Снова наступило вчера. Эпизод 10
- Как же я не догадалась! Надо позвонить на работу!
Но этот телефонный разговор поверг меня в еще большее отчаяние:
– Уехал в командировку? Надолго? А… пока неизвестно? Ясно…
Выходит, Костя уехал. Позвонить Жене я не решалась, как найти Зину я не представляла... И самое главное – где мой сын?!
Листая записную книжку, я увидела телефон моей прежней сиделки из соцзащиты и решилась позвонить ей. Меньше чем через час Света была у меня.
- Олеся Станиславовна! Вы не представляете, как я рада вашему звонку! Хоть на минутку выбралась из этой кутерьмы!
Мы пили чай, Света заботливо принесла с собой какой-то домашней еды, пообещала, что поможет мне завтра разобрать вещи, приберет в квартире. Болтая о том, о сем, я все никак не решалась подвести Свету к главному вопросу – не знает ли она что-то про Константина? Они были соседями и возможно ей что-то известно про моего сынишку, про Борю. Ведь Костя же нанял няню, которая гуляла с Борей, и возможно они пересекались со Светой на детской площадке. У Светы же есть дочка! Вот с чего можно начать разговор!
– Как твоя малышка поживает?
– Олеся Станиславовна, да все замечательно! Такая шустрая уже.
– Сколько ей?
Света что-то сказала про возраст, но я совершенно не уловила. Потом моя бывшая сиделка слегка переменила тему и начала с интересом рассказывать о психологических и особенностях детей, о воспитании. Рассказывала и о своей девочке. Короче, она так мне запудрила мозги, что я поняла – мне не вернуться к теме, которая меня волнует. Но тут она задала такой вопрос, что я поперхнулась кофе и даже пролила немного себе на платье.
– Что ж теперь будет-то с Константином Захаровичем. Его посадят?
После последовавшей моей реакции, Света быстро подскочила, схватила салфетку и с причитанием начала вытирать мое платье, приговаривая, не обожглась ли я.
– Да… нет, все нормально. Так что там?
– Где?
– Что с Костей?
– Ой, Олеся Станиславовна! Простите, я и не думала, что Вы не в курсе… И как же я могла решить, что Вы все знаете, коль Вы в больнице были… Да, такие вот дела… – потом она сказала несколько глубокомысленных фраз о том, как нелепо устроен мир, принялась рассуждать о нашей медицине.
– Света! Прекрати! В чем дело? – я резко оборвала ее. И тут она мне выложила все, что произошло за время моего отсутствия. Новости повергли меня в шок.
Оказалось, что Константин занимался незаконной деятельностью, в том числе и продавал биоматериалы, занимался незапланированными ЭКО, незаконными махинациями с суррогатным материнством и т.д. Что приносило ему серьезные доходы. Но ему кто-то «заложил» или «подставил» (как ярко выразилась Света). И вроде бы в скором времени грядет большая проверка в нашем Центре, НИИ.
– И ко всему прочему, он просто… бежал! – добавила она.
– Бежал? Как так?
– Якобы в командировку. Но мне думается, что к тому времени как придут все эти проверки, его уже никто найти не сможет.
В моей голове мысли просто сбивались в кучу – Костя уехал, он предал наше дело, где теперь мне искать своего ребенка, где Зина, что же делать с Женей.
– Олеся Станиславовна, я конечно понимаю, Вы считаете, что у Вас несомненное алиби, что Вы были в санатории, проблемы со здоровьем и все тому подобное… Но, мой Вам совет, если Вы, конечно, хотите его услышать – немедленно увольняйтесь! Не хватало Вам еще отвечать за его грехи!
– Что? – ее речь я услышала отдаленно. Но какое-то чутье подсказало мне, что Света говорит какие-то важные вещи.
Она мне еще раз дала «свой совет»:
– Увольняйтесь. Поймите, ведь еще толком никто не знает, как далеко зашел Ваш начальник. А Вы были его непосредственным помощником. Если его не найдут, что, по- моему, уже очевидно, то можете под обстрел попасть Вы. Ведь кому-то надо ордена зарабатывать, и такое громкое дело «в висяк» точно не превратится. Не хватало еще, чтобы калеку упекли за решетку… Ой!
Света вдруг спохватилась и решила, что наговорила лишнего. Но, Бог мой, как она была права!
– Да, да! Давай так сделаем! – я попросила ее достать из комода папку. Там лежали некоторые бумаги. Среди них было и мое заявление об уходе. Просто не очень давно я на самом деле написала такое заявление, потому что мне как-то пришла мысль, что теперь я должна посвятить себе моему ребенку. Но я не успела отдать его Константину, хотя там стояла виза из отдела кадров. То есть, вопрос состоял только в том, отрабатывать мне положенные по закону две недели или нет. В общем, я попросила Свету отвести завтра эту бумагу в бухгалтерию, прилагая к ней мой больничный. Пусть эта бумага будет у них, а там время все на свои места расставит.
Мы еще поболтали, а потом она ушла, пообещав завтра обязательно зайти ко мне на работу и передать все документы. Когда она ушла, я поняла вдруг, что я сегодня потеряла все – Женю, сына, ребенка, работу! От осознанного я заплакала и просто упала на кровать, заливаясь слезами.
Прошло две недели.
– Ничего? Вы уверены? Да, спасибо…
Я вот уже битый день обзваниваю все известные в городе и области детские приюты. Может, в это время у них появился мальчик возраста, как мой сын… Морги я обзваниваю каждый вечер…
За эти две недели я сбилась с толку. Поиски ничего не дают. Зина пропала, Костя тоже. А с ними и мой мальчик. И, если продолжать эту цепочку, то я и Женю теперь потеряла навсегда. Вспоминая о том, что он женат, я не знала, куда себя девать. Я себя чувствовала беспомощной, действительно ущербным инвалидом…
– Идемте? – опять пришла Света. Я молча накидываю платок на голову, и она везет меня в церковь. Света не в курсе моих поисков – мое обращение к Богу, желание посещать религиозные службы она относит к тому, что я не посетила могилу дочери в годовщину ее смерти…
Мои мысли во время прослушивания такой проповеди были только о Жене. Именно в те секунды я поняла, что простила ему смерть моей дочери. Потому что я люблю его… Но простит ли он мне когда-нибудь то, что я скрыла существование его сына? Да еще к тому же потеряла его…
Мы вернулись, я прилегла отдыхать. Звонок в дверь застал меня в тот момент, когда я читала. «Американская трагедия» Т. Драйзера, сначала показавшаяся мне очень скучной, постепенно увлекла меня в далекий мир, в другую страну, в иное миропонимание и мышление. Поэтому я не могла сначала понять, что за странный звук раздавался. И только когда я услышала стук в дверь, я отправилась к двери.
– Простите, я не знаю, как Вас зовут? Как к Вам можно обратиться?
Молодой человек лет 25-30, которого я видела впервые, выглядел достаточно странно. Полупальто было ему явно велико и совершенно не вязалось с тинейджерской кепкой, из-под которой, к тому же торчали волосы, явно нуждающиеся в том, чтобы их если не подстригли, то хотя бы привели в порядок.
– Так как мне к Вам обращаться? – повторил он свой вопрос.
– Олеся Станиславовна. Чем могу быть полезна? – честно, его неряшливый вид навел меня на мысль – а вдруг он преступник? Втирается в доверие к больным и немощным. Сейчас я его пущу в дом, а он меня по голове чем-нибудь ударит. И … конец!
– Простите, ради Бога за вторжение. Я – муж Зины. Вернее, бывший муж. Не подскажите, где я могу ее найти, ведь она обитала у Вас какое-то время.
– Муж Зины?! – Господи…
– Да, муж Зины. Мне просто очень надо ее увидеть! Ооочень! – Когда он говорил, у него двигались не только губы, но и нос, что придавало его выражению лица еще большую некрасивость. А когда вытягивал звук «о», у меня сложилось впечатление, что вместе с этим звуком вытягивался и нос.
– Проходите… – сказала я, совершенно не представляя, о чем может пойти наш разговор.
А он (разговор) и, правда, не вязался. Парень представился - его звали Александром, но он разрешил мне называть его Шуриком. Сказав пару фраз о том, что он очень много слышал о нашем центре, поблагодарив меня за то, что я подарила ему «радость отцовства» (цитируя его фразы), он тут же начал меня расспрашивать о Зине – где она и что она.
– Видите ли, Вы может, сочтете, что я виноват перед ней, хотя в принципе я, конечно, виноват, но это, между прочим, не Ваше дело! И Вам вообще не стоило лезть в нашу жизнь… Простите, я не совсем то хотел сказать, вернее, совсем не то… Фух…. – и он глубоко вздохнул, стер со лба пот, понимая, что его речь слишком сбивчива и сумбурна. Я поняла, что продолжать эту видимость беседы не имело смысла, и просто ответила Шурику:
– Я не знаю, где Зина. Более того, я понятия не имею, где Боря…
Шурик высоко поднял брови, указательным пальцем сделал многозначительный жест, словно хотел мне дать понять, что я говорю что-то неправильное. Но вместо этого он с нескрываемой наглостью заявил мне:
– Может, все-таки в этом доме меня угостят чаем!
Все его движения, речь, манера поведения меня не то чтобы удивляли, а даже слегка шокировали. Я вдруг с ужасом представила, что было бы, если бы Зина вернулась к нему с моим сыном, и воспитание моего ребенка происходило бы в их семье. Хотя… я тут же поймала себя на мысли, что это не так уж плохо – теперь мало-мальски представляя, кто есть ее муж, я могла бы не сомневаться, что ребята больше бы уделяли времени своим отношениям, а я бы занималась Борей, на правах крестной матери.
– По крайне мере, это было бы гораздо лучше, чем сейчас, – я неожиданно завершила свою мысль вслух.
– А что сейчас? – переспросил Шурик, уже явно злоупотребляя моим гостеприимством: он открыл дверь холодильника и разглядывал, есть ли там что-то, что могло сгодиться на ужин. Это меня уже взбесило.
– Лучше бы жену и сына искали! Вам бы только по чужим холодильникам лазить! – возмутилась я.
– Отчего же? Не только, но согласитесь, на голодный желудок думается куда хуже. Хотите, я омлетик забацаю! По-испански, смотрю, у Вас тут есть все необходимое.
Я хотела возмутиться, но потом поняла, что все происходящее не стоит того, чтобы зацикливаться на мелочах. Может, этот парень- мой последний шанс, чтобы вернуть Борю, а, значит, и Женю. При воспоминании о Жене, у меня вдруг сжалось что-то внизу живота. Сначала я опешила – слишком давно было все то, что составляет понятие «интимная жизнь женщины». Но, поразмыслив, я поняла, что моя «боль» есть не что иное, как желание. Я хотела Женю, хотела близости с ним, и при воспоминании о нашем свидании кровь сильнее забегала по моим жилам.
Между тем, был готов омлет, вполне аккуратно накрыт стол. Да и запах был так приятен, что у меня проснулся аппетит. Разделив «трапезу» с малознакомым мне человеком, я решила, что пора перейти к важному для нас обоих вопросу.
– Как ты думаешь, где может быть Зина? – перешла «на ты» я уже процессе совместного обеда.
– Хм… – Шурик задумчиво потрепал свою «козлиную» бородку. – Ну допустим, предположить, где она сама, я еще могу… Но куда делся тот мальчик. Как Вы говорите… А, да… Борис…
– Тот мальчик, – сказала я, явно передразнив его интонацию, – твой сын!
– Ой… мдя… хм… – его междометия меня начали напрягать. – Так как его зовут? Борис?
– Неважно! – я уже злилась.
– Значит, то, что он мой сын, для Вас важно, а то, как го зовут – неважно? – он спросил это с таким серьезным видом, что я окончательно начала запутываться в происходящем. Поэтому я решила сосредоточиться и не цепляться к словам:
– Если ты знаешь, где может находиться Зина, значит, и Борис там! Это же ясно как дважды два!
– Извольте Вас огорчить! Это Вам ясно и для Вас это дважды два. А мне тут ничегошеньки неясно!
– Слушай, прекрати загадками говорить! Выкладывай, что знаешь, а потом уже будем разбираться, кому что ясно, а что не ясно, – от его туманных речей меня начало подташнивать.
– Хорошо! Итак, по порядку! Во-первых, там, где может быть Зина, ее не может быть с ребенком! Во-вторых, даже если она может быть там, где она может быть с ребенком, почему Вы решили, что она именно с ребенком? – При этом он расхаживал по комнате и загибал пальцы, словно считал что-то суперважное.
Поняв, что получить какую-то информацию от него я могу только с помощью наводящих вопросов, я стала внимательно прислушиваться к нему и пыталась «выцедить» из его туманных речей самое главное.
– Так, где может быть Зина одна? – именно так я поняла его первую фразу.
– Вот именно, что одна! Может быть у подруги, в области. А может быть у тетушки Клавдии, тоже в области, но уже не московской.
– А почему именно одна?
– Потому что ни подруга, ни тетушка не стали бы терпеть ее сына, родившегося от такого ублюдка, как я. Ну, то есть это, по их мнению, я ублюдок, они меня обои невзлюбили. Но это их проблемы, как говорится.
Его деревенское «оба», многослойность фраз, меня просто утомили.
– А почему ты говоришь, что она может быть одна?
– Как! Да не Вам ли это знать! Она ж несколько раз порывалась сделать аборт! А какой из этого вывод? Такой – что ребенок ей не нужен!
Я хотела возмутиться. Но смогла сказать лишь одно:
– Александр! Как ты можешь!
– А что? – ответил он с невозмутимым видом. – Если она хотела избавиться от ребенка, когда он был в утробе, то зачем он ей сейчас-то нужен.
Больше я вынести этого не могла:
– Уходите! – сказала я довольно резко, но потом решила, что поторопилась – сейчас он был единственным человеком, который мне мог помочь. – Шурик, идите домой! Составьте список всех возможных адресов, где может быть Зина. Одна или не одна… И давайте завтра увидимся.
Свидетельство о публикации №224091201779