Все зависит от точки зрения

Ох, уж эти мне гаранты. Согласен или не согласен, а соглашаться надо. Я только что сидел со смертью рядом и пил с ней пиво. Не в том я положении, чтобы геройствовать. Я верю в Бога, аккуратно подсчитываю свои грешки, чтобы не переборщить и ненароком не угодить в Ад, но даже он не дает гарантий. Не то, чтобы я не знал конкретную цену этой конкретной парочке падших ангелов, но убедился не раз на личном опыте, что им, как и людям, доверять нельзя ни в коем случае. Тем более, находясь в местах столь отдаленных, где прав тот, у кого больше прав и кольт побольше калибром. Я и имен их не знаю, не спросил. Соврут, недорого возьмут. Не потому, что хотят меня надуть, а просто, чтобы продемонстрировать свою значимость, свой вес. Мол, я сказал, — как вы смеете не верить мне, люди! Возвращаясь же к своему скучному занятию, я вынужден был сделать вывод о том, как и предполагал, что номер Адольфо Оливареса, сам того не подозревая, служил прикрытием (или крышей?) для темных делишек, что творились в столице Аргентины. Кое-что прояснилось. Не совсем, но все же не зря «Хайнекен» с исчадиями Ада, выходит, пил. Вызнал маленький секрет, когда языки у них развязались после десятой бутылки. Дон Оливарес, действительно, иногда проводит в этом номере переговоры с деловыми партнерами, обсуждает контракты, поставки, цены. С моими бедовыми ребятишками у него бартерный договор: они охраняют помещение — он не просит с них денег за аренду, за проживание. Как он мог заключить договор с «падшими»? — они ему представились сотрудниками охранной фирмы, показали «корочки». Все законно. Я вытянул пустышку? Это вряд ли. Думаю, «отмазка» для посторонних. Скорее всего, ангелочки эти где-то еще на Адольфо Оливареса подрабатывают. Днем. И их, видимо, целая команда, специальная группа — кроме тех двух, моих новых знакомцев. И где же? Чует мое сердце, уж не в Los Altos ли прячут и стерегут что-то ценное? Надо обязательно проверить, бункер поискать. И Босс намекнул. Тем более, что селение это я осмотрел поверхностно, тогда как надо бы вглядеться попристальнее, и в жилище дона Оливареса тоже побывать непременно. И в этом мне поможет Мириам. Кто, как не она?

Polic;a Metropolitana de la Ciudad de Buenos Aires, ее криминальный отдел я все-таки посетил, отметился для порядка, чтобы не было потом лишних разговоров и препятствий при выезде из страны. У них на меня ничего нет. Так, протокольный визит. Визит вежливости. Ни словом не обмолвился о своем расследовании и подозрениях. Турист из Англии, репортер, приехал ради интервью. Гуляю по Байресу и восхищаюсь красотами вашего замечательного города. То, что детектив погиб на моем этаже в отеле — чистая случайность. Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю. И, понятно, ничего вам не скажу. Гены, доставшиеся от предков, породистых котов, засевшие в подсознании, в подкорке, подсказывают: мои интересы превыше всех других. В соответствии с этой директивой я и действую, и веду себя: нахожу проблемы и решаю по мере поступления. Я не дурак говорить правду, когда в этом нет необходимости. Зачем? — себе во вред? Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы вас мотало из стороны в сторону как щепку в бурном море. Следуйте за своим внутренним голосом, озарением, интуицией, «третьим глазом». Зарубите себе на носу: вы все делаете правильно. Никаких споров с самим собой, со своим внутренним «Я». Хватит. Баста!

Проверил почту. Мириам не звонила. Видимо, ей не до меня и моих проблем. Могла бы эсэмэску прислать хотя бы: так, мол, и так, жива-здорова, жду не дождусь тебя увидеть в своей постели. Я бы примчался. Ради такой женщины я на все готов. Цимес, а не женщина. И остался бы с ней, если бы позвала. Но не позовет. Агенты Моссада начисто лишены романтики, у них на уме только одно: как выполнить задание родины. Зациклены на этом. Впрочем, у меня голова устроена аналогично. Другое дело, что у меня есть выбор из двух: кому служить? — кому выгодно в данный момент. Так поступают все двойные агенты. Да, это нехорошо: сидеть на двух стульях, иметь двух хозяев. Но жизнь сложна. Речь не идет о предательстве, отнюдь, а о выживании во вражеском окружении. Я успокаиваю себя, хотя в глубине души понимаю, что предателей никто и нигде не жалует, чаще стреляют, или берегут патроны и вешают, но люди часто ошибаются на этот счет, потому что ошибаться для них закономерно. Такими они созданы Творцом. Как это наставлял меня Самаэль, Ангел Смерти, дай бог памяти: «Все зависит от точки зрения — шпион вы или разведчик? Вам придется вертеться, чтобы быть тем и другим. Своим — для одних, чужим — для других. Слуга двух господ — это просто классика, обыкновенный прагматизм. Разве можно за это осуждать? Разве не притворство и цинизм осуждать человека за то, что он любит себя больше, чем кучку людей во власти, диктующих всем свою волю? Разве он обязан любить поголовно все человечество? «Свежо предание, а верится с трудом», — как сказал Чацкий из «Горе от ума», даром, что литературный герой, а плохому не научит. Верность долгу, родные пенаты, плакучие ивы… Та же кабала, принуждение, нездоровая привязанность, несвобода. Если и оставаться в вере кому-то до самой смерти, то Мне, Отцу небесному. Потому Я и запрещаю людям сотворить себе кумиров. Кроме Меня, разумеется». Целую лекцию мне прочитал.

Могу поклясться на Библии, не под протокол, это его подлинные слова. Что до меня, я не бунтарь, не смею ослушаться Босса, чтобы не угодить по простоте душевной в преисподнюю. Извините, но у меня на сегодня другие планы. И пунктом первым в них значится: позвонить Мириам. Соскучился я что-то по женской ласке и по ужину с макаронами по-флотски да с хорошим вином в хорошей компании, а не в обнимку с бутылкой паршивого пива и бандерлогами, от которых несет мертвечиной. Все-таки меня не на помойке подобрали добрые люди, и родословная моя исчезает в глубине веков, и я очень даже представляю: что такое хорошо и что такое плохо. Пахнет, я имею в виду. Пора собираться в дорогу.
(фрагмент)