
ОН смущенно подает ей сумочку.
Да поставь куда-нибудь. Слушай!
Толкает его в грудь.
Я теперь понимаю, почему ОН никогда не говорит, с кем предстоит это!
АКТЕР (собирался было облокотиться на меч). И почему же?
АКТРИСА. Возьми его обратно. Возьми, возьми.
АКТЕР. Что взять?
АКТРИСА. Да этот «карающий меч НЭзЭмиды».
ОН покорно берет меч и опирается на него.
АКТЕР. Так?
АКТРИСА. Сойдет.
Отходит от него.
О чем я говорила?
АКТЕР. О том, что ОН никогда не говорит: с кем?
АКТРИСА. Да! Потому что если бы я заранее знала, что ЭТО предстоит с тобой, то я бы не пришла.
ОН пожимает плечами и еле заметно оглядывается на портрет.

АКТРИСА
Товарищ артист, Вам не кажется, что Режиссёр наш – типичный Фантомас. BMW, яхта. Обложил налогом мильонщиков.
АКТЁР
Всё ради театра.
АТРИСА
Ты ещё скажи, ради всего мира. Раз люди в нём актёры.
О!
ВИНИЛ
Какая там была музыка! В винильные времена. Как оказалось, времена на все.
Ставит пластинку.
Блюз.

Каждая комбинация из слов уникальна. Как и пьеса. Всего пять слов – а сколько усилий. «Много шума из ничего».
У нас с вами мышление с разной степенью ассоциативности.
Товарищ Артист.

Возбуждают монашки? А кто? Горничные? Санитарки? Подобрать что-нибудь?



АКТЕР. Так я... Некоторым образом... Солдат. и ОН... Где-то... Мой командир.
АКТРИСА. Не прикидывайся. Даже у таких, как ты, есть право слова.
АКТЕР (задумчиво). Как я...
АКТРИСА. И ты мог бы ему сказать сам, раз уж вы снюхались. Чего он в тебе только нашел, господи... Напоил ты его что ли?
АКТЕР. Да нет...
АКТРИСА. Что, мол, не надо тетю трогать, она женщина занятая. Знаешь ведь, что я занятая женщина?
АКТЕР. Знаю.
АКТРИСА. Вот молоток.
Грозит пальцем.
Соображаешь. И кроме того, у нее муж.
АКТЕР. Муж... Так ты ж в разводе.
АКТРИСА (жестко берёт Его за грудки). А ты откуда знаешь?!
АКТЁР
Видел по ТВ!
АКТРИСА
А, да, что я в самом деле.
АКТЕР. Но это ЕГО идея. ЕГО. Целиком и полностью
АКТРИСА. А, врешь ты все. Решил ты, просто, попробовать, наконец, себя и избрал себе жертву.
Оглядывает зал.
Без единого свидетеля. Ишь, чего захотел!
АКТЕР. Честное слово.
АКТРИСА. Ну, даже если и ЕГО... Ты же ; мужчина. Мог бы ЕМУ сказать: «Ваши причуды, товарищ Режиссёр, я исполнять не собираюсь!» Вот как ты ему должен был сказать.
Воображаемой публике.
Правильно?
Зеркальному отражению.
Правильно!
ОН поднимает меч и рассматривает его в свете прожекторов.
АКТРИСА. Ты что?
АКТЕР (опускает меч). В каком смысле?
АКТРИСА. В таком. Отпусти и убери его. Может ты псих.
П а у з а .
Ну, что же делать? Знаешь, я пошла. Только, так... Так. Зачем я сюда приходила?
АКТЕР. Наверное, чтобы прежде всего прочесть ЕГО послание.
АКТРИСА. Точно!
Толкает его в грудь
Что-то я совсем здесь с тобой завертелась. Давай, давай.
Делает требовательных жест и одновременно оглядывает себя в зеркало.
Время летит. Летит время, а мужчина?
АКТЕР. Нет, время, по-моему, работает на тебя.
АКТРИСА. Врешь ты все. Все вы врете...
АКТЕР. Кто «все»?
АКТРИСА (со вздохом). Мужики, кто же еще.
ОН подает ей записку, ОНА читает и присвистывает.
Вот это да! Такого еще по-моему не было.
Декламирует в зал.
«Любовь! Острова! Пятнадцать лет!»
Е м у .
Знаешь, а подам-ка я на вас в суд, ребятки!
АКТЕР. С какой стати?
АКТРИСА. Слава Богу, любовник мой обладает словарным запасом. А то я опять готовилась услышать ваше божественное: «Зачем?» или «Почему?». А с такой стати... Вот приду и скажу. Прямо так: приду и скажу: Граждане судьи!
В зал.
Эх, жалко никто не слышит. Граждане судьи! До каких пор этот узурпатор ; главный режиссер нашего театра будет издеваться над беззащитной актрисой!
Показывает пустующему залу записку.
Он заставляет меня с этим!
Показывает на Актера.
Заниматься любовью на каких-то островах.
Заглядывает в записку.
Да еще в течение пятнадцати лет.
Оборачивается к Актеру.
Так, что ли? Я правильно трактую?
ОН пожимает плечами и вновь осматривает портрет.
И до каких пор, граждане судьи, будет продолжаться это насилие? Я совсем не против главного режиссера с его фантазией, но почему он мне подобрал такого странного партнера? Молчите? Не знаете? Может, вы знаете, товарищ артист?
Подает ему воображаемый микрофон.
Прошу высказаться.
АКТРИСА. Да, да, что вы там считаете?
АКТЕР. Что идея главного режиссера совершенно гениальная. Во всяком случае, до него никому такое в голову не приходило.
АКТРИСА. Да ни хрена, у него уже нашлись подражатели. Господи, как хорошо живется тем, чьим главным режиссерам ничего не приходит в голову. Гоняют себе свой формат, и рот до ушей. Ладно, принято. Но нужны некоторые коррективы.
АКТЕР (тем же жестом предлагает ей воображаемый микрофон). Высказывайтесь.
АКТРИСА. Во-первых. Это, по-моему должно быть дело добровольное.
Неожиданно отталкивает его руку и со злостью на него смотрит.
Я совершенно не обязана жертвовать своим свободным временем ради каких-то деловых игр. Или ролевых, как их там. Мне всего этого хватает.. Во-вторых. Почему никого нет? И что самое главное, ЕГО самого. Это не-вер-но. Если бы ОН присутствовал, тогда ; другое дело.
АКТЕР. Непременно нужен свидетель?
АКТРИСА. Руководитель нужен, друг мой. Все наши экзерсисы он отменит, даже если ему понравится – дело принципа. Вот премьерные спектакли закончатся, если всё это будет идти на какой-нибудь, пусть самой малой сцене, тогда начнутся импровизации. Пока режиссёр не придёт, не посмотрит, не надаёт всем по бошкам, тогда все заиграют, как это было поставлено.
Правда, сам он любит играть главные роли, вообще не зная текста, хоть и все произведения нашего репертуара – Его произведения, не считая пьес по мотивам писателей, с чьими Душами лучше не общаться, но Ему это пока удаётся. Иные драматурги, действующие бЭз приглашения в этом Писательский Клуб, бывало и страдало. И даже оказывались в Адском Котле. Одном на всех.
АКТЁР
У Данте Алигьери это есть?
АКТРИСА
У Данте Алигьери третья часть Божественной Комедии называлась Рай. И он её выхода он так и не дождался. Помер. Отправился вслед за своей Беатриче.
АКТЁР
Это ты к чему?
АКТРИСА
К тому, что не дождёшься ты от меня ответов на вопросы, в которых ты ни хрена не понимаешь.
Выше, выше голову, гладиатор. Правде надо смотреть в глаза! Я пришла сюда в прекрасном настроении, сейчас его ; как не было. Почему? Причина ; ты.
О г л я д ы в а е т с я.
А ЕГО нет здесь, кстати?
АКТЕР (оглядывается вслед за ней). Нет.
АКТРИСА. Нет, он просто отлынивает! Он же должен... Хотя нет...
Машинально переворачивает записку, которая до сих пор была у нее в руке.
Слушай! Тут еще... «Успех». Ограбление, погоня, секс. И всего за час до закрытия сельмага, мы ж в России живём.
Ну, и чуЙсьтвенный эксцесс – это то, к чему все так стремятся, и так боятся. Накапливаются страхи и травмы.
Соответственно расшатывается нервная система. А связи с чем у господ артистов-с часто меняются настроения-с.
АКТЕР (подходит к ней и тоже заглядывает в записку). Да... Я не заметил.
АКТРИСА. Вот. От этого и все твои несчастья. От невнимательности.

АКТЁР
Пойду-ка я… Пройдусь. 
АКТРИСА. Ты не принимай все так близко к сердцу. Не доживешь так до славы.
Хохочет в кулак, и снова видит свое отражение в зеркале. Кажется, смущена.
Ладно, прости. Серьезно, я, наверное, не права. Надо делать упреждение на то, что ты у нас такой чувствительный. Подвержен депрессивной психопатии. Ну, все? Мир. Слушай, а  «УСПЕХ», не ты приписал?
Я думаю, надо начинать с древнейших профессий. В Голливуде сидят не дураки. Все успешные мелодраматические сценарии разыгрывают драму между игроком и проституткой. И чтоб обязательно кто-нибудь отправился на тот свет, кто от передозы, кто с перетраху, можно и наоборот, у нас, говорят, половое равенство. Всё, как писал Михаил Афанасиевич Булгаков в «Багровом Острове», в сцене первой читки, «Вот и разошлась пиеска». 
Ладно, ладно потом по рассуждаем.
В зеркало, героически.
После выполнения боевого задания! Читаем еще раз.
Ч и т а е т .
«Любовь». «0строва». В океане, что ли? Н-да, ты значит, у нас будешь Томас Хадсон. Этого художника Хемингуэй писал с себя.
Обходит его, осматривает с ног до головы.

АКТЕР. Мне кажется, что если бы он... дал нам вспомнить Хемингуэя, это было бы слишком просто.
АКТРИСА. Пожалуй, ты прав. А «Успех» там более или менее вяжется. Был же там успех, дай Бог памяти? Все равно не то. Значит, картина меняется. Фейхтвангер. Ставим роман. А «Острова». Успех на островах, что ли? Слушай, а влюблялся ты в бытность свою на островах!
АКТЕР. Было дело.
АКТРИСА. Успешно?
ОН отрицательно качает головой, но она этого не замечает.
АКТРИСА. Нет, здесь больше бы подходило гениально-банальное «удача». В те незапамятные времена, когда еще употребляли дешевое спиртное, кричали: «За нее! За удачу!». А остров, наверное, один. Ну что ты все время молчишь.
АКТЕР. Я тебя внимательно слушаю.
АКТРИСА. Так ты меня сюда слушать пришел, что ли? Тогда я пошла.
Закидывает сумку через плечо и направляется туда, откуда появились.
АКТЕР (довольно тихо). Я отказывался.
АКТРИСА (оборачивается). Серьезно? Так он, что же, настоял?
АКТЕР. В общем, да настоял.
АКТРИСА (возвращается). Н-ну... Раз так. Давай что-нибудь срочно придумывать. Как нам быть о ЕГО Фантазиями... С ЕГО островами... долгими годами... совпадающими с возрастом полового созревания… и успехом... Вот задачка.
С чего начать?
АКТЕР. Я думаю с любви.
АКТРИСА. Здесь я с тобой согласна, ; начинать надо всегда с любви.
Добрый день, веселая минутка. Мы на «Острове Театр», оно платный. Как и любой другой храм. Грёз человеческих.

П о е т .
«Нет занятий важней любви...» Слушай!
Вновь толкает его в грудь.
У меня в уборной есть бразильское кофе. Пьешь кофе?
АКТЕР. Еще как!
АКТРИСА. Тогда щас сообразим...
Внимательно смотрит на него.

Раз уж нас с тобой судьба столкнула... Столь странным образом.
ОНА уходит. ОН внимательно рассматривает свое лицо в зеркале, грустно усмехается, идет к декорациям. Берет меч, пробует его прочность о колено. Подходит к портрету, снимает и долго всматривается. Немного подумав, вновь водружает его на место.
Появляется ОНА с кофейником и маленьким подносом с двумя чашками.
АКТРИСА. Молодец! Этого как раз и не хватало. И виниловая музыка!.. Дело теперь только за пламенной любовью.

Показывает ему на кресло.
Садись. Договоримся: не обсуждать канон, обходиться без идиотской символики, как таковой.
Меморандум покажите, будьте любезны. Ничего неприличного не нарисовано?
(Крутит записку)
Вроде нет.
Значит, любовь.
Закрывает глаза.
Давай, лови страшный миг перевоплощения.
Открывает глаза.
Я уже. Значит, ты ; сильный мужчина, а я ; слабая женщина. И ты соблазняешь меня на островах. То есть на острове...
Сообщает воображаемой публике.
На ОСТРОВАХ человек одновременно находиться не может, правильно? Простим это нашему многоуважаемому режиссеру и учителю.
Подмигивает ему. Вновь закрывает глаза.
И я влюблена в тебя... Длительно и нежно... Уже пятнадцать лет...
Смотрит на него.
Не получается! Я уже пятнадцать лет изнываю, понимаешь, от любви, а ты только сейчас удосужился... Так не бывает. Так быть не должно! Молчишь?
АКТЕР. Но ведь...
АКТРИСА (перебивает). Это точно. Ладно, мыслим дальше, то есть, я мыслю, сиди пока, внимай. Значит, ты соблазнил меня... пятнадцать лет тому назад... На острове. Чего там еще?
Вертит записку.
Ну, стало быть, успешно соблазнил. Молодец! А теперь... Мы встретились на том же острове. Так, по-моему, годится.
АКТЕР. По-моему...
АКТРИСА. Что, по-твоему?
Мне теперь прикажешь внимать твоей альтернативе?
АКТЕР (борясь с собой). Я говорю, мне кажется.
Что ОН был влюблен в нее. А ОНА... Так...
АКТРИСА. Что значит «так»? Плюет на него, что ли?
АКТЕР. Ну... в общем,; да. Плюет.
АКТРИСА. Ого! Здравый смысл, это хорошо. Но уйдем от него на время, товарищ артист. Все наоборот. Нет, совпадения бывают, конечно, но довольно редко. Так что крути обратно.
АКТЕР. И все же.
АКТРИСА. Ладно, иду на компромисс. Мы влюблены. И все. Хотя для того, чтобы нам сыграть именно ЭТО, потребуется сбросить немало килограммов.
Осматривает себя в зеркало, для удобства слегка отодвигая кресло.
Хотя их у меня не так уж много.
Теперь мне все ясно. Это был Фантомас. Он тоже присылал записки. Вот это был сериал! Какие актёры! Жан Маре, любовник Жана Кокто. Луи дё Фюнес. Это кино мы смотрели в летних кинозалах, в Сочи. А сейчас что? «Игра в кальмара». «Миллиарды»? Говно. Заформатированные извращенцы.
«Викинги» хороший сериал, па Нарко. Люди живут на площадке месяцами, тут заиграешь.
АРТИСТ
Ты о чём?
АРТИСТКА
Да так, сама с собой разговариваю. Тебе гоняться за моей мыслёй бесполезно. Кишка тонка.
АРТИСТ
А я попробую.
АКТРИСА
Валяй.

Долгая, МХАТОВская пауза.
Застыл немой вопрос, отвечаю (громко в зал) мы не будем в этих странных словах  искать какие там бесконечные подтексты! И надо поконкретнее знакомится с источниками! Так сказать, вдохновения классиков.
АКТЕР
Классиков?
АКТРИСА.
Изо всей современной драматургии остался только Ретлинг (он же Шекспир, а на самом деле – всё это собрание аристократов, и то что Гамлет и «Ричард 3» писали разные компании, это очевидно), и Антон Палыч Чехов. Вот данных авторов господа режиссёры уже поимели, дальше некуда. И продолжают этим заниматься. Всё глубже, и глубже, и глубже. Для них репетиционный процесс – это круче, чем секс.
АКТЁР
А для тебя?

Актриса оценивает Актёра, с ног до головы и обратно.

АКТРИСА
Хемингуэй в своём очерке под названием «Ваш корреспондент» высказал, что мол, задавая банальные вопросы, вы рискуете получать банальные ответы.
От себя добавлю – идиотские вопросы. А Хемингуэй, между прочим, был любимым писателем Ани Жирардо. Хорошая артистка. Хорошая же?
АКТЁР
Может, потому что француженка? Но ты не ответила.
АКТРИСА
Лавочка закрыта.
АКТЁР
Будем репетировать? Может, танго? Чуть больше, чем секс, чуть меньше, чем любовь?

АКТРИСА
А ты откуда знаешь?
АКТЁР
Бываю в библиотеках.
АКТРИСА
Здравая мысль. Ты берешь меня в заложницы, смертельное танго, и одною пулей, и т.д. Только стрелять буду я.
АКТЕР. Что же тогда нам мешало быть вместе все эти пятнадцать лет... Любить... Претерпеть все радости, невзгоды... И спокойно закончить...
АКТРИСА (удивленно смотрит на него). Слишком реально. Не совпадает. Для искусства это слишком долго и реально. Отчего бы вам мозгами просто взять, и бодро встрепенуться, и не начать соображать, товарищ артист?
Чем конкретно подрабатываете? Может, сочинением образов?
Классический «исходник» призабыли! «Покидая Лас Вегас», «Ночи Кабирии» и т.д. Профессия то древнейшая! Вот и слушай, что тебе говорят голоса. «Любви оков тысячелетия».
Отчего бывает разлука? Хо! В реальной жизни,; так это они не очень-то хотели быть вместе. А в искусстве,; ну, скажем... ОН находился в заточении. Где-нибудь в замке на острове... Но это уже было. ЕЕ ужасные родители прятали ЕЕ от НЕГО... И это было. Смерть,; было и будет.
АКТЁР
Ну, глумится можно над чем угодно и сколько угодно.

АКТРИСА
Невозможно не быть циничным и остаться в здравом уме. Согласен?
АКТЁР
Нет.
АКТЁР
И память у меня… (Громко в зал, ищет кого-то глазами по галёрке). Железная!
Ладно, играем дальше. Руку и сердце предложи, гад. Ну?!
АКТЁР
Предлагаю, разумеется.
АКТРИСА
Ну, и на что ты рассчитываешь? С такими предложениями?
АКТЁР
Ты о чём вообще говоришь?
АКТРИСА
Об искусстве, твою мать. Его изначальную жертвенность придумала не я, и даже не тот, кто тебя сюда послал.
А, вот! Он был импотентом.
АКТЁР
Кто?!
АКТРИСА
Да твой полумёртвый герой, Господи ты Боже мой, вот ямбами заговорила, значит диктуют Свыше.
Про импотенцию – это всегда свежо. Сливаются реальность с искусством. И реально до жути и романтично. Приходится идти на всякие там ухищрения.
АКТЕР. Но и это было.
АКТРИСА. Да, точно. И это было.
АКТЕР. И тогда все теряет смысл.
АКТРИСА. У Хемингуэя в  смысл ничего не потеряло.
АКТЕР. В нашем случае потеряет. Если бы я смог изобрести ситуацию, как Хемингуэй, я стал бы писателем.
АКТРИСА. Ситуацию не изобретают! Да... Надо же! Так что будем делать-то?
АКТЕР. Я не знаю... Давай...
АКТРИСА (перебивает). Я знаю, я. Первая картина,; взаимная любовь. А там посмотрим.
З а л у.
Итак, картина первая, тренировочная. Любовь взаимная и страстная... на необитаемом острове. К тому же, не забывай, мы связаны по рукам и ногам коммерческими традициями гниющего запада, которые они отчасти скоммуниздили у Алексея Максимовича Горького, я говорю о его великой пьесе «На дне». Так что, ты спился, проигрался, а я, с годами потеряла форму, культурный клиент шастает по молодухам, женщинам, по настоящему преданным профессии, достаются извращенцы. «Покидая Лас-Вегас». Вот это – мелодрама!
АКТЕР. А как же годы, успех...
АКТРИСА. Ай!.. Потом. Все остальное потом, сейчас одна только любовь. Так, ты что же, так и будешь сидеть?
АКТЕР. А что же мне делать?
АКТРИСА. Как, «что»? Любить. Изо всех сил.
С неожиданной легкостью отодвигает стол и придвигает свое кресло к его.
Милый...
Запускает руку в его волосы, ОН с ужасом на нее смотрит.

Любимый! Ты восхищал меня ещё в утробе. То есть, не родившись. Ты что дрожишь, милый?
АКТЕР. Я не дрожу.
АКТРИСА. Перестань дрожать, милый... Хочешь, я все с себя сниму и одену на тебя... И тебе будет тепло...
Начинает что-то с себя снимать, но ОН хватает ее за руки.
АКТЕР. Не надо, ты замерзнешь...
АКТРИСА. Отчего же я замерзну, милый, когда мы на чудном острове и сейчас чудная, июньская ночь?
Почти сквозь зубы.
Мне тепло от твоих объятий, милый...
Берет его руки и кладет их себе на грудь.
Вот так... Мне тепло... Ты же меня согреваешь... От тебя исходит какое-то волшебное тепло... Какая-то волна беспредельной силы и безупречного… Так, что это я там ляпнула. Да, ладно, мужества...
Вскакивает, мгновенно оказывается на авансцене

Товарищ – господин Режиссёр! А можно так, в порядке цехового бреда, так сказать, актёрского, возвеличить моего, Вами назначенного партнёра по спаррингу, в ранг полубога? На моей памяти его звали Геракл, у римлян – Геркулес.

АКТЁР
Я такое не потяну.
 АКТРИСА. Придётся. Ибо кто-то из современных философов недавно заявил, что Геракл – это «символ политического господства». Это сейчас в тренде. У нас с этим всё в порядке, а вот на Западном Театре Действий – напряг. Давеча этого, востроносенького президента Франции, однофамильца нач. гвардии Калигулы в одноимённом фильме Тинто Брасса, на сельхоз выставке чуть не побили трактористы. С обеих сторон остались навсегда контуженные граждане.
Ах, да, возвращаемся к предмету вожделений.
Я влюблена. Всё равно, что я пьяна.
АКТЁР. Да, но…
АКТРИСА
«Который раз дивлюсь убожеству 
Мужского лексикона. Какое нищенство. Убью – люблю.
Люблю – убью

(Мгновенно меняет тон)

Интересно, кончится это когда-нибудь? А?
АКТЕР. А ты...
АКТРИСА. Что? Ты что-то сказал, милый?
АКТЕР. Я говорю... Не надо думать об этом.
АКТРИСА. О чем, милый?
АКТЕР. О том, что это когда-нибудь кончится.
АКТРИСА. Но мне страшно! Я исчезну без любви... Без твоей любви... Я так счастлива сейчас! Я страшно боюсь, что это когда-нибудь пройдет... И ты будешь другим... А кончится это когда-нибудь?
АКТЕР (отворачивается в сторону). Н-нет. Не кончится...
АКТРИСА. Я люблю тебя... И сейчас, какой ты есть, и того, какой ты будешь...
АКТЕР. А тебе нравится выставлять меня…
АКТРИСА (с искренним изумлением). Но почему? Ты вовсе не идиот, милый...
Явно сдерживая хохот.
АКТЕР. Так ведь ты все ЭТО уже кому-то говорила!
Вскакивает и чуть ли не стряхивает ее с себя. ОНА остается в весьма неудобной позе.
Неужели можно так дешево продавать все то лучшее, что было в жизни?!
АКТРИСА (сидя на полу). Господи, ненормальный... Это ты серьезно?
АКТЕР (зажмуривает глаза, потом, как спросонья, смотрит на нее). Что «серьезно»?
АКТРИСА (тяжело поднимается с пола и держится за поясницу). Ну, все это мне говоришь. Ты в своем уме, или ты так разыгрался, что чуть не убил меня?!
АКТЕР. Играю, конечно. Мы же играем? Или уже нет?
АКТРИСА (ищет глазами свою сумочку). Так. Хватит. Завтра я скажу ему, что ты,; псих. Все. Прощайся с театром. Так будет лучше и для тебя тоже.
АКТЕР. Да что случилось?
АКТРИСА. Да не прикидывайся ты дурачком, господи! Пользуешься тем, что мы остались вдвоем, и делаешь все, что твоя поганая душа пожелает с беззащитной женщиной. Ничего себе, игра.
АКТЕР. Так ты считаешь, что такого быть не могло? И он такого не мог тебе сказать?
АКТРИСА (держится пальцами за виски). Так, стоп, стоп. Кто не мог мне такого сказать?
АКТЕР. Ну, мой персонаж.
АКТРИСА (с ненавистью на него смотрит). Нет! Не мог!
АКТЕР. Но почему? Почему ему не могло показаться, что ты все это уже кому-то говорила, и он возмутился. Он же влюблен! Естественно, что ему мерещится везде предательство. Ты же сама сказала, что они влюблены. Что ж тут непонятного...
АКТРИСА. Да не тарахти ты. То слова не вытянешь, то рот не закроешь. Я не об этом. Ревнуй, сколько тебе влезет. Ты зачем вырвался?
Вновь хватается за поясницу.
АКТЕР. Сильно ушиблась?
Пытается потрогать ее спину.
АКТРИСА (резко отталкивает его руку). Да пошел ты!
П а у з а . ОНА приводит себя в порядок.
АКТЕР. А почему ты думаешь, что ОН поощрил бы такую твою игру? Слова, слова, слова.
АКТРИСА. Ну и что?
При некоторых партнёрах тащит на трэш.
Лоренца почитайте. «Человек находит друга».
АКТЁР.
Ну да. Собаки и женщины. Третьего не дано.
АКТРИСА.
Звучит по-хамски, не кажется?
АКТЕР. Ну, ты же дурачилась, от начала до конца.
АКТРИСА. Ну и что? Чего ты встрепенулся, ты мне скажи? Ну не смогла сходу разрыдаться от любви. Прости. В следующем сезоне.
АКТЕР. Попытке...
АКТРИСА (после паузы). Если ты гарантируешь, что мордобоя больше не будет, тогда, ладно... Так ты возревновал?
Показывает ему на то место, где только что сидела.
Больше не будет?
АКТЕР. Даю честное слово.
ОНА подходит к зеркалу и осматривает юбку со всех сторон.

Ревность твою, я думаю, уберем.
Воркуем дальше. Воркуй.
АКТЕР (подумав). Ты помнишь тот день?
АКТРИСА. Какой день, милый?
АКТЕР. Когда случилось ЭТО.
АКТРИСА (изумленно). Что «ЭТО»?
АКТЕР (смотрит куда-то в потолок). Ну... Наше первое... свидание.
АКТРИСА. Оптимизма у вас не занимать, молодой человек.
ОН пожимает плечами.
Ну ладно... Я помню тот волшебный миг, ты был в своем... белом костюме. И ты был очень похож на Бельмондо... В своем ослепительно-белом катере, нет, яхте... Ведь ЭТО случилось на яхте? Потом ты снял белые брюки, и там у тебя оказались белые плавки. Дальше, «отважных, и т.д.» (С сомнением осматривает его.) Я не смогла устоять, милый. И никто бы не устоял... Не одна, прости Господи, особь. Не женского полу, ни мужского. Во как. И последняя деталь твоего образного экстерьера, милый. Если тебе интересно.
АКТЁР. Мне представляется, что…

Она зажимает Ему рот, при этом взирает на него с откровенной злобой).
Убила бы.
 Освобождает Ему рот.
АКТЁР. Я думаю, что мне было бы… Не без интересно.
АКТРИСА.
Валяй, матросик, сам напросился. Ты напоминаешь мне величайшего Античного Героя по имени Геракл, римляне звали его Геркулес. Ревнивая Жена Деянира из ревности отравила его, пропитав тунику спермой кентавра, она, как сообщает нам Сервий, была ядовита.
Своему отражению.
Здорово сыграла?
АКТЕР. Бесподобно. Я узнал столько нового. Так я значит, полубог. Мне кажется, что «полу» - не звучит. Давай уж сразу. Сыграю Бога.
АКТРИСА (вновь своему отражению, с приветственным жестом). Валяй. Я не против. Здорово сыграла. Мне, оказывается, не проституток, а школьниц играть. Все еще, оказывается, впереди...
 Слушай, тебе не надоело?
АКТЕР. Да нет пока.
АКТРИСА. Это удивительно. Ведь ничего не получается.
Глядя на долгие кинополотна,  тянет на нечто оргическое. Никто так не прочувствовал эпоху Бесконечной Власти, как Брасс. Ну, и наш, разумеется, главный режиссёр.

Меня не слушают, но не до такой степени.
Я, как женщина и автор, рожаю «в стол».


АКТЕР. Сразу вообще никогда ничего не получается.
АКТРИСА. Но импровизация, это то, что должно получаться сразу. То есть исполнитель должен мгновенно расслабиться, дабы получить ни с чем не сравнимое удовольствие. Я до сих пор так думала.
АКТЕР. Но у нас достаточно сложное положение. Мы же еще должны разобраться, что ОН хотел...
АКТРИСА. Да, должны... Несчастные мы люди... И назад дороги нет.
АКТЕР. И потом, у нас с тобой немного разные взгляды...
АКТРИСА. Взгляды «куда»?
АКТЕР. На счёт реалий.
АКТРИСА.  Если мы в театре, молодой человек, то реалии без магии – не катят. Хорошо. Ты сейчас можешь мне сыграть влюбленного юношу?  Думай, что ты – бог, чёрт, кто угодно, только не вздумай здесь поясничать. Меня сейчас нет, я ; объект. Объект для объяснений, не больше, и я молчу. Прошу.
АКТЕР (после паузы). Монолог влюбленного юноши?
АКТРИСА. Да, да. Передо мной. Вот я сижу, объект твоей безумной любви. Трагические миниатюры, как в пьесе Марины Ивановны Цветаевой «Фортуна». Картина называется «Боевое крещение». Шестнадцатилетний граф и герцог Арман Луи Бирон Гонто Лозэн, в последствии казнённый, является на свидание к двадцатитрёхлетней маркизе Д,Эспарбэс, и получает отворот. «Садись на лошадь, мчи во весь дух», - так она его отправляет. Давай, Артист. Играй. Наяривай. 

ПАУЗА

АКТЕР. Знаешь...
АКТРИСА. Нет пока...
Закрывает рот рукой.
АКТЕР.  Я тебя теряю...
АКТРИСА (смотрит в противоположную от него сторону). Слушай, тебе не кажется, что здесь кто-то есть? Это не ОН? Может, пойдем, посмотрим? Это ужасно, если ОН сейчас прослушивает все эти наши... Любовные монологи. Пылинка к пылинке. Одна таблетка – две половинки. Фаина Георгиевна как-то высказалась. Что таблетка пополам – это задница. Вот и вся любовь, касатик.
Снимали б это кинцо в 90-е прошлого тысячелетия, девочку б давно уже разложили на косички.

Выходит на авансцену.
Декламирует в зал.
Хотела я себе на участке построить типичный японский домик, а потом выяснилось, что все эти картонки предназначались для того, чтобы самураю было легче прорваться, если нидзя нападут. И на хрена мне там мерзнуть?
И вообще….

Выходит на авансцену, громко в зал:

Надо было ловить настоящего Фантомаса!

Оборачивается к Актеру, и видит, что тот едва сдерживает себя.
О, прости, я почти поверила.

АКТЕР Если я вам скажу, вы все равно не поверите.
АКТРИСА.
Ты о чём?
АКТЁР Реплика Наполеона, когда он вышел из пирамиды Хеопса. Подданные спросили его, что он там видел. АКТРИСА
Так ОН здесь?
АКТЁР
Ты же прекрасно знаешь, что ЕГО сейчас здесь быть не может. ОН еще ни разу не появился, когда давал такие записки. И никогда не спрашивал, что там получалось. ЭТО ЕГО ИГРА, но происходит она без него. Он так решил.
АКТРИСА. Прямо «серебряная фабрика» безумного Энди. Нью-Йорк шестидесятого. Они ставили камеру, включали, покидали здание. Все в какой-то момент «ломались», даже Сальвадор Дали. Часы уплывали с ветки оливы. Начиналась своеобразная клаустрофобия. Нет режиссёра – нет театра.    Ладно... Ты хочешь сказать, что всё это ты придумал сейчас? А?
АКТЁР Что придумал?
АКТРИСА. Свой сексуальный припадок.

АКТЕР. Нет...
АКТРИСА. Вот, вот. Значит, это объяснение у тебя уже было. Было?
АКТЕР. Было... Похожее.
АКТРИСА. Так ты же только что с пеной у рта обвинял меня в безнравственности. В том, что я продаю свои былые слова? Свои былые чувства? А сам-то что? Эх, село. Вот поэтому и надо возрождать аристократию.
«И также будет в битву несть Героя Род и Кровь». Моя любимая Марина Ивановна Цветаева, друг мой. Нобелевский лауреат Иося Бродкий посоветовал всем критикам уняться – в Серебряном Веке она Одна.
АРТИСТ
А с артистами как?
АРТИСКА
Всех уволить к чертям собачьим.
 Артист обязан быть королевских кровей, если перед Театром стоит миссия. Древнейшая. Как, впрочем, и всё, что продаётся. В том числе и тело. Не забывай, кто  моя героиня. И кто ты. Мы ж договорились действовать по западным стандартам. Ну, и немного Дель Арте.
АРТИСТ
Дель Арте? Отчего ж не Кибуки?
АКТРИСА

Восток нам чужд, как не крути. У русского мозги сориентированы на запад. В школах годами учили английский. Не китайский. Парадокс! Ну, и последняя деталь… (понижает голос, играет «на повышение»). Артисты с мозгами в русском театре не желательны. Ни в американском. Ни в каком. Потому что все знают это заклинание «Оу! Станиславси!» Ес, ес. ОБХС! Система - это формат и есть. Так что «узкое» форматирование было придумано во МХАТ. «Не верю» было сказано г-м Щепкиным, который забавлялся на свих «хепенингах» с детишками. Эта старая гнида детям не верила. А Немирович был Любовником Книппер. Чеховой. Какое он имел, вообще, право? Тыкаться своим канцелярским членом в святая святых! Жене Гения!
Хорошему актёру не надо ничего играть.  И ничего показывать. Это группа крови, друг мой. У тебя какая?
АКТЁР
 Ничего я не продаю.
АКТРИСА. Стоп! Это значит, ты сейчас вполне серьезно объяснялся мне в любви?
АКТЕР. Я вспомнил себя тогда... Это было, и я ЭТО вспомнил. Так что...
Все правда. А ЕГО нет, уверяю тебя. Только ты и я.



АКТРИСА.
Ну, да. Два гипотетически мифических персонажа из чей-то пИески. «В поисках Автора»

В зал

Ауу! Гражданин Автор! Прошу на сцену. Тишина. Сожрали. Очередного драматурга абсурда. Кто был секс символом, тот им и помёр. Обрёл то самое бессмертие. Это был Пиранделло. Помянем.

Всё так же, в зал:

А со мной что?
«Я дщерью Кесаря была,
Мне мужем оказался слесарь».

Стоп! Придумала. Картина вторая!
Встает, декламирует в зрительный зал.
«Возвращение блудного любовника». Мой бенефис. Возвращение человека, который мучил меня в течение пятнадцати лет. Он, это будешь, как ты и сам, наверное, догадался,; ты.
«Успех» куда- нибудь, да и воткнём.
АКТЕР. Ну, а... Острова?
АКТРИСА. Я думаю, в процессе представления, Острова всплывут сами... Представь, что мы уселись на вулкан страстей, и будем отплясывать Звёздное танго смерти. «Чуть больше, чем секс, чуть меньше, чем жизнь». Так, кажется, профессионалы трактуют сей развратный танец.
Сосредотачивается.
Ну-с...
АКТЕР. Погоди...
АКТРИСА. Чего опять?
АКТЕР. Я думаю, лучше будет, если бы мы встретились спустя пятнадцать лет.
АКТРИСА. Чем же лучше?
АКТЕР. Как тебе сказать... Это легче себе представить.
АКТРИСА. Ну, хорошо. Итак: где ж ты, дорогой, был все эти пятнадцать лет? И теперь тебе срочно понадобилась моя любовь?
АКТЕР (откашливается). Просто я увидел тебя вчера...
АКТРИСА. Вчера? А я тебя не заметила.
АКТЕР. Я знаю. Я даже прошел за тобой. И ходил довольно долго...
АКТРИСА. А чего ж не подошел?
АКТЕР. Не знаю... Не решился.
АКТРИСА. А сейчас... Решился придти ко мне домой. А ты не подумал, что у меня дома мог быть...
АКТЕР. Муж, что ли?
АКТРИСА. Да, муж.
АКТЕР. Извини, я наверное, не тем тоном сказал.
АКТРИСА. Да уж, совсем не тем.
АКТЕР. Просто, когда я увидел тебя вчера... Все как будто перевернулось, и с новой силой... Я понимаю, что тебе всего этого не нужно... Но ничего с собой поделать не могу.
АКТРИСА. А при чем тут я?
АКТЕР. То есть как? Я же к тебе обращаюсь.
АКТРИСА. Это я понимаю. С какой стати я должна страдать из-за этих твоих... всплесков. Выпей вот... Кофе.
АКТЕР. А ты изменилась.
АКТРИСА. Постарела?
АКТЕР. Нет. Похорошела.
АКТРИСА (смеется в сторону).
Бытие – печаль.
А небытие?
Печаль – везде.
Все вы врете.
АКТЕР. Кто «все»?
АКТРИСА. Мужики, кто ж еще.
Метаморфоза во всём.
Раньше  меня тошнило от того, как Вуди Ален корчит из себя любовника, но с годами привыкла, и смотрю. С удовольствием.




А ты создай себе образ этакого классического среднерусского сельского парня, который всё может, но ничего не хочет, поскольку живёт он на Богохранимой территории, куда нормальному человеку не добраться.
АКТЁР.
А ты кого будешь играть?
АКТРИСА
А я буду той самой щукой на букву «С», которая будет исполнять твои желания.
Восток – джинн в лампе, у нас – сам знаешь, по щучьему велению, по моему хотению, все вокруг немедленно обосритесь.
«Есть много, Розенкранц, вещей, что и не снилось философии твоей, - это «Гамлет» в переводе Сергея Волынца, последний перевод. У Сережи была прекрасная пьеса про БИТЛЗ, шла во МХАТЕ.
Вот так. Предыдущий перевод – Щепкиной-Куперник, «что и не снилась вашим мудрецам».
Выбирайте, «очаровательный корнет».
В этом, так называемом, творческом  процессе, на самом деле, всё предопределено. И жизнь и смерть. И слёзы. И любовь. Умирает, рыдает, любит кто-то один. Как пишут в некоторых ремарках: «на усмотрение Театра». Надо же!
Чем глубже вживаюсь в роль проститутки, тем тоньше воспринимаю мир.
(Артисту). Базилио! Ты самый глупый кот на свете. И я сейчас скину тебя с этого моста.
«За нашу встречу. Доктор Гильотэн»
 
Пауза

В японском сериале с Ричардом Чемберленом, не тем английским премьером, что размахивал в 39-м справкой от Гитлера, а всемирно уважаемым любовником, был эпизод. Когда этот красавчик Чемберлен попытался вспороть себе брюшко самурайским мечом, Актриса, глядя на него, прощается с любовью в стиле собственной культуры, где смерть всегда рядом. Которую нам не понять.
АКТЁР
Смерть?
АКТРИСА
Культуру. Заметь: воинские культуры, где смерть традиционно считалась считалась доблестью, проиграли глобальные войны. И превратились в НИЧТО.   

АКТЁР
Ну, так надо обрести бессмертие, а потом умереть. Как выразился писатель в бессмертном фильме «На последнем дыхании».
АКТРИСА
Ну, так обрети. Это самое бессмертие. Раз играешь писателя. И умри. Только так, чтоб я видела.
АКТЕР. Играем?
АКТРИСА. Да. Я знаю, на что ты рассчитывал. Что я буду приятно удивлена твоим появлением, как минимум...
АКТЕР. Почему? Ты могла бы меня и выгнать.
АКТРИСА. Все ясно. Ты ожидал всплеска. Любого. Всего, только не равнодушия. Так ведь?
АКТЕР. Да, так.
АКТРИСА. Ты чуть-чуть опоздал. Чуть-чуть. Я тебе потом объясню.
АКТЕР. Да... Столько лет прошло, а ты...
АКТРИСА. Просто я достигла такого состояния, когда... Реакции притупляются. Считай, что я повисла у тебя на шее, только мысленно... Я слышала, что ты добился на каком-то поприще успеха, я с этим тебя мысленно же поздравляю. Но...
АКТЕР. Но?
АКТРИСА. Но здесь ты за эти пятнадцать лет положения не изменил. И не изменил бы, даже если бы появился через сто. Такие дела.
АКТЕР. Да, жизнь действительно ; миг. В течение одной жизни порой нельзя... Хоть как-то изменить...
АКТРИСА. Ну, положим, некий мужчина не лез из кожи вон, чтобы в течение этой самой жизни изменить к себе отношение некой женщины...
АКТЕР. Тебе нравилось... То время?
АКТРИСА. Ничего... Все было таким... Долгим и радужным праздником... Никто не мог отравить существование...
АКТЕР. Сейчас отравляют?
АКТРИСА. Это я так. Тогда... Все было в первый раз...
Эх, появился бы ты чуть раньше...
АКТЕР. Еще раньше?
АКТРИСА. Нет... Годочек назад... У меня затяжной такой... Бабий кризис. Тогда меня голыми руками можно было взять. Год назад ты бы меня просто не узнал... Я была такой... Доверчивой, плаксивой размазней... Вот хватай, и что хочешь, то и делай.  Антон Павлович Чехов назвал это бабское состояние «черный час».Черный час. И была бы тебе рада... серьезно... а сейчас... Силы восстановлены. И все возведено на нормальные жизненные рельсы.

АКТЕР. Черт бы их побрал... Эти рельсы.
АКТРИСА. Э, нет! Не надо ссорить меня с моей действительностью... Она только моя. И моей НОРМАЛЬНОЙ жизни никакие призраки страшной давности, вроде тебя, помешать не могут. Я уже не спрашиваю, зачем ты все-таки пришел, я просто вспомнила, из-за чего мы с тобой расстались. Ты всегда делал то, что хотел, и сейчас ты пришел потому, что тебе, видите ли, захотелось. Ты думал только о себе, а то, что у меня могут быть неприятности, это тебя не волновало. Так нельзя. Привычки надо менять. Хотя бы раз... В пятнадцать лет... Так что ты и здесь опоздал...
АКТЕР. Мы расстались не из-за моих привычек.
АКТРИСА. Ты просто плохо помнишь.
П а у з а .
АКТЕР. Мне уйти?
АКТРИСА. Как хочешь. Пей кофе.
АКТЕР. Спасибо... Что не прогоняешь.
АКТРИСА. Пожалуйста... А... Чем ты занимаешься?..
АКТЕР (после паузы). Пишу...
АКТРИСА. Вот как? И что же?..
Удивленно на него смотрит.
АКТЕР. По всякому...
АКТРИСА. Так ты... Писатель?
АКТЕР. Ты этого не допускаешь?
АКТРИСА. Ну почему же... И даже теперь понимаю, почему ты все-таки решился прийти.
АКТЕР. И почему же?
АКТРИСА. Ты думал, как только я узнаю, что ты писатель, сразу грохнусь в обморок. От счастья.
АКТЕР. Ты ошибаешься.
АКТРИСА. Н-нет! Мужской эгоцентризм, возведённый в степень. А если бы я сейчас разрыдалась?
АКТЕР. Такого не могло быть.
АКТРИСА. Еще как могло! Все вы боготворите единственный неприступный образ. Который дал вам пинка. Вот ; женщина! Вот ; идеал! А если этот самый идеал вдруг оказывается у ваших ног, то тут же теряет былую привлекательность. Какой же это идеал, если он слаб! Пусть на минуту! Этого ваш брат нам не прощает, не-ет. Вы говорите, ; ну, что это такое... Я-то тебя помнил... Гордой, молодой красивой... А ты стала старой, некрасивой... и не гордой. Так ведь? А, принц с острова? В чем я, хоть на столечко, не права? Идеал, ; то, что вашим не было. А кто был, тот ; говно на палочке.
АКТЕР. Но ты... Была моей...
АКТРИСА (отворачивается, с улыбкой). Не была я твоей никогда.
АКТЕР. Вспомни... На островах... Была чудная июньская ночь...
АКТРИСА. Не было этого. Ночь была, я помню, а этого... не было.
АКТЕР. Зачем друг другу лгать... Какая сейчас разница?
АКТРИСА (пристально на него смотрит). Ладно. Это было мгновенным приступом безумья... Не больше. И я не помню. Давно и неправда.
П а у з а .
Скажи... А успех... Он был у тебя? Это правда? Что ты добился в жизни всего, чего хотел?
АКТЕР. Нет. Его у меня не было.
АКТРИСА. То есть как... Совсем не было?
АКТЕР. Наверное... Я все принимал, как должное... И так и не понял... Что не заметил его... Или прозевал... Не знаю. «Интерес человека к миру ; это просто переизбыток интереса к самому себе». Это сказал Бернард Шоу. Великий ирландец.
П а у з а .
АКТРИСА. Знаешь, мне дико от тебя все это слышать.
АКТЕР. Я так понимаю, картина исчезла... испарилась.
АКТРИСА. Да, да. Мы играем.
АКТЕР. Мои аплодисменты тебе.
Х л о п а е т.
АКТРИСА. Мерси. Только откуда ты все это выкопал.
АКТЕР. Ниоткуда... Само... Придумалось.
АКТРИСА. Да? Просто так взялось и придумалось?
АКТЕР. Да, а что?
АКТРИСА. А что у вас за амплуа? Товарищ писатель.
Может быть, фантаст? Тогда можешь записать.
Любые инопланетяне умнее нас, раз забрались в такую даль. Да и первооткрыватели Земных полюсов, по слухам, были весьма говнистые ребята. Хоть и «земляне».
АКТЁР
Это твоя реплика?
АКТРИСА
Моя.
И мы уплываем в мифическую страну, где нас не найдут, не наебут, и не поймают.
(В зал, с авансцены)

Всё. Черти понесли.

АКТЁР
Кто ты?
АКТРИСА
Я – актриса России прошлого тысячелетия.
«Мы видали корабли не на бумажных фантиках». Короче, «тут не до романтики».
А согласитесь, тов. Артист, старое кино слишком высокопарно, а вот театр – нет. Живучий, сволочь.
Только с «труппами» беда. Хорошие артисты вымерли, плохие расплодились.
«Человечество. Жалкое сборище марионеток. Мне было бы с ним скучно». АКТЁР
Старший Плиний?
АКТРИСА
Не совсем. Мой любимой Фантомас. Кстати, страдает твоя половина пьесы, хоть ты и вообразил себя писателем.
АКТЕР. Почему?
АКТРИСА. Единственная приличная реплика: «Дом, где разбиваются сердца». Лучшая пьеса Бернарда Шоу. Ах, да, «любая догма, есть реакция», как говорил великий Маркес... И потом,; ты не даешь совсем побыть слабой.
АКТЕР. Ты не можешь быть слабой.
АКТРИСА. Прикинуться могу. Как только почувствую  руку... С татуировкой. Стрелять умеешь? Может, научить? Ты только не обижайся, по-моему, у тебя не получится. У меня был знакомый, который по каким-то там восточным методам умел перевоплотиться в змею. Правда, он потом, весь перевоплощенный, пополз к психиатру. А для тебя перевоплотиться в... писателя... Будет труднее. Или даже мужчину, ТОГО, которого я от тебя пытаюсь добиться. А ты уже в двух картинах играл роль размазни. Все «Мне уйти?» или «Мне не уходить?». Мне не интересно.
Пауза.
Я понимаю, что тебе тяжело это слышать, но это правда. Даже если... это действительно, твоя несбывшаяся мечта.
АКТЕР. А ты... Сама. Достигла всего, чего хотела в жизни?
АКТРИСА. Обмен вопросами? К финалу нашей... с тобой гениальной второй картины.
АКТЕР. И все-таки?
АКТРИСА. Да, я в жизни добилась. Чего хотела.
Именно добилась. Разложить словечко, так ведь кто-то кого-то добивает, раз все вокруг чего-то добиваются.
Да ты, наверное, усиленно сочинял финал.
АКТЕР. Я как раз хотел узнать, насколько это была ТЫ.
АКТРИСА. Это была как раз я. Никакой импровизации. И я тебе сказала все, что думала. Не надо призрачных грез и театра. В котором вечно чего-то не хватает: то средств, то талантов.
(Своему отражению.)
У меня есть свой круг, и хватит с меня.
Догоняем Её. Прогоняем её. Убегаем от неё. Девочкискосой.
И ВСЕХ ЭТИХ БЕСКОНЕЧНЫХ СМЕРТЕЙ ДО  И БОЛЬШЕ.
И Девочкаскосой полов, кажется, не различает.

АРТИСТ
Это уже было. «Кот в сапогах два. Последнее желание»

АКТРИСА
Так было всё, кроме И. И. Юного и даровитого. Мальчик он, или девочка – неважно. Всякий разный сексуализм, батенька!
Это сейчас мода на половозрелых.
Раньше в тренде были мужчины в возрасте. Опытные, так сказать, любовники. «Ужасный Век. Ужасные Сердца». Если бы это не было кощунством, я бы сыграла «Маленькие трагедии» Александра Сергеевича Пушкина. Или «Трагические миниатюры» Марины Ивановны Цветаевой.  «Фортуна», «Федра», «Три Возраста Казановы». Её поэтический цикл «Романтика», создав который, она, работая посудомойкой, взяла, и всё решила. Попав, в заявлению попов туда, где, по мнению Фаины Георгиевны Раневской: «хуже климат, но интереснее компания». И все эти шедевры поставлены в театре, по моему, по разу. Во всех пьесах  – по пять картин. Скорее миниатюр. Боги подводят к истине.
 Ну, что? Хватит халявных консультаций? Разбегаемся?

АКТЕР. Даешь последний шанс?
АКТРИСА. Даю прощальный. Ницца, наши дни.
 Только вот, поприще твое. Может, что-нибудь по-проШЧе? Писатель... Понимаешь, что солидная претензия?
АКТЕР. Хорошо, можно придумать что-нибудь. Ну... например... Успех в изготовлении. Какой-нибудь уникальной стальной болванки...
АКТРИСА. Непременно уникальной. Все, стоп! Есть идея.
В зал
Надобно развенчать в себе былых идолов. Выдавить, так сказать, рабыню.
А можно просто купить ящик водки. И напоить Его до смерти.  Да Режиссёра. Не Артиста.
АКТЁР
Играем? В Гамлета?
АКТРИСА
Наконец-то ты блеснул, что называется, осведомлённостью. Есть историческая версия, что клинок был отравлен.
Значит так. По-моему, вполне стандартная ситуация. Он, то есть ты... Приползаешь после очередной оргии... К ней, то есть ко мне. Приползаешь во вшах и пьяненький. К последнему приюту.
АКТЕР (усмехается). Оплеванный и преданный всеми.
АКТРИСА. Знакомо? Прекрасно. Это опять будет мой… Скажем ; микробенефис. Потому что тебе предстоит только нахохлиться...
Взъерошивает ему волосы.
Вращать зрачками... Безумно так... Ну, вращай...
Во-от. Годится. И еще надо поливать меня грязью.
АКТЕР. А записка?
АКТРИСА. Да погоди ты со своей запиской. Я тебе кинула кость, глодай ее со всех сторон. Пей кофе.
АКТЕР (тупо смотрит на кофе). Где он? Кофе твой.
АКТРИСА. Сейчас, дорогой, все будет.
П а у з а .
Что еще?
АКТЕР. Не надо этих «дорогих» и тем более «все будет».
АКТРИСА. Ты смотри! А знаешь, пожалуй ты прав. Значит, я внутренне должна сопротивляться. Так что ли?
АКТЕР. Я думаю, да.
АКТРИСА. И в конце... Вовсе воспрянуть... Этак... расправить крылья.
АКТЕР. Как получится.
АКТРИСА. Думаешь, не получится? Ты меня бить опять не будешь?
АКТЕР.  Не буду. Скажи только что-нибудь... На счет моей внешности.
АКТРИСА. Так, чтобы тебя разозлить? Тебя или твой вдохновенный образ? Писателя-забулдыги.
АКТЕР. Вот, спасибо. Это и есть начало третьей картины. У меня был определенный успех, ; а теперь кризис.
АКТРИСА. Творческий?
АКТЕР. Да, творческий кризис... Состояние такое... общей подавленности.
АКТРИСА. Ну, а ОНА?
АКТЕР. Я думаю... Пусть любит.
АКТРИСА. Его любого?
АКТЕР. А как еще можно любить?
АКТРИСА. А так. В некоторые моменты он мне может быть и отвратителен.
АКТЕР. Стандартная бабья точка зрения.
АКТРИСА. Что?! Ты, знаешь что, играй, играй, а словам волю не давай! Разыгрался... Артист.
АКТЕР (к ужасу Актрисы). Ладно, хватит болтать! Меня все предали... Кто мог, кто не мог. И даже тот, на кого мне, в сущности... Начхать. И тот улучил момент, чтобы плюнуть мне в рожу.
П а у з а .
АКТРИСА. И ты пришел ко мне...
АКТЕР. Да. Я пришел к тебе.
АКТРИСА. Пьяный.
АКТЕР. Выпил, да. Мне уйти? Удалюсь по первому жесту. Улетучусь, как воздушный змей... Воспарю, аки пламень.
АКТРИСА (в сторону). Боже мой, «какой текст, какие слова», почти что Гамлет, почти что Смоктуновский. (Ему.) Сиди. Куда ты в таком виде пойдешь? Ведь знаешь, что я всегда приму тебя... И твой автопилот всегда ведет тебя только сюда... Интересно, почему?
АКТЕР. Перестань скулить.
АКТРИСА. Потому, что... Только здесь... Ты всегда можешь сказать все, что хочешь... только на мне ты можешь сорвать злость, ничуть не думая о последствиях, потому, что я тебе все прощаю... только у меня ты можешь разрыдаться... не боясь, что тебя за это кто-нибудь осудит, потому что я для тебя,; пустое место. Только здесь будут слушать все, что бы ты не говорил... А когда закончится эта цепь передряг... Когда вернется к тебе твой успех...
Всплескивает руками и смотрит, как этот жест получился в зеркале.
АКТЕР. Все ; болтовня. Много сегодня болтаешь...
АКТРИСА. Тогда ты забудешь сюда дорогу... И я тебе буду больше не нужна.
АКТЕР. Прекрати.
АКТРИСА. Хочешь кофе?
АКТЕР. Он у тебя получается скверным.
АКТРИСА. Свари себе сам... Здесь ты можешь делать все, что хочешь. Тебе не тошно быть в этом доме хозяином? Знаю, пока кризис ; не тошно.  Раз приняла роль твоей отдушины, надо играть ее до конца...
Садится к его ногам и начинает развязывать ботинок.
АКТЕР. Отойди от меня!
Отталкивает ее, ОНА опять садится на пол примерно в то же положение, что и в первый раз. В какое-то мгновение в глазах его ужас, но потом их опять застилает пьяная пелена.
АКТРИСА  П л а ч е т.
АКТЕР. Перестань реветь!
АКТРИСА (встает, в который раз осматривает свою юбку). Все... Можно выкидывать.
АКТЕР. Что?!
АКТРИСА (после паузы). А ты не разу не задумывался, что я ; человек? А я ведь где-то слышала, что «человек,; это звучит гордо». Хочу быть гордой... Хочу, чтобы ко мне приходили в трезвом виде и с цветами. Хочу...
АКТЕР. Какая же... ты все-таки дура...
АКТРИСА (отворачивается от него, вновь пытаясь сдерживать слезы). Да... Я дура...
АКТЕР. Прекрати... Или я сейчас уйду.
АКТРИСА. Да уходи ты куда хочешь, господи.
АКТЕР (встает, оглядывается, делает движение в сторону). Ладно.
АКТРИСА. Ты... Ты куда?
Не уходи, я прошу тебя.
АКТЕР. Опять эти стоны... Чего меня только принесло.
АКТРИСА. Не уходи, умоляю...
Сквозь слезы.
Если бы ты только знал... Я вскакивала по ночам, потому что знаю эту твою дурацкую привычку являться только ночью... Я вообще потеряла сон. Я все время жду... жду... Не уходи... Прости меня... Умоляю.
АКТЕР. Все, все, не надо никаких слов! Все нормально. Слышишь? Рыдания на сегодня отменяются. Сейчас сварю кофе.
ОНА тяжело опускается в свое кресло.
Что с тобой?
АКТРИСА. Ничего. Кофе? Там, на кухне, я сейчас тебе покажу.
Пытается встать и падает обратно.
АКТЕР. Тебе плохо?
АКТРИСА. Не суетись, все нормально. Сядь, я прошу тебя... Не ходи взад-вперед, сядь...
ОН садится.
АКТРИСА. Понимаешь, я просто... боялась. Боялась, что сейчас уйдешь.
АКТЕР. Понятно. Успокойся.
АКТРИСА. Потому что...
АКТЕР. Все ясно, только без истерик.
АКТРИСА. Я ждала тебя... Я себе зачем-то внушала, что можно быть счастливой одним только ожиданием...
АКТЕР. Ясно.
АКТРИСА. Тебе, как всегда все ясно.
АКТЕР. Прости меня. Только не устраивай больше истерик.
АКТРИСА. Обещаю. Никогда и ничего больше не устраивать...
АКТЕР. Ты же знаешь, я не переношу твоих этих... Слез.
П а у з а .
АКТРИСА. А помнишь ты... Острова?
АКТЕР. Какие еще острова?
АКТРИСА. Где ты пил свой королевский кофе?
АКТЕР. Королевский кофе... пьют дома. «После запаха прерий... королевский свой кофе я пью...» Так, кажется.
АКТРИСА. Это...
АКТЕР. Это ; Рерьярд Киплинг. А мой кофе... На островах...
АКТРИСА. Наш...
АКТЕР. Так это было слишком давно... Кажется... Сколько лет прошло?
АКТРИСА. Пятнадцать... Прошло пятнадцать лет... Потом у тебе пришел успех, и ты забыл меня...
АКТЕР. Если хочешь знать... Весь мой успех,; это фикция. Его не было. И, наверное, не будет. И то, что я писал... Интерес человека к миру, это просто переизбыток интереса к самому себе. Тот, кто пишет, так или иначе приходит к такому выводу и без помощи мыслителей, калибра Бернарда Шоу. У них пальма первенства, больше ничего. А там... мне... Что остается мне? Перемалывание в своих уставших мозгах того, что уже лучше меня продумали те мозги, которые лежат в формалине с ярлыком гениальности...  Я дал впихнуть себя в формат, я выхолостил свой мозг этой гонкой к месту под солнцем. Гений,; это тот, кого нет... Эта магия смерти... Лишь она... Позволяет человеку вдруг стать гением...
Неожиданно хлопает себя по лбу.
Чего-то я совсем с тобой... Зарапортовался. Ладно, давай свой кофе... Бывший королевский.
У с м е х а е т с я.
П а у з а .
АКТРИСА. Прощальный.
АКТЕР. Чего?
АКТРИСА. Прощальный кофе.
АКТЕР. Это почему?
АКТРИСА. Потому, что ты назвал себя гением. Теперь я поняла, что весь твой монолог, это  обложка старого французского журнала «Пари Мач». Там некто топится в тазу, с камнем на шее. На самом деле, ты в себе ни на дюйм не усомнился.
«прости за эти слезы… Убожество моё и божество…»
АКТЁР. Это чьё?
АКТРИСА. Это Цветаевой. Марины Ивановны. Знать надо, товарищ писатель. «Фортуна». Монолог Изабеллы Чарторийской.
АКТЕР. Чего ж ты меня тогда... Удерживала? В ногах здесь у меня валялась?
АКТРИСА. Неужели не понимаешь? Мне надо было, чтобы в последний раз... Игра была... В мою пользу.
АКТЕР. Ты спятила, что ли?
АКТРИСА. Значит не будем и кофе. Не будем ничего...
Смотрит в зал.
Вот, если бы завтра проснуться, заглянуть в окно, а там ничего нет! И ни у кого ничего нет, и мы все вместе будем все начинать сначала... Тогда я была бы счастлива. А так... Тяжело... Я хочу. Чтобы навсегда. И чтобы я тебя больше никогда не увидела.
АКТЕР. Это как? В другой город уедешь, что ли?
АКТРИСА. Ты глупеешь, товарищ Артист. Пардон, товарищ фантастический писатель. У Вас, Ваше Величество, Господин Автор, наверное, большие гонорары. И не женат. Как мне сказали местные девушки пенсионного возраста. Которые, как мышки. Никогда не переведутся. В нашем Вселенском Театре. Который на Острове. Стоящем на вулкане любви, и как только я соберусь отсюда отчалить но собственном челне. Вулкан ворвется. А «Остров Театр» уйдёт под воду.
АКТЁР
Тебе видней. Я просто не знаю, в каком образе мне тебя представить.
АКТРИСА
Себе?
АКТЁР
Ну, разумеется.
АКТРИСА
Так и говори. Это правда? АКТЁР. Тебе видней.
АКТРИСА
Я спрашиваю, женат ты, или нет.
Хотя, какая разница. Продолжаем отдыхать, и при этом получать зарплату.

(Выходит на сцену, практически декламирует).

Тебе интересно, куда ты причалишь в следующий раз... Ведь чтобы воспитать такую бабу, как я, нужна масса сил! А главное,; время! Откуда оно теперь возьмется у тебя. Ты же жутко занят... Да и здорово ты... поизносился за эти пятнадцать лет.
АКТЕР (после паузы). ОГО! Я так и думал... У тебя кто-то есть.
АКТРИСА. Да? Разве у меня может кто-нибудь быть? В то время, как на белом свете существует ваша светлость? Разве могла природа произвести кого-нибудь лучше тебя? Представь произвела... Убирайся.
АКТЕР. Э, н-е-ет! Прежде чем убраться я все-таки хочу узнать, сколько времени ты водила меня за нос?!
Кидается на нее, сгребает в объятиях, потом с ужасом на нее смотрит, ; ОНА почти без чувств.
АКТРИСА. Ничтожество...
Желаю удачи... Ах, да. И всяческих успехов.
Длительная пауза. ОНИ смотрят друг на друга.
Потом одновременно начинают друг другу аплодировать

АКТРИСА. Поздравляю.
Жмет ему руку.
Интонация найдена, оказывается, выход всегда есть даже в самой безнадёжной ситуации. А?
Подмигивает ему.
Только вот юбку... Придется выкинуть. Не можешь ты без насилия.
АКТЕР. Я совершенно потрясен твоей... Игрой.

Пауза.

АКТРИСА.
Новая картина?
АКТЕР. Нет, совершенно искренне.
АКТРИСА. Ну, так... Я разогрелась... Разыгралась. Видишь, даже слезу пустила. Знаешь, меня здорово подогревало вплести сюда еще ребенка, но потом я все-таки решила, что мы удалимся от основной идеи... Кроме того, ты был просто к этому не готов. Правда?
АКТЕР. Сейчас я уже не знаю... Да, ребенок здесь, пожалуй... Ни при чем.
АКТРИСА. Да, мелодрам у нас не ставят, а то можно было бы удочерить слепого котёночка. Слушай, а чего ты всякий раз так... активно... отмежевываешься от успеха?
АКТЕР (горько усмехаясь). Чтобы не быть в твоих глазах посмешищем. Только из-за этого.
АКТРИСА. Ну почему? Это ты зря, слушай. Вовсе нет! Попробуем?
АКТЕР. Конечно.
АКТРИСА. Сейчас, погоди... Надо чуть-чуть отдохнуть.
Принеси воды, а?
АКТЕР. Момент!
Убегает за водой. ОНА прохаживается по сцене. Берет в руки меч, готовится заранее поднять приличный вес, но меч оказывается легким. Проходит мимо портрета, машинально переворачивает его лицом к себе, и чуть ли не шарахается от него. Потом подходит ближе, внимательно рассматривает лицо, на нем изображенное.
Приближаются шаги Актера. ОНА торопливо переворачивает портрет лицом к стене, берется пальцами за виски, напряженно о чем-то думает.
Появляется АКТЕР
АКТЕР. Вода. Лёд.
АКТРИСА. И это хорошо.
АКТЕР. А что еще?
АКТРИСА (отрывается от стакана). Все остальное. Слушай! Я вот сейчас подумала, пока ты бегал. Жест твой... На счет любовника,; это было просто здорово. А ты, оказывается, можешь мыслить вполне реально, когда захочешь! А, главное, ; самостоятельно!
АКТЕР. Что значит «самостоятельно»? Ты думаешь, мной кто-то руководит? Но кто?
АКТРИСА (отпивает из стакана). А вот... Если бы ты меня застал с любовником, то было бы гораздо интересней.
АКТЕР. И короче.
АКТРИСА. Или... Если бы он тебя застал здесь... Он бы выкинул тебя... С лестницы. И ты бы летел.
АКТЕР.  И летел бы себе.
АКТРИСА (явно его задирая). Да, да. Все было бы именно так. И еще! Он бы тебе съездил по морде...
Замахивается.
АКТЕР (пятится от нее, слегка защищаясь). Пожалуйста, пожалуйста! По морде, так по морде! Только зачем так остервенело? Картина же кончилась мирно... относительно. Тебе крови хочется, что ли?
АКТРИСА (торжественно). Да! Мне вдруг стало искренне жаль свою героиню... И ведь случай до обидного типичный. Всякие разные…  в говнищу пьяные писатели, понимаешь, фантасты, шастают по хатам, собирают деньги….
АКТЁР.
Стоп, какие деньги?
АКТРИСА
А про «бабло» там точно ничего не было? Ну-ка, дай посмотрю. Ну, вот же.
АКТЁР
Что там?
АКТРИСА
Водяные знаки, как ты догадался.
Декламирует в зал
Да здравствует всенародная борьба с жадинами! И пьяницами!
Ищет подтверждения у своего зеркального отражения.
АКТЕР. Я не пью.
АКТРИСА (оборачивается к нему, с удивлением). То есть как? Совсем?
АКТЕР. Практически совсем. Ни разу не напивался, это точно.
АКТРИСА. Ну и что в этом хорошего?
ОН пожимает плечами.
Вот если бы ты был бывший пьяница,; вот это я понимаю! Человек пил, и бросил. Какое надо иметь... как его... Самообладание! Волю какую надо иметь. Так что гордиться тебе пока нечем.

Пауза.

Сквозняк здесь! Э-эй, на шхуне, закройте двери с Женской стороны!
АКТЁР Сквозное действие. Нас к этому явно подвигают. АКТРИСА Ну да, духи Софокла и Эврипида. Ну, и таинственный слепец Гомер, его имя «Никто». Все они незримо подвигают на ЭШЧО более эмоциональное действо. На Божественную Свободу Полёта.

выдвигается к авансцене.


Театр создан, как оплот Свободы. Он умирает без Свободы. Он умирает за Свободу… Его нет, его нельзя повторить, возродить… Есть только Аромат Кулис…

Выходит из самогипноза.

И всё такое.

Пауза.

Прочее.

Смотрит на Него, как будто впервые видит.

П а у з а.

Слышь, россиянин!
 Во всех известных  романтических сюжетах принцессы таяли, когда пастухи, водители автобусов, бандиты, дебилы, и даже «жёлтые» репортёры, смогли их чем-то поразить. А
 мои интонации, которые порой загоняют тебя в ступор, зависят исключительно от качества  исполнения, тов. Артист
 Знаешь, а ты бы вернулся.
АКТЕР (сквозь смех). Куда?
АКТРИСА. Сюда... Ко мне. Ну... если бы застал меня... Сначала бы ты, конечно, ушел... Ну, а потом. Вернулся.
АКТЕР. Мой персонаж? Или я сам?
АКТРИСА. И ты, и персонаж. Все ж мужики одинаковые.
АКТЕР. Не все.
АКТРИСА. Ай, не это я имела в виду. Я говорю,; в чем-то. Самолюбьишко у всех есть, какое-никакое. Как же это,; было мое, а теперь, р-раз! И не мое. Обидно, правда? Своего-то всем жалко. А, мужчина?
АКТЕР. Если б меня выкинули? Вернулся бы. С молотком.
АКТРИСА. Да как ты не поймешь! Ведь странно: измена, по идее, должна разлучать? Она случает. И получается: если хочешь мужика удержать,; измени ему! Самый простой выход из положения. Приползет потом, как миленький! Приползет, за подол уцепится, и будет сидеть, как цуцик. Типичный приворот.
АКТЕР. Это не так.
АКТРИСА. Много ты понимаешь. Или можно ему дать возможность...
Подмигивает залу.
...Застать.
В диком восторге начинает прыгать по сцене.
Ох, какие у них бывают рожи! Как у котов, которые прыгают мимо птички. Ах, какие после этого монологи!
Мужским голосом.
«Гм... дорогая... я здесь... случайно зашел... С работы... Гм... По работе... Гм...» И т.д. и т.д. Не нужно никакой фантазии. Монологи! Мужские монологи!» Цирк, да и только.
АКТЕР (с трудом сдерживая себя). И часто ты?
АКТРИСА. Что?
АКТЕР. Оказывалась в таких ситуациях?
АКТРИСА. Нет.
У с м е х а е т с я.
Не очень, но можно же себе представить. Было бы неплохо, если бы еще кто-нибудь...
Пристально смотрит на него.
...был здесь... Провели бы эксперимент... Прогнали бы и первый и второй варианты...
Осматривает зал.
Все равно никого нет? Кто нас осудит за такие эксперименты? Вот на Западе...
АКТЕР (грубо перебивает). Ну, хватит! Может, ты и права... Во всем, кроме одного... Все, что мы до сих пор играли... Это были руины. Остаток, ничтожный остаток былой привязанности... Который будет неизбежно уничтожен... Уничтожен! Изменой. Даже если бы он и вернулся...
АКТРИСА. Артист! Ты несколько застрял в образе...
АКТЕР (не слышит). Даже если бы он и вернулся... И, как ты сказала, уцепился за подол... То он делал бы это только в угоду собственному эгоизму... вылечил бы свое «самолюбьишко»! В единый миг. А потом? Он бы все равно ушел. Но если бы он ЛЮБИЛ ее! Да, да ЛЮБИЛ!
АКТРИСА. Ничего себе, любовь...
АКТЕР. Я не о нашей игре... Что в сознании влюбленного может быть страшнее измены? Ничего! Любая физическая мука,; мелочь в сравнении с этим... И если б не та... Волшебная сила... Которая оберегает влюбленные души... Всем все ясно,; да, измена, измена! Да, да, да! Всем ясно, но не им... Их сердца... Что-то оберегает... Они же не могут... Так сразу предстать перед изменой...
П а у з а .
А ты все ЭТО... ЭТО... повергаешь в ранг...
Длительная пауза.
АКТРИСА. Ну, извини, коли что не так! «Любовная лодка разбилась о быт», как сказал Владимир Владимирович. Господин идеолог! Или как тебя там! Все мы где-то... Даже не где-то... Обыватели... Хоть и играем любовь... почти каждый вечер. И в какой-то момент действительно любим... Ведь я только что сама на секунду поверила, что я рабыня того субъекта, которого ты сейчас изображал... Но ведь я АКТРИСА! Я иначе не могу, и мне иначе никто не поверит!  им...
Показывает в зрительный зал.
... нужна моя душа! Они требуют душу, не больше, не меньше... И ее никакая сила не оберегает... Она переживает все то, что ей предначертали... И она, душа моя, должна все это впитывать, перерабатывать... Вот ее, может, и не хватает для настоящей любви... Той самой, да... Единственной и настоящей... Я ее натренировала, понимаешь? Она, душа моя, стала управляемой! А в любви, наверное, нужна какая-то неуправляемость! Да? И она, душа моя, привыкла вне этой сцены... Отличаться, да! Представь себе! Это, наверное, пошло, да?  заставлять душу отдыхать, потому что она понадобится мне вечером, наверное пошло?
АКТЕР (после паузы). Я этого... Понять не могу.
АКТРИСА. Ах, не можешь... Такое впечатление, знаешь, что я разговариваю действительно со слесарем шестого разряда. Ни хрена. Понижаем до третьего. Чинить гальюны будешь на галерах, гад.
АКТЕР. Не все думают так, как ты.
АКТРИСА. А ты их всех спрашивал? И вообще, в чем ты все время пытаешься меня убедить? Что я неправильно думаю? Живу? И что у меня не те нормы морали? Так может ты правильно живешь? А, артист?..
П а у з а .
АКТЕР. Мы... Кажется... Еще собирались играть?
АКТРИСА. Ты сам все испортил. Своими монологами... «Звездное небо над нами и нравственные законы внутри нас», так, кажется, по Канту?
Мне эта догма всегда казалась несколько высокопарной. Михаило Васильевич круче.
«Открылась Бездна Звезд полна,
Звездам нет счёта, бездне дна…».
И никакой тебе дидактики. Если ещё учесть, что первый ректор МГУ конкретно забухивал с Иваном Семёновичем Барковым, любимым поэтом Александра Сергеевича Пушкина, и что они там творили, неизвестно даже биографам. Кроме одного, доставшегося нам из Ленинской библиотеки, четверостишья, родившегося в анналах МГУ, и является, думается мне, совместным творчеством Аристократов Духа, как и, впрочем и «Гамлет».

Декламирует с авансцены.

«Скажи, как можно в свете быть,
И не иметь желаньев вредных,
И не угодно ль Ад сойти,
И перееть там тени смертных,
где вместо завесов
 висящих
Вкруг Храма всё висять…
Муде…»

Это к вопросу о Звёздном Небе над нами. Я устала, слушай.
АКТЕР. Но... Ты же сама.
АКТРИСА. Сама? Что «сама»?
АКТЕР. Предложила... Сыграть еще раз. Успех...
АКТРИСА. Понимаешь, утомительно. Ты сам не заметил? А я это больше всего не люблю. Вытаскивать из памяти свои ощущения, да еще умудряться переплетать их с твоими... Память, это единственное, что принадлежит мне... Это МОЕ... И я больше не хочу... Я и так выболтала тебе ой-ой сколько. Даже удивительно, как это ты лихо меня раскрутил. И потом... Я не люблю играть вслепую.
АКТЕР. Как это понять?
АКТРИСА. А так... Ты все подстроил.
АКТЕР. Могу дать самую страшную клятву, что нет.
АКТРИСА. А! Все равно врешь. Может, и не подстроил, но инициатива твоя.
АКТЕР. Клянусь самым сокровенным, что у меня есть в жизни... Это не так.
АКТРИСА. Ладно, верю. Ну, давай. Только поспокойней. Хватит истерик, немного мозгов своим персонажам. А то пока одни баталии. И пррекррати  кррренить нить повествования исключительно на секс…
АКТЁР. Что?!
АКТРИСА. Это я так, к слову. Картина...
АКТЕР. Четвертая.

Берет чашку, наливает себе кофе.
Остыл. Божественный напиток. Как остывают чувства.
Как меняется твоё лицо.. момент любви…
АКТРИСА Что?! Какой-такой момент. Какой такой любви. Ты опять о сексе?!
АКТЁР Да ты просто сама уж очень желаешь сойти… С «Узкой тропы добродетели». Был такой вестерн. Играешь, что называется, по ФрЁйду.
АРТИСТКА Да ни хрена ты меня не поймал. ФрЁйд твой – наркоман.
АРТИСТ. Наркоман или нет, но прожил долгую и счастливую жизнь. Ах, да Кофе.
Время идет, психоанализ в «тренде» как и живопись Дали, его «сюрреалистично» трактующая, а ты так и не научилась его заваривать.
АКТРИСА. А тогда... Ну, на островах. Ты охал и ахал. Помнишь... ТОТ кофе?
АКТЕР. Помню. Такое не забывается.
АКТРИСА. А я... Забыла... Представляешь?
АКТЕР. Очень жаль.
АКТРИСА. Ты любил... Меня?
АКТЕР. Да... Я любил тебя... И пришел потому... Что как только увидел тебя... То я вспомнил все... Так, как будто это было вчера.. А не пятнадцать лет назад.
АКТРИСА. Ты... Любишь меня.
АКТЕР. Н-нет. Но я помню, как это было.
АКТРИСА. Хочешь, я расскажу тебе, как это было?
АКТЕР. Очень не хочу. Те острова я оставлю для себя... И память о них... где-то на задних, самых заставленных полках. Я не тревожу эти воспоминания без надобности... Этого нельзя делать слишком часто. И вообще... Это существует вне нас... Помимо нас.
АКТРИСА. Но... Это же... наше!
АКТЕР. Скорее мое. Не было у нас ничего нашего, и я тебя не обвиняю... Ты просто не любила меня...
АКТРИСА. Ты, кажется, что-то похожее говорил ТОГДА... Или нет?
АКТЕР. Возможно! Только с другой интонацией... Голос тоньше... Глаза ярче... Это только кажется, что пройдут годы, и опыт вынесет нас на гребень... Но это уже сообразительность, а не фантазия... Что-то мы важное упускаем с годами... а бороться с этим... наверное, бесполезно. Скребет упорно... какую-то стену... и думает, что живет... Напыщенно так. С достоинством. Пришел мой черед, и я начинаю. Время подошло...
Понижает голос.
Так ведь это... Не от высокой поэзии! Это, пожалуй, от страха. Оглянуться. И сказать себе,; все лучшее уже позади! И никогда ты больше не влюбишься в первый раз... И никогда небо больше не будет тем... И никогда в твоей жизни больше не будет ТЕХ Островов. ТОГО Театра. А, может быть,; никогда ты больше не останешься в дураках. И ничего в этом хорошего нет. Потому что это не от того, что сильно поумнел, а от того, что научился надувать других. А это... низко. И что же получается? Все, что было после тех островов,; воспоминаний не стоит. Счастье,; это острова... Ты.
АКТРИСА. Бедный... Бедный мой бродяга - фантаст... Что я с тобой сделала…
АКТЕР. Не надо. Все так и должно было быть. Если бы хоть что-нибудь было иначе... То могло быть хуже в тысячу раз.
АКТРИСА. Но почему? Мы ведь... Могли быть вместе... Разве ты не об этом тогда мечтал?
АКТЕР. Это было... Тогда. Ты же должна понимать, что с тех пор многое изменилось...
П а у з а .
АКТРИСА. Слушай! А ты хочешь? Ну, все повторить? Это же можно... Поехать на те острова. Я согласна. Поехали. Ну? Что же ты? Сыграем там. Собирай манатки. Решай, пока я не передумала
АКТЁР. Ты серьёзно?
АКТРИСА. Конечно… Нет. А ты?
АКТЕР. Нет. Я этого не хочу.
АКТРИСА. Но почему?
АКТЕР. Потому что это страшно... Убить одним махом все то лучшее, что было в жизни.
АКТРИСА. А... воскресить?
АКТЕР. Это живое... И воскрешению не подлежит... Убить можно... А воскресить нельзя. Надо же! Кто-то говорит, что знает, что такое память. Этого не знает никто.
АКТРИСА. А ты... Никогда не ошибаешься? Или ты боишься?
АКТЕР. Да, наверное... Боюсь.
АКТРИСА. Ты испугался... что...
АКТЕР. Что в том Театре не будет тех декораций... Изменился климат… Ледники растаяли… Потом опять замёрзли… и стало пусто...
АКТРИСА. Врешь, ты боишься не этого.
ОН подходит к авансцене.
Ты уходишь?
ОН молчит.
Зачем же ты... Приходил? Разве ты не хотел у меня остаться?
ОН молчит.
Скажи... Ты просто боишься... Что я скажу... Что люблю тебя?
АКТЕР. Просто я этого не хочу.
АКТРИСА. Но я не скажу этого.
АКТЕР. Уже сказала.
АКТРИСА. Что? Ты стал злопамятен? Вот уж не думала...
АКТЕР (оборачиваясь к ней). Стал. Это приобретенное качество, и я долго ему сопротивлялся, поверь. Да и без злости. Прости, помню, и все.
АКТРИСА. Но ты пришел.
АКТЕР. Но за это... прости. Надо когда-то действительно прекращать делать то, что хочется. Я слишком уж погряз... В этом... беге назад. К тому, что не вернешь.
АКТРИСА. Черт бы его не видал... Этот твой остров... Тебя... испортил успех... Всех вас портит... успех.

П а у з а .

Прости...
АКТЕР. За что?
АКТРИСА. Боже, за мою глупость... Прости...
АКТЕР. Но это... Мое. Моя клятва...
АКТРИСА. Но где же... Ты носил... Прятал… Эти свои струны? Почему я их не знала?
АКТЕР. Я их умел скрывать.
АКТРИСА. Но сколько?
АКТЕР. Пятнадцать лет...
АКТРИСА. А если бы... Не ОН? Если бы не ЕГО записка?
АКТЕР. Ты бы, наверное, ничего не узнала...
АКТРИСА. Но... Это же мука? Жить так.
АКТЕР. За эти годы... Я стал тем, что тебе претит...
АКТРИСА. Но ведь это маска?
АКТЕР. Она... вросла в меня... Стала моим лицом. И получилось... Вся жизнь прошла... В этой маске. А что под ней...
Увидеть ты не захотела...
И вот сейчас...
Возможно мне стряхнуть оковы тех прошедших лет...
А нужно ль?
Сможем мы сказать сейчас...
Друг другу: да!
Мы любим...
АКТРИСА. Но я так... Не могу сказать...
АКТЕР (приближаясь к ней).
Сейчас поймешь...
Я постараюсь объяснить тебе...
Вся жизнь...
Весь смысл ее... Вдруг уложится в миг...
А миг,; он вот,; лови, иль будет поздно...
Возобнови звучанье струн души...
И той... Почти забытой ноты...
Я говорю,; почти! Ты только вспомни...
Вспомни! Заклинаю... Те острова...
Ту юную безудержную страсть...
АКТРИСА. Но...
АКТЕР.
Молчи, прошу тебя...
Прикрывает ей рот ладонью.
Я малого прошу ; воспоминаний... Закрой глаза...
ОНА смотрит на него широко открытыми глазами, потом, как под гипнозом их закрывает.
Теперь скажи мне: я люблю...
АКТРИСА открывает глаза, смотрит на него, но он по-прежнему прикрывает ей рот рукой.
Ну, смелей... Ведь ты любишь...
И ты сама не знаешь, что таит душа твоя...
Забудь презренный мозг...
Взови к глубинам тайным, темным, затаенным...
Там ждет освобожденья своего... Любовь...
АКТРИСА (отталкивает его руку). Но... Я не хочу!
АКТЕР. Остановись!
Неужто плоть не жаждет...
Того восторга упоенья,
Коего появление бывает в жизни раз?..
Забудь презренный мозг.
Его существованье лишь мешает
Последнему решающему шагу...
К бездне счастья...
Про все забудь!
Осталась лишь... Любовь...
АКТРИСА. Я...
АКТЕР. Молчи! Ты слышишь?
Оставь слова постылой прозы на потом...
Иль никогда тобой не овладеет
То волшебство, коего ради...
Существует жизнь...
АКТРИСА. Я не хочу!
АКТЕР. Закрой глаза...
ОНА вновь, как под гипнозом, закрывает глаза.
Ты видишь миражи? И свой полет?
Те красные круги пред ослепленным взором...
И есть... Любовь...
Еще немного...
И спадут ; оковы...
Жалкие оковы
Существованья без любви...
АКТРИСА.
Я... Люблю тебя.
АКТЕР.
Мгновенье? Или жизнь?
АКТРИСА.
И жизнь, и миг...
АКТЕР.
Ты счастлива...
АКТРИСА.
Не знаю...
АКТЕР.
Ты любишь...
АКТРИСА.
А... Сколько будет длиться это счастье?
АКТЕР.
Вечность...
АКТРИСА.
Да, да! Сейчас как будто мне открылось...
Окно... В нем свет... Он ярок до безумья...
АКТЕР (задумчиво).
Окно?..
АКТРИСА (жестом умоляя его замолчать).
Я и не знала... Как просто, боже мой!
Как просто стать счастливой...
А сейчас... Я вижу острова...
Где мне любить хотелось...
Кричать и петь...
И требовать любви...
Как все просто, боже!
АКТЕР.
А ты спала... Спала твоя любовь...
И вот ее случилось пробужденье...
В мгновенье усыпив рассудок твой...
Сейчас случится все наоборот...
Любовь уснет...
Рассудок пробудится...
И вновь случится
Возвращенье...
Душа вернется в тело...
С адской болью...
Сейчас раздастся крик...
Любви... Опять насильно усыпленной...
АКТРИСА (открывает глаза и обозревает сцену и Актера так, будто все это впервые видит). Что ты сказал?
АКТЕР. Ничего... Это я про себя.
АКТРИСА (делает движение, как будто хочет вырваться откуда-то). Что... Что ты со мной сделал?
АКТЕР.
На миг прервал твой сон...
АКТРИСА. Говори нормально!
АКТЕР.
Я и говорю.
АКТРИСА. Какой сон?
АКТЕР.
Успешный. Тот, что принимаем мы за жизнь...
Успех на самом деле этот,; ложь...
Успеха нет... И не было...
Глупец все это выдумал...
Теперь он вновь в твоих руках...
Но чисто женский...
О нем и ты забудешь...
Как только он уйдет.
Окажется: он не был нужен...
Он был лишь зеркалом...
И через годы...
Лишь зеркало покажет...
ЧЕГО все это стоило...
Вот что такое... Ваш успех...
АКТРИСА (кричит). Замолчи! Все это ложь! Это выдумал... даже не ты!
Пятится спиной к портрету, натыкается на него, снимает, показывает Актеру.
Что ж ты можешь тогда... Сам? Чего ты стоишь вместе со своей любовью?
АКТЕР (после паузы). Ничего... Я просто... комедиант... да и об этом ты узнала... Только сейчас...
АКТРИСА (не зная, куда девать портрет).  Сирано де  Бержерак, твою мать. Ну, я ему устрою. Зачем я только все это узнала, господи... Проклятый день... Как я теперь буду жить?
АКТЕР. Как и жила. Все очень просто. Просто надо забыть.
Забудь те острова... И те пятнадцать лет... И тот успех...
АКТРИСА. Любовь... Сил моих больше нет, касатик. Нести весь этот бред. Прёт на рифму, значит голос сверху.
Подходит к нему.
ОНА
Зачем я тебе?
АРТИСТ
Ты ЕГО любимая актриса.
АКТРИСА
(Говорит с весомой холодцой, так, чтобы было слышно всем, и тем, кого нет)
Режиссёров надо отменить, сжечь, а прах развеять.
А театры закрыть, и передать домам терпимости, что одно и тоже. Острова утопить.
Автора сюда.
(В зал)
Меня хорошо слышно?
«Из Рая в Рай, из плена в плен», - написала Марина Ивановна, прежде чем закончить мыть посуду, и пожаловать в петлю. Всё, занавес. Хватит с меня этого  шовинизма. С «мужской» стороны нашего Острова Театра.
(В зал)
Ты как-то выразился, что мёртвую заставишь играть?
 (картинно)
А где Вы, Ваша светлость? Лица не вижу за софитами.

Освещается режиссёрский пульт.

РЕЖИССЁР
(его голос в центральный микрофон)
Это ж цеховой комплимент! «Это надо тонко понимать». Как выразился Михаил Афанасиевич. В «Багровом Острове». Устами драматурга Домогацкого.
И ежели отдастся всей этой красной, пардон, женской пропаганде, наш Остров Театр, проживает прощальный парсек.
АКТРИСА
Веселее стало жить. Так гласит красная пропаганда. А «Красным» свой Остров Михаил Афанасиевич не назвал сам знаешь почему.
РЕЖИССЁР
Этого не знает никто, кроме Автора. И «лучше» стало жить, что немаловажно. Но Вы же «Вы королевски неподкупны». Согласно Цветаевой.
АКТРИСА
Это не ко мне. Ну, я уволена?
РЕЖИССЁР
Я бы вашу пиеску с этим парнем, который выглядел так, что он приехал с выездного спектакля, и там на него упала сцена, назвал «Война полов». На нервной почве. Мне представляется, в контексте драматургии, в рамках которой вы так с ним изящно раскорячились, уместно дать совет. Цеховой. Ничего личного.
АКТРИСА
Да не надо мне давать никаких советов, я задала вопрос.
РЕЖИССЁР
 Вот, я и говорю, хорошим советам надобно внимать – ты, готовая играть древнейших представителей древнейшей профессии, в курсе, что «пониженная социальная ответственность» сильно повысилась. В цене.
АКТРИСА
Ну, так понизь. Возьми бразды правления.
РЕЖИССЁР
Не могу. На Этой Территории, Богом Хранимой, Кто Хранит. Тот и руководит. Да, и вид у вас был такой, что вы только и мечтаете, чтобы все вокруг вас друг дружку переубивали, а вас вроде как и не заметили. На Вашем Острове Театре. Вам и зритель не нужён. И если бы не риск чьего-то там присутствия, вы бы разыгрались. Ого как.
АКТРИСА
Ты это о чём?!
РЕЖИССЁР
Я о том, что ты сейчас полыхнула по Зигмундовичу, то есть ФрЁйду, он был есть и будет любимый наркоман Дали. То есть бабские дела изучил по самое, как говорится, «ни хочу».
Ещё немного, и вы бы расправили крылья, и сделали бы какое-нибудь политическое заявление, и спели Марсельезу на своём дурном французском.
АКТРИСА
Например?
РЕЖИССЁР
Либо за войну, либо за мир. И то и другое не катит под нынешний политический климат. Я назвал это «эффект конницы и зайца», то есть заяц пробежал, а конница вдогонку, такое уже было в истории древнего мира. Хотя какой он на самом деле древний.
То есть сами по себе, на этой сцене, сами того не подозревая, вы можете вызвать землетрясение. Своими, так сказать, вибрациями. В нашей, и без того, весьма Сейсмоопасной Зоне.
А кто вас оставит? Кроме Дали. Его Всевидящего, Вечно Бдящего Ока, к тому же баба евонная, слегка русская была. Туберкулёзной девочкой вывезли из Казани, в развратную Европу, а тама! Братья Манн, Элюар, и ещё ряд товарищей.
Это Великий Сальвадор вас тормознул на «марсельезе». Потому что высказался как-то: выступая за демократию, вы даёте возможность голосовать идиотам. Он был, видите ли, заядлый монархист.
АКТРИСА
Мы ничего такого и не…
РЕЖИССЁР
Вот  я говорю: Жоржик, который придумал «Звёздные войны», срисовал себе ухи, как у нашего чебурахи, и умно высказался: будущее, говорит, изменчиво. Этакий артифатализм.
Вспомните Всеволода Эмильевича  Мейерхольда, его, например, в Саратове, на сцене театра им. Карла Маркса, каким-то говном закидали. Ну, а что вы хотели там у себя, в столице? Азиа-с. Да только смерть на миру красна. Мало кто вспомнил о миллионах, кто сгинул безо всякого скандала. И все эти убивающиеся вдовы убитых американских президентов и русских диссидентов. Не было ни одной, чтоб добровольно сгинула в жертвенном котле. Что-то  я им не верю. А ты?
АКТРИСА
Надо подумать. Хотя бы до утра.
РЕЖИССЁР
Умница, мы с тобой можем где-то не совпадать, но иногда абсолютно здраво мыслишь. Как тот снайпер, которому оторвало башку, но он успел вмазать себе морфий.
А как ты думаешь, стоит нам после каждого спектакля устраивать вот на том месте, где ты сейчас стоишь, арену политических дебатов? А то ведь у нас практически вся труппа, получая зарплату, ни хрена не одобряет того, что творится в стране? И втайне что-то замышляет?! Пусть высказываются. За войну ли ты. Или ты за мир. И почему. И ещё: почему ты здесь, сейчас, здесь, произносишь со сцены какие-то слова. Действительно ли ты настолько талантлив, чтобы иметь привилегию нюхать данную кулису, пока она ещё чем-то пахнет. «На западном фронте без перемен», Душа Моя. Как-то пьяный Эрих Мария Ремарк едва не застрелил у себя в номере на Бродвее Эрнста Хемингуэя, на почве ревности к одной немецкой артистке.
АКТРИСА
Я думаю, не надо. Никаких политических собраний.
РЕЖИССЁР
А чо так? Не ради всякого ли разного волеизъявления собрана из досок эта сцена? Ах да, «тройная ложь. Свобода равенства и братства». 
АКТРИСА
Обкашляем это дело на заседаньи гильдии.
РЕЖИССЁР
А что у вас там? В чьей-то из гримёрок на Женской Стороне? Самогонный аппарат?
АКТРИСА
Для кофе.
РЕЖИССЁР
Ага. «Не верю». Если не сказать хуже. Не любишь Константин Сергеича? И я. Просто за кордоном начали долбить это созвучие «Достоевски… Стениславски…», ну и понеслась. Душа в Рай. Им насрать в ихнем массаде, кто такой и «достоевски» и «станиславски…» они их нюхом не нюхивали, просто мода такая. Педерастическая. Кругом одни евреи. Фурсажистки, ё моё, даже не угостили, чем вы там на работе травитесь. То-то, я думаю, крыски ушли из Театра. Внезапно оказались под гипнозом. Первача нанюхались. Сначала тараканы. Лет десять назад. Для них, это, может, мезозой, а я, как сейчас помню.
АКТРИСА
Тревожнейший знак.
РЕЖИССЁР
Вот и я говорю.
Тётки из бухгалтерии посоветовали травануть, говорят, мумифицируются. Да ни хрена. Мумифицировались сами, расползлись, кто куда. Апокалипсис, в Богу душу мать.
АКТРИСА
А с труппой – что?
РЕЖИССЁР
Как при Мольере, когда его играл Любимов. Играть кое-что можно, но остальное нежелательно. Только тогда Людовик мог приказать принести голову хренового актёра, сейчас настали времена финансового целомудрия, сие  вне официального райдера. Даже за бабло. О котором продолжал говорить драматург Домогацкий. В «Багровом Острове».
АКТРИСА
А со мной – что?!
РЕЖИССЁР
Аутодафе. Святая инквизиция. Всё сжечь. На деньги тамплиеров, я знаю, где они зарыты. «Каждая баба в Киеве на базаре, считай, ведьма». Или Николай Василевич Гоголь ошибался? Думаешь Вийя не было? Да он и сейчас живее всех живых. Распределился по дурдомам, их на континенте предостаточно. Считай, что Божье Попущенье. А не любая ли ошибка от Бога, как говорил наш, всеми столь любимый, Сальвадор Дали Куси Фаррес. Маркиз дЁ Пуболь, милостью Его Величества, короля Хуана Карлоса. А?
АКТРИСА
Приглашаем на «слёт»

РЕЖИССЁР
Говорю, ж запах первача, аромат шабаша. Вы главное, по целителям потом не рассоситесь, накануне премьеры. Спектакля про вампиров для маленьких детей. Спрос рождает предложения.
(внезапно прозревает)
Точно, так оно и было. Тисульская принцесса, наша, сибирская девушка, каких-то четыреста миллионов лет тому назад, в раю папоротников и царстве фей, исполняла «крылатый вальс» со своими женихами – орланами из Гипербореи. Так что Эврепид – младенец. А то, что Геракл, сын Зевса и Геры, одним движением сотворил Гибралтарский пролив, ты в курсе? А ты: «символ политического господства». На хрена ему политика, если он разделил Пангею на Африку с Евразией. Ты что же думаешь, это – миф?! Скажи мне в таком случае, откуда «Геркулесовы Столпы».   
АКТРИСА
Я в этом самом всём буду занята? Там же, как я понимаю, единственная женская роль?
РЕЖИССЁР
Нет, её ты не сыграешь.
АКТРИСА
Артист – существо подневольное, думаю, так было с самого начала.
Но когда-нибудь, тебе наутро отрубят башку. Может даже завтра.
РЕЖИССЁР
Да, дочь Исиды. Божественная Клеопатра. Я вас познакомлю. Это она разбила «Историю» Геродота на девять Муз. И если ты, как и она, Одолеешь все Девять, тогда поймёшь, что творилось в мире. Не так уж и давно.
Впрочем, ты сама не так давно выбрала для игры древнейшую профессию.
АКТРИСА
Я нравлюсь женщинам. А вы, тов. Режиссёр, уважаете женщин?
Вы им доверяете?
РЕЖИССЁР
(воздаёт колоснякам, если ОН есть)
Ту, что назвала Мельпоменой Великую Войну Вождя Царских Скифов Идонфирса с Дарием, Повелителем Востока, и которую ты так рвешься сыграть, люблю.
АКТРИСА
Как ты, варвар, посмел сжечь мою библиотеку?
РЕЖИССЁР
Рано сорвалась, но уже, практически Элизабет Тейлор. Первый в мире миллион долларов в качестве гонорара Актрисе. А ведь она назвала сумму, буквально, «с потолка».  Она была когда-то Дочерью Исиды. Мне очень жаль. Но приходилось сжигать и города. Содом, Гоморру, и т.д. А города Геракла: Гелон, Гераклей, и Гераклион Троицкий убрать под «крышу» Посейдона. Прочь с глаз людских.
Однако, Ты родилась в своём позапредыдУШЧем воплощении через полтысячи лет после событий, которые я собираюсь воссоздать на этой сцене.
АКТРИСА
И что здесь такое будет? На этой благословенной сцене?
РЕЖИССЁР
Вождь Царских Скифов Идонфирс, поклонявшийся, хоть и в степи, но всё же Посейдону, повелит пустить вдоль строя своей конницы белую зайчиху, и всадники сорвуться её травить. Данное наплевательство настолько смутит Персидского Царя Дария, как он думал о себе, владетеля «всего», что он, состатком деморализованного войска, уберётся восвояси. Открою тебе одной великую тайну, о которой не знал Геродот. Отец Истории. Мужик с героическим прошлым.
Ибо когда он вернулся в Геликарнас в зените славы, ему так и не дали гражданство, а нагрузили золотом, и отправили, куда глаза глядят.
Пауза.
АКТРИСА
Ну, открывай. Свою тайну.
РЕЖИССЁР
 Зайчиха была не одна, а сию военную хитрость замыслил Идонфирс. Он погребён в гранитной пирамиде, на дне Волги, там, где Древний Гелон, город Будинов. Ченгиз Хан всё срисовал буквально у него. В том числе и манеру обращения с женщинами, их всех он считал своими. Вот, скажем, Великий Мао, или, как его ещё называют, Дзедун…
АКТРИСА
(перебивает)
А со мной что?
РЕЖИССЁР
Мой сердце разбито на части и теперь его хватит на всех. 
АКТРИСА
Я о своей роли. В грядущем репертуаре.
ПАУЗА, во время которой часть театра возгорается, срабатывает пожарная сигнализация.
РЕЖИССЁР
Тебя, любимую жену Идонфирса, принесут в жертву. Ты уйдёшь в объятия Посейдона. Играй ни с чем несравнимую радость, потому,  тысячи лошадей и женщин, не считая ослеплённых рабов, последуют за тобой. Поздравляю.
Искусство требует!
На Вас благодать, девушка!
АКТРИСА
А Любовь? Сыграем?
РЕЖИССЁР
Ты же сама сказала, мелодрам у нас не ставят. Если есть какие домашние питомцы, можешь взять с собой. Каждой твари по паре. Артиста, например.
АКТРИСА
Куда?!
РЕЖИССЁР
В Вечность, девочка моя. Боанаротти покажет вам дорогу, ибо он видел Всё. Двигайтесь по своей неповторимой тропе в искусстве, дабы Испытать Адскую Продолжительность. На нервах зрителей. А то артистов до хрена, а специалистов ни хрена.

Актриса с неожиданной легкостью берёт меч, в характерной манере мастера Кин-
до рубит задник, прежний падает, надламывая интерьер «в разрезе», на его месте возникает
АРТИСТ, или Его голограмма

РЕЖИССЁР
А это что за пУалтергейст? 
Зорро! Помню, как в кино про «тройную ложь, свободу равенство и братство» прозвучало: народу нужен Зорро. Периодически. Вот сейчас – он не нужен.
А вы кто по форме глаз и черепа будете? Китаец, играющий японца? Или ваще неподобающей национальности? В синематографе экономия во всём? (взмолился потолку) Земля, разверзнись подо мной!
Ого, разверзлась. А с ней и небеса

Этот Труп симулирует?  За причинение смерти можно было бы судить, если б человек был смертен исключительно в результате насилия.
АРТИСТ
Ты не любишь артистов!
РЕЖИССЁР
А ты что, пролетариат?
Явленье Артиста исчезает.
РЕЖИССЁР
Спецэффект.
Нелегкая профессия – умному надо играть дурака, а порой и наоборот.
 Как говорил наш любимый Дали: изысканные трупы попьют молодого вина. Я ж его и придумал. Маленькое тех. приспособление в далианском театрике синьора Трайта, тому самому, что навеял образ России,   – и вот оно – нормальная сноповязалка: был Артист, и нет Артиста. Да и не было его, правда, девочка моя?
С косой. Только ты, да я. Да мы с тобой. Останься со мной. Артист твой – говно. Что до меня, то с тобой я умный и смелый, а без тебя – что твой Артист. То есть наоборот.
С единственным обратным адресом: НЕКТО в НИКУДА.
Я бы назвал Артиста «мистер Никто», если бы не было Гомера,  в которого, отчего-то, слабо верил Геродот. Потому как Одиссей потому и звался Хитрожопый, что умел импровизировать. Это вам не выучивать дурацкие системы.
Схема осталась, а внутри – пустота. Стань водой, как говорил Брюс, наш, понимаете ли, Ли.
Это мы знаем, как играем. А  думают – что так поставлено. А так не поставлено. Просто хреново играем. Замысел почаще переигрывает воплощение. Статистика, девушка.

Пауза, пустота.
АКТРИСА
(в зал) А Микельанжело – грешник? Раз воплощал всех богов.
РЕЖИССЕР
За поклонение Дионису и Вакху,
 отец Идонфирса обезглавил своего брата. Сейчас политический климат не тот. У нас тут Храм, но дьяков нет. Театр на Острове, здесь он ради того, зачем создан, и всем богам тут, как говорил Иешуа о правде: легко и приятно.
АКТРИСА
И что это?
РЕЖИССЁР
Девять Муз, когда-то пребывавших в Библиотеке имени Великого Александра, сожженной Великим Цезарем, по желанию Великой Клеопатры, твоему желанию, девочка моя, знаменовали своими именами историю Великого Геродота, они живут здесь, в этом театре. Он такой один – на все Белые и Чёрные цвета, которые здесь никогда не увядают.  Но Суд Божий – безупречен. А наш – нет. Театр не бесполезен для цивилизации, потому что может со временем стать музеем. Каких-нибудь фигур. Кто-то в воске, кто-то в камне. Кто-то в пыль.
АКТРИСА
Ну, всякая пыль – так или иначе – космическая. Даже из человечества. Сильной его половины.
РЕЖИССЁР
Я всегда знал, что девушки только с виду такие целомудренные. А оно – вон чего. Не будь я потомственный опричник, хрен бы я с вами совладал. У одного репа разбита, этот заболел. Эта ошалела. Эта озверела. Потом все эти королевы красоты садятся на стакан, потом на все, что «держит», потом – в дурке, дамы и господа. Всё некогда лучшее – там. За стеной. Придите с канистрой пива с утреца, подкупите охрану, соберите санитарок, (звать Томарок) и они ваши. И те, и эти.
Да ты разволновалась. Это хорошо. Редко случается со Звездными артистками. Что в хоре, что в балете. Что в оркестре. Баб полно – солисток мало.
Мы все стремимся превзойти канон, в тех искусствах, что Стравинский в прошлом тысячелетии, когда и ты Звездила, назвал визуальными, это невозможно. Нас обогнала нами же созданная машина, и мы можем сгинуть на воле вечной битвы, или на вечном поле битвы, как Вам будет угодно. То, что мы имеем сейчас, свою миссию выполнило, и думать. Что Планету можно уничтожить исключительно стратегическим оружием, ошибочно. На биллионы парсеков вокруг. Никого нет.

И вместо завесов висящих.
Вкруг храма всё висят. Муде.
Во всяком случае в данном измерении.
АКТРИСА
А не в данном?
РЕЖИССЁР А это тебе зачем?
АКТРИСА
Те, кого всякий раз приносят в жертву, имеют право на последнее желание.
РЕЖИССЁР
Вот сейчас и убедишься. Пой.
Докажите делом, девушка. Голосом и телом. Нормально распеться, было всегда твоим первым, и единственным желанием.
АКТРИСА
 Истребила бы твою профессию.
Во всём, что происходит, виноват Режиссёр. Всё дерьмо, что только можно было выдумать, ставится в театре, снимается в кино, кто-то это смотрит, и начинает убивать. Никакими нравственными позывами у вас и не пахнет, есть бабло, снимаем триллер, нет бобла – расскажем вам «за жизнь».
РЕЖИССЁР
Про неформатный кино театр ты забыла.   
АКТРИСА
Вот, как у нас.
РЕЖИССЁР
Не совсем. На данной стороне омываемой суши – прилюдно раздеться до трусов, и то проблема. А чем дальше на восток, тем сами знаете.
Наше Бытие на «Острове Театр» печаль и есть.
С прогрессирующей псевдоэлектрификацией всё и вся, порноактрисами станут все. Вот выключат вам свет, тогда начнёте шариться по пещерам, как это было всегда, в переходные периоды, из манды в могилу.
Мир может стать зоной, ареной ИСТРЕБЛЕНИЯ, для кого угодно, и сам может стать чем угодно, лишь бы не было людей. Голубая Планета без этой педерастии, выкручивающей бабло на ужасах, в жизни, театре и кино, выглядит гораздо лучше. Так что в этом я с тобой согласен. Мать земля проводит питомцев обратно, на тот свет, откуда они и прибыли, и, возможно, на неё прилетят новые.
Ну, всё, как говорил директор театра «Багрового Острова», на котором Михаил Афанасиевич как-то устроил фееричнейший из революционных карнавалов, «обстоятельства заставляют нас спешить».

Выйди на авансцену. Нет. Не так, ближе к нам, почтеннейшей публике. Бери микрофон. Либретто с кофиём, островом и ещё чего-то там, служило для того, чтобы ты сбалансировала себе связки.

Я не стал там приписывать «коньяк», потому что у тебя золотая фляжечка торчит в чёрном чулке. Да не в том. Плесни, как говорят, «на жало». Прополощи горлышко, и не вздумай слить на сцену, на ней играл я, играешь Ты, и Наши Великие Предки. Так что давай, сглатывай. Как говаривал мой друг Парацельс: главное не крепость яда, а его доза. И первым в официальном мире умер от передозы, кстати. Не надо морщится, на этот раз содержимоё твоей фляги наполнено лично мной, и поверь мне, там очень дорогое пойло, у вас таких не гонят, сейчас почувствуешь.

АКТРИСА (делает глоток). Ничего себе.
РЕЖИССЁР
Как тебе?
АКТРИСА
Супер. Вырастают крылья.
 РЕЖИССЁР
Отлично. За всю историю болезни одна, порой, смертельная. Слегка подохрипла, и Тина Тёрнер тебе аплодирует.
Одна ты у меня, на все руки футболистка, и певица, и любви жница, и громкотихая алкоголица.

АКТРИСА
А труппа – кто?!
РЕЖИССЁР
Много артистов всё равно, что один. Болезненный вопрос. Они думают посеять Хаос – а он оборачивается на порядок выше (или ниже) порядка прежнего. И что остаётся Бедному Иммануилу, кроме долгов за квартиру и перед собственной совестью? «Звездное небо над нами», как Вы не раз сегодня заявляли со своим  партнёром. За нравственные законы, и т.д. Хорошо отдавать последнее, когда ни хрена нет. А небо и законы, - это не твоё, мой друг философ. Как бы ты не расписывал Богов вокруг себя, думая, что ты – и есть храм.  Ты сам – это твоё личное дело. И тело. Душа не твоя, как бы ты не усирался.  А миллионы – это статистика. Высказался Великий Кормчий. Он говорил о трупах, но применимо ко всему. И это далеко не всё, дражайшая певица. Как говорилось устами Хемингуэя в «Островах в океане», прямо перед написанием на гротмарселе со шхуны последнего шторма, «я ещё не открыл крана своего воображения».
Ну, спой же мне. Спали этот чёртов театр.
У меня тоска по твоему сатанинскому блюзу.
Дали, Вагнер, Сэр Питер Устинов и Морис Бежар: девки, девки, девки, среди пылающих факелов.
Все и вся надо освещать открытым огнём, девочка моя. Давай. Растрогай мне душу. Я сто лет ничего не испытывал к музыке.

Я прощу тебя.  А ты – меня. У нас сегодня Воскресенье.
Порви мне душу. Мне разрешили. Раз в сотню лет. Местами «световых». Возимел особое почтение.
Спой джазовым сопрано.
Сделай мне такое электричество, что бы я его почувствовал ЗДЕСЬ. В Зрительном Зале.
АКТРИСА
Я грешна, но не на столько.
РЕЖИССЕР
Вся ваша правда, и есть самая настоящая ложь – говаривал Бессмертный Дали.
Он говорил, что Гитлер, мол, посредственный художник. Цены на Далианскую живопись я знаю. А на Гитлеровскую?
АКТРИСА
Это ты кому?
РЕЖИССЁР
Это я не тебе.
АКТРИСА
Я не в голосе. Посадила. Полтора часа репетировала с твоим гладиатором. Кстати, как он там?
РЕЖИССЁР
Неважно. Глотни ещё, из своей золотой интимной ёмкости.
АКТРИСА
Она твоя.
РЕЖИССЁР
Подарок. Фамильная. На ней инициалы. И это не совпадение. Сделай ещё глоток. Не бойся.
АКТРИСА
Да мне плевать.
РЕЖИССЁР
Жить или умирать?
 В известной истории бабы себя только не убивали, змеями, водкой, поездами, топорами.
АКТРИСА
(прихлёбывает из фляжки)
Топорами?
РЕЖИССЁР
Мария Стюарт, двадцать сонетов которой посвятил пацан, которого Ахматова звала «Рыжий». Из политических. Довела Лисавету, Сиди себе, «жуй рябчиков», корми в окошко голубочков. Сейчас стало модно забирать с собой в могилу инструкторов по фридайвингу, бейсджампингу, и тому подобное.
АКТРИСА
Что-то то я про это не слыхала. Ого! Кажется, действует.
РЕЖИССЁР
Но мгновенно заинтересовалась, не так ли? Запомни, пригодится.
 Это же приятно. Преодолевать всяческие страхи.
АКТРИСА
Господи, дай победить.

Она поёт.
Свой сатанинский блюз.
Его подрывает, разрывает,  его колесованные чресла летают где-то под куполом, под конец песенки он всем этим падает на собственные вскрытые вены, отстреленную голову и разбитое сердце. Которое в слезах.
РЕЖИССЁР
Моё сердце разбито на части. И теперь его хватит на всех. Боже, храни Королеву.

АКТРИСА
(В ЗАЛ)
Вот тебе и магия кулис. Мой возлюбленный зритель.

Актриса делает знак, занавес приспущен, Она поджигает сначала записку, от записки занавес, и тот сгорает.
Вместе с театром.
Занавес.