Туман

День подходил к концу, когда на пригородную АЗС мягко вкатилась старенькая «Волга». Из машины вышел уже далеко не молодой человек. Оглядевшись вокруг, как будто пытаясь вспомнить что-то, он улыбнулся и неторопливо прошёл к зданию АЗС. Парень, стоявший у кассы, пристально впился в него глазами и, прищурившись, спросил:
— Александр Лазурин? Это Вы?
Посетитель, оторвав взгляд от бумажника, посмотрел на кассира.
— О, Печёнкин, тебя уже выпустили?
Кассир обиженно нахмурился и пробормотал сквозь зубы:
— Конечно выпустили, что же мне, по-вашему, целый век сидеть, что ли?
— По-нашему тебе и два века мало будет, — усмехнулся Лазурин, — Сколько ты набедокурил со своими дружками! Так ты теперь здесь обитаешь?
Печёнкин, обиженно глядя в окно:
— Здесь…
Лазурин, не убирая насмешливой улыбки с лица:
— И кассу тебе доверяют?
Печенкин, нахмурившись ещё больше:
— Доверяют.. А что, по-вашему, человек, раз оступившись, уже и исправиться не может?
Лазурин уже без улыбки:
— А сколько ты уже на свободе?
Печёнкин со вздохом:
— Полтора года..
Лазурин опять расцвёл в белозубой улыбке.
— Печёнкин, ну ведь ты сам понимаешь: полторашка — это не срок, а курортно-санаторный отдых. Так как ты сюда устроился? По знакомству?
Печёнкин, глядя вдаль:
— Тётка на работу взяла. Она хозяйка.
Лазурин понимающе кивнул. Помолчав секунду, спросил:
— А что в городке нашем нового? Чем живёте?
Печёнкин, глядя из-под бровей:
 — Гражданин начальник, вы же знаете меня — я не из тех, кто барабанит и ментам лапы лижет. Вы заправляться будете или нет?
— Полный бак. — ответил Лазурин и хитро улыбнувшись, добавил, — я уже не «гражданин начальник». Полтора месяца уже пенсионер.
Печёнкин внимательно оценивающе посмотрел на собеседника и ответил:
— Ментов бывших не бывает.. — и вдруг, расплывшись в глупой улыбке, заржал громким смехом, — Полтора месяца — не срок, а курортно-санаторный отдых!
Лазурин серьёзно посмотрел Печёнкину в глаза, молча забрал чек и направился к выходу.
— Слышь, капитан.. — окликнул его Печёнкин.
Лазурин остановился, но не стал оборачиваться, а только слегка повернул голову и ответил:
— Майор.
Печёнкин, сменив тон, полушепотом быстро затараторил:
— Дети у нас в городе пропадают.. то по одному раньше, то по два, а вчера пять человек пропало.. весь город в панике. Племянник мой тоже сгинул.. Тетка по городу бегает, объявления с фотографиями клеит.. Дядька на речке с мужиками баграми по дну шарят, а только не могли они все разом потонуть.. Не такая у нас речка, чтоб тонуть.. Ты найди детей, майор, найди, как человека, прошу.. не как начальника.. пожалуйста..
Лазурин постоял ещё секунду и молча вышел.
На заправочной станции, куда заехал Лазурин, уже заправлялась одна машина. Это был похоронный катафалк. Длинный черный лимузин с занавешенными окошками казался инородным пришельцем на этой АЗС, расцвеченной лампочками и флагами. Водитель лимузина в строгом черном костюме и черной шляпе грубо задел Лазурина на выходе в дверях, и, не извиняясь, поспешил к своему лимузину. Лазурин молча проводил его взглядом, и в моменте ему показалось, что занавеска, закрывающая багажное отделение, слегка дернулась и даже приподнялась.
Не веря своим глазам, Лазурин задержался на входе и пристально стал вглядываться в это окошко. Водитель лимузина, как бы почувствовав вхгляд, нервно зыркнул на Лазурина жесткими глазами. Он выдернул заправочный пистолет из бака, быстро закрыл его и скрылся в катафалке. Машина не тронулась.
С того места, где стоял Лазурин, не было видно водителя, но было видно, что катафалк слегка раскачивается. Это продолжалось несколько секунд, и Лазурин даже подошел ближе, чтобы посмотреть, что там происходит. Оказавшись в паре метров от машины, он увидел мелькнувший в боковом зеркале заднего вида злобный взгляд водителя. В этот же момент мотор катафалка заревел, и с пробуксовкой машина вылетела с АЗС на главную дорогу, подрезав автомобиль.
— Да уж, нервная работа у человека..


Старенькая «Волга», мягко покачиваясь на рессорах, выкатилась на трассу и, поблёскивая хромом, поехала в сторону города. Над горизонтом виднелась старая заводская труба. Темная грозовая туча медленно наползала на город. По обеим сторонам трассы стеной стоял лес.
Лазурин вдруг почувствовал сильное сердцебиение в груди, но это было не волнение от произошедшей беседы на АЗС. За свою 25-летнюю службу в милиции, а потом и в полиции, он много слышал подобных рассказов. В его голове вдруг стали всплывать совсем другие сюжеты: он вспомнил свою дочь, которую не видел уже 15 лет. Вспомнил, как подбрасывал её на руках, а она хохотала и кричала: «Ещё! Ещё!». Ей два года, и они идут по аллее, взявшись за руки. Ярко светит солнце, дочь тянет его за руку и смеётся. Потом эти видения сменились другими: Лазурин держит дочь на руках, изо всех сил прижимая к себе. Дочка плачет. Женщина в строгом платье холодно смотрит на них и ждёт с нетерпением, поглядывая на часы. Он опускает дочь на тротуар и вешает ей на шею свой амулет, целует и отпускает её руку. Женщина уводит дочь, а та продолжает плакать и кричать: «Папа! Папа!»
Лазурин, вдруг очнувшись от этих воспоминаний, понял, что к реальности его вернул громкий автомобильный гудок. Эта гудела большая фура, которая неслась ему навстречу. Резко вывернув руль, Лазурин чудом избежал столкновения с грузовиком. Снизив скорость, он остановился у обочины.
Мимо проехала машина, из которой, высунувшись по пояс, орала молодёжь:
— Дед, ты прямо Чак Норрис!
Девушки на заднем сидении рассмеялись.
Сердце Лазурина громко стучало и вырывалось из груди. Он откинулся на спинку и тяжело вздохнул. Просидев так с закрытыми глазами, он вдруг осознал, что нога все ещё судорожно давит на тормоз.
Выйдя из машины, он по привычке стал шарить по карманам потертого пиджака. Вспомнив, что зарёкся и бросил курить, Лазурин досадно махнул рукой и, обойдя автомобиль, опёрся на его крышу локтями, опустив голову на руки. Сердце все ещё не успокаивалось. Отгоняя от себя болезненные воспоминания, он стоял и глубоко вдыхал тяжелый, пахнущий приближающейся грозой воздух трассы.
До границы города оставалось несколько сотен метров. Вдруг он почувствовал чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, он увидел лишь тревожно шумевший лес, но ощущение взгляда не проходило. Внимательно ощупывая глазами кусты, Лазурин вдруг почувствовал сильное желание пойти в сторону леса, но чувство самосохранения старого следователя не позволяло ему это сделать. Встряхнув головой, он отогнал от себя эту навязчивую идею и вернулся за руль. Заведя мотор, он снова почувствовал на себе этот взгляд, понимая нутром, что наблюдатель переместился ближе к краю леса. Лазурин не поворачивал головы в его сторону, выжидая, что тот проявит себя и выйдет из кустов. Это чувство ожидания показалось ему вечностью. Мелькнула мысль: «А вдруг я на прицеле?», но он тут же отогнал её, посмеявшись над собой: «Кому я тут нужен? Никто не знает ещё, что я вернулся в родной город. Печёнкин на АЗС мог, конечно, позвонить своим корешам, но прошло всего несколько минут, да и вряд ли кто мог бы покушаться на меня..»
Лазурин размышлял об этом, но продолжал ощущать сверлящий его висок взгляд. До леса было около двадцати пяти метров.
«Расстояние, предельное для пистолетного выстрела» — вдруг опять пришла тревожная мысль. Не выдержав напряжения, он резко повернул голову в сторону леса. Увидев прежнюю картину, он даже слегка удивился: по его ощущениям наблюдатель должен был уже выйти из кустов и стоять ближе к машине. Однако кроме кустов, раскачивающихся из-за ветра, он ничего не увидел. В памяти всплыла фраза его бывшего начальника: «Отдыхать больше надо, Шура, нервишки у тебя шалят!» Из леса вдруг стал просачиваться густой туман, и его тут же разносило ветром. Лазурин покачал головой и произнёс сам себе поднос:
— Да уж, «нервишки шалят».. — и надавил на педаль газа.

Он ехал по родному городу и с трудом узнавал его. На первый взгляд все было то же самое, но что-то точно поменялось.
«Нет людей..», вдруг осознал Лазурин. Нет, люди были, но их было мало, и они явно куда-то спешили, тревожно оглядываясь. Солнце было скрыто тучами, и вечер наступал раньше, чем обычно. Ветер гонял по тротуарам мусор, поднимал в воздух целлофановые пакеты до третьих этажей и бросал их в окна горожан. Но дождь все ещё не начинался. Вороны с карканьем носились среди этих деревьев, пытаясь укрыться от надвигающегося ненастья.
Свернув в родной двор, Лазурин разочарованно осознал, что припарковать машину не удастся. Все места были заняты автомобилями. Остановив «Волгу» на улице, он вышел из машины, и тут же ветер хлестнул по его лицу городской пылью с песком.
— Ну спасибо, родной.. — Лазурин зажмурился от пыли и, закрыв машину, поспешил к родному дому.
Его не было здесь четыре года. Двор был таким же, как и четыре года назад, только машин стало больше. Из подъезда, где он когда-то жил, вышла женщина и направилась на встречу Лазурину. Он не сразу узнал ее — это была соседка Серафима, моложе Лазурина на десять лет. Лазурин много раз слышал о ней от своей мамы. Она работала учителем в школе, и он часто встречал ее в подъезде, когда приезжал домой в свой отпуск. Увидев Лазурина, Серафима почему-то смутилась и замедлила шаг. Опустив голову и уже почти остановившись, она вдруг снова быстро пошла навстречу Лазурину. Не доходя пару-тройку метров, женщина вскинула голову, и Лазурин смог разглядеть ее лицо поближе. Легкий румянец пылал на ее щеках.
— Привет. А ты, Серафима, не меняешься.. Все такая же молодая студентка. — отвесил комплимент Лазурин. — Только хорошеешь.
Серафима вспыхнула еще сильнее и, смущенно улыбаясь, остановилась.
— Здравствуйте, у вас снова отпуск?
— Теперь уже насовсем. Вышел на пенсию.
— Вы пенсионер?! А по Вам и не скажешь..
— У полицейских пенсия раньше начинается.
— А-а.. — неопределенно протянула Серафима и кивнула.
— Так что теперь я снова Ваш сосед.
Серафима молчала и почти не поднимала глаз на Лазурина, однако не уходила. Лазурин тоже молчал, но и он не торопился уходить. Возле них вдруг остановилась бабушка из соседней квартиры и, поздоровавшись, уставилась на них и хитро улыбнулась. От такого наблюдателя им обоим стало не по себе, и они, сухо распрощавшись, разошлись каждый в свою сторону. Пожилая женщина еще долго смотрела то Лазурину, то Серафиме в спину, и кивала, о чем-то пробормотав с легкой улыбкой.

Подходя к подъезду, он увидел сгорбленную фигуру на лавочке. По русым вихрам и силуэту узнал соседского сына Максимку. Тот явно не собирался спасаться от грозы и сидел, зажав голову руками и медленно покачиваясь из сторону в сторону, бормоча что-то под нос.
— Что, Максимка, опять двойку получил? — окликнул его Лазурин.
Парень поднял голову, в его глазах стояли слезы. Увидев Лазурина, он вдруг схватил его за руку и быстро начал говорить:
— Дядь Саш, помогите! Найдите ее! Я не виноват, я не хотел этого, это туман! Она пропала, помогите, я вам заплачу!
— Успокойся, — высвобождая руку из цепких мальчишеских пальцев, сказал Лазурин. — Кого ты потерял?
— Настю, девушку мою, — чуть не плача, продолжал стенания парень.
— Девушку? — удивился Лазурин. — А тебе сколько лет?
— Шестнадцать…
— Ух ты, время то летит.. А ей сколько?
— Пятнадцать.. — опустив голову, ответил Максим.
— Эх, не о том вы думаете, скороспелки. Вам об учебе думать надо. — произнес Лазурин в затылок опущенной головы Максима.
— Да знаю я.. — ответил Максим и шмыгнул носом.
— Значит, ее зовут Настя? Давно она пропала?
— Три дня назад. — оживился Максим. — В лесу, мы там.. гуляли по старому заводу.. ну типа играли.. потом туман..
Максим смутился и покраснел.
Лазурин приподнял бровь и внимательно продолжал смотреть на парня. От его взгляда Максиму хотелось провалиться сквозь землю.
— Это не то, что вы подумали. — забормотал он.
— Как ее фамилия? — спросил Лазурин.
— Яшина, Настя Яшина. Она из соседнего дома, на Советской улице живет.
— Ладно, разберемся. — посмотрев на густые тучи, негромко произнес Лазурин. — Ты давай, дуй домой, а то промокнешь, и никуда не уходи. Я к вам приду.
Максим кивнул, шмыгнул носом и побрел в своей подъезд. Лазурин проводил его взглядом и пробормотал:
— Приехал отдохнуть… — и что-то еще, только неразборчиво, после чего зашел в подъезд.

Встреча Лазурина с мамой была очень теплой и долгожданной. Плавно перейдя из обязательных объятий, поцелуев, «как дела, рассказывай» и «почему не предупредил, я бы приготовила..», Лазурин усадил расчувствовавшуюся маму на кухонный табурет, слушая ее причитания вполуха. В голове постоянно крутилась фраза Печёнкина: «Дети у нас пропадают.. Три дня назад..», и Максима: «Три дня назад, на старом заводе.. мы там гуляли..» В памяти также всплыла картина с кустами, из которых Лазурин чувствовал взгляд.
— Ты меня слушаешь или нет? — вдруг услышал он вопрос матери.
— Да, да, — растерянно закивал Александр. — Мам, ты прости меня, я устал с дороги. Надо отдохнуть. Завтра пообщаемся больше. Да что там «завтра»! — воскликнул Лазурин. — Теперь я твой навсегда! Свободный, молодой пенсионер! На честно заслуженном отдыхе! Теперь только удочки, караси и завалинка!
— Эх, ты.. «свободный».. — с укоризной покачав головой, произнесла тихо мать. — Жены себе новой так и не завел?…
Лазурин нахмурился и уткнулся в кружку с оставшимся чаем.
— Я внуков от тебя дождусь или нет? — всхлипывая, начала причитать мама. — Всю жизнь за тебя молюсь и святым свечки ставлю.. Все кругом давно переженились да деток уже вырастили. Один ты у меня.. никак не..
 — Ну хватит, мам. Скажи, что про Катерину слышно? Где она сейчас?
— Ты что, опять? — вспыхнула мать. — Даже не вздумай! Даже думать не смей! Что, мало она твоей крови попила? Да что твой — весь район перекрестился, когда она уехала! Вот, что я тебе скажу: забудь! Забудь и не вспоминай! И Софья — не твоя дочь! Забудь!
— Мама! — в голосе Александра послышались металлические нотки. — Это не тебе решать, мама.. — уже спокойнее добавил он и вышел из кухни.
Проснулся Лазурин от вкусных запахов, доносившихся из кухни. Потянувшись на стареньком диване, он протер глаза и стал разглядывать старые фотографии на стене: молодые мать и отец, отец в форме милиционера рядом с «Волгой». Он сидит на стуле, а маленький Саша Лазурин находится с плюшевым зайцем на его коленях, испуганно смотря на фотографа. Это было последнее фото отца. Откинув одеяло, Лазурин бодро вскочил и всем телом резко упал на пол. Вытянув перед собой руки, он быстро стал отжиматься.
— Иди завтракать. — раздался голос матери.

Спускаясь по ступенькам подъезда, Лазурин опять встретил Серафиму. От неожиданной встречи они остановились на лестничном пролете и одновременно поздоровались. Зависла неловкая пауза, и Лазурин начал говорить первое, что пришло в голову:
— Это от Вас так вкусно пахнет?
Серафима вспыхнула. Понимая, что произнес глупость, Лазурин поспешил объясниться:
— Я хотел сказать, запах в подъезде вкусный. Что-то готовите?
Серафима только собиралась ответить, как дверь на площадке открылась. В щель, которую позволяла цепочка, просунулась любопытная старушка, видевшая их вчера во дворе.
— Да так, ничего особенного. — пожав плечами, ответила смущенная Серафима и поспешила дальше. Лазурин постоял на лестнице секунду и спустился к двери любопытной бабушки, поздоровавшись. Пожилая женщина молча закрыла дверь.
Выйдя из дома, Лазурин направился к месту своей бывшей работы пешком. Полицейский участок находился через два квартала. Перед входом Александр увидел несколько сотрудников в форме и патрульную машину, в которую ловко запрыгнула служебная собака, а затем и медленно, устало расселись по местам полицейские.
« — Видок у них явно не свежий, не меньше двух суток на ногах» — отметил про себя Лазурин. На пороге стояла женщина в форме майора и отчитывала опоздавших на выдачу оружия. Заметив подошедшего Лазурина, она поинтересовалась:
— Вам тут что надо, гражданин? — в ее голосе явно читались нотки раздражения. Лазурин показал пенсионное удостоверение сотрудника полиции и сказал:
— Доброе утро, мне нужен Колтуков. Майор Колтуков. — добавил он.
— Полковник Колтуков принимает население по понедельникам с 15:00 до 17:00. А сегодня вторник. Так что приходите через неделю.
В голосе начальницы совсем не чувствовалось теплоты, а во взгляде Лазурин видел холодность и желание поскорее вернуться в свой кабинет.
В этот момент к участку подкатила старая иномарка, и оттуда медленно и устало стали выходить сотрудники в штатском. Двоих из них Лазурин узнал. По тихим и раздраженным голосам он понял, что они приехали после поисков в дальних деревнях. Он их окликнул:
— Степанов, Маркин!
Они повернули головы, и лица их озарили улыбки.
— О! Сан Саныч! Каким судьбами?
Усталость с их лиц почти полностью слетела, и, быстро забежав по ступенькам на крыльцо участка, они обняли своего старого сослуживца.
— Да вот, решил проведать старых друзей… Может пригласите на чашку кофе?
— Нам для тебя и кофе-машины не жалко! Да только мы сами сейчас о стакане воды мечтаем… Слышал, что у нас в городе произошло?
— Да, слышал немного. Ищите?
— Да, ищем, но все как-то не там.. — понизив голос, ответил Степанов.
Женщина-майор очень строго зыркнула на него, демонстративно хмыкнула и ушла в участок.
— Видал? — Маркин мотнул головой в сторону ушедшей, — вот так и живем. — со вздохом произнес он.
Степанов распахнул дверь участка и театральным жестом пригласил войти.
— Извиняемся, что без красной дорожки и фанфар! — хохотнул входящий за ним следом Маркин.
— Ничего, мы привыкли.. — ответил Лазурин. — А Колтуков у себя? — указывая в конец коридора спросил он.
— А Колтуков — у себя.. — указывая в потолок, засмеялся Степанов.
— Да ладно, не может быть.. — растерянно произнес Лазурин.
— Сан Саныч, после того, как вы уехали, здесь ВСЁ может быть. — со скепсисом произнес Маркин.
— Не забывай, что у стен есть уши, — хлопая по плечу Маркина, демонстративно-театрально зашептал Степанов.

Подойдя к кабинету начальника участка, Лазурин услышал шум и крики. Голос Колтукова он узнал сразу. Секретарша в приемной абсолютно не смущалась звуков, доносящихся из кабинета — со спокойствием сфинкса она сосредоточенно красила ресницы. Лазурин был ей явно не интересен. Но вот дверь приоткрылась, и из кабинета, пятясь задом, вышли двое: ужчина лет тридцати пяти, худой, с тщательной зализанной прической. Он улыбался и кивал кричащему Колтукову, но глаза его были холодны и безжизненны. Женщина лет сорока, ее взгляд был тоже не особо живой, она нервно покусывала нижнюю губу и тянула худого спутника за рукав.
— Завтра вы должны сдать товар в лучшем виде! — фраза Колтукова, вылетевшая из приоткрытой двери вслед посетителям, очень смутила Лазурина, но не удивила. Он и раньше знал, что Колтуков всегда был не прочь подзаработать на стороне. Увидев Лазурина на пороге, Колтуков широко заулыбался и, растянув руки, закричал:
— Боже мой, какие люди! Сан Саныч, дорогой, заходи! Миланочка, кофе нам, быстренько! Какими судьбами? Надолго к нам в отпуск? — широко улыбаясь, сыпал вопросами Колтуков.
— Теперь уже насовсем. Пенсионер. — ответил Лазурин.
— Ну-у, заслужил, заслужил, — покровительственно хлопая по плечу, продолжал Колтуков. — Уж кто-кто, а ты точно заслужил свой отдых! Помнишь, как мы..
Колтуков вдруг замолчал, как бы пытаясь что-то вспомнить, но видимо так и не смог.
— Сейчас-то уж точно на рыбалку пойдешь. Ты же о ней всю службу вспоминал! Слушай, а давай вместе рванем? На зорьке! Лазурин слушал его внимательно и немного не узнавал.
— Толян, тебе же рыбалка никогда не нравилась…
Колтуков невозмутимо продолжал напирать.
— Ну, мало ли, раньше мне много что не нравилось, а теперь понравилось. Время-то идет - люди меняются, Саша.
— А как же работа? У тебя же дети в розыске.
— Да найдутся эти дети. Гуляют где-то по району. Сейчас же сам знаешь, какая молодежь пошла - одни гулянки на уме.. Где-то на дискотеке или в гостях задержались. Найдем. — махнул рукой Колтуков.
В дверь постучали, и просунулась голова Маркина.
— Разрешите? Анатолий Иванович, нам бы по домам на пару-тройку часов.. Поесть, помыться.. поспать чуток.
 Лицо Колтукова вдруг изменилось с доброжелательного на гневное.
— Я вам посплю, я вам так посплю!
Голова Маркина испуганно быстро исчезла.
— Нет, ну ты видел, а? — обращаясь к Лазурину, возмущался Колтуков, — ну никто работать не хочет! Разгильдяи! Милана, где кофе?!
Лазурин со вздохом произнес:
— Спасибо, конечно, Анатолий Иванович, но кофе как-нибудь в следующий раз. Я немного тороплюсь.
— Понимаю, дела, дела.. — неожиданно легко согласился Колтуков.
 — Но ты заходи, если что! А, и про рыбалку - все в силе! У меня и спиннинг есть, японский - подарили! Так что жду!
— У нас на спиннинг ловить негде, камыши кругом, — ответил Лазурин и вышел, обходя секретаршу с подносом.

Выйдя из участка, Лазурин прямиком отправился к своей машине. Быстро выбравшись из города, он свернул в сторону заброшенного завода. Проехав несколько сот метров, он вдруг увидел, что дорога, ведущая на завод, была перекопана поперечной траншеей и обнесена сигнальной лентой. Стояла табличка: «Внимательно, ведутся работы!» Объехать траншею было невозможно, и Лазурин, достав из бардачка фонарик, быстрым шагом пошёл к заводу. Почти весь завод он знал ещё с детства и ориентировался в нём довольно легко, но в нём очень многое поменялось, и пока Лазурин не понимал, что именно.
Пройдя несколько шагов по заброшке он вдруг услышал окрик:
— Эй, тебе что тут надо?
Лазурин обернулся и увидел сидящего на поваленном дереве брата бывшей жены. Николай тоже узнал Лазурина и сразу сменил тон и выражение лица на приветливое. Они поздоровались, рукопожатие Николая было крепким.
— Что копаешь? — кивнув на лопату, спросил Лазурин.
— Да так.. — немного смутившись, ответил Николай, — червей на рыбалку.
 — Далеко ты за червями забрался.
— А я тут и живу. — вдруг признался Николай, — Я теперича типа как сторож. Присматриваю за заводом этим.
 — Ух ты, тогда ты мне не нужен. Ты детей не видел тут? Человек пять-шесть.
— Детей? — Николай изобразил на лице глубокую задумчивость.
— Это тех, что пропали? Нет, не видел.. Да и не ходят сюда дети.. Они все больше на речке гуляют.. Да и вообще сюда никто не ходит. Тихо тут спокойно.
— Никто? — удивился Лазурин.
— Никто. — подтвердил Николай.
— Не страшно тебе тут одному?
— А что тут бояться? Туман только.. Но он ближе к ночи появляется.
— Туман?
— Да, туман.. — вздохнул Николай, — а ты что, не слыхал про него?
— Нет, но с интересом послушаю
 — А нечего тут слушать, — вдруг рассердился Николай. — Туман он и в Африке туман, только там черный.. Люди поговаривают, что тот, кто в том тумане окажется - память теряет и домой уже не возвращается.
— А как же ты тут живешь и память не теряешь?
— Приспособился. Туман этот тяжелый и все больше по земле стелется, его главное не вдыхать..
Николай вдруг осекся, как будто испугавшись, что сказал лишнего. Обернулся, словно ища кого-то, затем сплюнул на траву и пробормотал:
— Ладно, пойду я, дел у меня много..
— Подожди, Николай. Ты не знаешь, где дочка сейчас, Маша?
Николай остановился и обернулся на Лазурина, посмотрев ему в глаза. Снова отвернувшись, застыл - видно было, что он думал над ответом. Наконец произнес тихо, но четко, глядя в землю:
— Не знаю.
И быстро зашагал по тропинке прочь.
 — Скажи, она хоть в городе или нет? — закричал ему в спину Лазурин.
— Не знаю! Ничего я не знаю! — пробормотал Николай и ускорил шаг.
За спиной у Лазурина вдруг хрустнула ветка, он обернулся — никого не было. Он вновь пошел по дороге, ведущей к центру завода на поляну, на которой они играли в детстве. Но теперь его не отпускало ощущение, что он не один, и рядом кто-то есть. И даже ускорив шаг, он чувствовал на себе чей-то взгляд. Порой ему казалось, что кто-то мелькал среди деревьев то слева, то справа.
Вдруг он заметил отчетливые детские следы на земле, разорванный браслет и бусы. Перед его глазами стала вырисовываться картина произошедшего. Лазурин читал следы: вот тут ребенок упал. Здесь девочка в туфельках пряталась от кого-то за деревом: на коре дерева остался ее длинный волос, а у корней - следы ног. Потом ее что-то спугнуло, и она снова побежала. Вот след преследователя - большой и тяжелый сапог. Лазурин долго ходил по поляне и вокруг нее: в его голове вырисовывалась картина того, что произошло.
Подростки, по всей видимости, решили поиграть в вызывания злых духов. Посередине поляны была нарисована пентаграмма, по углам лежали свечи. Несколько кусков черной материи были разбросаны в разных местах. Видимо, это были плащи - дети серьезно подготовились. Даже стоял небольшой пень, на котором осталась лежать отрубленная куриная голова. Но что именно напугало детей, Лазурин не понимал.
От чтения следов его отвлек звук, похожий на детский плач и одновременно на звериный вой. Он повернул голову в сторону, откуда исходил звук, но никого не увидел. Но тот, кто издал его, находился совсем недалеко, не далее пятидесяти шагов.
Поскольку уже начинало темнеть, Лазурин включил фонарик и стал пытаться разглядеть виновника шума, но по прежнему никого не видел. Вдруг, чуть правее от кустов, где послышался шум, он увидел клубы тяжелого тумана, расползающегося по земле. Туман был необычный: очень густой, бил из-под земли струями, растекаясь между деревьев, огибая их и захватывая все новые и новые участки. От этого зрелища Лазурину стало не по себе, он сглотнул подступивший к горлу ком и стал пятиться от тумана. Из кустов снова раздался звук, похожий на стон, но в этот раз он был громче и ближе. Лазурин с оглядкой стал отступать все быстрее и быстрее. Ноги не слушались, и он пытался подавить чувство страха, которое только нарастало. Ему вновь стало казаться, что слева и справа от него кто-то мелькает, какой-то темный силуэт. Но разглядеть его он не мог. И в этот момент, когда Лазурин практически бежал по лесу, далеко сзади он услышал собачий лай. Его явно преследовали собаки, бежавшие точно по следам и настигавшие его.
Выскочив из завода через пролом в старой ограде и пробежав несколько десятков метров, Лазурин понял, что погоня прекратилась ровно на границе леса.

Он обернулся и увидел в лучах заката горящие глаза собак, словно сверкающие адский огнем. Лазурин повалился на землю, тяжело дыша. Сердце прыгало в груди как мяч.
Он закрыл глаза, и ему вдруг опять пришло воспоминание о дочери. Он держит ее на руках, прижимая свое ухо к ее груди, и слышит, как бьется ее сердечко: тук-тук, тук-тук. А она смеется, отпихивает его маленькими ручонками, думая, что он собирается ее щекотать. Сердце Лазурина постепенно успокоилось, и он открыл глаза. Собаки по-прежнему сидели на границе леса, не смея переступить ее, и лишь изредка лаяли в сторону Лазурина. «Хорошая дрессировка», подумал он. Но тут он заметил, что на деревьях стали мелькать отблески красного и синего цвета. Он повернул голову в сторону, где оставил свою «Волгу», и увидел рядом с ней две полицейские машины с небольшим эвакуатором автомобилей. Поднявшись с земли, он поспешил к ним.
Его «Волга» уже оторвалась колесами от земли, когда Лазурин подошел к этому скоплению машин. Доставая свое удостоверение и разворачивая его, он двинулся к полицейским. Это были сотрудники ГАИ, с ними была и машина обычного городского патруля. Среди полицейских он узнал уже знакомую ему женщину-майора.
— Гражданин Лазурин Александр Александрович? — холодным тоном произнесла она.
— Так точно.. — немного растерянно ответил он, — а позвольте спросить..
 — Не позволю, — резко оборвала майор, — вы задержаны, до выяснения всех обстоятельств!
Двое ППС-ников скрутили руки Лазурина за спину и защелкнули на его запястьях наручники. Лазурин не сопротивлялся.
— Оружие имеется?
— Нет.
Лазурина обыскали.
— Чист.
— В контору его, — сухо бросила фразу майор, — а машину на штраф-стоянку!
— Может потрудитесь объяснить все это? — поинтересовался Лазурин.
— В участке Вам все объяснят.
ППС-ники бесцеремонно запихнули Лазурина в УАЗ на заднее сиденье, и группа машин тронулась в сторону города. Глядя в окно УАЗа, Лазурин заметил Николая, стоящего с лопатой возле ямы, пересекающей дорогу, которая вела в сторону леса.
— Так вот, кто тут траншеи копает. — тихо произнёс он.
 Один из полицейских, увидев Николая, поднял руку в приветствии. Николай машинально кивнул в ответ. Но, увидев в УАЗе Лазурина, нахмурился и отвернулся.
УАЗ остановился возле полицейского участка. Лазурину открыли дверь, и он вышел из машины. Подняв глаза, он увидел в окне второго этажа начальника полиции Колтукова. Лицо его в этот раз было мрачным, даже злым. Даже опустившиеся на город сумерки не могли скрыть этого.
Идя по коридорам участка, Лазурин пытался увидеть хоть одно знакомое лицо, но никого так и не встретил.
Разговор с Колтуковым был не таким, как утром.
 — За каким … ты поперся на старый завод?
— А у вас что, теперь для этого разрешение требуется?
— Это частная территория и туда вход запрещен! — раздраженно почти прокричал Колтуков.
— Да ну? И давно? — усмехнулся Лазурин.
— И кто там хозяин? Не ты ли?
— Кто надо там хозяин, а тебе советую нос свой куда не надо не совать, а то.. — А то что? — улыбаясь, спросил Лазурин.
Колтуков, не находя подходящих слов, выпалил первое, что пришло на ум:
— А то - то! — он пыхтел, потел и, жестикулируя, ходил взад-вперед. Вдруг, остановившись, он подскочил к Лазурину и быстро-быстро полушепотом заговорил сквозь зубы.
— Ну зачем ты сюда приехал? Что тебе, там не сиделось? Какого хрена ты тут забыл? Ты ведь даже не понимаешь, куда ты ввязываешься! Это очень серьёзные люди, ты даже не представляешь!
— Настолько серьёзные, что даже ты их боишься? — с улыбкой спокойно спросил Лазурин.
Колтуков хотел что-то сказать, но от наплыва чувств не смог - лишь покраснел и сжал зубы. Лазурин спокойно сверлил его взглядом прокурора. Колтуков, не выдержав, отошел и плюхнулся в кресло. Схватил трубку и крикнул в нее:
— Дежурный, ко мне срочно!
Потом вспомнив, что за дверью стоят ППСники, прокричал:
— Конвой!
Из-за двери раздался смех секретарши и разговоры конвоиров.
Лазурин расплылся в широкой улыбке:
— Они заняты..
— Конвой! — проорал Колтуков и, пробежав через кабинет, распахнул двери:
— Конвой!!! — заорал ещё раз прямо в опешившие лица сержантов, флиртующих с секретаршей. Те в испуге подскочили. В дверь секретаря вбежал дежурный капитан и в растерянности остановился. Колтуков, пытаясь говорить спокойно (у него это плохо получалось), выдавил из себя:
— Этого - в клетку на десять… Нет, на пятнадцать суток! Машину - обыскать! Квартиру - обыскать!
Видно было, что он ещё пытается что-то придумать, но у него не выходило. Вдруг у Колтукова зазвонил телефон. Он достал трубку и, увидев, кто ему звонит, попытался сразу успокоиться и даже улыбнуться, как будто звонящий мог его увидеть.
— Добрый вечер, Ка.. — он осекся, мельком бросив недобрый взгляд на Лазурина, — Слушаю вас. — почтительно произнёс он в трубку. — Да, у меня… да… да, конечно… Нет, ну что вы, мы же не звери… да, да… слушаюсь… а потом?… Но он же… понял… слушаюсь.
Выключив телефон, он продолжил смотреть озадачено в экран. Видно было, что звонок выбил его окончательно из колеи мыслей.
Обведя всех присутствующих взглядом и остановив его на секретарше, он вдруг заорал:
— Я дождусь сегодня свой кофе или нет?!
Дежурный капитан вздрогнул и метнулся к кофе-машине, суетливо пытаясь ее запустить. Секретарь продолжала сидеть в застывшей позе с выпученными глазами, полными слез. Два сержанта-конвоира мялись и переглядывались, не зная, что им делать. Наконец-то один из них робко произнёс:
— Так мы этого забираем? — и кивнул на Лазурина.
— Я тебе заберу! — заорал Колтуков. — Я тебе так заберу! — и уже совсем тихо добавил, выдавливая сквозь зубы. — Освободить.
Обернулся на открытую дверь, резко подошел и закрыл её.
— Освободить, — ещё тише добавил он, — отпустить к чертям собачьим на все четыре..
— А квартиру обыскивать? — с глупым выражением лица спросил второй сержант.
— Не-ет!!! — побагровев, заорал Колтуков.
 — А-а-а! — заорал ошпаренным кипятком капитан, который случайно дернул рукой от крика Колтукова.
Лазурин грустно улыбался, глядя на все это. Колтуков бросил на него взгляд и тут же отвернулся, быстро ушел в свой кабинет и хлопнул дверью. Капитан тихо стонал в углу, секретарша дула ему на пальцы. Сержанты попытались незаметно выскочить в коридор.
 Лазурин свистнул им спину:
— Вы кое-что забыли.. — и повернулся спиной, демонстрируя скованные наручниками руки. Сержанты, оба продираясь в узкие двери, поспешили к Лазурину, роняя ключи от наручников и стараясь не смотреть ему в глаза.
Дверь кабинета резко распахнулась, на пороге возникла фигура Колтукова, который заорал на Лазурина:
— И запомни!..
От испуга подскочил капитан и ударился головой полку с цветком. Взвыв от боли, он начал медленно оседать по стене. Секретарь сочувственно охнула.
— Запомни, — чуть тише продолжил Колтуков, — если бы не твои покровители, — он показал пальцем в потолок — ты бы у меня..
— Ну так что, утром на рыбалку? — перебил его Лазурин, разминая кисти рук.
Колтуков покраснел и скрылся за дверью, хлопнув ею наотмашь.
— Дежурный, ко мне! — донеслось из-да дверей.
Капитан, которому секретарь бинтовала голову, дернулся, и ножницы из руки секретарши вонзились ему прямо в руку. Он опять тихо взвыл и поковылял к дверям Колтукова.

Выйдя из участка, Лазурин быстрым шагом направился к своему дому. Дома он достал ключ и открыл сейф, в котором лежал наградной пистолет. Забрав его с дополнительной обоймой патронов, он тихо проскользнул мимо заснувшей у телевизора матери. Но вдруг остановился, вернулся, выключил телевизор и накрыл маму пледом. На столе перед ней лежал альбом с его детскими фотографиями. Лазурин на миг задержался, глядя на них.

Через некоторое время он шагал по ночному городу в сторону леса. Вдруг дорогу ему перегородил большой черный джип. Задняя дверь машины распахнулась, и оттуда вышла женщина сорока лет в дорогом, строгом костюме. Лазурин узнал ее — это была его бывшая жена Катерина. Некоторое время они молча стояли напротив друг друга.
— Что, не ожидал меня здесь увидеть?
Уличный фонарь скупо освещал ее лицо, но даже при этом свете она выглядела шикарно.
— Да.. Неожиданно.. — пробормотал Лазурин. — Ты обычно занята или не отвечаешь.
— Работа такая — сухо ответила Катерина.
— И где же ты сейчас работаешь?
— Везде понемногу — опять уклончиво произнесла она.
— Что с Машей, когда наконец я ее увижу?
— Возможно, скоро и увидишь, если покинешь этот город.
— И как это связанно?
— Ну, во-первых, Маша не в городе, а во-вторых - ты уже достаточно тут набаламутил.
— А, так ты уже в курсе..
— Да, я в курсе, более того, я..
— Ты позвонила Колтукову, чтобы меня отпустили..
— Да, я..
— Ну, спасибо за заботу. Неожиданно.
— Тебе спасибо за то, что не разгромил участок. Да и мы же.. не совсем чужие люди друг другу.
Катерина сделала шаг вперед и взялась за пуговицу рубашки Лазурина. Их лица стали совсем близко - так, что Лазурин мог пересчитать все ее ресницы.
— Так где Маша? — тихо спросил Лазурин.
Взгляд Катерины снова стал холодным, она резко отпрянула от него и, вновь садясь в машину, ледяным тоном бросила в сторону.
— Вам сообщат! У вас есть три часа, чтобы покинуть город, иначе..
— Иначе я разгромлю не только участок..
— Посмотрим, — сухо прервала его Катерина, и добавила уже мягче:
— Уезжай, по-дружески прошу, уезжай.
— Спасибо за заботу, я подумаю над твоим предложением.
Катерина захлопнула дверь, внедорожник скатился с тротуара и поехал в сторону центра города. Из-за угла выехал такой же автомобиль и последовал за машиной Катерины.
Лазурин проводил их взглядом и зашагал опять в сторону леса. Конкретного плана действий у него не было, но интуиция сыщика подсказывала ему, что пропажа детей и завод как-то связаны.

Он уже шел по грунтовой дороге, в сторону завода, когда увидел бегущую со стороны завода при свете луны фигуру. Лазурин спрятался за одиноким деревом, решив подождать. До его слуха донесся собачий лай.
«Ну, видно, и ты этим песикам не понравился», подумал Лазурин. Наконец он смог разглядеть бегущего - это был соседский сын Максимка, которого он встретил в дверь приезда. Лазурин подождал, пока он пройдет мимо, и внимательно посмотрел в сторону завода. Погони за мальчиком не было, на дороге было пусто. Он кликнул парня и вышел на дорогу. Максим от неожиданности испугался, остановился и медленно обернулся. Узнав Лазурина, он устало подошел к нему и опустил голову. По его щекам текли слезы.
— Искал? — спросил Лазурин.
Максим всхлипнул и кивнул.
— Не нашел? — продолжил допрашивать Лазурин. — Собаки покусали?
— Нет.. — помотал головой Максим.
— Ну, давай, теперь рассказывай мне всё подробно и без утайки: как вы оказались на заводе, сколько вас было, что вы делали? И что вас напугало?
Максим вздохнул и стал шмыгать носом, рассказывая, что ему давно нравилась девчонка Настя Яшина, но он не знал, как с ней познакомиться поближе, и случайно узнал, что она увлекается оккультизмом. Он решил изучить ее хобби, чтобы найти возможность сблизиться. От подружки Насти он узнал, что девочки хотят провести ритуал вызывания духа, но только не знают, где это устроить. Тут и возникла идея пригласить всех на заброшенный завод, а именно – на поляну, где он с пацанами играли в «казаков-разбойников». Узнав о таком предложении, Настя согласилась пойти, но поскольку побаивалась Максима, решила позвать с собой двух своих подружек и младшего брата одной из них. Пока они готовились к тайному походу, кто-то из детей проболтался, и к ним присоединились ещё девочка 12 лет и её брат 13 лет. В назначенный день вся компания собралась с атрибутами для проведения ритуала на краю города. Пока шли, по дороге увидели в чужом домохозяйстве чёрную курицу. Настя сказала, что это будет идеальная жертва для ритуала, и посмотрела на Максима. Тот вздохнул и полез через забор.
Курицу поймать не получилось, тогда за забор полез ещё один мальчик, и тут на лай собаки из дома вышел старый дед, который спустил на них пса. В тот же момент курица уже была в руках мальчишек. Максим успел перепрыгнуть через забор, а его приятель нет, и собака порвала ему штаны и прокусила лодыжку. Однако он успел развернуться и перелезть забор. Дети бросились бежать по дороге под крики деда и лай собаки. Максим, прижимая к себе курицу, уже представлял себя на скамье подсудимых.

Добежав до края города, дети остановились отдышаться и посчитать потери. Укушенная нога сильно болела, и мальчишка хромал: по нему было видно, что он тоже разочарован, и его сильно беспокоили порванные штаны. Но вид он старался не подавать. Девочки нашли подорожник и перевязали ему ногу платком, подложив листья.
Было около шести вечера, когда они зашли на территорию завода. По заводу шли медленно, постоянно отвлекаясь на болтовню. Им слышался какой-то шум: то ветка вдруг рухнет там, где никого нет, то звуки непонятные донесутся до их ушей. Часть детей - та, что помладше - начала бояться, жаться поближе к старшим. Старшие тоже были напряжены, но старались не давать повода усомниться в их смелости.
Максим шёл впереди, прижимая курицу к себе; следом шла Настя, неся в руках чёрную книгу и нож, который она украла у отчима. За ними шли все остальные.
Выйди на поляну, дети немного осмелели: всё-таки заросли остались позади. Но Настя вдруг заявила, что надо дождаться темноты и проводить ритуал при свете костра. Старшие стали собирать хворост, а младшая девочка и укушенный собакой мальчик остались сидеть на пеньке. Малышке было страшно ходить одной, а паренёк строгал щепки для костра ножом Насти.

Наконец-то сумерки стали сгущаться, и дети зажгли костер. Нацарапав палкой на земле оккультные символы, Настя раздала детям чёрные тканевые маски, сшитые ею заранее (она видела такие в кино), расставила детей по кругу и пригрозила плачущей от испуга младшей подружке. Настя встала в центр, возле пня положила перед собой курицу. Вдали залаяли собаки, костёр пылал, отбрасывая жуткие тени. Половина ребят уже была до смерти напугана происходящим, но они старались держаться бодро. Произнеся какие-то заклинания, Настя подняла руку с ножом вверх, и вдруг застыла неподвижно - её остановил нервный смех одного из участников. Укушенному пареньку показалась очень смешной последняя непонятная фраза Насти. Настя бросила на него испепеляющий взгляд и с размаху ударила ножом по шее несчастной птицы. Обезглавленная курица вдруг захлопала крыльями и, толкнувшись лапами, полетела в сторону леса. Пролетев метров пять, она упала на траву и начала биться в конвульсиях. Отпрыгнувшие от неё дети сбились в кучу у костра и смотрели глазами, полными ужаса, на эти предсмертные муки несчастной жертвы оккультизма. Растерянная Настя стояла, бросив нож и закрыв рот руками, пытаясь подавить в себе рождающийся крик. Было видно, что она не ожидала от курицы этих действий, и они её выбили из колеи. Заметив на своей руке, которую она прижимала к лицу, кровь, она вскрикнула, и ей стало плохо.
В этот момент из леса вдруг стали выходить тёмные силуэты в чёрных нашивках с капюшонами: они медленно двигались к испуганным детям, раскинув в стороны руки. Дети, закричав от страха, сбились в кучу около костра и с ужасом наблюдали за приближающимися силуэтами. Незнакомцев было трое, но за ними следом шли собаки чёрного окраса. Их рычание показалось таким жутким, что детей парализовал страх.
И в этот момент, когда между детьми и внезапной гостями оставались считанные шаги, из-за спины незнакомцев раздался треск и жуткий вой. На поляну с угасающим костром выскочило существо, издали схожее с обезьяной, но гораздо более быстрое и проворное. Передвигалось оно на руках и ногах, но при этом не имело хвоста, а голова была косматой. Глаза на испачканном лице горели отблесками костра, тело покрывало густая шкура какого-то животного. Эта шкура видимо была одеждой существа. В два прыжка перепрыгнув незнакомцев, оно схватило горящую ветку из костра и кинуло его в сторону чёрных фигур. Ветка попала в одну из них и опалила ткань. Фигура закричала женским голосом и стала гасить загоревшуюся одежду, а существо в это время, оскалившись, зарычало на собак, от чего те сразу остановились и попятились назад, жалобно заскулив.
Одна из двух фигур вдруг громко ругнулась и крикнула второй:
— Что стоишь, давай вяжи их!
Эта фраза послужила каким-то сигналом к действию, и дети, очнувшись, кинулись бежать, но делали это настолько неуклюже, что больше падали и толкались. Людям в масках не составило особого труда их схватить. Самый здоровый из нападавших схватил за руку то существо-получеловека и, повалив на землю, прижал его коленом, при этом что-то бормоча себе под нос. Существо билось под ним и издавало нечеловечески звуки.
Все это Максим видел уже сквозь ветви кустов: ему удалось увернуться от рук напавших, и собаки его, как и остальных детей, уже не трогали - даже не рычали. Он трясся от страха, ноги сами подкашивались, и он не мог бежать.
Костер почти потух, и он с трудом различал возившихся на полянке детей. Что-то коснулось его ног, и, опустив глаза, он увидел, что стоит по щиколотку в густом тумане, который вдруг взялся из ниоткуда и быстро заполнял впадины земли, образуя плотный покров.
Туман уже вышел на поляну и стал приближаться к находившимся там людям. Видимо, один из напавших ослабил хватку, и существо, заметив приближающихся туман, истошно закричало и, извернувшись, вырвалось из чужих рук и скрылось в зарослях. Собаки без лая последовали за ним.
Увидев наползающий туман, люди в мантиях что-то сказали друг другу и стали подтаскивать связанных детей ближе к туману. Максиму показалось, что они даже посмеивались.
Вдруг позади себя он ощутил чье-то присутствие. Медленно обернувшись, он увидел то самое существо: оно стояло перед ним на задних конечностях и смотрело пристальным взглядом из-под нависших волос. В руке у получеловека находилась здоровая палка. Резко выбросив эту руку вперёд, оно ткнуло Максима палкой в грудь и застыло в этой позе. От неожиданного толчка Максим упал на пятую точку и стал отползать в сторону, с ужасом замечая, что в туман уже достигает его плеч. Ему захотелось спрятаться в нём от этого существа и он, развернувшись, лёг на живот и пополз, пытаясь полностью скрыться в тумане. Издав раздраженный крик, существо кинулось вслед за ним и за шкирку подняло от земли, подсунув ему под подбородок палку под угрожающее рычание. Не понимая, что от него хотят Максим начал сжиматься, как пружинка. Сжимал его страх, а не его собственная воля. Раздался хруст веток, и Максим услышал голос одного из нападавших, и странный печальный звук, похожий на звук флейты или дудочки.
— Он сюда побежал, щас найду.
Существо отпустило майку Максима и, развернувшись на приближающегося человека, рыкнуло. Поняв, что его уже никто не держит, Максим спустил сжавшую его пружину и бросился со всех ног через лес.

Он несся, не разбирая дороги, проламывая кусты и ветви елей. Ему казалось, что за ним гонятся все, кто на них напал, включая собак и то существо. Выскочив из территории завода, он ещё долго бежал, остановившись в изнеможении, когда преодолел не меньше километра. Упав на траву, он долго приходил в себя, пытаясь услышать погоню, но слышал только бешеный стук пульса в ушах и сбитое дыхание. Обернувшись в сторону завода и не увидев никого, он упал на спину и зарыдал.
Домой он добрался лишь к третьему часу ночи. Осторожно прокравшись в свою комнату, он упал ничком на кровать и долго не мог даже закрыть глаз - не то, что бы уснуть.
Разбудили его громкие разговоры людей под окном - это были родители пропавших детей. Они наперебой рассказывали участковому о том, где видели своих детей последний раз, и почти все говорили, что дети, собираясь уходить, сказали, что идут на ближнюю мелководную речку, чтобы искупаться.
Максим вспомнил, что это они с Настей предложили всем так говорить, чтобы их отпустили. От осознания того, что он натворил, он сжал изо всех сил зубами одеяло и, поджав ноги, забил кулаком по своему дивану.
— Ты уже проснулся? Вставай, лежебока. — донёсся из кухни голос матери.
Услышав приближающиеся шаги, он резко накрылся одеялом и изобразил спящего.
— Ты во сколько вчера вернулся? — заходя в комнату, спросила мама.
Демонстративно потягиваясь на диване, Максим не торопился открывать глаза и отвечать.
— Дети у соседей пропали вчера.. — присаживаясь на край дивана, продолжала мама, — Ты случайно их не видел?
 — Нет, не видел. — буркнул Максим, не открывая глаз.
 — А что же ты не спрашиваешь, кто пропал, а уже говоришь, что не видел?
Максим открыл глаза и, не глядя на маму, пробормотал:
— Мне через окно все разговоры слышно. Они у нашего подъезда уже час орут.
— А, так ты уже в курсе.. а где ты вчера гулял?
— С пацанами из колледжа в парке сидели. — соврал Максим.
— Ну, понятно.. — вздохнула мать, думая о чем-то своем, и добавила, — ты давай вот что: из дома больше никуда, особенно вечером!
— Окей.. — мотнул головой Максим.
Направляясь к двери, мать вдруг остановилась и, развернувшись, спросила:
— А хлеба ты вчера не купил?
— Нет.
— Давай, дуй за хлебом! Сейчас отец проснётся, а завтракать нечем.
— Так мне ж нельзя…
— За хлебом - можно! — донеслось из кухни.
Придя из магазина, Максим вышел во двор и сел на лавочку. Прокручивая в голове все события этой ночью, он ненавидел себя за трусость. Однако больше всего он боялся, что кто-то узнает о том, что он был виновником пропажи детей. И в этот момент к нему подошел приехавший Лазурин.

Рассказав всё это уже во всех подробностях, Максим спросил:
— Вы поможете их спасти?
— Попробую.. — ответил Лазурин и добавил, — ты, вот что, давай дуй в город и найди в отделе полиции двух полицейских, я тебе сейчас дам их фамилии..
Лазурин достал блокнот и при свете фонарика написал записку.
— Отдашь эту записку любому из них и бегом домой, понял?
— Понял.
Максим послушно кивнул и побежал в сторону города. Проводив его недолгим взглядом, Лазурин снова направился к темнеющему вдали лесу.

Подходя к заводу, он с удовлетворением заметил, что на небе начинала появляться заря. Собак он не встретил, и быстро сориентировавшись на местности, нашел тропу, по которой шёл днём. Фонарик тускло светил, и идти приходилось с осторожностью. Подходя к поляне, Лазурин достал из кобуры пистолет, и стал двигаться как можно тише. Разыскав нужные ему следы, он стал углубляться все дальше в чащу. Заросли становились гуще и мрачнее.
«Я даже в детстве сюда не заходил», отметил про себя Лазурин. Но следы вели дальше, и он шел по ним. Вдруг среди деревьев вдалеке он заметил слабый огонёк. Он включил фонарик и стал двигаться в его сторону, стараясь не шуметь. Выйдя на небольшую поляну, он увидел источник света: это была маленькая избушка, вросшая в землю. Свет лился из единственного окна этого покосившегося строения.
Подойдя осторожно к окну, Лазурин заглянул внутрь. Перед его взором предстала такая картина: на столе стояла керосиновая лампа и тускло освещала единственную комнату этого строения. На лавке сидел Николай и точил топор при помощи ручного бруска. На стенах комнаты висело много детских фотографий – все они были с подписями «Розыск». Николай, словно почувствовав на себе взгляд Лазурина, замер, и резко повернув голову, посмотрел в окно. Лазурин отпрянул в темноту, ругнувшись про себя, что так беспечно мог позволить себя обнаружить. Николай задумчиво уставился в окно, потом еле заметно ухмыльнулся и, откинувшись к стене, опустил руку с топором на пол.
Вытянув затёкшие ноги, он казался полностью расслабленным. Левой рукой он дотянулся до полки и, достав оттуда тонкую тростниковую дудочку, приложил её к губам, став насвистывать тихую и печальную мелодию. Из леса вдруг раздался душераздирающий вой и лай собак. Николай, улыбнувшись, прикрыл глаза, и рука его снова легла на топор.
Дверь резко распахнулась, и в проеме показалась сияющая с улыбкой голова Лазурина:
— Николай, я тебе червей для рыбалки принёс!
Николай смотрел на него из-под полуопущенных век: вся поза его говорила, что он полностью расслаблен и почти спит.
— Эти черви тебя скоро жрать будут.. – сквозь зубы негромко произнёс он.
 – На! – крикнул Николай и резким броском метнул в Лазурина топор, который глубоко вонзился в стену рядом с его головой.
Лазурин, чудом увернувшись от топора, снова сунулся в дверь и вновь отпрянул – почти задев его лицо, мимо пролетела сапёрная лопатка и воткнулась рядом с топором. Лазурин прижался к стене избушки, держа наготове пистолет.
— Николай, я так рад тебя снова видеть! Давай по-хорошему выходи, у тебя ведь выбор не большой: или ты выходишь с поднятыми руками, и мы дружно, взявшись за руки, идём к пропавшим детям, или я прострелю тебе ногу, и к детям ты уже пойдёшь медленнее и хромая.
Из домика вдруг опять донёсся звук печальной флейты.
— Спасибо, Николай, я тронут. На зоне тебе этот талант может пригодиться!… Николай!… Ты меня слышишь?…
Лазурин осторожно заглянул в приоткрытую дверь. Николай стоял посередине, опустив голову на грудь, в руке он держал маленькую дудочку. Весь его вид говорил о том, что он полностью расслаблен. Медленно раскачиваясь, он бормотал себе поднос какие-то слова. Лазурин, осторожно переступив порог и держа в левой руке пистолет, стал медленно приближаться к Николаю. Тот был полностью отрешен и не замечал его.
— Вот и хорошо, вот и славно.. — тихо произнёс Лазурин.
Вдруг, совсем рядом с домом, раздался громкий вой. Лазурин вздрогнул. Он уже слышал его раньше. Николай медленно поднял голову, взгляд его был туманным, как от действия какого-то препарата. На лице его вдруг появилась злорадная улыбка.
– Она пришла, она уже здесь.. — он затрясся от беззвучного смеха.
Лазурин стоял в растерянности - он не ожидал такой реакции от Николая. Неожиданно Николай перестал смеяться, словно подавившись на вдохе, и, закатив глаза, упал навзничь.
— Э-э, ты чего? – растерянно пробормотал Лазурин и склонился над упавшим.
Николай лежал и трясся крупной дрожью, глаза были закатаны, зубы сильно сжаты, в уголке рта появилась пена.
— Вот черт! — выругался Лазурин и спрятал пистолет, наклонившись к Николаю. В этот момент, перестав трястись, Николай вдруг уставился на него вполне осмысленным взглядом и схватил его за горло.
В яростной схватке они катались по полу и пытались нанести друг другу урон. Николай был крупнее и тяжелее Лазурина, поэтому очень скоро он оказался сидящим сверху. Руки его мертвой хваткой сдавливали горло Лазурина, который шарил руками по полу, пытаясь найти что-либо. Наконец рука его нащупала маленькую табуретку, на которой сидел до этого Николай. Почти теряя сознание, Лазурин из последних сил с размаху разбил этот табурет об голову Николая, резко сбив его на бок.
Отдышавшись и прокашлявшись, Лазурин отпихнул от себя Николая и сел, потирая шею. Во время борьбы они разбили керосиновую лампу. За окном уже был рассвет, и в лучах проступающего солнца Лазурин осмотрел комнату внимательнее. Помимо фотографий детей и детской обуви в ней было полно разных сухих трав, склянок и старого хлама. Лазурин снял с гвоздя моток верёвки и стал вязать Николаю руки. Закончив с этим, он убедился, что пленник жив и дышит.
Окинув избушку взглядом, как бы пытаясь понять, что из всех этих вещей может привести его к пропавшим детям, Лазурин досадно вздохнул и слегка пнул лежащего Николая, тот застонал.
— Где дети?
Николай застонал громче, и в этот же момент за стеной избушки раздался жалобный скулеж, похожий на собачий. Лазурин быстро подошел к двери и распахнул её.
Перед ним предстала одновременно странная и жуткая картина: на столе посреди полянки сидело нечто, закутанное в шкуры и тряпки. По форме существо напоминало человека, сидящего на корточках. Длинные, когда-то светлые волосы, были сильно испачканы и почти закрывали всё лицо, но глаза сквозь эти грязные пряди волос были видны — они горели яростным огнём. Расстояние до существа было около трех метров, и Лазурин прекрасно мог в утреннем свете рассмотреть это чудо.
Существо вдруг склонило голову набок и пристально уставилось на Лазурина – ярости в глазах уже не было, зато было любопытство. Оно зашевелилось и стало приближаться к Лазурину. Он же наконец понял, что перед ним человек. Руки и ноги были грязные, и двигался он на четвереньках. Приблизившись к краю стола, оно замерло и внимательно уставилось на Лазурина. В этот момент за спиной Лазурина раздался стон Николая. Человек в шкурах резко дёрнулся, взгляд стал снова яростным и, оскалив зубы, он зарычал угрожающим рыком. Лазурину показалось это забавным, и он произнёс:
— Слышь, Сова, Винни-Пух гулять не выйдет, он спит.. — и посмотрел на лежащего на полу Николая. В следующий миг Лазурин успел осознать, что зря отвернулся от «Совы». Он заметил только что-то тёмное, со скоростью летящее ему в голову.
«Это была нога», успел подумать Лазурин, падая на спину.

Два офицера ГАИ, провожая взглядом катафалк, проезжающий мимо них, поочерёдно кивнули в его сторону головами:
– Че не остановил? Ведь приказ: все машины досматривать, что в Украину едут.
– А ты че не остановил?
— Я покойников боюсь.
— Я тоже их побаиваюсь. — ответил первый. Почесав затылок, добавил:
— А ведь часто ездит. За неделю пару раз на мою смену попадает.
— Во-от, лето проходит, а мы без отпуска. Даже покойники чаще ездят, чем мы!
— Да уж… А досмотреть бы надо. Вдруг там оружие или наркота.
— Ага! Под жопой у покойника! — засмеялся второй.
— Тьфу ты! Б-р-р, ну тебя! Иди, вон, фуру тормози!

Очнулся Лазурин под грудой хлама. В нос ударил едкий запах дыма. Кругом в комнате все горело. Стараясь прижиматься ближе к полу, Лазурин пополз к двери. Она была заперта – подперта чем-то снаружи. Задыхаясь от дыма, Лазурин пытался выбить дверь, но она не поддавалась. Он бросился окну, но оно было закрыто ставнями. Заметив люк, ведущий на чердак, Лазурин подтащил уже горящий стол и, забравшись на него, откинул люк. Чердак был полон дыма и уже тоже начинал гореть.
Смочив тряпку водой из чайника, Лазурин обмотал ею голову, оставив незакрытыми только глаза, и, оттолкнувшись от стола, исчез в темноте чердака. Благодаря пробивающемуся сквозь доски свету, он определил, где находится слуховое окно, и одним прыжком достиг цели. Доски, из которых была сделана дверца окна, были тонкими, и Лазурин легко их выбил и выпрыгнул из горящего чердака.
 Падение было удачным - на вскопанные грядки. Оглядевшись вокруг, Лазурин убедился, что он один. Сбросив с лица тряпку, он отбежал от горящего дома и, нащупав пустую кобуру, зло чертыхнулся. Увидев на земле чёткие следы обуви Николая, Лазурин бросился его догонять.
Тропинка, по которой шел Николай, вела на другую сторону леса — в «запретку». Лазурин так далеко никогда не забирался. Там начиналось граница сплошных зарослей, но и среди них виднелась тропа.
«Дорожка натоптана изрядно», подумал Лазурин. Вдруг тропинка раздвоилась: одна вела влево, и там был слышен собачий лай, а другая продолжала вести в заросли. Судя по следам, Николай ходил в обе стороны. Немного поколебавшись, Лазурин свернул влево.
Пройдя метров двадцать, он вышел на небольшую полянку, на которой находилось несколько собачьих будок с привязанными собаками.
– А, старые знакомые.. – пробормотал Лазурин, узнав в них тех самых псов, что гнались за ним ночью. Но одна из будок была пустой и какой-то странной: она была больше раза в три, и вход в неё был занавешен. Вокруг неё валялись тряпки и сломанные куклы, впрочем, куклами их назвать было нельзя: они были настолько грязные и порванные, что больше походили на то самое существо, что напало на Лазурина.
«— Так вот, где ты живёшь, «Сова».. — подумал Лазурин, «— Ты у нас к тому же дама..»
Но эту мысль он думал уже во время бега: он нёсся по тропе, ведущей в заросли завода. В голове у него также пытались связаться факты, собранные им за прошедшие сутки. Но по-прежнему вопросов было больше, чем фактов. Эти вопросы бились в мозгу Лазурина и не давали ему покоя. Кроме вопросов была и проблема – украденный у него пистолет.
«Это уже никуда не годится» – корил себя Лазурин – «проклятая Сова.»
И в этот миг по ходу его движения прямо перед ним с дерева спрыгнула та самая «Сова».
– О, легка на поминки.. ну что, красавица? Опять драться будешь?
Но существо почему-то не проявляло к нему враждебности. Взгляд у него был какой-то другой. Не было той ярости, которую Лазурин уже ощутил когда-то. Глаза «Совы» выражали скорее боль и просьбу. Она встала в полный рост и Лазурин увидел, что она была ростом с обычного подростка.
Протянув руки ладонями вперёд, Сова замычала, пытаясь что-то сказать. Лазурин покосился по сторонам, выбирая взглядом, чем можно защититься. «Не дай бог укусит, хрен его знает, какие прививки от таких спасают», думал при этом он.
Заприметив рядом тяжелую ветку, он сделал резкий выпад и, схватив её, быстро занёс над головой, желая отпугнуть существо. Но то продолжало стоять у него на пути, мыча и мотая головой.
– Уйди! Слышишь? Уйди, говорю! – негромко, но настойчиво сказал Лазурин. Существо не двигалось с тропы. И, как показалось Лазурину, в глазах у нее даже появились слёзы.
– Да что же ты такое?! – закричал Лазурин и, сильно размахнувшись, ударил веткой об землю, чуть не задев Сову.
Это действительно возымело эффект. Существо с визгом отпрыгнуло в сторону. Лазурин тут же кинулся бежать дальше по тропе. Но теперь они бежали вдвоём. Существо бежало за ним и что-то лопотало на непонятном языке. Иногда оно обгоняло Лазурина и бежало параллельно ему. Делала Сова это с лёгкостью лани. Видно было, что она пытается не пускать Лазурина к заводу.
Внезапно заросли кончились, и Лазурин оказался почти прямо перед возвышающимся зданием почти разрушенного цеха. И почти одновременно с этим раздался крик Совы и звук выстрела - Лазурин вдруг отлетел вперёд от сильного удара сзади.
Упав и осознав, что находится под прицелом, он сразу откатился за кусты и стал высматривать стрелка. До него дошла мысль, что Сова спасла его, сбив с ног за мгновение до того, как пуля...
 «– А где же Сова?» – подумал он и стал осторожно выглядывать из своего укрытия, но ветки и высокая трава не позволяли рассмотреть то место, где она сбила его с ног. Лазурин вдруг ощутил странную тревогу и беспокойство за незваную спутницу. Он высунулся чуть больше, и звук выстрела снова разнёсся по заводу. Ветка, сбитая пулей, упала ему на голову.
«На крыше» — определил Лазурин и откатился опять в сторону от того места, где его мог заметить снайпер. Нащупав в траве обломок кирпича, он кинул его в стоящую возле стены фрамугу со стёклами. Звук разбитого стекла отвлёк стрелка, и тот слегка высунулся с карниза здания. Но Лазурин заметил это уже когда бежал к пролому в стене цеха. Пуля шлёпнулась об кирпичи с опозданием в пару метров. Лазурин был уже в относительной безопасности.

Оказавшись в цехе, первым делом он обернулся и стал искать взглядом Сову. Она лежала на спине в том месте, где толкнула Лазурина. Мужчина досадно скрипнул зубами и побежал через цех по диагонали.
План был прост: найти лестницу, ведущую на крышу здания. Выбежав во двор, он сразу увидел эту лестницу - забраться по ней на крышу было делом нескольких секунд.
Осторожно выглянув за карниз, Лазурин сразу увидел стрелка и быстро спрятался обратно. Пуля, ударившись об край карниза, обдала его кусочками кирпича.
«Четыре» – вёл подсчет Лазурин. В этот момент внизу перед цехом он увидел группу людей, стоящих возле чёрного катафалка. Они явно были заинтересованы происходящими событиями.
Лазурин узнал их, двое – посетители в полиции, они выходили от начальника, когда Лазурин шел к нему. А третий был Николай.
И тут Лазурин заметил, что Николай достал пистолет и целится в него.
Лазурин быстро сжался и попытался прижаться к лестничной платформе. Пуля выбила кирпич в трех метрах от Лазурина. Он усмехнулся, поняв, что Николай стрелок никудышный.
Вновь попытавшись высунуться над карнизом, он резко спрятался обратно — пуля прошла выше.
«Подошел ближе» – подумал Лазурин, и в тот же миг перемахнул через карниз, упав в ложбину между скатами бетонной крыши. Запоздавшая пуля ударилась об карниз.
«Шестая» — продолжал считать Лазурин. «Две секунды – перезарядка» – он, пригибаясь, отбежал от места своего падения. Волнистая форма крыши позволяла скрываться от стрелка. Лазурин залег и пополз, стараясь не шуметь. На пути ему попался кусок битого стекла. Лазурин тут же бросил его в сторону лестницы, по которой поднялся на крышу.
Выстрел.
«Седьмой.»
Бросок через кровельный перекат, и он уже на другой стороне. В момент броска он успел заметить стрелка – тот выцеливал лестницу. Выстрел и крик. Лазурин обернулся и увидел Николая, по пояс возвышающегося над карнизом. На секунду их глаза встретились, и Николай, отпустив перила, полетел вниз. Крикнул стрелок – видимо, осознал свою ошибку, но было уже поздно.
«Сейчас!» – подумал Лазурин и бросился к стрелку. Их разделяли не более пятидесяти метров, но эти метры показались Лазурину огромным расстоянием. Он бежал по волнам крыши и видел, как стрелок разворачивает ствол на него. Прыжок – и Лазурин скатывается в очередной прогиб кровли. Пуля буквально в сантиметре от головы проносится мимо.
«Девять. Две секунды.» Бросок, и Лазурин опять успевает перемахнуть через спасательный бугор кровля. Он уже не слышит выстрела, в ушах бешено колотит пульс. Он бежит в сторону технологического окна и падает за его выступ. Замечает кровь на руке.
«Зацепил, гад! Десять! Всё!»
Лазурин, разгибаясь в полный рост, бежит к стрелку. Тот рассеянно шарит по карманам плаща, лицо его скрывает большой капюшон. Поняв, что патроны кончились, а запасной магазин остался на краю крыши, стрелок бросился к нему и почти достиг своей цели, когда был сбит ног и повален на крышу. Ударом кулака в голову Лазурин успокоил его попытки доползти до БК. Отбросив от него винтовку, Лазурин откинул капюшон, скрывающий лицо стрелка, и обомлел, увидев Колтукова.
— Ты!? — удивленно спросил Лазурин.
Колтуков молча смотрел злым взглядом.
— Хотя это многое объясняет. — продолжил Лазурин. — Ну что, рыбалка откладывается теперь надолго. Дети где?!
Колтуков молчал.
— Дети где?!! — заорал на него Лазурин и затряс его за грудки.
— Там… в подвале… в соседнем цехе… Их сейчас увезут. Уже поздно. Ты опоздал.
— Ах ты ж! — Лазурин замахнулся, желая ударить Колтукова, но не стал этого делать.
Резко развернув его, он связал ему руки за спиной и поставил на ноги. Заметив на ногах Колтукова войсковые берцы, Лазурин достал маленький перочинный ножик. Колтуков побледнел и стал быстро лепетать:
— Я все скажу, я не хотел тебя убивать, я должен был только отпугнуть или ранить…
— И кто же тебя напутствовал? Кто дал приказ меня остановить?!
— Я все, все скажу, только не убивай!

Раннее утро. К недавно установленному блокпосту украинских пограничников со стороны РФ подъехал чёрный катафалк. От КПП сразу отделилась фигура в чёрной форме и подошла к машине.
 – Прохладно сегодня – произнёс человек в чёрном.
– Туман над Днепром – ответил водитель.
 – Вас уже ожидают. Через пятьсот метров свернёте налево, в переулок.
– Понял.
Катафалк, плавно покачиваясь, проехал мимо КПП. Человек в чёрном подошел к стоящему возле КПП пограничнику с шевроном украинских войск.
– Что они там возят? – спросил пограничник.
– Что надо возят, нам этого знать не положено. — неожиданно резко ответил человек в чёрной форме. Чуть погодя, добавил мягче:
– Возможно оружие, оно нам сейчас очень нужно. Чем меньше у них, тем больше у нас. И он рассмеялся противным смехом. Пограничник натужно улыбнулся и ответил:
– Я когда со смены домой ехал, видал, как они гроб перегружали. В переулке. А крышка отдельно лежала… В гробу ребенок был. Мне показалось, что живой. Глаза, кажись, открыты были.
— А вот на это ты бы свои глаза закрыл! — грубо оборвал его собеседник. — Не вздумай болтать об этом! А то сам в катафалке уедешь.
Добавил уже тише:
— Раз нам везут - значит нам это нужно. У москалей убавится - у нас прибавится.. — и он снова рассмеялся противным смехом.
 Сплюнув в сторону пограничного знака, он поежился и, засунув руки в карманы, пошел в КПП, бормоча под нос:
— Ненавижу гадов, оккупанты…

Лазурин удивлённо посмотрел на него, потом проследил его взгляд до своего перочинного ножа. Усмехнулся.
– Дурак, это чтобы ты далеко не убежал. У тебя телефон есть? – и он двумя движениями разрезал шнурки на его берцах, после чего толчками в спину направил Колтукова к лестнице.
Подойдя к карнизу, Лазурин заметил, что пара гостей из полицейского участка активно грузят в катафалк какие-то ящики. Заметив Лазурина на краю крыши, они что-то крикнули водителю, и тот резко сорвал машину с места. После чего сами бросились к двери, ведущей в подвал.
Лазурин привязал к Колтукова к перилам и стал спускаться по лестнице. Вдруг он остановился и, серьёзно посмотрев в глаза Колтукова, сказал:
 – Если ты убил девчонку, ты за это ответишь.. – и стал дальше спускаться.
Перешагнув Николая, он побежал ко входу в подвал. По пути он подобрал свой пистолет, который выронил Николай. Дверь в подвал была заперта. Выстрелив три раза в замок, Лазурин попытался выбить дверь, но этого не получилось. Тогда он побежал вдоль здания, ища другой выход.

Вскоре он нашел полуподвальное окно, которое удалось выбить, и, спрыгнув вниз, Лазурин оказался в коридоре. Войдя в одну из дверей, он увидел огромный зал со множеством железных кроватей, на которых лежали дети. Они все словно спали и были подключены к каким-то маскам с подачей газа.
Чей-то голос из динамика настойчиво произносил одну и ту же фразу: «У меня нет родителей. Я сирота. У меня нет никаких родственников.»
Лазурин стал срывать с их лиц маски. С масок продолжал струиться какой-то газ. Тогда Лазурин кинулся к баллонам и начал их закрывать, закручивая вентили, после чего продолжил срывать маски с детей. Он стал пытаться привести их в чувства: тряс за плечи, брызгал водой на лица, кричал «Очнитесь!»
И тут дверь распахнулась: на пороге стоял тот самый худой посетитель полиции. В руках у него были два здоровых тесака.
– Ты что с детьми сделал, Айболит?! — спросил Лазурин. Не говоря ни слова, худой быстрым шагом направился к Лазурину. Резко занеся руку с тесаком, он в прыжке попытался ударить Лазурина по горлу, но тот успел опережающим ударом стойкой для капельницы вырубить нападавшего.
 – Значит, диалога не получилось.. — сказал Лазурин, откидывая от худого ногами его оружие.
Лазурин продолжил срывать маски с детей, и вдруг заметил в отражении на створке медицинского шкафа какое-то движение у себя за спиной. Продолжая стоять спиной к встающему с кровати человеку, Лазурин не поддавал вида, что заметил его, точнее её. Это была женщина в форме медсестры. Медленно поднявшись кровати, она занесла руку, в которой был шприц с каким-то веществом. Лазурин резко отпрянул в сторону удара и, развернувшись, перехватил летящую в пустоту руку.
Лицо женщины было искажено яростью. Лазурин ловко завернул её руку за спину и, перехватив её кулак, стал направлять острие шприца под её лопатку.
— Как же вам повезло, что я не бью женщин.. – необычно спокойно и интеллигентно сказал он, – но помочь сделать укол я всегда готов. Если, конечно, вы мне все расскажете, то я постараюсь забыть свою клятву Гиппократа. Кто вами управляет!? Колтуков? Кто-то ещё?
Женщина вдруг резко сбросила с лица маску ярости и, громко засмеявшись, резко воткнула шприц себе под кожу, нажав на него. Лазурин от неожиданности таких действий отпрянул, а она продолжала хохотать, нажимая на шприц и выдавливая все содержимое себе под кожу.
— Надеюсь, что это были витамины.. — пробормотал Лазурин.
Взгляд его упал на медицинский столик, на нём лежала коробка с ампулами. Одна ампула была вскрыта. Подбежав к столику, он прочитал название.
 — Ах ты ж наркоманка! — последнюю фразу Лазурина заглушил громкий звук полицейской сирены и голос из громкоговорителя:
— Внимание, здание окружено, всем выйти с поднятыми руками, оружие выбрасываем перед собой при выходе!
— Степанов.. — улыбаясь, пробормотал Лазурин. В окне мигали красно-синие огни полицейских машин.
Женщина-медик рухнула на койку без сознания. Лазурин вдруг ощутил резкую слабость и стал оседать на пол. Он вдруг вспомнил, что ранен, и, опустив голову, поморщился от вдруг нахлынувшей боли. Он потерял сознание.

Очнулся Лазурин уже во дворе от резкого запаха нашатыря. Женщина перевязывала ему рану и приговаривала:
— Ничего, мы тебя вылечим, пуля навылет прошла.
— Девушку нашли?.. Она на тропинке, за эти цехом..
— Да, она жива.
Другой медик ставил ему капельницу. Повернув голову вбок, Лазурин увидел, как из подвала выводят детей: они были практически в бессознательном состоянии. Сотрудники полиции их поддерживали, некоторых несли на руках. Вдруг он увидел Максима, который тоже помогал выходить детям. Лазурин улыбнулся ему и чуть заметно кивнул.

К носилкам Лазурина подошла женщина-майор, которая конфисковала его машину.
 — Мы очень признательны вам за помощь. На выезде из города нами был задержан водитель катафалка. В машине мы обнаружили гроб с живым ребенком, без сознания. Ваша записка очень нам помогла.
 — Телефон, который вы у меня конфисковали, помог бы еще быстрее… — с укоризной произнес Лазурин.
Майор опустила взгляд и еле слышно сказала:
— Приносим вам искренние извинения.. — и отошла в сторону.

Медики уже закончили бинтовать рану Лазурина, когда грохнул выстрел. Тело Колтукова, которое он привязал к перилам, повисло на них.
— Все в укрытие! — закричал Лазурин, вскакивая с носилок и выдирая капельницу из руки.
Все кинулись прятаться. Отбежав за полицейский автомобиль, он закричал:
— Степанов, Маркин! Ко мне!
К нему резко бросился от другой машины Степанов, но прямо перед ним ударилась об камень пуля, и он откатился обратно.
— Я здесь, Сан Саныч. А Маркин за городом, катафалки ловит.
— Оружие есть?
 — Только макаров. Автоматы в багажниках… — виновато ответил Степанов.
— Достать сможешь?
— Попробую.
Степанов подкрался к багажнику автомобиля и попробовал протянуть руку к кнопке замка. Тут же пуля пробила ему ладонь и он, застонав, откатился обратно.
Лазурин резким рывком бросился к машине скорой помощи. Ключи торчали в замке. Он пробуксовкой рванул с места и за три секунды пересёк площадь. Подогнав автомобиль вплотную к кустам, он выбрался из него и стал осторожно красться к лестнице. Выстрел выбил из-под его ног осколки щебня. Лазурин откатился за стопку наваленных поддонов. Со стороны подвала раздались хлопки выстрелов — это полицейские стали стрелять по стрелку на крыше. Огонь был скорее отпугивающим, чем поражающим. Расстояние не позволяло сделать прицельной стрельбу. Но действия Лазурина отвлекли стрелка, и кому-то из полицейских удалось достать автоматы из багажника. Заметив это, Лазурин замотал головой и подал знак, чтобы они не стреляли.
Осторожно забравшись по лестнице и пройдя мимо висящего Колтукова, он проверил, есть ли у него пульс на шее. Колтуков был мёртв.
Осторожно выглянув, Лазурин затем резко спрятался обратно. Тишина. Выглянув второй раз, он уже пристальнее оценил обстановку на крыше. Сидящая в проеме окна фигура была к нему спиной. Куртка с капюшоном не позволяла разглядеть лицо стрелка. Но по манипуляциям рук Лазурин понял, что хочет сделать стрелок, и со всех ног бросился к нему.
В последний момент в прыжке он оттолкнул стрелка в сторону, и пуля, лишь слегка оцарапав кожу щеки и пробив капюшон, пролетела мимо головы стрелка.
Отбросив СВД в сторону, он развернул стрелка к себе лицом и замер от неожиданности: перед ним была Катерина.
— Как ты могла?! — Лазурин, через силу преодолевая ком в горле, выдавил из себя эту фразу. В глазах его стояли слёзы.
— Ты просто ничего не знаешь. Ни-че-го. — почти шепотом добавила она.
 — Где дочь?
— Ты так ничего и не понял.. Ни-че-го.
Она оттянулась на спину. Из её глаз текли слёзы.
Немного помолчав, она произнесла:
— Ты помнишь, когда меня перевели на повышение и я попала в больницу?
— Да.
— Это была не болезнь. Меня изнасиловали. Маша не твоя дочь. Поэтому я и подала на развод.
— Я тебе не верю, слышишь!? Ты лжешь!
Над козырьком крыши появились головы полицейских: они осторожно поднимались, держа наготове оружие.
— Где она?! – Лазурин начал трясти её за плечи, – где Маша!? Где Маша!??

 Полицейские поставили Катерину на ноги. Она засмеялась, но при этом из глаз её текли слёзы. Наручники защелкнулись у неё на запястьях. Лазурин продолжал сидеть на крыше, поджав под себя ноги.
— Скажи, где она.. — почти шепотом произнёс он.
Катерина обернулась и уже на ходу бросила фразу:
— Спроси у Николая.
 Катерину увели. Лазурин ещё долго оставался на крыше — он сидел неподвижно, и взгляд его был тусклым и безжизненным. К нему подошел Степанов. Он осторожно тронул Лазурина за плечо:
— Сан Саныч, пойдём, тебе в больницу надо.
Лазурин поднял на него отрешенный взгляд.
 — Маша.. дочка.. помоги найти..
На следующий день Лазурин проснулся в больничной палате. Рядом с кроватью на стуле сидела Серафима. Она молча смотрела на Лазурина и, заметив, что он проснулся, опять густо начала краснеть и смущаться. Видно было, что ей хочется что-то сказать, но она не находит слов. Лазурин устало улыбнулся и протянул ей здоровую руку (вторая была в бинтах). Она протянула свою - он нежно сжал её, и они сидели так молча несколько секунд, не сводя друг с друга глаз.
– А я вам.. – она вдруг осеклась – тебе, голубцы принесла.. ну те, что вкусно пахли в подъезде.
Лазурин широко улыбнулся, ответил:
– А я-то этого запаха и проснулся. Они оба засмеялись. В этот момент в коридоре раздался шум и голоса. Медсестра с кем-то тихо ругалась.
— Степанов, Маркин! Я здесь! — Лазурин постарался сесть на кровать повыше.
Дверь распахнулась, и в проеме, продавливая руку медсестры, появились два улыбающихся друга с пакетами в руках.
 – Нам можно, мы родственники. – заявил Маркин медсестре.
Девушка, поняв, что ей одной не справиться, заявила:
– Ну всё, я вызываю полицию!
– А мы уже здесь – и Степанов сунул ей под нос удостоверение. Не глядя на её изумлённую реакцию, он уже направился к кровати Лазурина.
— Привет! Как отверстие? Зашили надежно? Песок не высыпется?
— Да хватит тебе, издеваешься над раненым, как тебе не стыдно!? — демонстративно укоризненно оборвал его Маркин. — Это не песок, это порох!
— А вы все шутки шутите… - усмехнулся Лазурин. — Что там с детьми?
– Да все нормально, они в соседнем корпусе с тобой лежат на реабилитации. Память им здорово почистили, но уже приходят в себя. – кивая на пакеты – это тебе от их родителей.
 – Тут вот что интересное мы нашли.. – Маркин достал из кармана пакетик, в нём лежал какой-то маленький предмет. Он протянул его Лазурину.
— Тебе, Сан Саныч, это вещица знакома?
У Лазурина подступил ком горлу.
 – Где вы это взяли?.. – еле выдавил из себя он.
– В будке, где жила эта девочка-Тарзан — сказал Степанов.
– Скорее Маугли, – поправил его Маркин.
 – Это Машин амулет. Я его ей сам подарил. У меня такой же. Лазурин вытянул из-под майки свой амулет. Они были одинаковыми.
– Где она? – схватив за рукав Маркина, прошептал Лазурин.
– Здесь, в больнице, на этом же этаже, отдыхает после операции.. – успокаивающе прошептал Маркин.
– Я должен её видеть – сказал Лазурин. В следующую секунду он уже бежал по коридору. Следом за ним бежали Степанов, Маркин, медсестра и главный врач больницы. Лазурин распахивал здоровой рукой двери, быстро обводил палату взглядом и бежал к следующей. Крики возмущенных больных и мед. персонала он не слышал, в голове его раздавался только детский крик Маши - тот самый, когда они расстались.
Наконец, он нашел палату, в которую стремился. Девушка лежала без сознания. Лазурин даже не сразу узнал ее. Её чисто вымытое лицо было спокойно и бесстрастно. Только всклокоченные волосы выдавали, что это была та самая Тарзанка, девочка-Маугли, или – Сова. Но волосы были уже чистыми и светлыми. Лазурин подошел к кровати и осторожно опустился перед ней на колени, дотронувшись до её руки. Ресницы её вздрогнули. Но глаза по-прежнему были за закрыты.
– Я отправил её материал на генетическую экспертизу.. – Лазурин услышал над ухом шепот Маркина..
– Сан Саныч, надо уходить отсюда, главврач ругается.
Лазурин вышел из палаты, не замечая никого. Он медленно шел по коридору: перед его глазами бежала она - маленькая Маша. Она громко смеялась и тянула его за руку, просила идти быстрее, а он шел и улыбался. Только он её видел, и только с ним она весело болтала.
В конце этого коридора стояла Серафима.

 Прошёл год. Лазурин и Серафима забрали Машу из реабилитационного центра. Она понемногу начала говорить и уже весело игралась с детьми. Лазурин таял от счастья, когда слышал её голос. На выходных они приехали забирать её уже окончательно домой. Уже ничего не выдавало в ней той дикарки, какой была она раньше. Лишь изредка, услышав собачий лай, в глазах её появлялась какая-то звериная ярость. Но она быстро это подавляла в себе.

Маркин, сидя в своем кабинете, достал из папки какую-то бумагу, сделал её ксерокопию на служебном принтере. Запечатал в конверт и подписал адрес.

– Лазурина Катерина Ивановна! – от голоса охранника Катерина вздрогнула и, подскочив с табурета, встала лицом к стене, вытянув руки перед собой вперёд и вверх ладонями к себе. Быстро и чётко начала говорить, как скороговорку:
 — З. К. номер 1315 Лазурина Катерина Ивановна, статья…
— Ладно, не старайся! – оборвал её охранник – тебе письмо! – и в окошко просунулся маленький белый конверт. Он оказался чужеродным предметом в этой тёмной камере.
Быстро прочитав адрес отправителя, она достала сложенный лист – это была ксерокопия документа, отправленного Маркиным. Глаза её забегали по строкам, и она вдруг, охнув, упала на колени. Она рыдала, оперевшись на грубую стену, и слёзы падали на текст, в котором были слова:
«..по результатам экспертизы отцовство подтверждается».

Плавно покачиваясь, «Волга» ехала вдоль леса в сторону речки, остановившись у тупика. Дальше дороги не было. Из машины вышли трое: Лазурин, Маша, Серафима. Достав удочки и взяв пакеты едой, они пошли дальше пешком.

Из леса прямо на тропу, где они прошли, медленно, клубясь, выползал туман.



В спортивном зале дворца пионеров вовсю шла тренировка по акробатике.
В зал зашла директор дворца. Молодой тренер, заметив ее недовольный взгляд, поспешил ей на встречу.
— Здравствуйте, Лидия Алекснадровна!
— Срочно нужен товар. — хмуро ответила она. — Лет 12-13, девочка, спортивная, желательно шатенка, отличница с хорошим здоровьем.
 — Но я же отправлял на прошлой неделе..
— Ту уже забрали, нужна еще.
 — Хорошо, я посмотрю в других секциях.
— В других таких нет, надо из твоей.
— Своих я не дам!
— Отдашь, а если не отдашь — сам в ящике поедешь, только не на Украину, а ближе на погост.. Из других секций всех подходящих уже выбрали, там смотреть нечего, товар должен быть высшего качества! Отработаем этот город и меняем место. Тут уже делать почти нечего.
— Но меня тогда подозревать начнут! - полушепотом пытался возразить тренер.
 — Это уже моя работа. Да, адрес склада меняем. Вот, возьми, — она протянула сложенный лист. — Запомни и сожги. Товар будут ждать там с двенадцати. Проследи, чтобы она.. — директор осеклась и тут же поправилась. — товар пришла одна, без хвоста.
Тренер стоял и молча кусал губы.
— Как мне все это надоело… — пробормотал он.
— А жить тебе красиво не надоело? Смотри у меня… Вон, кстати, та отлично подойдет. — она кивнула в сторону одной из девочек.
Тренер посмотрел на подопечную и опустил голову.
— Все, действуй! — Директор хлопнула его по плечу и тихо добавила — обещали двойную оплату, — и еще тише — в Европу поедет, счастливая…

Директор вышла, а тренер еще долго стоял и о чем-то думал. Наконец, он поднял голову и тихо позвал девочку:
 — Антошина, подойди ко мне.
Девочка послушна подбежала. Стараясь, чтоб никто не видел, как она разговаривают, не глядя на нее, сказал:
 — Антошина, возьми вон тот мячик и отнесу по этому адресу, — он развернул бумажку и прочитал.
— Севастопольская 120, запомнила? Девочка из другой группы забыла этот мяч.
 — Мне после занятий идти? — спросила Антошина.
— Нет, сейчас
— А потом вернуться?
— Что? А, да, конечно.. вернуться, если успеешь..
Антошина подняла мяч и ушла в раздевалку. Тренера подошел опять к своей группе, но вид у него был уже рассеянный.
— А куда Аня пошла? — спросила одна из учениц.
 — У нее живот заболел, я ее домой отпустил.. — ответил тренер и незаметно постарался выглянуть в окно.
За окном Антошина с мячиком вышла из дворца и направилась в сторону нужной улицы. Девочка дошла до указанного дома и позвонила в звонок на калитке. Дверь открыла улыбающаяся женщина.
— Ваша девочка забыла мячик, я его принесла.
— Конечно, заходи, — женщина жестом предложила ей войти во двор.

Внимательно осмотрев улицу, она закрыла дверь.