Последнее воскресенье дома

Часы бьет дождь туманный гордится в воздухе. Игры-усилители. Дневная выставка кишела после окончания, за дверями церкви громко разговаривали.
Служанки спешили по домам, ожидая, когда дети создадут, а жены
спешащие к освобождению мужчины наблюдают за детьми. Понаблюдайте за кумууном
клацанье сабо при слиянии, скрип открывающихся и закрывающихся дверей,
долгие телефонные звонки и смех тукахутетту в тирскунте.

Познай силу твоей нежности. Он обошел дома в округе. Она стыдилась меня.
испачкал таминитан, ботинки савизии, все это порождение страдания.
Поторопись, пока он никого не встретил, не наткнувшись на Плоэсисту Монконтуарен
показывай дорогу. По прибытии он крадется к воротам и
валькопеккикуджан проходит через аббата Хоуртьера в дверь и без стука входит в нее
аббат входит в столовую. Аббат был иджакасом, церковью господа, как скала
так родилась пляжная зона. Хуртье только что вернулся с мессы.
он сидел на соломе в своем кресле, прислонившись к столу.
Штырь от батарейки, залитый ярким светом, был бы ослеплен другим глазом, но
взгляд Аббена с тяжелыми веками был таким же ярким, как море, взгляд моряка
серьезный. Луарн сел рядом с ней. Оба обратили внимание на
одинаковый рост, одинаковую расу, почти одного и того же сиелуакина.

Они давно не любили друг друга и всегда здоровались с тобой.
однако, когда они встречаются, в большинстве случаев слово остается неизменным. Аббат этого не сделал.
аудостеллут, что Луарн приходит к убеждению, что оннеттомууттанса против него. Он
я уже слышал так много типов и утешал так много печалей. —
смерти мужчины или жены, детей от внезапных мужских расходов, размера
экипажей кораблекрушений, экономических показателей обманчивых
дружба, любовь—печали - вот что в его светлом взгляде было
разъеденный жалостью взгляд, который больше не становился счастливым, ни с того, ни с сего
заговорил В. Жалостливый взгляд был для Жана Луарна как бальзам.

"Жан, - сказал аббат, - тебе не нужно мне ничего говорить. Это только
усиливает грусть. Ничего не говори! Я все знаю".

"Я сам ничего не знаю, - объяснили дачники, - и я очень
несчастный. Я страдаю почти так же сильно, как тот распятый.

Луарн указал на маленькое окно с изображением распятого.
картина, единственное украшение белой комнаты лаастита.

Аббат посмотрел на картину мягким жалко смотреть. Он указал на то,:

"Уважаемые Louarn Не. Мало того, что ты бы ее только
страдания в вас. Ты, как и он, тоже всепрощающий?

"Я не могу спорить, потому что что тут прощать моей жене?
могу ли я что-нибудь сделать?"

"Что мы делаем, друг мой? Мы слабы и чувствительны к плохому!
Неужели эти молодые женщины бедны, мы, которые оставили двадцать иджессе
кормить детей грудью! Я говорю это не для того, чтобы вас смутить,
Жан Луарн. Но я не чувствую от этого большей печали. Когда я вижу твой дом,
похожий на хижины, в которых мужчина и ребенок остаются сиротами, тогда
искренне сочувствую отсутствующим супругам ".

"Что о нас люди?" - спросил louarn не.

"Ты остаешься дома Бретани я вижу. Вы должны оставаться с вами даже
что-то ты мог бы любить. У вас были Наэми, Мартин и Джоэл
оба поля вашего хлеба доступны для редактирования, когда ваша жена вместо того, чтобы лишать
внезапно весь мир. Жан Луарн, куммексит был бы, если бы не они, твоим.
горсть гречихи на болоте проросла бы? Я уверен, что ваша жена должна была
бороться и пробовать, а потом, без вашей поддержки, не зная
жизни во зле, шатается, был введен в заблуждение. Если он когда—нибудь вернется... "

Луарн с трудом нашелся, что ответить. Слезы, застывшие надолго
после, застыли в его глазах.

"Нет, - произнес он, - он больше не вернется ко мне. Я просил, я
молилась за него. Ее визави все уйдет с молотка".

"Louarn не", - ответил аббат, "она-мать. Он может когда — нибудь ... Я
Я написал ему. Я постараюсь, обещаю тебе.

"Боль, - продолжил Луарн, - туумискелин: он вернет даже их детей"
из-за. Она любила немного больше, чем меня. Но тогда
мы уже далеко отсюда.

- Куда ты идешь?

Луарн указал на окно.

"Vend;ehen, abb; Hourtier. Говорят, что он был поднят во время "Доступно"
"работа безработных ". Я поехал в Вандею ".

Его расплывчатое упоминание о том, чтобы нацелиться на весь горизонт.
Вандея - это Луарн и его состояние по всей лягушачьей земле, регион
От Бретани до востока.

"Тогда я не знаю, где я встречу вас, кирджиллени, после возвращения вашего супруга".

Серьезное лицо луарна озарилось детской сурухими.

"Это тоже туумискелин", - ответил он. "Его фотография здесь
со мной. Я не хотел оставлять ее другим, и я не могу принять его
- со мной тоже. Это разбило бы мое путешествие. Я собирался спросить, что вы
вы бы взять опеку над вами. Письма, которые ты получаешь от него, ты можешь вставить.
образ позади, пока я тебе не написала. Если он вернется, то таким, каким он был.
что-то дома у него осталось."

Он шагнул в духовку и достал из кармана маленький черепаший панцирь
перефразируя створку кувиненса, поставьте ее иностранный невалле в духовку на край.
Фотография была сделана на следующий день после их свадьбы. Его грубые,
покрытые шрамами руки проникли за пояс и за фотографию между ними.

"Положите их поверх фотографии с обратной стороны", - объяснил он.

Аббат Hourtier возросла. Он был размером louarn не все, но
harteikkaampi. Оба гиганта, который редко истолковывается
чувства, обнимают друг друга времени, чем борьба.

"Я обещаю вам все", - серьезно заверил аббат.

В тот момент, я полагаю, оба мужчины были в центре чего-то, чего нет.
никогда не облекаемого в слова. Молча, они расходятся в саду, когда
официальная встреча лицом к лицу, чем у любого из обычных людей, или
случайная встреча друг с другом.




ПРОЩАЙ.


На следующее утро "воробей" настраивается на визерриксенса и индивидуума.
шторы на окнах раздвигаются в лучах утреннего солнца. дорога, путешествие Плоэциста
Монконтуарин-человек, поглощенный дорожными путешествиями. Уокером был Луарн, который
имущество было выставлено на аукцион накануне поздно. У него было
вместе со всем, что пока принадлежало ей.

Его левый паж тащит Наэми, кладет митти на его руку.;
Луарн сам притянул маленького пуукаррита. Их сны - Мартин и Джоэл.
бок о бок. В тележке было дополнение, которое Донатьен передал корзине и спинке.
лопата, с помощью которой вииппу прокладывает дорогу, изгибается согласно изгибам.

Анихарва была поселком, который все еще бодрствовал. Даже те, у кого не было яйцекладущих,
ходячие пищухи, они больше не смеялись. Был поднят вопрос о несчастном случае.
дачники оценили ценность своих глаз выше своих.

Луарн больше не скрывался. Он ушел.
гол для неэтилированной маткалленсы, которая вряд ли могла увидеть его снова. Теперь он был
бродягой, которому некому ответить, и ему все равно. Те, кто были
его спутницей жизни накиджойной, жалели ее.

Когда Луарн повернул к пекарне на углу, продавщица пистихе,
поспешила к тележке вслед за пуджаутти и, не произнеся ни слова, съела большой кусок хлеба.
между ними спал ребенок. Луарн знает, я думаю, нагрузка на телегу увеличилась,
но не обернулся посмотреть.

В сотне метров от него, как раз там, где дорога выходит на Плоевкисту, стоит
еще один человек, луарн, ожидающий. Луарн перешагнул через ограду сада.
не поднимая глаз. Покуда мобильный тактичный astunta и
дерево рулем был писк принадлежал, остается на забор и крыльцо граб между
высокая тень неподвижно. Но когда маленькая труппа была хяйпимяйсилляном
дистанция и прикрытие граничат с кустарниковым покрытием, поднял свой аббат Хуртье
кулак, как проклятие за день, который отражает его питомник для него
сириниен алион из розово-красного. Он думал обо всем, о чем
был повержен донатьен руин, самый большой, странный мир всего сущего
устрашающий и ничтожный, мир, причиной которого стал несчастный случай Луарна
. Внезапно он вспомнил вчерашний разговор и куроитти тоже.
рука самоувата благословила.

Путник скрылся за деревьями. Плоевская обстановка в городе выглядела так.
радуйся свежему, прекрасному утру. Бриттани снова попала на страницу
одна паршивая история.




Мобильный.


Жан Луарн шел несколько часов, таща за собой карриянсу и
в тележке спали младшие дети, пожертвовав Анне черные корзины,
лопату и из жалости извинение за хлеб с шестью гвоздями. Там были
скорбь вместе со всеми бытовыми отходами. Он бросился к тебе, глаза
надвигающиеся головы в направлении угла, к востоку от. Его узкое
лицо лавирует, как нос корабля, лицо меняется днем и ночью
на ветру, безразличное ко всему, что было на пути.

Она усердно работает, не останавливаясь. Днем во время подъема увидел
придорожное поле овса, срезал его батракам и поговорил
между:

"Кто он был?"

"Жан Луарн, вы знаете, тот бедняк, чей дом был продан донатьену из
саке".

"Он сделал? Его жена увидела, что я иметтаджана Пэрис. Я
Я слышу тебя. Жена не вернулась и денег тоже не прислала, не так ли? Где сейчас мужчина?
путешествует после развода?"

- Вандеен, я думаю.

- Вандеессакян случается не со всеми.

- Даже близко. Но вернемся к твоей работе, мой мальчик. Он мог бы
Я слышал твою речь.

Эти слова были сказаны Луарном.

В далекой деревне, чтобы обсудить женщин.:

"В иске решено, что тайвалтайя плоэциста, даже если у нее чувства.
Куда предположительно будут стремиться дети с ним?"

"Мэй, вероятно, будет родственницей. Семейные узы теперь распадались".

Вскоре они стали совершенно чужой парой. Он немного отстал от нее.
район, о котором еще не упоминала его деревня. Никто больше не
почувствовала, как он. Игнорировать сказал только:

"Горемыка".

Жан больше не либо известных людей и их окружения. Вайниот,
вересковые пустоши, леса и луга были неподвластны Плойцину с тех пор, как
видел юность. Луга, однако, были похожей природы, но другими,
а леса - другими лесами. Гости также выращивали гречиху в Вайниоте,
где яблони были испорчены круглыми пятнами. Жан Луарн был
кайхотту к новому окружению, которое не отражает прошлую память.
Новая обстановка принята, он не заметил, что это была странность; боль
не удовлетворена, и ее душа бродит по уютным окрестностям виллы.

Его усилия все еще продолжаются. Его короткую шерсть и большие черные
бархат хмыкнул шляпа колебалась шаг ПАСЕ. Он был
остановились только один раз утром приобретение новых Джоэл молоко.
Жара была гнетущей, и ужин был в руках. Вдруг к трубопроводу
аудио:

"Папа, я голоден."

Она была как бы забывая маленькая страна компаньон беженцев? Не понимая,
в чем был вопрос, и когда хуриста проснулся, он посмотрел на старших
их детей. Ребенок последовал за ним, держась за левую руку
рядом с велосипедом. Малыш боролся до тех пор, пока не перестал.
этемма не смогла. Он стоял там, как спящая птица, с одной поднятой ногой.
вторая, усталость, ноющие усталые ноги. Его глаза
были великолепны, необычайно, для иллюстрации лихорадки долгого путешествия, и
она часто рвет клюкву. Джин не замечена. Черный, шесть штук
головной убор, украшенный позолоченной спиралью — по закону Бретани о детях
еще есть — покрывать голову вашего малыша. Головной убор из длинной приподнятой пестики
просто великолепная прядь каштановых волос, которые обычно темнеют
двенадцатилетний возраст. Печальный взгляд Наэмона изменился.
взгляд в наше детство, странное выражение, похожее на шепот.:

"Вот как он выглядит!"

"Я голоден", - исправляет его. "Нам еще долго идти?"

Отец наклонился, чтобы погладить Наэми, и ответил, качая головой:

"Ну вот, малышка, еще очень долго".

На самом деле, не Жан Луарн не был полностью осведомлен о том, куда он идет.
Он чувствовал только расстояние. Он так хорошо бежал в радости от их воспоминаний.
как таскиенса. Она искала покоя и забвения, но они.
похоже, что они убегали от него. При виде обеспокоенного выражения лица Наэмона и
когда он услышал заявление ребенка: "Я не могу следить так далеко", раскаяние, он
просто слова.

"Мы идем не совсем прямо", - объяснил он. "Мы отдыхаем.
Теперь мы можем отдохнуть. Время есть".

Несколько шагов отделяли шоссе от руохойттунута, почти дорога.
широкая аллея. Вдоль нее растут густые буки.
изгибы склепа в аллее. Куда его нужно вести? Это был тот самый замок,
крестьянский дом или старые развалины ведущей улицы пуйстокуджа?
Чем дальше, тем лучше, но посмотрите, я вижу высокие деревья
двухрядные извилины национальных грунтовых взлетно-посадочных площадок, а
затем удаляйтесь на синертавское расстояние. Луарн поставил свою тележку
передние деревья высажены, а Люсьенн приподнимает землю и намазывает ее
руками на хлеб.

"Мы разделяем это", - объяснил он, сидя на корточках.

То, как Луарн поглощает мягкий, идеально прожаренный плойцин
хлеб, наводит на мысль, что он голодал. Долгое
использование прошлого с ножом, он отрезал себе кусочек
а также переднее сиденье для Люсьен и наэмона. Он передал частичку тебя
"твоя малышка", - сказал я самым дружелюбным тоном, тихо насвистывая,
когда Неймон Браун или Люсьен Блонд повернули головы в другую сторону
вечеринка. Наэми был еще настолько мал, что отец использовал его.
разговаривал либо веселым тоном, либо придумывал что-то такое, что
поначалу было сложно придумать. Иначе Наэми не увидела бы замыслов отца
. Но девочка уже необычайным чутьем учуяла несчастный случай
и включилась в разговор. Отвечая на вопросы ребенка, завершите
Луарн беспрестанно повторяет: "Он не знает, что у него больше не было матери".
Луарн валхеттели, однако, неуклюже и неуклюже, поэтому Наэми
постоянно уудистели одними и теми же вопросами.

Джоэл начинает скулить в тележке. Отец удивился: "Откуда я знаю, как обращаться с
ним в пути?" Он поднял ребенка на руки и бросил
ей на руки. Эксперимент удался: папе некогда было задремать.
лапсиколмиккоиненса, повелитель мух, ползающих в них, август.
солнце.

Было половина второго, половина третьего.

Внезапно проснувшийся Луарн кархеан задал вопрос:

"Кто ты, парень?"

Могущественный хансикоиту вручает каахмаиси свою каулуксинсу.

"Разбуди тебя! Ты добр ко мне?"

"Нет, сэр", - живо ответил Луарн.

"Тогда куда?"

"Я говорю!"

"Ты не говоришь?"

"Я не знаю!"

Мужчины уставились друг на друга. Один из них неподвижно сидел в деревне, второй
его хватка внезапно ослабла, он вытянулся сам. Последний упомянутый был просто
приземлился низко, пони тянул повозку. Он был румяный,
круглолицый, с серо-голубыми глазами и явным командованием. Он
помог Наэми подняться, и его безжалостный вид выражал
ее состоятельность. Он был высоким и толстым, одетым
шерстяные носки в сетку от отца, широкие брюки до колен, брюки в цвет брюк
пальто и соломенная шляпа.

Луарн думает, что богатый лорд собирался обвинить ее в том, что он был
заболел пуэттуин пьенокайсина в его частной постели
пуйстокуйаа, пейзажи которого уродуют. Эгоистичные бретонцы.
джуруден борется с ним из-за причины, но сразу заметил.
он неправ. Мистер Рич, вероятно, на самом деле отменил бретонский закон.
и чувствовал себя таким инсейденом. Он муйкисти хуулианса из жалости и
выглядел почти умиленным, слушая маткасалиджу луарна. Затем он продекламировал
quickly that karheaan s;vyyns;:

"То же самое, ты называешь свое имя или нет. Оставь это для азиатов.
Я могу помочь тебе с твоим именем, игнорирование. Скажи, тебе нужна работа?"

Взгляды мужчин обратились к карту пиипойттавану концом лопаты.

"Я только что начал свой путь к власти, - ответил Луарн, - и мне еще предстоит
нигде не остановиться. Но если у вас получится —"

"Да. Спуститесь по глухому переулку и заявил приставу, что я ставлю
тебя к ней."

Она сделала шаг точку вагона, но опять закручивать.

"Сказал то же самое жене арендатора, что он взял детей к тебе на службу
и открыл твой сарай для асунноксенне".

Он посмотрел немного грустными серыми глазами Луарна, пожал плечами
и добавил:

"Вы можете объявить, что я вас знаю".

Это была правда. Он видел и чувствовал горе, которое больше не ждет
нет людей.

Через некоторое время Луарн снова остался один со своей парой малышек.
Он расправил свой тощий камменелленский кисет из-под табака.
она сэкономила деньги: четыре франка сорок сантимов.

- Не слишком много, не слишком, - пробормотал он. "Лучше всего сразу браться за работу,
потому что здесь время может сколотить хлеб".

Работать на него не хотелось, говорилось в нем. Хуоахти из
он вспомнил, каким счастливым был прошлой зимой, когда вставал утром.
создавая торфяник; он мечтал, что сможет создать дорогу домой.
яркие цвета, насыщеннее и веселее — для него, чего никогда не было.
освоение.

В мгновение ока ее охватила непреодолимая потребность рассказать о принятом решении
кто-то, кто его поддерживает. Когда Наэми была единственной, кто мог его принять
входит, наклоняясь над ним, разговаривает с ней. Наэми роет ямку
мох на плечах.

"Маленькая Наэми", заявление Луарна: "знаешь, что я собираюсь сделать?"

Уверенность, мягкость и милосердие - излучение самосознания ребенка
Глаза. Он был точной копией улыбающегося Донатьена.

"Я остаюсь здесь на несколько дней, чтобы ты могла поиграть и
отдохнуть. Хочешь кусочек?"

Длинные ресницы отбрасывают тень на карие глаза.

"Охотно", - ответил ребенок.

"Ты будешь жить в доме, но я буду работать. Лучший вариант - воспользоваться "
вернуться к работе, да?"

"Да".

Ребенок недостаточно понял вопрос, правильный ответ. Это было
шестилетнее восприятие положения слишком сильно. Улыбка озарила ее лицо.
однако вскоре. Идея и проблемный вопрос можно прочитать его
откройте глаза:

"Что тогда?" - спросил он. "Мы вернемся, тогда мы будем в Гриньонине I?"

"Нет, малышка".

Личико малышки помрачнело еще больше.

"Мы собираемся вместо этого встретиться с мамой?"

"Возможно".

"Парис сделал это?"

Луарн повернулся, чтобы ответить.

"Возможно ли это — иногда, дитя мое".

"Ну, откуда ему знать, как рассуждать!" - размышлял Луарн. "Он такой".
Будь немного осторожен. Ребенок страдает, как люди консананса тайм".

"Давайте, давайте, дети!" - сказал он довольно громко. "Встаньте и
годовщина, впустите нас туда. Жесты из того немногого, что у нас есть!"

Они пролегают вдоль букового куистикко, по которому в древности многие асиестетут
мужчины ступили на землю. Ветви широких теней падали на бедняков.
праздничная одежда, и тележка со скрипом присоединялась к зову сверчков. В тот день было тихо,
температура такая же. Время от времени болото у моря, а потом Бретаньелла
Гречневая каша и яблоки хайлимеи в старину.

Перед августовским закатом Луарн уже приступил к работе. Работа была
изначально простой. Он надел на ноги свои сабо, которые грабитель
разрешил ей взять с собой. Затем он взял пять десятых
человек с такими же грубыми условиями работы и бродяги
каждую долгую ясную погоду очищайте пруды куйвуттамаа. Работа была
запускайте пулы. Мужчины копошатся, все еще зажатые в поле,
несколько гектаров глубин, где грязь местами была мягкой и
водянистый, местами твердый, и покрытый кохвой из корней дерева, раковиной ракушки
и слизистым паатином. Влажный центр собрал червей
выгравировал их карьеру на поверхности основания и разделил ее на виируккоихин.
У каждого раба была толкающая тележка, каждый работал в одной и той же
льехукоссе и создавал грязь перед собой на высоте нескольких футов.
Затем они не смогли, они подтолкнули их к устройству lamm, и
они упали на тамошний груз. Среди них был мужчина из этой провинции.,
подходит многим замечательным лицам любого возраста и вида.:
волчьи носы, лисья морда, собачьи черты, свиные страны.
появление морщин, даже признанные бренды tiikerim;isia. Они работали
или лежали вокруг головы, игнорируя куккаасту,
толстый, похожий на мясника, мой свитер - первая работа режиссера. Хотя
они были хитом здесь, во всех уголках страны, и только вчера
начали ahertamisen, чувствую, что они уже есть друг у друга. Они кричали
друг на друга, ругались толстыми слоями раковины мурреттавии,
наложите заклятие на свиные страны, погоду, работодателя, солнце. Тапеттуанса в грязи
мадлен угорь, швырнули они хирнуэн лопату на голову соседу
на лугу. Многие из них работают, стоит сказать, и ушли.
Нуждающиеся прилагают усилия в своей работе, чтобы другие остались без заработка.

Последнее, что я слышал, это тоже Жан Луарн. Он прибыл на стройку
ему так свойственен медленный шаг, лопата на плече, смотрел
лежащий юлампеа равнодушен так же, как и работающие его товарищи.
Затем он изменил несколько слов в адрес вашего руководителя, получив
тележка приземлила льежуккуна. Она начала выдалбливать механически.
регулярно, используя твердый захват. Куча росла у него на глазах. Что происходит
даже если такая работа заключается в скашивании овса или рыхлении полей
однако вместо этого, когда работа была, потеряла все свое очарование, вот почему
что это нужно было делать вдали от дома и хлебной лунастимекси! К счастью,
никто никогда не спрашивал его имени. Никто, к кому обращались, не был ею.
Он может позволить своим мыслям отвлекаться от этого шума так же, как и от
открытого шоссе. Одна вещь была ее любимой: квартира арендатора
там была такая бабушка, которая взяла детей под опеку и отдала их маленькой девочке
очень любила вирккена: "Анна, ты должна заботиться об этих бедных малышках
больше, чем о наших собственных. Приготовь им кашу и уложи девочку спать. Самую маленькую
можно взять на руки в колыбельке. Поставь колыбельку ночи рядом со своей кроватью. Пожалейте
маленьких детей, у которых нет матерей!" — Луарну, видите ли, говорили дети
сироты, когда вы не могли признаться в правде. Он закрыл на это глаза
все та же крестьянская девушка. Девушка взяла Джоэла на руки по материнской линии
, думая о том, каких усилий это ему стоило.
Ребенок, должно быть, был хорош. Луарн не пожалел о том, что захватил угол.
с самого начала этого путешествия он предлагал оплачиваемую работу.

Он постоянно творил. Время от времени поглядывайте на него, когда он поднимал книгу
к своему удивлению, он понял, что все еще знаком с танхувиллой.
Окружающие пруды сводятся к желтым зарослям тростника на заднем плане кохуси
земля, вся под взором изобретенных лугов, превращается в вересковую пустошь,
лесные острова и большие, открытые ветру буковые пуистиккоа из
граничащие с овечьими пастбищами. Сторона
была ли усадьба зданиями и защитой арендаторов, чем та же самая
крыша под ним, как в идяккяйне, и из той же гранитной шахты, в том числе.
Окружающая среда напомнила вид луарна, бухту высохшего моря, и
у него было то странное существо. Домашний, хотя и не естественный,
во всем, чем он был, но в основе той связующей силы, которой он был.
Те же приливы и отливы вуокси с пробуждением и тыйнтыва тохиси.
Так, он был окружен еще из дома воздуха. Louarn не думаю, что это возможно
поощряя его, чтобы вытерпеть жизнь борьба.

Первый день к концу пришел. Темнота застала врасплох внезапно, и пруды
а также луга окутал туман. Гаснущая ночь казалась областью
настолько мрачный, безлюдный и дикий, что это потрясло луарна.
Лопатой на морозе он смотрел, как буреют увядающие буки вверху и
слева обрамляет таа. Далеко на западе день массового приземления был где-то в районе
на темном холме стоит коттедж, еще один семейный жилой домик. Еще один!
Бедный Луарн! Он был ближе к дому, чем вы думали! Даже ребенок бы
в итоге за сутки нет. Гречневый аромат флуд отсюда.
Другим он тоже сейчас поймать бы! Теперь они твои на твоем месте. Они
спускаются, чтобы переспать с тобой, вуотееллеси. Ну, разве ты не видишь этого
Плывешь по лесу, а там еще и твои вересковые пустоши? На этот раз я приглашаю
ночная дверь коттеджа rasittuneelle работает для вас с этим коттеджем,
приходите, супруг, колыбели, все, что придает жизни хоть какой-то смысл.
Луарн бедный! Сбежать от дня, чтобы поцеловать тебя, изменить воспоминания
кровавый вуотавин будет заведен, поставь границу в темноте, заботься о ней.
завтра и сарастисса исчезнут из способности прощать.

"Я не могу больше оставаться здесь", - подумал Луарн. "Это напоминает мне о доме".
"Вам что-то не нравится, бретонцы", - сказал кто-то. - "Я не могу здесь оставаться".

"Это напоминает мне дом".

Медленно поворачиваю его голову. Пляжная трава обнаружила, что он
литуска - нос чернорабочего, "булонские типы". Мужчина пукеуси пархайанса
работает на них в их синейтион в хлопчатобумажной блузке.

"Где это решено?" - спросила Бриттани.

"Ты останешься, ты помнишь, как шел сюда, нищий!"

Бриттани пожала плечами громоздкого хартиоитанца. Мужчина вскоре ушел,
засунув руки в карманы брюк, так что верхняя часть брюк
напоминает юбки. Жан заметил, что разные сущности покидают ваш призрак.
были ли его товарищи, что он и делает. Последний вяэнтяйси он прудит и
вытирает руки и обувь о траву человека. Он оставил своих детей
видите, достаточно, чтобы спать в сарае с соломой.

Таким же образом прошла неделя. На восьмой день был в воздухе
жаркий и душный. Листья начали увядать, а людей раздражать.
Несколько дней назад снова были "булонские типы", презентации компании
сядет только дразнящий, всегда серьезный Жан Луарн. Луарн был таким
он еще более мрачный и нетерпеливый. Когда ему не удалось вывести Луарн из себя
— он не может видеть, что ты знаешь луарн с уверенностью в чем—либо - посетила
она озорничала в его изобретательности.

"Ребята, - воскликнул он, - скоро половина работы. Замечательно! На самом деле я не собираюсь плакать больше, чем виерустовериани.
Я не собираюсь плакать больше, чем леттайккея. Это
бретонцы, вероятно, убили человека, раз всегда такие сварливые. Тема
только его жена...

"Заткнись!" - тихо окликает мой Луарн.

"Если бы только его жена дала ему паспорт!"

"Он мертв!" - сказал Луарн.

"Ты не жалеешь о сексе, если бы это было правдой", - съязвил другой.
"Посмотри на всех —"

Но "булонские типы" не остановили лозеттанзу. Луарн был
с лопатой в руке, дергал нахкавьена уумениллу и
нанес один удар, пара каммениансов противостоит борьбе персонажа. Его
его тело, казалось, никогда не было растянуто. Он расправил плечи и стоял
более высокий на голову противник, который выставил кулак рядом с собой
и посмотрите на гнев, кипящий в позиции защиты. Рожденный громким шумом,
"хорошо", - кричит секауси экейта айяхдыксия:

"Бретонцы! Способ привлечь булонских типов! Раздавите его!"

Затем наступила тишина. Поля битвы в Льехуизелле ждали.
полсотни человек, затаив дыхание, истекали кровью. Их ожидания
не были долгими. "Булонский вид", папа склонил голову.
бретонцы атаковали тельматаксенса этим животом. Луарн поскользнулся.
пейдж отошел в сторону и, таким образом, избежал засады. В том же самом он
наклонился, нанес удар рукой своему противнику вайс серверс и поднял ее
о землю, как железный коури, поннахутти его в воздух,
виипу когда—то был трижды приподнят - в том числе три высоких
крик — так же, как и сингаутти "булонский вид", бросающийся с головой в грязь.
"Булонь вроде как" промахнулась, врезавшись в мад аамайзен в пяти метрах от
пруда на пляже.

Луарн быстро развернулся к другим рабочим. Это были
собравшиеся вокруг спорящие товарищи, поднявшие лапионсу и
обнажившие свой нож.

"Чья очередь?" - спросил Луарн.

"Моя", - я часто слышу из уст.

Но никто не решался сделать шаг вперед. Бриттани ахнула.
Kouriansa Savisia покачал каждый член в напряжении он ждал новую
противника.

Заметьте, атесса свою обувь не смела, ухмылялась своими мощными руками
схватила свою лопату и пошла уступать дорогу какой-то группе мужчин кескитсе.

"Куда вы идете?" - спросил бригадир. Он наблюдал борьбу как
весело играть и схватил под уздцы. "Куда ты идешь? Потянулись
ваш друг "булонские люди", а затем вернитесь к тому, что вы делали
каждый."

Но Луарн больше ходит с лопатой по безмолвным деревьям сиимейккеона
квартира арендатора.

"Я уже в пути!" - заключил он про себя. "Я не страдаю".
они говорили о нем. Он всегда позади меня. Арвасиваткин
несчастный случай! У меня дальше кайкоттава.

Когда она объявила о своих намерениях, все было готово к передвижению.
поросшие мхом каменные арки на переднем плане, поднятые Джоэлом и Люсьенной.
тележка в ней плоха и была увеличена до того, что хаттуанса собиралась попрощаться, заметила
она молодая, красивая дочь медсестры, стоящей в комнате и плачущей. Девочка
с нежностью смотрела на вашего малыша. Он заслужил это дружеское прощание.
Наэми и Люсьенн подписали его. Он бы так и сделал
буду рад, если его hoiteleman в Joelkin могли бы что-то
-до свидания сказал.

Louarn не не смогло омрачить поднять застенчивая kaipaustansa. Он
харкишкели: "Эта девушка не бросила бы их, если бы там была
их мать". Луарн тукахутти, однако, этого грешного желает
и, попрощавшись со старым, на пороге дома встала сама фермер, а также
захватила контроль над керриенсой. Двор принадлежал человеку небольшого возраста
тяжелые и детские легкие шаги и скрипучая телега. Вдалеке они
наконец-то замолкают.

Вечером оставайтесь в другом, тилимпянском доме. Ее естество, когда
должен был приехать так поздно, но не из-за того, что его везли. Домашний мальчик
не закрывайте его типа в, когда вы боялись его возмездия, либо
поджигая дом, либо предпринимая другие тихие действия. Может иметь значение причина
быть ласковым и милосердным нравом, которого лишена французская сельская местность
темные открытые двери. На следующую ночь,
даже через несколько недель, она получила защиту. Он шел на восток, не спрашивая
кто-нибудь на их пути к вам, ни их целей путешествия. Он объяснил,:
"Я пошел в Vend;ehen картофеля подъема". Простой, неученый, как
утельжойлем этого общения был. Вандея, в отличие от интерпретации широкой,
солнечной французской страны, всегда была Бретанью кейп-Датч
богатство и изобилие как колыбель.

Погода оставалась благоприятной, прекрасной. Луарн путешествовал нормально
два или три дня подряд, а затем ненадолго остановился, чтобы кое над чем поработать
дом. По утрам я всегда слышу стук молотилки. Louarn's
нужно было просто подойти и спросить: "Найду ли я работу?" - и это сработает.
машина гоняется за деньгами среди мужчин и женщин, почти хааджоукон
стадо взятых. И так оживленно, как обычно бывает в домах
это было в рамках подготовки к тому, чтобы открыть рот от всей этой рабочей силы,
было обращено к детям, как бы мягко они ни были против. Всегда находился кто-то, кто
джутаэссан, вольно или неохотно, готовил им кашу и
стирал меньший скудный гардероб. Тележки N;hdess;ns; осели у мужчин
почти всегда отрицательно относились к должности, но женщины кланялись,
брали их под стражу и были осторожны, чтобы ребенок не потерял ремни и зубы.
механизмы. Они никогда не вылета louarn не по
было не показывая Джоэл:

"Он убил тебя, бедный человек. Вы увидите, как плохая погода
сюрприз. Сундук с ребенком не гуляет по странам и континентам".

Луарн на них не ответил.

Хотя дети двигались очень медленно, они добились прогресса на пути к цели
настоящее путешествие. Луарн, которого деревня мест избегала, насколько это было возможно,
из-за стыда, из-за своей звезды, из-за того, что на них было трудно отвечать
вопросы людей. Пелкасипа, полиция Тунтиссанса
достаточно тщательно установлено, что под подозрением находятся все дрифтеры
точка. Деревня N;hdess;ns; с ремаркой: "все виды
умоляю не пускают сюда", - посетовал он всегда избегала.
Несмотря на то, что он кержанниткян, знайте, что люди доверяют
его работе и что он был бродягой, смутным нищим
несчастные, воры и негодяи в категории невиданных существ. Его класс
у членов, справедливо или ошибочно, плохая репутация. Он стал подозреваемым.
все больше и больше, кута с каждым днем становился все более странным регионом.

Его наряд вскоре привлек внимание. Люди oudostelivat его голубые,
черный бархат p;;rm;tty; ее плащ, большая шляпа, большие и
riekaleisia половина брюки шерстяные — люди уже были в этих краях
время в прошлом, я отказался от старомодных костюмов. Изменились пейзажи.
Сухие луга Кюльвяматтемят стали глинистыми. В Бретани они были
пеплом пунансинервяа или в виде толченой соли. Цветы уступили место
придорожный овощ. Необработанные собственные луга яттомат, лехдикот
и маакайсталит были редкостью. Ветер, оставленный следами осязания
совсем слабый и сутулый, джалавайн причислил к дубам суористауси
более частые. Скального дна Маакамарана там нет, оно больше не поднято, и реки
не прорываются, были сжаты узкой канавкой. Луодетуули был
потеряв силу, зерно стало волнистым на самой высокой вершине холмов
лакойлематта. Гречиха была очень редкой, желтый чертополох исчез,
вереск расцвел, и воздух наполнился ароматом мяты. Соленая, человеческая натура
приключения лиекуттелевать, морского ветра не ощущается; ветер тохахтел
порывами, чистый лист, а звук был нащупывающим и фрагментарным.

Луарн инстинктивно понял, что бросаю эти дни, чтобы попрощаться в
с кем-то, кого я знаю. Он таивалтели медленнее и пересматривал
окружающая природа интересная. Он был старым накевиньяном
товарищем тайваллу по тому, как можно было вот-вот потеряться.

Эти медленные пешие прогулки настигли его под дождем. Он стал жестоким.
Охрана, и поэтому она осталась у придорожной канавы в лесистой местности
и толкает повозки молемпине пенокайсина в свою лощину, пока гнев не утихнет
проскальзывает из побегов с позиций ниже. Наэми ныряет туда, покрытая весаккуном.
Луарн на самом деле сидит в стороне, уставившись на землю. Он ждал
глухой охименоа. Но шторм только усиливался, закручивая в бурю их самих
вокруг них. Защита без времени сеанса была уже небезопасна.
Канава вскоре заполнилась, промокшие слипы пропускали воду и насквозь промокли
одежда приклеилась плечами. Луарн заметил, что Джоэл окоченел.
Ему холодно. Он снял пальто и завернул его в детское одеяло. О! Воздух
в нем становилось все больше колакаммакси, а маленькие ручки становились все холоднее. Пытаясь.
через минуту тележка, в которую был помещен зависимый Джоэл, состояла из рук отца.
у малыша поднялась температура. Он оставил свое пальто вашему малышу
накройте, вытащил тележку из канавы на дорогу и вернулся под юрисдикцию проселочной дороги.
Вопреки своему решению, он обратился за помощью в ближайшую деревню.
Случаи непривычных заболеваний, поскольку он выходил из себя быстрее, чем
то, что сделала бы любая мать. Этот дизайн вошел его sivullansa грязи, юбка
уха. Дождь лил настолько огромны, они не разводятся район
tienvierus настоящую за ее пределами. Луарн думает только об одном и том же: "Я хотел бы, чтобы я мог
просто немного помочь уиллу!"

Он дал своей деревне странное название. Наконец трое
четверть часа на переход вброд после того, как они увидят способ увлажнения
крыши летишева под дождем.

"Скоро вы будете выходить на прогрев, маленький этот дизайн", заявление louarn не", и я просто пытаюсь
получите в год из маленького брата. У него высокая температура".

Луарн, почти бежит. Мокрые штаны прилипли к коленям.
Несколько штырьков батареи смотрели на пару женщин с грязью на дороге и на небо.
Небо выглядело как солнце и облака в борьбе. Обратите внимание на атессу, его
Луарн и нэхдессянса, которые собирались подойти к дому, потянули женщину за собой.
занавесьте окно спереди. Пару раз пытались заехать на телеге в дом, но
снова возвращались на шоссе. Второй дом на ступеньках опытной женщины
выселять на метле в свою квартиру, чтобы забежать в воду. С первого взгляда понял
жена, что маткуэ наложила на него вето. Опасность, вайнутен! - закричал он.:

"Ты в пути! Я ничего не могу тебе дать".

Зубы Луарна дрожали от холода, когда он испытал объясненное:

"Твой малыш только по одной причине ..."

"У меня есть свои дети", - воскликнула жена. "Исполняю это"
"другое!"

В следующем, на шоссе для прыжка в дом старательно работал
плотник. Его торс выглядел так, будто между ними исчезало, между ними поднималось
огромное арочное окно внутрь. Когда Луарн нерешительно остановился, стоит ли платить за выступление
усилия усилия карпентера, взгляните на это периферийным взглядом на the
труппа. Лицо Карпентера вспыхнуло от удовольствия: она была
довольна всем, уже давно защищена
дождь и таллустеллессани для пехмоисессы ластукон. Он не хотел этого делать
каким-либо образом ущемить худощавого, смуглого и бледного старого бродягу, когда этот
спросил:

"Может ли кто-нибудь дать мне здесь приют?"

"Всех женщин умолял-село в запретном, мой друг", - ответил
плотник.

Лицо у него было как у отставного солдата, который таковым и является: красное, круглое,
борода каартама длинная и как будто фарфоровая расписная.

"Я не прошу милостыню", - ответил Луарн. "У меня больной ребенок".

"Без сомнения, вы улавливаете динамику развития болезни?" - крикнул кто-то в полумраке магазина.
"Будь осторожен, Александр! Как узнать, с каким видом малексиян?
тебе придется иметь дело!

"Заткнись, жена!" - крикнул плотник.

Он перевернул Луарна. Луарн наклонился над тележкой и поднял свое влажное пальто.
вручную покрывало Джоэла и Люсьенн в синем плаще. Дождь все еще шел.
Защитное одеяло pimenteest; они вытащили улыбающуюся Люсьен,
самое живое лицо, но лицо Джоэла было восковым. Ребенок лежал
неподвижно.

"Смотрите!" - позвал мой Луарн.

Плотник многозначительно сжал хуулианса. Он уже видел
младенческую смерть.

"В деревне есть два врача", - объяснил он. "Попробуйте их. Другой
он немного старый, но ничего страшного, просто...

- Я не ищу врача, - перебил Луарн. - Они не забрали бы моих детей.
уход. Я подал заявление на должность, которую он получил в леветаксенсе".

"Насколько я знаю".

"В больнице".

"Это тоже так, но только для их соотечественников зарезервирован регион.
Ты понимаешь, не так ли? Если бы можно было исправить всех бродяг — "

Луарн откинул куртку детской одежды. Кулак деревьев взвыл он.
дождь плеснул в лицо:

"Бессердечные люди! Куда вы хотите, чтобы я выселился?" Я не могу допустить, чтобы
мой ребенок умер посреди дороги!

"Каким же ты бессердечным можешь быть! Кто сказал тебе чередовать попрошайничество,
даже детей, чтобы разжалобить? Ты уже в пути! Ты
наберите свой "известный".

"Я скажу тебе, саапастелия, - произнес внезапно хриплый голос ляхейстессе, - где
книги!"

Крупный, грубый, с высокой осанкой и силой слова мужчина бросался в глаза.
закон Бретани. Бретонцы осторожно разворачивают тележку в ее путешествии.
постоянный интерес.

"Итак, где книги? Ты не отвечаешь. Их нет, может быть, и меня нет?
Последуй моему совету и греби прочь! Тебе лучше всего уйти отсюда.
прочь. Немедленно!"

Четверть мужчины презрительно усмехнулась. Он чувствовал себя
своим чиновником, который следует правилам через запятую с точкой с запятой, чтобы знать
собственную силу и забыл так же, как Христос Христа.
Я узнал. Он не уходил, никогда не спрашивал: "Где книги?"
За вопросом всегда следовал один и тот же результат: нищий бродяга поспешно удалялся
и так, что на задних лапах клочок, а также присутствие правосудия. Это
taivaltaja делают другим способом. Сначала он ирттели ирмисти, но
когда он узнал, что это бессмысленно, испугался, выхватил хомут из грязи и отправился в путь.
путешествие. Четверть мужчины рассмеялась, засунув руки в карманы.
Однако Жан Луарн суористаутуи снова неожиданно. Смерть вашего ребенка
увидел, что ужас взбудоражил кровь его касвоистанса. Его блеск
теперь его глаза были запавшими в твою голову. Он вскочил с водосточного желоба и
наклонился, заламывая руками лавку у окна. Прислонив ватсалланса
к окну каманаан наклонился всей своей варреллансой к плотнику. Кузнец
сталкивает рубанка один на один.

"Это правда, я тебя не знаю, но ты все равно меня оскорбляешь?"

Боль заставила его забыть все формальности и называть меня Джеймсом
карпентер.

"Если ты лжешь ребенку, пожалей моих детей и следуй за мной!"

"Чего я хочу?" - спросил плотник.

"Тогда говорю это тебе", - продолжил Луарн. "Пойдем со мной. Иди немедленно!
Я человек, как и ты. Я тоже когда-то был моим домом и контуни,
теперь ничего больше нет!"

Карпентер никогда не слышал о таком глубоком тоне голоса,
настоящей боли и человеческой любви, Нина. Напряженный
чувство справедливости в секторе, несмотря на то, что он поморщился. Его внутреннее шевеление внутри.
оказывается, движения моей руки, когда он сгребал фишки в стопку, были братскими.
сжимаю руку К. Сознательная воля, однако, была процессом принятия решений.
непримиримые и кайхти на улице прислушиваются к свидетелям.

Когда Луарн не получил ответа и увидел перед собой только старую,
неподвижную, белую стружку, выдерживающую наклон головы
чернорабочий, чтобы вытащить свои быстрые батарейные штыри и уйти, чтобы продолжить свое путешествие.

Маленькие тележки снова начали катиться и скрипеть. Луарн, однако, успел
проскользить всего около тысячи шагов, когда услышал, как кто-то за их спинами пытается
догнать его. Луарн, это был не хуомаавинансакаан. Он предположил, что
угол в четверть человека, который я вожу в деревню бродяг.
В той же руке ласкеуси промокнул дождевую турруттамалле на плече и груди
мужчина спросил:

"Ну, к чему ты клонишь?"

"Что?" Нет, ничего, - ответил Луарн.

Он поспешил на всех парусах, даже взглянул на Мэтта, человека, о помощи которого он
был момент, когда он просил как сумасшедший.

"В чем дело, бедняга?" - снова спросил мужчина. "Я оставил свою работу тебе
чтобы помочь. Чего ты хочешь?"

Деревня осталась позади, и они рысцой помчались по ликомаркяа-роуд,
плотник кумарапайсена, словно жалобная исповедь, которую стоит выслушать.
наклонившись, Луарн привычно куротетил каулоин.
Оба обливаются, когда пуускиттелеваются, когда впитывают в себя дождь.
У бретонцев тогда он начинает говорить, тихо, словно шепча слова
плывите на них в облаках. В промежутке между этим звуком, угрожающим предательством, и донатьеном из
название заявлений застенчивого, когда он начал править, прервало его, сказал он мне, и сделал прыжок в
молча сделал около десяти шагов.

"Осанани, были несчастные случаи, о которых я не могу говорить", - начал Луарн.
"Поверь мне, это было не по моей вине. Я надрывал задницу, я никого не делаю тебе плохим
и в моем распоряжении был собственный комфортабельный коттедж. Теперь путешествуй в моем доме.
пропадай со мной. Маленький Джоэлкин умирает — натягиваю куртку и тестирую
щеку. Он умрет, если ты не укажешь мне милосердного человека, который
позаботится о ней. Ты знаешь кого-нибудь подобного?"

Плотник остановил туокиокси туумискеллу и огляделся вокруг.
Затем он сказал::

"Переверни это! Я только что кое-что придумал".

Они повернули налево, к холму юляваммалле, без деревьев. Холм
представлял собой сосновую рощу в виде полоски далекой Бретани. Пара облаков
Из-за пиелицы выглядывает солнечный луч и освещает проплывающие мимо водянистые земли.

Луарн схватил Наэмона за руку.

"Я не могу взять с собой никого, кроме этого старшего и выгуливающего его
неоперившуюся Люсьен. Но работа, которую я получаю, и деньги ансаиттуани.
Расходы на Джоэла и уход за ушами. Я обещаю тебе".

"Куда ты идешь?" прими товарища.

"Принимайся за работу".

"Где ты это берешь?"

"Vend;est;."

"Так утверждают все ходячие. Никто из них никогда не повернется лицом к лицу"
"посмотри", - ответил плотник.

Мужчина начал полагаться на Луарна в этом отчете, послушайте таблицу. Он
заглядывает в отель spikes partoinensa в аноним вераджилла; он применил
кое-что. Дождь прекратился, воздух прогревается. Страна дымится. Рабочие
поторопили дождь, прерванный тяжелой работой по отделке. Плотник
почувствовал сначала взгляд собирающего каштаны, прочесывающего сенокосные луга
и способного на то, чтобы пасти всех мужчин, но не остановился. Наконец,
дождь все еще шел, он увидел в поле пару женщин.
Женщина его не заметила. Он выкрикнул их имена. Он посмотрел
на маленькую тележку Розенкранца гриньонилайсиссы, предназначенную для лихорадочных детей, и
объяснил им, в чем дело.

"Я против этого человека", - добавил он, наконец. "Делай, как он
хочет".

Пожилая женщина спросила:

"Сколько он тебе заплатил?"

Они уточняют стоимость лечения. Их кескустеллессан наклонился над ними.
та, что помоложе, женщина в повозке, подняла ребенка на руки, прижала его к груди.
и сказала:

"Я возьму его".

Итак, все было решено.

Несколько мгновений спустя Луарн вошел в дом. Джоэл остался там.
Кулеттуансе оставалось пройти пару десятков шагов до Луарна наэми, чтобы сказать:

"Иди, поцелуй его еще раз!"

Маленькая девочка поспешила в дом и вскоре вернулась.

"Возвращайся обратно", - сказал папа.

В третий раз он зовет мою Наэми, говоря:

"Ласкай его так, как будто ты должна видеть его несколько недель".

Луарн не был посвящен наэмоном в план. Он увидел, как Наэмон
вернулся довольный, затем подошел карпентер с обнаженной головой и поблагодарил
в нескольких словах. Наконец, он спросил:

"В какую сторону мне теперь идти?"

Плотник был подавленным, как Жан louarn не. Он не получил
ростки мой из уст в уста, но он поманил пальцем на восток.
Луарн повел двоих детей, свернувшихся калачиком, к подножию холма.

Он мчался все быстрее, и быстрее, и быстрее, оглядываясь назад, смотрел на улицу
весь день. Он обсуждал голос с их окружением. Деревья
его разговор: "вы видели, что мой муж вынуждает меня?" Он взял
наконец-то свою злобу в слова. Гнев никогда не вареные
она, как сейчас. Он винил во всем Донатьена и жену
проваливаются, даже не испытывая настоящих страданий.
Он сказал: "Несчастная жена! Я был вынужден бросить твоих детей!
Твой малыш плачет, твой муж бродячий кодитонна, а Наэми бедная -
халк из шерсти!" Достаточно, чтобы расплакаться после того, как он закончил: "Но его жена
не может иметь ни малейшего представления о том, что со мной случилось. Ему, вероятно, следовало бы
устроиться, если бы вы увидели причину его страданий".

Титамяттанша тайвалтели, он все еще избегает Бретани, чрезвычайно важной границы
.

На следующий день ее больше не видели необработанной по региону и заставили
выпить вина более богатого фермерского дома в них, из которого он был взят
против. Никто не спрашивал его родного прихода, но каждый
оставался за него, чтобы прыгнуть. Он слышал, как это говорили:

"Бедняки, по странам малексиван и вороватый керджурин" из
нигде. Вы, бретонцы, любите нуммиин свой
и яблони, так что придерживаетесь только эпатоиммата
кержурисауван.

У него редко были длинные кровать и нары. Он спал
свинарнике тоже. Пару раз он заплатил за комнату, а не только
на постоялом дворе, где холод заставлял его, но дом, в котором
играл с ней на сеновале. Люди стали бессердечными. Колеат
наступает погода, и ночи были холодными. Луарн был, я думаю, всем на свете
изменяющееся расстояние до краев, но этого не произошло.

Странствующий бродяга иногда вспоминал прошлые времена. Он не знал,
где именно это было, но проверил, чтобы определить номер ячейки астелемана через
время: семь, восемь, девять недель. Оценка отрицательная.
успешно. Зря он yritteli сделать дома с работы. Laihtuneella
бродяги не верит в его власти. Когда он спросил: "Это
картофель растить?" ему ответили: "да, но мы поднимаем наши
сама перунамме". Иногда для него даже ответ не был очевиден. Затем
размышляющий мужчина: "Наверное, я все еще Вандеесса. Почва не такая,
здесь домашняя база лучше ".

Часто крутится в ее непристойных мыслях. В отличие от того времени, когда он
туумискели прикрепил камень к своей шее и поплескался в океане где-нибудь в пруду,
в отличие от того времени снова ... и другие соображения на часто herpasi его раньше
в качестве гостя моральную слабость. Он раскаялся в том, что он поступил правильно
и честно. "Что я выиграл, - размышлял он, - лемпьесса моя?
просто моя жена? Почему я поступил так, как он, разрушил и высмеял
правда? Теперь малексин только в странах и на континентах, хуже, чем они.
нищий, которому древние подачки я тебе давал. Я могу позаботиться о себе один.
связь наших детей. Я могу быть благодарен, если позволите поправить меня, за
ночь на соломе в сарае! Хотел бы я, чтобы я обо всем этом просто не имел понятия!
Хотел бы я, чтобы я просто не имел понятия! " Аннет Домерсин напомнила ему о себе.
непристойные намеки, когда он приложил ухо к столу, эхом отозвались в смехе девушки.
он закрыл на девушку глаза, взглянув мельком. Они были поражены
в форме инъекции секретного яда в его сердце.

Поспешно прогонял он всегда эти мысли прочь и страдал
ради сохранения совести. Он был помощником и нуждался в поддержке.
В момент своей слабости он поцеловал Наэми и Мартина с коэффициентом десятки очков
и побаловал их, как я сказал, красавицы хокутеллаксенсы, малыши
смеются. За некоторым смехом явился отец за прощением грехов.
У малышей началось изумление от этих невообразимых нежностей.
порыв, которого в другие моменты еще меньше.

Жан Луарн ваше путешествие на холм-холм, проезжайте по ухабистым дорогам, Самоа
через леса и деревни юго-востока навстречу. Он прибыл в этот майенн времен
и его правой рукой был Эрне, левой Гран-Морис.
Он интересуется, в этом случае, соленый морской ветер ощущается как. Он был вас видеть
поводом для широкого laaksouomaa, которое тянется от французской к сердцу.
Титамяттанса, теперь он был ближе к морю, чем в середине их путешествия.

Однажды октябрьской ночью он подошел к точке истощения. Дождь,
пришедший при слабом ветре, который, пока глухой, еще больше испортит дороги
грязнее и луж больше. Его мысли о труде таковы:
только начинай во время сева. Хуомаматтанса согнул руку
посеял несуществующее зерно, своей рукой, которая всегда была семенем параноика
обращение запрещено. Он на мгновение ослабил ярмо керриенса,
но снова вцепился в них. Воздух предвещал бурю. Луарн был
налиссансой, Наэми налиссансой, и голод тоже преследовал Люсьен. Посадка
бесконечные расстояния от пика до фада в пограничном холме, обнаружили, что они
это высоко в поворотной точке пьенуазельты плетеная корзина из горячего в
плюхается промасленная одежда на потолок тьеваунуна. На ласкуансе наступил день.
В остальном день был из тех странных времен, когда solar shipping
не знаю точно, когда и где он будет отслеживать свои собственные решения. Меньший
пилветтомат, твой оазис, был покрыт в мгновение ока, небо затянуло туманом,
ваалетен немного выше теваунуна. Фургон тронулся.
Защитная крыша или по-человечески не было; везде только темные,
Я только что изменил пахотных земель. Поля между странами вино, которое
номер louarn не так в последние недели возросли.

На стороне виноградника, в нескольких сотнях метров от вершины, растет
пара молодых дубов. Листья, мох, грибы, запах ножек и мягкая земля
казалось, что там ожидаемый отстой. Луарн заключил: "Я отправлюсь туда.
Деревья прощают тебя, хотя и являются слабой защитой, но, в конце концов, есть дерево.
суп киехауттааксени. Детям хочется чего-нибудь согревающего."

Ему понадобилось добрых четверть часа, чтобы добраться туда, в саапуаксени. Хорошо,
роща деревьев на узкой тропинке, и он поставил свою тележку на мильюмиес.
записывайте по страницам. Не мешкая, он подкатил тележку к дому.
старый чайник, бутылка воды и пять больших даров в виде репы.
Наэми присела на корточки на сухое дерево у основания обложки, приподняла сестру над ее страницей
и начала чистить репу. Отец отправился на поиски сухого хвороста.

Две джятьяны заставили девушек рассмеяться. Их смех прозвучал громко
беспечно, как птичьи трели под дождем и вся продуктивность рядом.
на дороге. Папа тоже это услышал. Он немного продвинул их вперед и
прогулялся через половинчатую арку соседнего магазина. Детский смех, когда они услышали, был таким
В конце концов, у Луарна остались последние силы духа. Дети не понимают,
это были границы Бретани, улохтаалла, самоаван все дальше и дальше
навстречу холоду, лемметону мира, и приближающейся зиме, и их
неопределенности в жизни и случайном местоположении неопределенности
возрастающей день ото дня. Они ничего не знали о том, как подавиться
смерть и страх ужас, который ползает в ночи перерасти в лесу, на
счастливы, чем крик существа.

Наконец вернулась Луарн, ее дети принесли кахмалоллисену свежих карликовых кустарников.
и прижала к его руке пригоршню мха.

Котел был закон ров до краев заполнен водой и четыре части сколите
репа. Луарн собрал камни лидекси, набил туда добычу и
разжег костер с помощью палки, которую он взял на хранение у старика
рогатого из табакерки от ин. Деревья не загорелись. Печи
вздымая облако дыма, хайпьен в такой же сырости, киусойттаа я открываю туману.

"Нам нужно набрать сухих листьев", - объяснил Луарн. "Возьми себя, Наэми,
палку, я ищу на листьях. Ночь стала прохладной, бедное дитя".

Он говорит о шляпе на манер тома, волосы льются дождем из лиоиттамана, и он вглядывается
итаильма, где длинные желтоватые каэрмейки пьют извивающееся
небо. Это был последний свет страны и тяжелые, безмолвные пути
между облаками кейнувиен. Там, далеко, Луарн, был ты
в древние времена ночью, чтобы достичь яркого света, другой у костра, там, чтобы тебя приветствовали
ты раскрываешь мои драгоценные руки!

- Нет! - пробормотал он. - Я никогда не хочу выглядеть так, я не хочу
никогда больше! — Становится холодно, бедняжка, - продолжил он вслух.

Он отправился на поиски сухих листьев. Опыт Наэмиэ, в свою очередь, разжигает огонь
и смеется, когда это не срабатывает. Влажные глухие тушат огонь
в мгновение ока. Детский смех Наэмона разносится по ближнему лесу.

Внезапно он перестал смеяться. Отец, который был примерно в тридцати метрах
от него, слышал, как он говорит. Он не видел ее, потому что облака
были сгущающим веществом и было темно. Наэми позвонила... но с кем?
По крайней мере, не со своей сестрой. Дети не разговаривают друг с другом на тех же языках, что и раньше.
Он заговорит. Дети разговаривают на разных языках.
брошенный в лесу, эквивалент безмолвных вопросов. Ветер был не луарн, был
путь, и мой отец вложил эти слова. Когда он из любопытства присаживается на корточки
сближаются дети, переполняющие его сердце негодованием. Если гость
всего лишь бродяга, дерется он с незнакомцем! Почему? Следовательно, это
— то, что он запретил наэми говорить, и следовательно, это
гнев и горе бурлят сегодня бок о бок в груди отца. — Луарн
повернулся, выжал листья куриссаана и ступил на яму снаружи. Трое
существа склонились над очагом, двое маленьких и третье большое.
Она услышала голос, зовущий к:

"Передай палку сюда, малышка. Я разожгу огонь".

"Наэми, не давай!" - воскликнул Луарн. "Я запрещаю". Он стоял
такой же высокий, как и они. Фосфорное пламя вспыхнуло на паре
защита ладоней leve;hk;n. Вверху в ярком свете каястуиват
на мгновение дождливая ночь окрепла и осветила лицо луджапиирте,
сияющий красновато-темный фон. Существо было женщиной. На него
посмотрел также Луарн и сказал:

"Если хочешь, тогда свари бульон".

"Я не хочу!" - сказал Луарн. "Иди своей дорогой! Я не хочу иметь никаких дел с
с тобой!"

Они были едва пару метров друг от друга. Оба были одинакового размера.
Женщина была скорчена, запрет louarn не менее игнорировать
зажечь огонь. Густой дым среди разгоревшегося рагу разгорается над головой
пламя распространяется и освещает руохостуна, сидящего рядом с детьми и женщинами
в лицо. Женщина села на землю и смотрела, как там смеется
бриттани лоу. Смех был странный, на всякий случай, у хайкяйлемяттемайден.
и любопытный тон.

"Ты хочешь, чтобы я убрала свои вещи?"

"Я не убираю!"

Но Луарн не пытался элиэллакян его выселить.

Женщины были огромными, в кутриках, черного цвета, макушка головы прикреплена к
p;;hineet;n hair. Он некоторое время молча наблюдал, как Луарн проходит мимо. Подошел
туйкуттели бодро. Затем поднялся самыми плавными женскими, мягкими круговыми движениями.
В его пухиссансе была сила другого, сокровенного хипуванского тона луарна,
когда он безжалостно указывал глазами:

"Скажи, я кладу что-нибудь? Каждый день? Пока нам весело вместе?
Видишь, ты можешь заботиться об этих детях одна!"

Луарн не ответил, но отошел от костра, направляясь к хямейнскому участку
подбросил дров, чтобы забрать. Уходя, я пялился на женщин
не моргнув глазом. Отражение огня в зеркале выглядело как женщина, молодая и
сильная, но некрасивая.

Вернувшись, Луарн не произнес ни слова. Он остался, чтобы поесть женщин.
Его положили рядом с бульоном. — — —

 * * * * *

Через три дня после высадки труппы вчетвером проделали то же самое.
Женщины блуждают в ваэлтаджане, связанном с продвинутым бродягой, которого
либо выселили откуда-то по дороге маткуэста, либо вычислили недавно
распростертое тело, было зажато у него под мышкой. Малышка Наэми
пятки у него болят, хелмуксисса хакелтунена, и
наполовину убежав, ты оставила меня. Женщина шла быстро,
ахтисса кевенне в тележке ice lykk;ilev;a louarn подождала внизу.
Луарн, как и раньше, отнес Мартина к повозке. Мужчина был
еще темнее и больше не страдал проказой из-за своих детей. Выражение ее глаз
было потерянным, скромным, добродушным туйкахдус. Это не возбуждало даже.
на свидания принимались женщины, которые никогда не смотрели на нее. Женщины тоже, казалось, были
Лоуарн пренебрежения. Давайте просто забудем о бороде побольше беззаботности
райхд самые успешные дороги и дороги ваанискели раньше вели по пути любопытства
окружающая среда. Когда дорога была фруктовым садом, я перелезал через его забор
чтобы нарвать яблок, груш или винограда. Louarn's
просто нужна была справка, чтобы женщина сразу начала рожать детей
с тем, чтобы кормить их, пожаловалась на самый сложный мобильный или стационарный
костюм вашего малыша и поношенные носочки, в которые нужно заехать. Он не
очень хотелось помочь, даже если против, чтобы уловить. Беспрестанно он
белые зубы жевать сено.

Четыре-кусок земли matkue слово заявление без шлифовки дороги:
Луарн Мартин с ликэтеном в центре, женщина с левой стороны и Наэми
его жена - она. Это был прекрасный день; ощущение сияющего солнечного дня.
наводнение, жертвой которого становятся благословения. Виноградная лоза обвела несколько
собачий хэйсипуу, барбарис и хмель ограждают стаканчики. Почти
везде был собран урожай вина; новый аромат вина kummuilta потока
виноградники он и pajuihin poppeleista. Louarn не было никогда
прежде мнение о том, что сильный аромат, который плывет месяц
Французские провинции теплее в холмах выше. Он был препарата
чуть в обморок не упала. Но когда время от времени дует западный ветер, вииллитти обходится без него.
подняв иссохшее лицо Луарна к небу, поздоровайся с ветром.
старый знакомый, такой же попутчик, как и он. Дорогие сокровенные мысли и чувства затем
вернулись.

На пути к последнему повороту бродяга остановился. Его вечно безмолвные...
губы прошептали единственное слово:

"Море!"

Перед ним был луг, квартира в maantiekin, и за его пределами
двух дюймов в ширину реки. Это был величественный, как бретонцы
моря, бухты, что живой потоки борьба ртов развернуть
рок ключевых экономических. У Joel cap был свой собственный песчаный пляж, the
собственные the creek, sake и luoteensa, и он расширялся на запад. Луарн,
на этом пути не было ничего более глубокого, реформаторского
глубокого хенкейксина:

"Море! Море!"

Женщина презрительно пожала плечами.

"Ты даже не подозревал о себе! Это Луара!"

Они продолжили свой путь, пересекая луг. Влага туманит, и
просто выжмите винный беспорядочный ветер, чтобы унести его с собой в реку. Louarn's
когда вы излучаете, кималлеллен течет, как вода. Название Луары
не истолковал ему хауистакин. Его мысли касались только аскароитси
папоротником у моря, поднимающимся и пакующим воду. За гранью,
заключил он, само собой разумеется, окончательно Вандекин. Но внезапно его сотрясла
его грудная клетка идея: теперь он вне ядра - это иджакс от Бретани.
Он замедлил ход по кайнтиансе и лаахустели бледным безмолвным лугам. Его
должен был отправиться к упомянутому морю и ее настоящему океану
образ единорога закончился, перешагни пограничную черту, за которой стоит изгнание
когда идущий дольше захочет вернуться.

Женщина не осознавала жгучей боли луарн. Но когда Наэми сделала то же самое,
случайно, чтобы не обращать внимания на отца, схватила его за руку. Ребенок воскликнул:

"Плыви! Смотри, парус!

Но Луарн посмотри на детей, маленькая Наэми, и так нежно, что
Наэми оудостуи, как и твой отец, внимательный и как будто...
тидустаа: "Что я, махдоинкан, делаю?"

Медоуз, по которому они ехали навстречу ветру Луары, находился недалеко от
Варада, но несколько далеко от деревни и моста. Они поспешили
к пляжу, так как Луарн видел, как несколько человек готовили Айвена
там переправляться через реку. Он крикнул мужчине и попытался, согласно.
Мужчина посмотрел на небольшой обоз интересно. Как и почти все
долина реки черни он был богат и имел недостаток полу-грех.

"Мужчина всегда должен помогать подняться на вершину холма", - задумчиво произнес мужчина. "Но я должен
спешить. Кехоиттакапа кухнаилевать, твоей женой должно быть!"

Услышав слово "жена", Луарн вздрогнул так сильно, что
лодочник начал смеяться. Его деликатесом были вино и белый хлеб,
и ей не нужно было особого повода, чтобы посмеяться над собой. Кумппали Луарна собирали
грибы на лугу, подле Хельмуксена. Луарн был сохранен вопреки ему.
прогуливающийся отель медленно наклонялся все ближе и ближе к ужину.
поймать приборы. Жена приближается, сказал айрун, наклонившись вперед.
крестьянка руоккоаматонта с живыми и пушистыми волосами наблюдает за происходящим.:

"Дьявол - плохая профессия, постоянный спутник вашего путешествия! Это не деньги, куонну!
Отпусти нас!"

Ответ вошел в игру низко в лодке. Картс и камсут
тоже забили. Луарн усадил Наэмона с кеулатудоном за стол.
Он схватил руку другой маленькой девочки и сжал ее в кулаке.

Он не произнес ни слова и не взглянул на своих детей. Его
его взгляд блуждал по сверкающей воде под мембраной, где лодка
скользила вниз по реке. Он продолжал смотреть туда, где Луара уходила вдаль
синертявян вдаль.

Этот дизайн был в восторге от такого tuutimisesta: ему не нужно
гулять, а он шел вперед. В середине русла знаю
рука отца маленькой девочки конвульсивно дернулась, чтобы ее починили быстрее. Он увидел лицо отца
изюминкой сна страдает внешний вид, хотя отец был превратили половину
от него, в день, насколько глаз мог видеть p;ilyilev;;
широкую борозду.

- Дитя мое, - тихо сказал он, - ты что-нибудь помнишь, большая
водяная сильмайлессаси?

Луарн поманил ее рукой. Наэми руками проследил за его взглядом
направление, но покачал головой.

"Я, - тихо продолжил отец, - я помню море таким, какое оно есть
Дом Иффиньяка и пляж Геттесен рядом. Ты помнишь это?

На этот раз ответом был слабый голос.:

"Я не знаю".

"Разве ты не помнишь эйдинисаа бе, рыбаков Ле Клеш, у которых тоже была лодка?"

"Я не помню".

"Кавиммехан, мы однажды поздоровались с ним, ты и ты—"

Он пытался сказать: "Ты и твоя мать Донатьен, вы были вовлечены".
Однако мысленно он сдержался, склонил голову на грудь.
Малыш, я слышу ее шепот.:

"Я самая одинокая в мире!"

Папа не сдвинулся с места, пока не подошел к другому берегу. Затем
он сел в лодку и несколькими словами поблагодарил сутаджансу, который
вытащил лодку с цепями и быстро уплыл. Луарн остался стоять
песчаный пляж ивовыми кустами, чтобы создать и вид на реку. Он понял только
один фактор: на расстоянии Бретани, которую он наблюдал последние
раз.

Он был так привязан к своим часам — минуту назад проехал луг,
винные плантации, дорогу виилтелемяа виханнуутта, все далеко
луодейлмойхин расширяется, даже на то, на что он закрывал глаза
все это гарантирует, что Наэми станет вашей собственной работой и будет следовать
поднимитесь на борт eh;tt;yty; koreine со своим керрииненсом впереди. Женщина выругалась
ее голос. Луарн просто стоял неподвижно. Его душа
Самоа странах. Цепь цела в нем kiiteli louarn не по
сопротивление игнорируя где она страдала так
много. Просто чтобы почувствовать вечную боль! Момент, когда пришлось попрощаться с
бросает. Он сделал это сильнее, чем за час просто одиночества.
в мире этого региона, где у него была семья в маленьком районе.
жизнь, проживаемая тобой. Попрощался со своим делом, и мрак понял, что он одинок.

Издалека из ивовых зарослей донеслись крики бродяг:

"Луарн, ты идешь?" Он очнулся от своего сна. Голос продолжал::

"Куда, я теперь должен идти?"

Он ответил:

"Вперед, по-прежнему только вперед!"

Затем он повернулся, чтобы последовать за вопрошающим, несчастным созданием, бродящим по службе
вместе с ним еще дальше к сердцу Франции. — — —




"CAF; DONATIENNE."


Прошло восемь лет с тех пор, как Донатьен уехала
ее муж и дети Плоевсин, хранительница Рос Гриньонин, переехали в коттедж, чтобы войти в
пара силаев обслуживала это заведение, и через семь лет после
Жан Луарн уволил своего супруга из-за обнищания привязанных, разочарованных
и безнадежных Бретани и вынужденного путешествия в Вандею,
дорога, которая ведет повсюду. Теперь Донатьен был Парижем
расположенное в городе на углу улицы Леваллуа-Перре кафе "Caf;
Donatienne".

Кафе chill Donatienne предлагает своим гостям кофе с цикорием
muudan. Он не соответствовал представлениям посетителей кафе. Он стоял, облокотившись на
локти на стол, наклонившись, чтобы налить себе дымящейся huuruilta
его гладкие, желтовато-зеленые и бесцветные собственные усы. Перед ним
машинально уставившись на него, он помешивает ложкой черную жидкость.
Мышцы его лица были на нас вялыми, значит, там победили. Мужчина отдыхает в отеле.
Его удар в глаз, да, который отражается от света на другой стороне улицы
окно сильно освещено, оставаясь слабо улыбаться. Он почувствовал это
сидя удобно и беззаботно. Он посмотрел на нижние окна
оконные коробки, подровняйте небольшие выступы над туманом. Самый ранний
чувствительный, по-видимому, укусил большого, унаследованный от инстинкта бегства, чтобы узнать вид
он, однако, был вынужден время от времени перекидываться словечком с
для случайного незнакомца своей домине, хотя на этот раз
порази его в прицел. Донатьен сидел почти спиной к свету.
задняя коробка закрыта, комната с левой стороны и переплетение черных
носки; так же мастерил он сормил ее аммоисеста раз
до того момента, когда он вуоттели женскую стайку вечером на пляже иффиниак
вуокси и река вуокси с возвращающимися с моря лодками. Он работал
почти не осознавая этого, время от времени останавливался и снова молча хватался за работу.
работа. Он любил ткать, даже будучи гостем.
наблюдение за уличным туманом. Он tuumiskeli только, что гость изначально
утомительно и наслаждаться кофе был ужасно медленный. Его, Донасьен,В
должно быть, уже в дни покупок. Торговец молоком
вернулись уже в город, с пустой жестянкой из-под посуды.

Присмотревшись к мужчине повнимательнее, Донатьен увидел его кархейдена
его лицо было высоко на строительной площадке в жаркий день
вызывает ожоги. Поверхность канавок была покрыта известковой пылью, которая между выходом
и упала в кофейную чашку. Ни один из нас не очень стремился отвечать.
Медленный и неохотный обмен репликами вызвал, однако, у них
сам того не желая, эпохальный момент в жизни.

"Ну что, - сказал Донатьен, - ты вернешься домой по своему желанию?"

"Да, - ответил мейсон, - в конце концов, сейчас ноябрь. Мы в нашей профессии
находимся в мертвом времени. Останемся дома в Лимузинии в марте".
до сих пор. Вы, может быть, знаете район Гентиушен?

"Я не знаю, я не снимаю "никогда-Париж". Это дом вашей
красавицы?

"Не очень. Вы знаете, что нет ничего красивее, если кто-то там
'м в ожидании".

Донасьен зевнул и снова ткать, чтобы ответить на пару глаз. Он надеется,
искренне гости наконец уйдут.

Гости тяготеют к жесткому фетровая шляпа прикрывала его голову в чашку, схватил
Кубок оба Коури и выпить капли.

"Красивые там нет", - продолжил он, - "но ведь это их собственный дом.
Тапахан там, по крайней мере, те люди, которых ты знаешь и которые являются твоими летними днями
похоронен, кто женился и кто родился. Когда я вернулся, меня многие спрашивали
крестный отец.

"Я верю", - ответила хозяйка.

"У нас есть дети, как там их зовут: Мари, Жюли, Гортензия, Пьер,
Констант, Леонард и кто бы там ни был".

Мужчина засмеялся и подул в чашку.

"Только подумать! Я знаю, Джоэл, как зовут одну из цыпочек". Он снова рассмеялся.

Женщинам приходилось подпрыгивать в той же стойке под. Суканкудин взмахнул рукой.
он перевел взгляд на мужчину. Дерзкий темный костюм, маленькие женщины.
усталого вида больше не было. Его все еще живые глаза
облезлое, маленькое сморщенное личико покраснело.

"Что ты сказал?" - спросил он.

Мужчина испытывает соискателя, вяжущего носки из капустных стран, жестом кяскевяна
рука опытной руки, но женщина нетерпеливо отдергивает ее.

"Пусть будет так!"

"Не злись, я не хотел, чтобы ты пострадала! — Итак, я на самом деле
познакомься с Джоэлом, так зовут цыпочку".

"Ванханко?"

- Восьми или девяти лет от роду.

"Kutrip;isen?"

- Я точно не помню...

- Приятный?

- Естественно, как и все дети.

Донатьен схватила его за руку.

"Посмотри на меня! Тебе нужно запомнить! Имя вызывает у меня интерес!
Ты видишь, что твоя история для меня чрезвычайно важна. Я чувствую это.
имя ребенка. Где он живет?

"Чей—то путь до моего дома, Джентиуксиста, может быть, пять-шесть миль"
"слишком поздно поворачивать назад" — название я точно не знаю — большая дорожная развязка. Это
он, муудан, мой спутник и я, рядом, когда мы двигались в марте прошлого года.
Мы собираемся дойти пешком до станции. Я помню маленькие тополя и кусты.
окруженный садом. Мальчики играют там. Мой спутник указал на мальчика и
сказал: "Сына зовут Джоэл, он работает над несколькими камнями в карьере
сын человеческий; они пришли из Бретани".

Донатьен разжимает губы, чтобы издать приглушенный крик.

"Бретань! Ты уверен, что он сказал "Бретань"? О, ты не можешь лгать
мне! Не делай этого! Мне нужно знать. Не обманывай
меня!

Его руки дрожали на руке Мейсона.

"У него была младшая сестра, верно?"

"Довольно крупная, приятная, немного похожая на тебя—"

"Suuriko?"

"Итак, прекрасные глаза сестры блестят, как вода".

"Наэми", по заявлению Донатьена. В его голосе была мечтательная рябь, властность
он как будто увидел перед собой Наэмона. "Ты тоже запомнил?"

"Я видел нескольких малышей".

"Девочку?"

"Нет, сынок. На нем были бриджи. Я это точно помню.

Выражение лица Донатьена изменилось.

- Значит, это не бриджи. Я подумал— забавный бред просто...

Он отпустил руку мужчины. Ему пришлось подавить необузданные
эмоции, и он открыл тахтоматтансакину неизвестное
внутри. Он был несчастен, понимая, что их надежды напрасны. Он был
настолько потрясен банальностью, что добавил:

"Я думаю, следующее головокружение в "Чтобы найти мою семью". — У меня было трое
дети, о которых я не знаю, где они — я ничего не знаю о керрассансе —
ты понимаешь? Маленьким был Джоэл нимКачество. Он был моим малышом, другие
были Наэми и Робт. Неправда, я напрасно запаниковал?

Он прочистил горло, чтобы рассмеяться и отстраниться. Мужчина допил свой кофе
и посмотрел на ее чашку, поставленную над кабинетом. Гостья ушла
печальная тайна тропы. Он страдал, видя это
боль, которая была так близка, и все же так таинственна. Мама
у него дети — он отказался бы видеть, как они играют вместе. Тогда
разница. Он ни за что не допустил бы, чтобы раатси сделал с этой женщиной
проблемы. Однако он вспомнил похожий несчастный случай и свою
его разум охватило смутное чувство очень жаль. Он медленно остановился
его кофе. Донасьен отступления о том, что просто сидишь и начал
глаза поднимите, как бессознательная работа. Ее веки
сильно дрожать.

Когда он заметил, что она пожалела о том, что затронула эту тему, Донатьен спросила:

"Вы, ребята, работаете в этой части города?"

"Я не работаю, я просто здесь по поручению подрядчика на гипсовой фабрике. Но
Я знаю, ты со многими общаешься. Они для тебя - истории ".

"Сейчас это не имеет значения. Но когда вы планируете остаться в своем доме на некоторое время,
поэтому ознакомьтесь с более точной информацией о Джоэле. Весной вы бросаете
когда ты вернешься, расскажешь мне все. Вы действительно хотите?"

"Я обязательно, Донасьен мэм. Падение Pakeillenne не
ничего не жертвы".

Мужчина достал из жилетного кармана пять сун и бросил их
мраморный столик. Он снова был прежним лихим тружеником.