О послушании и смирении

                Наш православный мир страдает одной характерной болезнью – все любят говорить о смирении и послушании, но никто не знает, что это такое. А ведь эти понятия лежат в основе Православной аскетики и учении о спасении. Их непонимание  превращает благочестие в «иудейское служение», как его называл преподобный Максим Исповедник. На тему послушания и смирения написаны тома церковной литературы, но они, как правило, носят более теоретический, чем практический характер, отражая часто личное мнение авторов, порой, далеких от истины. Человек, связавший себя с Православием должен знать, что это за понятия и чем они отличаются друг от друга, иначе спасение, ради которого и создана Церковь Христова, станет невозможным. О смирении и послушании говорят все кому не лень, к месту и ни к месту, с амвона и экранов ТВ, в соцсетях и в богословских диспутах. При этом, существует некая негласная договоренность, согласно которой и проповедующий, и слушающие, якобы знают и понимают, о чем идет речь.  Заявить о незнании смысла смирения и послушания считается совершенно не приличным для воцерковленных мирян и, тем более, для клириков. Поэтому изо дня в день одни вещают чего не знают, а другие внимают тому, чего не понимают, и при этом все делают вид что им все ясно. Все знают, что «король голый», но никто не берет на себя смелость об этом во всеуслышание заявить. В церковный лексикон слова о послушании и смирении вошли из Евангелие, а именно из послания Апостола Павла к Филиппийцам, в котором, говоря о Христе, он пишет: «Смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной» (Фил.2:8). Поскольку задача христианина следовать Христу и Его заповедям, то понимание этих слов буквально привело к выхолащиванию смысла и утрате их первоначального значения. К сожалению, никто не прислушался к Павлу, который предупреждал: «буква убивает, а Дух животворит» (2Кор.3:6). В результате буква убила Дух в словах о смирении и послушании, превратив их в затасканный нарратив благочестивого поведения. Что только не называют в приходской и монашеской среде этими словами – от рабского труда т.н. «трудников» в монастырях за койку и монастырскую трапезу, до трудовой повинности несчастных прихожанок в храмах «ради Христа» или «братского чаепития». По сути, слова о смирении и послушании превратились в некие магические заклинания, посредством которых священство и епископат приобретают себе безропотных рабов, ибо обвинение в отсутствии смирения и послушания равносильно обвинению в тяжких грехах и отходе от Церкви. Отцы вещают, что если нет смирения, то обуяла грешника гордыня – мать всех грехов, а значит далек он от Христа и Царствия Небесного. Слова величайшего духовного значения, раскрывающие тайну Боговоплощения, превратились в страшилку ради закабаления доверчивых прихожан и вскармливания гордыни власть духовную имущих. Если их убрать из церковного лексикона, то вербальная жизнь церкви явно оскудеет и превратится в «несоленую соль» и «цепи рабства» падут. Не претендуя на истину в последней инстанции, я изложу свое видение проблемы.
                Как я сказал, термины «смирение» и «послушание» пришли к нам из послания к Филиппийцам. Все Священное Писание – боговдохновенно и признается Церковью как исходящее «из уст Божиих». Как известно, природа Христа является Богочеловеческой, то есть, состоящей из человеческой и Божественных природ «не слитно и не раздельно», как о том сказано в Халкидонском Оросе V Вселенского Собора. Учение о природе Христа очень сложное и не для всех предназначенное, ибо содержит в себе тайны, превосходящие человеческий разум. Каждому оно открывается особо, в зависимости от готовности ума вместить откровения свыше. Для начала рассмотрим понятие «послушание» применительно к «Богомужней», как ее называет Максим Исповедник, природе Христа. Многочисленные ереси монофизитства и монофилитства возникли как раз на почве ошибочного толкования двух природ Христа. Опуская достаточно сложные исследования святых отцов на эту тему, их суть можно раскрыть в следующих словах. Как Бог, Христос не может быть ни послушливым и смиренным, и ни непослушным, и несмиренным, ибо Бог чужд всему этому в силу Своего Божества. Следовательно, послушание и смирение, о котором пишет апостол Павел, относятся к Его человеческой природе. Главной задачей Боговоплощения было возвращение человека, созданного по образу и подобию Божьему к его первоначальному состоянию до грехопадения. Сын Божий воспринял человеческую плоть, а с ней и природу в том виде, в каком они были на момент Воплощения, во всей полноте, включая и пораженность грехом. Поэтому в исцелении нуждалась человеческая природа целиком. Как писал святитель Григорий Богослов: «что не воспринято, то не уврачевано». Христос воспринял не какую-то  иную плоть, отличной от  нашей. Его задачей было восстановить образ и подобие Божие именно в падшем человеке. Учение об этом создавалось святыми отцами от Григория Богослова до Максима Исповедника и получило название «Апокатастасис» или «восстановление». С другой стороны, мы знаем, что Христос был: «Подобно нам, искушен во всем, кроме греха» (Евр.4:15), то есть был безгрешен. В связи с этим, возникает вопрос: как Иисус мог быть безгрешным, если воспринял греховную природу человека во всей ее полноте? Ответ на этот вопрос раскрывается в понятиях «послушание» и «смирение». Уничтожение греха в Богочеловеческой природе Спасителя свершилось в момент зачатия Пресвятой Богородицы, через сошествие Святого Духа, и заключалось в восстановлении образа и подобия Божьего в человеке в первозданном виде. Это стало возможным в силу непорочного зачатия Девы Марии. Ее зачатие, не сопровождалось страстностью – неизменной причиной греха. Совершить такое не под силу человеческой природе, а только Богу, поскольку падшее и греховное не может восстановить безгрешное и святое. При апокатастасисе была задействована Божественная природа Христа, посредством которой обожилась исцеленная от греха первозданная природа праотцов. Поэтому Апостол и говорил, что Христос был как один из нас «кроме греха». Пребывая во плоти, Спаситель подчинил действие человеческой природы Божественной, не умоляя при этом, свободы и свойств, присущих нашему естеству. Он не поглотил Своим Божеством человека, как о том учили монофизиты, и не подавил Божественной волей человеческую, как о том провозглашали монофилиты, а в зависимости от ситуации и плана Домостроительства, позволял действовать в Себе и той, и другой природам и волям. Применительно к нашей теме, это означает, что Христос «был послушлив до смерти» в том смысле, что не позволял человеческой воле идти против Божественной. Спаситель был послушлив в Самом Себе, а не по отношению к Отцу, ибо Сам был во всем Ему равен, а значит послушание Себе как Сыну Божьему равносильно послушание Отцу, ибо воля и действия Святой Троицы едины во всех Лицах. Такое божественное послушание было возможно только Богочеловеку, то есть при синергии двух природ – Божественной и человеческой. Следовательно, смысл понятия «послушание» заключается в восстановлении падшей природы посредством Божества, когда воля человеческая во всем гармонично взаимодействует с волей Бога. Павел не случайно поставил слова «послушание» и «смирение» в один ряд, поскольку они идентичны друг другу. Послушание является формой смирения и его проявлением вовне. Без послушания Христова не может быть смирения, а без смирения – послушания. Через свободное подчинения человеческой воли Божественной наступает апокатастасис или восстановление человека в его, не поврежденном грехом образе и подобии Божиим, а значит и обожение. Вот что, как мне представляется, является смирением и послушанием в богословском смысле.  И как дико и грубо, в свете этого учения,  должны выглядеть смирение и послушание, когда под первым понимается подчинение одного грешника воле другого, как правило, еще большего грешника в священном сане, а под смирением – толстовщина, когда, стиснув зубы и вскипая от ненависти, «благочестивый» христианин опускает глаза долу при нанесении ему обид, унижений и оскорблений, подставляя в буквальном смысле левую щеку для нового удара, из опасения быть обвиненным в гордыне и отсутствии смирения.
                Самое лучшее, на мой взгляд, определение смирения, дает преподобный Исаак Сирин: «Смирение – это сугубое, добровольно принятое на себя омертвение для всего»! Вот, в чем квинтэссенция смирения и послушания – умереть во всем и для всех, умереть для мира с его страстьми и похотьми. Об этом состоянии Апостол Павел писал так: «Уже не я живу, но живет во мне Христос…имже мне мир распяся, и аз миру…» (Гал.2:20; 6:14).  Из вышесказанного следует ввод, что смирение и послушание – явления глубоко духовные, отражающие внутреннюю работу человека над собой на пути к обожению, при содействии Духа.
                Послушание – это духовное состояние, которое  вырабатывается долгими годами внутренней брани, и никак не связано с мытьем полов в церкви или тасканием навоза в монастырском коровнике. Оно заключается не подчинении воле человека, а в повиновении воле Божьей, которая открывается истинному подвижку. Мотивом послушания становится стремление все, что не делать, делать ради Христа, а не ради кого-то.
                Смирение – это побуждение, волевое усилие, направленное на исполнение воли Божьей и отсечение своей; и реализуется это усилие через послушание. А для этого нужно научиться различать в себе волю человеческую и собственную от воли Божьей. И постичь это можно только опытным путем, следуя путем заповедей. Кроме того, бытующее "толстовское" понимание смирения среди духовенства, монашествующих и мирн, по сути,  обвиняет Спасителя в несмирении, из-за слов, сказанных фарисеям и книжникам: «Отец ваш – диавол», «Гробы полные нечистот», за изгнание кнутом торговцев из Храма. И самое главное, –  послушание и смирение Христа – это не мирское послушание и смирение, а проявление Божества в человеческой природе. Непонимание этого ведет к тяжким последствиям и гибели души.