Сырохватов Леонид Васильевич 12. 10. 1944 - 31. 03

СЫРОХВАТОВ ЛЕОНИД ВАСИЛЬЕВИЧ
(12.10.1944 - 31.03.2012)


АВТОБИОГРАФИЯ
Я, Сырохватов Леонид Васильевич, - коренной березниковец. Родился я 12 октября 1944 года. в семье служащего. Мой отец Сырохватов Василий Иванович (1904 – 1985) до войны работал в Госбанке кассиром. В 1941 году он ушел на фронт. Был связистом в артиллерии – корректировал огонь батарей. Под Сталинградом он был ранен. Лечился в госпитале в Ялуторовске – сибирском городе, месте ссылки декабристов. Хороший очерк об отце, ветеране Великой Отечественной Войны, опубликовал в газете «Березниковский рабочий» мой друг Юрий Яковлевич Стародумов. Мать моя Сырохватова, урожденная Бельская, Зинаида Ивановна (1911 – 1984) была домохозяйкой. Воспитывала нас, четверых братьев – Владимира, Леонида, Евгения и Станислава и одну сестру Тамару, ушедшую из жизни в раннем детстве, потому что в начале 50-х годов антибиотики (пенициллин) были в большом дефиците.

С 1952 по 1959 год я учился в средней школе имени А.С. Пушкина. Директором школы тогда был Занин Василий Андреевич, уважаемый в городе педагог. Помнится, в школе тогда были строгая дисциплина и порядок. Моими любимыми учителями были Мачихина Мария Александровна в начальных классах, а позднее математик Вяткин Константин Иванович. В одном классе со мной учились братья Арефьевы, Валерий Чурсин, Виктор Лидерман. Безответно я был влюблен в самую, как мне казалось, красивую девушку класса Элеонору Стояновскую. Но мы были из разных социальных слоев. Она могла одеваться модно, а мне, как за счастье, в школе родительский комитет выделял обыкновенные валенки. Пальто я носил из трижды перешитого зеленого сукном.

Правда, в те времена вряд ли кто-то обращал внимание на материальный фактор ребят. Помните, у Решетова:
- «Что у тебя на завтрак?
- Ничего.
- А у меня хлеб с маслом и вареньем.
Возьми немного хлеба моего…».
В школе ребята кроме основных уроков учились делать табуретки, осваивали азы фотодела, ухаживали за растениями на пришкольном огороде, под звуки скрипки на уроке разучивали слова песен о незадачливом рыболове («Как песня начинается – вся рыба расплывается. Та – та») или зимних забавах детей («Летит снежок веселый»). После окончания каждого класса ребятам дарили книги с подписями директора и учителей «За хорошую учебу и примерное поведение». У меня их набралась целая библиотека.

Здесь же в школе состоялось мое первое знакомство с шахматами. Сначала я играл в детском оздоровительном санатории, а позднее и в классе. Я и еще двое моих одноклассников оставались после уроков в пионерской комнате и до позднего вечера играли многочисленные партии. Моими партнерами по шахматным сражениям были Анатолий Артюх, позднее трагически погибший в шахте калийного комбината, и Володя Боголепов, который также серьезно увлекался и футболом. Тренера и учебников у нас не было, а поэтому многие простые истины шахматной теории приходилось постигать по обрывочным сведениях из газет, слухов и других источников, или «изобретать велосипед» самим. Помнится, я долго не мог поверить, что в окончании король с центральной пешкой против короля, слабейшая сторона может сделать ничью. Нехитрый маневр короля нам долго не давался, а поэтому и результат партии при розыгрыше этого эндшпиля был разным... Позднее я узнал, что шахматные традиции в пушкинской школе очень сильны. До нас, особенно в предвоенные годы, там училось немало хороших шахматистов, а в год моего поступления в школу там давал сеанс одновременной игры известный гроссмейстер Андрэ Лилиенталь.

«Школьные годы чудесные» прошли, и в 1959-м году по окончании семи классов я решил поступать в Березниковский горно-химический техникум. Позднее он будет называться химико-механическим техникумом, а еще позже – политехническим колледжем. С 1975 по 1994 в нем будет работать преподавателем русского языка и литературы моя жена Новокшонова Фаина Николаевна, с отличием закончившая Глазовский пединститут. Ее наставником станет моя классная руководительница - Климова (Шепелина) Римма Диомидовна. Удивительным образом переплетаются человеческие судьбы!
Почему я пошел в техникум? Нет, не из любви к химии, это будет позже, но, извините, из меркантильных соображений. Уже тогда в 14 лет я пытался строить ближние и дальние стратегические планы. Во-первых, здесь дают стипендию. 18,5 рублей в месяц по тем ценам были неплохими деньгами для поддержки нашей небогатой семьи. Так на практике на Азотно-туковом заводе я обедал в заводской столовой на 30 копеек. А во-вторых, я сосчитал, что как химик-технолог я смогу выйти на пенсию в 50 лет, то есть на 10 лет раньше обычного срока. Так и получилось! Через 36 лет!

Четыре года учебы в группе ТНВ – технология неорганических веществ. В отличие от групп ОХЗ – оборудование химических заводов (курсом ниже там учился мой брат Евгений) в группе технологов преобладали девчата. Ребят на курсе было всего четверо: П. Вотяков, В. Шушков, А. Пахомов и я.
До сих пор жалею, что никто из шахматистов-разрядников тогда не взял над нами шефство. Обладая горячей любовью к шахматам, я очень медленно двигался по лестнице спортивной классификации: первый разряд по шахматам я получил в 18 лет в российском турнире по переписке, а затем подтвердил его в очных соревнованиях. Вершина кандидата в мастера спорта мне покорилась только в начале 70-х годов во всесоюзном шахматном фестивале в латвийском городе Лиепая, а присвоили мне этот разряд в 1972 году после моего приезда в Ленинград. Конечно, впоследствии я его подтверждал многократно. Заветная же моя юношеская мечта стать мастером спорта не покорилась мне пока и в 62 года, хотя как тренер-преподаватель я воспитал 5 мастеров спорта: Светлана Ершова, Ансар Заманов, Сергей Артес, Дмитрий Исаков и Виктория Норина. Ну что же, ради осуществления этой мечты «и жить и работать стоит».
Я благодарен всем моим преподавателям в техникуме, но особенно Андрею Яковлевичу Зинченко – физруку. Именно он поддерживал спортивные традиции учебного заведения, в том числе и шахмат. Чемпионаты техникума проводились регулярно, а его сборная команда участвовала в командных чемпионатах города. В техникуме в свое время учились ведущие шахматисты Березников Геннадий Утробин, Борис Ваулин, Леонид Теренин (не закончил), Виктория Норина, Дмитрий Аникин и Сергей Комолов (Мухутдинов).
1963 год. Позади остались годы учебы. Сколько же предметов и практик мы прошли. Одних химий – органическая, неорганическая, коллоидная, аналитическая, физическая. Позднее, уже учась в институте физкультуры, пришлось изучать еще и биохимию. Кстати, когда я поступал в 1984 году на заочное отделение Чайковского института физической культуры, то на вступительном экзамене по химии я, уже опытный химик–технолог, старался поразить преподавателя новыми знаниями, не написанными в учебнике по теме «Вода». Еще лучше я раскрыл бы эту тему сейчас в 2007 году, имея за спиной более чем трехлетний стаж работы в Международном Коралловом Клубе.

Некоторым выпускникам тогда не нравилось, но сейчас можно считать за великое благо социализма тот факт, что молодые специалисты получали направления на работу в разные города страны. Мне тоже хотелось перемен, хотелось оставить родителей, братьев, хотя их очень любил. И в списке предложений я выбрал Башкирию, город Стерлитамак, содово-цементный комбинат. Узнал из энциклопедии, что климат там мягче, теплее, что там яблоки растут. И в путь. В Свердловске расстался со многими сокурсниками. Многие из них ехали на Дальний Восток, в Комсомольск-на-Амуре и др. Говорят, что кто-то обиделся на меня за то, что на прощание я не выпил вина, считая его вредным для здоровья. «Вот такой я был дурак», поется в современной песне. Впрочем, уезжая через три года из Стерлитамака домой в Березники, я уже был другим. В подарок родным я купил превосходный набор: в плетеной ивовой корзине были три литровые бутылки – столичная водка, вермут (?) и старка, настоянная на листьях крымских яблонь и груш с добавлением коньяка и портвейна, набор, специально изготовленный к юбилею Стерлитамака.
Впрочем, мое чудачество заключалось и по отношению к девушкам. Казалось бы – молодой парень – пей, гуляй, люби. Ан, нет. Вот строки из «Поэмы о Сырохватовых»:

Росли ребята, подрастали,
И заведения кончали
Учебные. Тут кто что мог.
Но секса радости не знали
Довольно долго. Мы стеснялись,
"Обидеть" женщин не решались.
Но заблуждение прошло.

Первая влюбленность, до умопомрачения, была у меня, уже после возвращения в Березники в 1966 году, к Тамаре Бородавкиной, девушке из нашей техникумовской группы. Но она вскоре прошла, так как не была ничем не закреплена. Позднее, когда Тамара вернулась в Березники в начале 90-х годов из Набережных Челнов человеком не нашедшим себя в жизни, у меня к ней была только жалость и дружеская поддержка. Не выдержав житейских невзгод тех лет, смерти матери и своей собственной тяжелой болезни, она добровольно ушла из жизни. Иногда я приношу ей на могилу цветы.

Мужчиной я стал только в 26 лет с другой Тамарой со странной фамилией Клёва (Неверовой в девичестве). Но это уже другая история.
Итак, Стерлитамак. Там меня, как поется «…приметили. Руку дружбы подали. Повели…» нет, не в забой, а цех кальцинации содово-цементного комбината. Так я начал изучать сложное производство соды, хотя в техникуме был в другой группе – азотчиков.
Начальник цеха Коповой и техрук Иван Иванович Беклемишев начали вводить меня в курс дела. То ли в цехе был дефицит кадров ИТР, то ли выпускник техникума им казался большим специалистом, но они сразу поставили меня на должность мастера смены. Позднее я понял, что это была ошибка. Дело не только в производстве продукта, но, самое главное, в отношениях с людьми, руководстве персоналом. Мне необходимо было бы поработать на каждом рабочем месте, хотя бы недели по 2-3, изучить тонкости технологического процесса, присмотреться к людям.