Студент... 3

Глава 2

На следующий день участники следственно-оперативной группы в количестве четырёх сотрудников собрались в прокурорском кабинете советника юстиции. Оперуполномоченный УВД Центрального района по фамилии Корчагин прибыл в форме капитана милиции. Сотрудника звали Павел Николаевич, и весь вид статного мужчины давал понять, что офицер чтит свою форму. Чего стоила фуражка-аэродром, шитая на заказ.
По глубокому убеждению руководителя следственной бригады, восседающего во главе стола, оперуполномоченные, так же, как и следователи, должны облачаться в форму только при вызовах к начальству или на церемонии награждений. И ещё в дни профессиональных праздников: День милиции, День уголовного розыска и День прокуратуры. Обычно сотрудники работали в штатском, так как лицам, прибывающим на допрос, всегда было комфортнее беседовать с человеком в обычной одежде, нежели в кителе с погонами. В этот раз Потёмкин посчитал, что сотрудник уголовного розыска появился в форме ради вызова в городскую прокуратуру. Уважил, так сказать…
Сотрудники УВД Адмиралтейского района, майор Егоров и лейтенант Кантемиров, видимо, не так сильно уважали надзорную инстанцию и появились, как обычно, в гражданке. Молодой сотрудник пришёл на службу в модных вельветовых брюках, бордовой рубашке без галстука и плотном коричневом пиджаке в тёмную клетку. Прокурорский кабинет наполнился лёгким ароматом импортной парфюмерии. Хозяин кабинета, любитель качественной обуви, успел заметить на ногах новичка дорогие туфли, купленные явно не в питерских магазинах.
Василий Иванович представил нового сотрудника, в руках которого красовалась чёрная папочка, точь-в-точь, как подаренная следователю в кафе. Остальные оказались знакомы и расселись напротив временного начальника. Лейтенант милиции поднял голову и принялся с интересом разглядывать плакат «Битлз», висящий на стене прямо над головой старшего следователя прокуратуры. Потёмкин улыбнулся:
– Тимур увлечён «битлами»?
– Классика… – Пожал плечами опер.
– Тогда и начнём наш разговор с классических моментов раскрытия преступлений. – Старший группы разложил перед собой блокнот и листы оперативных записей. – Василий и Павел, что общего между всеми эпизодами в ваших районах? Первым по алфавиту докладывает Адмиралтейский район.
– Как я уже говорил, никаких доверенностей…, –  по памяти начал доклад Егоров, –  Все договоры продажи квартир подписывали сами владельцы. Из пяти эпизодов три сделки оформлялись в нотариальной конторе на Достоевского. А это уже Центральный район. Пока всё.
– Из наших двух эпизодов одну сделку оформляли  в этой же нотариальной конторе,  – продолжил капитан милиции, – И, кстати, там работает один из наших бывших следователей – Роман Корецкий. Могу поговорить с ним тет-а-тет.
– Думаю, не надо! – перебил майор в гражданке и взглянул на бригадира.
Григорий Владимирович  откинулся на стуле,  что-то прикинул про себя и подтвердил мнение товарища:
 – Не будем показывать интерес к загадочной конторе. Берём в разработку. Что ещё можем сказать?
Егоров и Корчагин переглянулись, представитель Адмиралтейского района сообщил:
– Следы бывших собственников теряются в Сланцевском районе.
– Вот! – Кивнул советник юстиции. – Я подготовил запросы в местную паспортную службу и ЖЭК по поводу регистрации и проживания в Ленинградской области пропавших хозяев квартир. Ответы по почте ждать долго. Кто из нас самый молодой и шустрый, и готов, как пионер, прокатиться завтра за город и отдохнуть денёк на свежем воздухе?
– Может, мы вдвоём с лейтенантом сгоняем в Сланцы? Заодно покажу стажёру шахтёрский уголок нашей необъятной области, – предложил майор милиции и добавил: – Он родом с Южного Урала, с шахтёрских посёлков.
– Хорошо. Завтра с утра в путь. И аккуратней там. С местными операми и паспортистками особо не общайтесь – могут быть при делах.
– Ясный пень. Там же маленькая деревня, все друг друга знают.
– У секретаря получите запросы с командировочными и можете быть свободны. – Старший следователь взглянул на милиционера в форме. – А вас, Павел, я попрошу остаться.
Двое участников следственной бригады попрощались и вышли из кабинета. Капитан вопросительно взглянул на хозяина кабинета, который пересев на диван, попросил молодого человека:
– Расскажи подробней о знакомом со звучной фамилией Корецкий.
– Особо рассказывать нечего. – Собеседник развернулся к дивану. –  Рома недолго работал в районе, ушёл буквально через год. Знаю, что успел поработать в ППС (патрульно-постовая служба) и закончил Вышку (Санкт-Петербургский университет МВД России), где учился заочно. Слышал, что Корецкий после милиции трудился помощником нотариуса у отца в той же конторе на Достоевской, а затем начал исполнять его обязанности. И ещё знаю, что отец Ромы из бывших военных следователей.
– Даже так! А когда сотрудник ушёл из органов?
– Примерно год назад.
– И первый эпизод, кстати, в твоём районе, появился как раз прошлогодней весной. Пока данный факт ни о чём не говорит, но…
Хозяин кабинета задумался, вернулся к столу, сверил записи в блокноте с листками Егорова, поднял голову, хитро взглянул на коллегу и спросил с улыбкой:
– Товарищ капитан, а вы верите в следовательскую и оперативную интуицию?
– Григорий Владимирович, вы спрашиваете о некой таинственной способности мудрого следователя находить истину где-то в глубинах подсознания и затем моментально раскрывать преступление? – Пауза и короткий ответ капитана милиции. – Не верю!
– Поверь, Паша, на слово – с годами у тебя появится другое мнение… – Старший следователь усмехнулся. –  Надеюсь, ты согласен со мной, что оперативник – это очень даже творческая профессия?
– Согласен. Часто приходится быть актёром. Добрым и злым. Вся жизнь – игра!
– Вот! А профессиональная интуиция имеет место в любом творческом процессе. Это я точно знаю. И если у тебя есть актёрский опыт, то обязательно в голове должны появиться и творческие решения поставленных задач.
– При всём уважении к следствию, я больше верю в объективные доказательства, показания свидетелей и результаты экспертиз.
– В нашем деле без этого никуда не денешься. – Вздохнул умудренный жизнью сотрудник прокуратуры. – Понятно, что наша интуиция не имеет никакого процессуального значения. Я лично считаю, что  следовательская интуиция состоит из  наблюдательности, сообразительности и профессионального опыта. Вот, например, из выявленных нами сегодня совпадений можно сделать вывод, что с нотариальной конторой на Достоевской что-то не так, как надо. И если я сейчас в рамках уголовного дела пошлю тебя допросить твоего приятеля – считай, загублю дело на корню с самого начала. Тут другой подход нужен. Творческий.
– Какой?
– Пока не знаю, гражданин начальник. – Задумался хозяин кабинета и вдруг спросил: – Паша, а ты сам, где учился?
– Я вообще то Финэк (до 1991 года – Ленинградский финансово-экономический институт) закончил.
– Иди ты! Тогда, почему не в ОБЭПе? (Отдел борьбы с экономическими преступлениями).
– Долгая история…
– Время есть. Слушаю.
– Поступил я ещё в далеком 1979 году, – начал издалека бывший студент, откинувшись на спинку стула. – И надо же было такому случиться, что весной восемьдесят второго, по окончании третьего курса, подрался с одним ушлёпком из-за однокурсницы. Отделал его слегка в институтском туалете, и поверьте, Григорий Владимирович, там было за что. Обидчик обратился в травпункт с ушибом верхней челюсти.
– Оригинально! – Кивнул заинтригованный слушатель.
– Местный Казанова оказался к тому же племянником декана, поэтому вопрос о моём исключении даже не стоял. И так, было всё понятно. – Капитан милиции задумчиво взглянул в окно и продолжил: – Но, декану очень сильно захотелось наказать меня по полной программе, и он подключил связи в 78-ом отделе милиции.
– Надо же! И чем закончилось?
– Вот тут девчата встали за меня горой, появились в кабинете начальника уголовного розыска и сказали всё, что знают и думают о племяннике декана. Да и о самом декане тоже. И перед родственниками засветилась очень неприличная статья. Заявление забрали, потерпевший подлечил челюсть и решил продолжить учёбу в Москве. А я по доброму совету начальника УР (Уголовный Розыск), майора Шакурова,  двинулся прямиком в военкомат. Отслужил два года, вернулся, восстановился на вечернем отделении и начал работать у того же майора, который вскоре стал подполковником. Вот такая история…
– Да уж! Судьба человека.
Корчагин кивнул, поднялся со стула и принялся рассматривать японский магнитофон.
Советник юстиции принял волевое решение:
– Ладно! Подождём Егорова с результатом из Сланцев и прикинем, что делать дальше. А сейчас буквально в двух словах дай характеристику бывшему следователю.
Капитан милиции развернулся, взглянул в лицо старшего товарища и быстро сказал:
– Умный, грамотный и всегда сам по себе.
– Всегда сам по себе – это как?
– Работал вроде нормально, но никогда не отмечал праздники вместе со всеми. Я ни разу не видел Рому на коллективных посиделках. И ещё знаю, что за год работы – ни друзей, ни врагов...
– Интересный кадр.
Григорий Владимирович встал из-за стола и прошёлся по кабинету: три шага туда, три обратно. Затем вернулся на диван и сказал:
– Думаю, сам понимаешь, что о наших делах распространяться не надо. Мало ли, у бывшего сотрудника всё же остались приятели по работе. В отделе скажешь  – ищем потеряшек, бестолковая работа, одни запросы.  Городской прокуратуре больше не хрен делать!  И всё в том же духе. С твоим руководством я договорюсь отдельно. Всё понял?
– Так точно, – ответил офицер.
– И у меня для тебя есть отдельное задание. Почти творческое. Присаживайся к столу.
 Корчагин присел на стул и изобразил полное внимание. В серых глазах молодого человека загорелся  азарт сыщика. Следователь развернул блокнот и сообщил:
– По всем эпизодам, всего их семь, нет ни одного объяснения или протокола допроса вторых хозяев квартир. Тех, кто затем перепродавал добросовестным покупателям. И таких собственников получилось всего три человека. Двое продали по две квартиры каждый, и один сбыл три объекта недвижимости. А это – уже интересно. Все прибыли из Ленинградской области и убыли, якобы, обратно. Так вот, надо их установить и найти. Может быть, на них ещё  какие квартиры успели  оформить?
– Из семи сделок две квартиры проданы через одно и то же агентство недвижимости. Может быть, к ним заглянуть?
– Даже не знаю. Думаю, пока рано. Подождём, как и с нотариальной конторой. Я подготовил запросы в местные ЖЭКи, заберёшь у секретаря. Хотя, ответы для нас особо ничего не дадут, разве что покажут наш объём работы для руководства. Любят они о запросах и ответах спрашивать. – Руководитель следственной бригады усмехнулся и продолжил: – Допроси подробней соседей по парадной и по лестничной площадке. Вдруг кто-то и чего вспомнит про недобросовестных продавцов. Может быть, потом придётся личность устанавливать и опознание проводить. Всё понял, товарищ капитан?
– Так точно, товарищ советник юстиции,  – ответил опер, поднимаясь со стула. – Загрузили вы меня! Семь квартир, однако.
– Я же говорю – работа творческая.
Потёмкин привстал и протянул руку сотруднику. Капитан пожал ладонь, водрузил на голову фуражку-аэродром и покинул помещение.  Хозяин кабинета подошёл к магнитофону, перевернул кассету, включил и прилёг на любимый диван.
Следователь, разглядывая потолок, начал анализировать новое дело: «Что мы имеем в итоге: семь квартир в центре города проданы по рыночной стоимости, и все первые владельцы, приватизировавшие жильё, пропали без следа. Заявления по всем пропавшим были, дела не возбуждались, пока одна из родственников не дошла со своей жалобой до Генеральной прокуратуры. И тут колесо правосудия со скрипом, но завертелось. Формально ни в одном эпизоде на сегодняшний день нет состава преступления. Владельцы продавали квартиры сами и покидали город добровольно. В материалах проверки нет ни одной доверенности на продажу жилья. И, наверняка, от всех бывших собственников имеются расписки о получении денег. Тот, кто это организовал, практически учёл все наши следственные действия. Бывший следователь Корецкий? Не факт... Может быть, просто консультировал за долю малую и оформлял нотариальные документы. Вполне возможно. И это его работа! Раскрытие по старым методам не получится. Нужен творческий подход. Как у артистов…».
Григорий Владимирович, лёжа на диване, дождался щелчка автоматического отключения кассеты, вернулся к столу и набрал номер отдела уголовного розыска Адмиралтейского района. Майора Егорова не оказалось на месте, следователь попросил коллег перезвонить в городскую прокуратуру. Минут через двадцать раздался звонок:
– Господин советник юстиции, успели  соскучиться по своим работягам?
– Товарищ майор, покой нам только снится. А скука – это есть отсутствие смысла.
– Сильно сказал. Сам придумал?
– Где-то читал. Меняем план. Завтра в командировку едешь один. Стажёра светить не будем.
– Гриша, это же так получается, что я в бригаде самый молодой и шустрый? Обижаешь, начальник.
– Тебя обидишь! Так надо. Для дела. Есть у меня одна идея, о которой переговорим по приезду. Сколько времени Кантемиров успел поработать в органах?
– Полгода дознавателем в Сестрорецке. До этого три года пожары тушил старшим пожарным ВПЧ (военизированная пожарная часть)  в посёлке Медвежий Стан. Это рядом со станцией метро «Девяткино», бывшей «Комсомольской».
– Хорошо. Пусть завтра подойдёт ровно в двенадцать к скамейкам у гостиницы «Советской».
– Конспирация и ещё раз конспирация?
– Да, Василий Иванович. Всё серьёзно. В отделе скажи, что я загрузил стажёра по другим эпизодам. Вася, аккуратней там в Сланцах. Чужой город... Ствол возьми.
– Умиляет ваша прокурорская забота, товарищ старший следователь. Но, чёрт возьми, всё же приятно. Покорнейше благодарю, господин советник юстиции.
– Вася, не ёрничай. Ты мне нужен живым и здоровым. Семье тоже.
– Покедова... Как буду выезжать обратно, дам знать.
Потёмкин положил трубку и задумался: «Если я завтра запущу колесо правосудия, то его уже не остановить. Как бы человека не подставить…" (продолжение следует)


Рецензии