Дети перестройки

Глава I
Кабинет политпросвещения находился за территорией завода, в небольшом трехэтажном здании. Здесь же располагались отдел кадров, партком, комитет профсоюза, комитет ВЛКСМ и отдел НОТ. 
До въезда в это здание эти заводские структуры ютились в старинном бараке, построенном очень давно, еще в конце сороковых, немецкими военнопленными.
С годами барак окончательно обветшал.
И никакой ремонт уже не мог скрыть скрипящих полов, периодические аварии парового отопления, провисших деревянных потолков, перекошенных, незакрывающихся дверей.
Новое здание для заводчан настоящий подарок. Красивое, современное.
Здесь же заняла этаж и организация, заканчивающая строительство нового производственного корпуса.
Сегодня Андрей с Валерой в числе других молодых специалистов пришли сюда, в парткабинет, после работы.
О лекции, которая будет прочитана здесь, сообщал небольшой листок, написанный от руки и прикрепленный к двери при входе в цех.
В нем крупными корявыми буквами было написано, что сегодня после работы в 17 часов 10 минут состоится заседание совета молодых специалистов. Проходить оно будет в кабинете политпросвещения. Названа и тема лекции, с которой выступит представитель обкома партии. Он расскажет о работе Пленума ЦК КПСС.
Внизу объявления приписка: «Явка обязательна». И три больших восклицательных знака.
 -  Пойдешь? - спросил Андрей.
 -  Конечно. – Удивился Валера, - как можно не ходить. Не видишь, что написано: «Явка обязательна!»
Андрей снисходительно улыбнулся такой послушности друга.
Над его исполнительностью и дисциплинированностью он всегда подшучивал. Но сегодня не стал.
После работы небольшими группками молодые специалисты из разных отделов и цехов шли в новое здание, поднимались на второй этаж и рассаживались за новыми столами.
Валерий здесь, в новом здании, в первый раз.
Огляделся.
Кабинет был просторным. В нем, как и у них когда-то в вечерней школе, стояли три ряда столов. На столах лежали пачки газет.
Он успел прочесть заголовки: «Советская Россия», «Труд», «Правда», местная областная газета.
От школьного класса кабинет политпросвещения отличался только тем, что классной доски в нем не было.
Вместо нее висела политическая карта Советского Союза.
А вот стены вполне напоминали школьный класс. Только вместо портретов писателей и известных ученых здесь красовались портреты классиков марксизма – ленинизма.
По-ленински приветливо и ободряюще улыбался Генеральный секретарь ЦК КПСС.
Над картой СССР- лозунг «Пролетарии всех стран соединяйтесь!».
Андрею и Валерию нравилось приходить сюда с производства. Здесь было тихо. Не шумели станки. Не надо было кричать, чтобы дать указание мастеру, бригадиру или слесарю наладчику.
Здесь всегда пахло свежими газетами.
Особенно им нравился Павел Петрович, заведующий кабинетом. Человек обстоятельный, обходительный.
К нему ребята, молодые специалисты, могли обратиться в любое время, с любым вопросом.
Всегда все разъяснит, подскажет, посоветует.
Единственное, что ребят не устроило однажды, так это то, что Павел Петрович, предлагая им материалы для утренней политинформации в цехе, выдал им газету "Правда" с материалами Пленума ЦК КПСС. И по-стариковски проворчал:
 - Этот говорун все развалит.
Они даже обиделись.
Но старый коммунист лишь улыбнулся.
И добавил:
 - Ребятки, газетку только верните!
Но это было две давно. Ребята и забыли уже этот случай.
А сегодня лекция. Проводит зав. лекторской группой обкома партии.
Павел Петрович представил его.
Лекция с большими цитатами из доклада генерального секретаря ЦК КПСС Михаила Сергеевича Горбачева полностью заняла отведенные ей сорок пять минут.
Звучали новые слова: перестройка, гласность, реформы, преобразование общественных отношений.
Валерий и Андрей сидели за одним столом.
Валерий по студенческой привычке аккуратно записывал в тетрадь основные тезисы докладчика.
 - Зачем это тебе? – наклонился Андрей.
Валерий остановился. Посмотрел на Андрея.  И, задумавшись, ответил:
 - Да, пожалуй, ты прав. Привычка. Студенческая.
Отложил ручку. Закрыл тетрадь.
Андрей, посмотрев на него, удивился: Валерий слушал с неподдельным интересом.
За окнами, которые были заделаны решетками, качался старый клён. Слышался шум проезжающих машин. И громкий скрип ворот, пропускающий грузовики на территорию завода.
 - Ну что скажешь? - спросил по дороге в общежитие Валера.
 - Я думаю, в интересное время живем. - улыбнулся Андрей. 
Так в тихом провинциальном городке России, где время казалось, замедлило свой бег, наступила эпоха перемен.
Воздух был пропитан ожиданием нового, вибрировал от невидимых крыльев гласности и перестройки.
Муниципалитет, как и весь город, стоял на перепутье истории, разделившись на два лагеря: реформаторов, жаждущих перемен, и ортодоксов, оберегающих старый порядок.

Глава II

Дружба Андрея и Валерия давняя, с самого детства.
Оба после восьмого класса поступили на завод учениками токаря.  А учебу продолжили в вечерней школе.
После двух лет рабочего стажа завод дал им направление на рабфак Пермского политехнического института, на факультет машиностроения.
Окончив институт, ребята вернулись на завод.
Они уже были «свои». А так как знали завод, производство с самых низов, то и идей у молодых инженеров по его модернизации, оформленных в конкретные курсовые и дипломные работы, было много.
Молодых инженеров заметили.
Андрей уже через четыре года стал главным инженером, а Валерий, хотя и имел кучу рационализаторских предложений и хорошие премиальные от БРИЗ, все больше тяготел к общественной работе.
Туристические навыки, приобретенные ими в институте: в походах по Чусовой на байдарках, восхождении в Пятигорске, походах по тундре и путешествиях по рекам Карелии, закалили их.
Ребята с удовольствием делились опытом с молодыми рабочими.
Комитет комсомола по их инициативе стал проводить сначала цеховые, а затем и общезаводские туристические слеты.
А Валерия трудовой коллектив выдвинул в народные депутаты городского Совета. Он был известен в микрорайоне завода. Свой парень. Здесь вырос. Соперников не было.
Да и тогда выдвигался один кандидат, как было написано в агитационном плакате: «выдвинут блоком коммунистов и беспартийных».
Девяносто девять и девяносто девять сотых процента из восьмисот пятидесяти трех избирателей, явившихся на избирательные участки, проголосовало за него.
Так Валерий Иванович стал заместителем председателя горисполкома.
Тем временем прежнего директора завода перевели на Урал, на новую ответственную работу.
И приказом Министра новым директором назначили по сложившейся многолетней традиции Главного инженера, то есть Андрея Петровича.

Глава III

Всего – то несколько деревень, больших и малых, три промышленных предприятия, и Сибирский тракт, пронизывающий его насквозь, вот и все достопримечательности этого маленького городка.
Этот рабочий поселок и городом – то стал только в середине пятидесятых.
Вокруг двух лесоперерабатывающих комбинатов и завода постепенно вырастали бараки, двухэтажные деревянные дома, построенные предприятиями для своих рабочих.
Рос и частный сектор, в который перевозили дома из близлежащих деревень. Ведь работать в городе было престижно.
Три отдельных, практически не связанных друг с другом микрорайона, объединялись лишь старым Сибирским трактом.
Вдоль этого тракта стояли берёзы, которые, согласно местной легенде, были посажены во время проезда по этому тракту самой императрицы.
Правда это или нет — никто не знал, но все с уважением относились к этим величественным, практически безветвенным берёзовым столбам.
 Именно столбам, хотя на некоторых из них всё ещё красовались ветки, на которых пусть и не каждый год, но листья зеленели.
Со дня постановления о присвоении деревенькам статуса города, в нём и появилась городская власть.
Как положено, избирались депутаты, создавался рабочий орган — горисполком, и, в соответствии со сложившейся советской практикой, всю работу в период между сессиями осуществлял сформированный депутатами исполком городского Совета народных депутатов.
По праву хозяев своих микрорайонов, в состав горисполкома входили, конечно, и директора трёх предприятий.
К ним местная власть относилась уважительно. Ведь все три градообразующих предприятия были федерального подчинения.
А это в глазах местной общественности придавало им особый общественный авторитет.
А так как городу практически не выделялись деньги на жилищно-коммунальное хозяйство, то все проблемы, связанные с функционированием и развитием в сферах благоустройства, культуры и спорта и даже в сфере народного образования, исполком всегда решал с помощью всех трех градообразующих предприятий.
И директора предприятий не подводили свой любимый городок.
Составляли соответствующие сметы, отправляли запросы и просьбы в свои министерства о выделении средств на так называемый «соцкультбыт»: то на строительство дома культуры, то на клуб, то на баню, или на строительство поликлиник, медамбулаторий, обслуживающих своих работников.
А в конце семидесятых годов все три предприятия одними из первых в области построили и собственные санатории-профилактории.
Авторитет этих предприятий и их руководителей горисполком всегда использовал в общении с вышестоящим начальством, с облисполкомом и обкомом партии.
Один из директоров был Героем Социалистического Труда.
И когда надо было решать какие-то сложные вопросы, председатель горисполкома формировал небольшую делегацию, в состав которой обязательно входил и директор-герой.
Он прикреплял на грудь Золотую Звезду и с удовольствием посещал эти мероприятия.
Выступал на трибунах областных совещаний и рассказывал о вкладе министерства и своего предприятия в развитие города.
Крепкий хозяйственник и патриот своего городка.
Учитывая такое трепетное отношение горисполкома к директорам, а директоров к местной власти, конфликтов между городской властью и этими предприятиями практически не возникало.
Их не было ещё и потому, что горисполкому было дано право подписывать акты приёма-сдачи жилых домов, утверждать списки очередников предприятий, получающих новые квартиры.
Такое взаимоуважение позволяло коллективам предприятий проталкивать в списки получающих жилье нужных специалистов без очереди, или за особые заслуги, а горисполком, получающий свой небольшой процент квартир для инвалидов, ветеранов труда и участников войны, во многих вопросах шёл им навстречу.
Так и жили.

Глава IY

Утро в городке начинается с первых лучей солнца, которые мягко скользят по спокойной поверхности реки.
Он медленно пробуждается: на улицах появляются первые прохожие, а из труб завода и комбинатов поднимается тонкий столб дыма, предвещая начало нового рабочего дня.
Звуки природы смешиваются с утренней суетой, создавая ощущение свежести и новых возможностей.
Это обычное очередное утро заместителя председателя горисполкома Валерия Ивановича.
Быстрый завтрак. В садик по пути на работу отвел младшего сына. Укоризненно по привычке посмотрел на дымящуюся трубу заводской литейки, что на берегу: 
 - Надо бы поставить вопрос на очередном заседании горисполкома. Сколько можно? Дымит. И это в центре города! - подумал он, проходя мимо.
И хотя Андрей Петрович, директор градообразующего завода, был его давним сокурсником, вместе учились в Пермском политехническом, вместе молодыми инженерами пришли на завод, у него, у Валерия Ивановича, сейчас на первом месте был не «вал», не «план», а здоровье горожан, его избирателей.
 - Дело принципа, в конце концов! - вздохнул Валерий Иванович, подходя к зданию горисполкома.
Машины председателя, Жанны Петровны, еще не было.
Жанна Петровна - это председатель горисполкома. Непосредственный начальник, а если правильно, то руководитель Валерия Ивановича.
Женщина, познавшая, что такое власть, она была сама воплощением власти и авторитета.
Её строгий взгляд и решительный подход к делам вызывали уважение среди коллег и подчинённых. Она представала перед горожанами в образе женщины-лидера, чья внешность и манеры были безупречны.
Так здесь сложилось, что правившая городом в шестидесятых – начале семидесятых годов Клавдия Ивановна Клепикова долгие была кумиром горожан и областных властей. 
Жанна Петровна завидовала ее авторитету, слушая рассказы ветеранов.  И не без оснований считала себя ее преемницей. Гордилась тем, что она единственная в области женщина предгорисполкома.
Старалась во всем подражать своей знаменитой предшественнице.
Ветры перемен начали ощущаться в каждом уголке огромной страны еще задолго до перестройки.
И Жанна Петровна, сегодня занимавшая пост председателя горисполкома, также была поднята на крыльях этих ветров.
Времена менялись, и в середине восьмидесятых Центральный Комитет КПСС, внимательно изучая тенденции трудовой политики, принял постановление.
В этом документе содержались четкие рекомендации партийным органам по назначению женщин на руководящие должности, что было отражением нового взгляда на роль женщины в обществе.
Как Жанна Петровна попала во власть?
Можно сказать, случайно.
Начальник городского отделения Банка СССР оказалась старой подругой матери Жанны Петровны. Их дружба укрепилась благодаря внучке, которая училась в школе, где работала мама Жанны.
Именно эта коллизия и стала решающим фактором в дальнейшей судьбе Жанны Петровны.
Подруга мамы, расхваливая незаурядные способности и опыт работы Жанны Петровны в финансовых структурах, рекомендовала ее на эту руководящую должность.
Поддержка пришла отовсюду: бюро горкома КПСС и облисполком одобрили кандидатуру Жанны Петровны.
Так, в эпоху, когда каждый день мог стать началом чего-то нового и великого, Жанна Петровна стала председателем.
Ее взлет на эту должность был символом того времени, когда возможности открывались перед теми, кто был готов к переменам и новым вызовам.
В истории ее назначения отразилась эпоха, полная надежд и стремлений, когда каждый человек мог стать частью большого и светлого будущего.
Валерий Иванович как обычно сегодня пришел на работу снова раньше Жанны Петровны, чему удовлетворенно улыбнулся.
Ему нравилось приходить рано, порой раньше всех.
Есть время разобрать бумаги, спланировать день, настроиться на деловой лад.
Их отношения, председателя и ее первого заместителя, за год совместной работы никак не сложатся.
Хотя, ведь его выбрала сама Жанна Петровна. Она остановила свой выбор именно на нем, одном из трех рекомендованных Валентиной Ивановной, секретарем городского комитета партии, кандидатур.
Почему выбран именно Валерий Иванович?
Он не знал.
Но предполагал, что немаловажным фактором сыграло то, что будучи первым секретарем райкома комсомола года два жил в коммунальной квартире вместе родителями Жанны Петровны.
Дом этот когда-то был престижным. Но давно, по меркам пятидесятых, годов его постройки.
И действительно, высокие под три метра потолки, большие трехкомнатные квартиры, с огромными кухнями и общими коридорами на этаже.
Его в народе называли директорским. Он был небольшой двухэтажный. Здесь всего было восемь квартир.
И вот в одной из них радостному Валерию выделили комнатку в коммунальной квартире. Всего-то двенадцать квадратных метров. Но для молодой семьи, которая ждала первенца, это было настоящим счастьем.
К тому же, в отличие от большинства построенных еще пленными немцами деревянных, двухэтажных домов, в которых не было благоустройства, и все удобства на улице, здесь был водопровод и, как с гордостью отмечали, центральное отопление.
Даже ванна с большим титаном, который отапливался дровами и выдавал горячую воду.
Чудо по тем временам.
Так вот тут в двух соседних комнатах и жила примерно года полтора после того, как Валерий с Верой въехали в эту квартиру старая интеллигентная парочка.
Пожилая полная женщина, всегда чистая, вежливая, с большой красивой прической. Непричесанной и неприбранной она никогда не выходила на кухню. В отличие от своего мужа, который много курил, всегда ходил в майке и широких синих галифе.
Как потом узнал Валерий, сосед оказался бывшим начальником местной милиции, ожидающим, когда областное управление внутренних дел выделит ему заслуженную квартиру в новом доме.
Он был улыбчив, приветлив, много шутил и часто рассказывал всякие истории.
Так вот, эта интеллигентная парочка соседей Валерия из его первой коммунальной квартиры оказалась родителями Жанны Петровны.
Мама и папа.
Вот поэтому, первое время, при разговоре с Жанной Петровной, Валерия, никогда не покидало ощущение, что он где-то раньше ее видал.
Вот там и «видал».
Конечно, там, в своей первой квартире.
Ведь, она наверняка приходила в гости к своим родителям. И они уж точно рассказывали ей о своих соседях, молодой комсомольской семье.
Семья Валерия с соседями жила дружно. Не потому что молодые были вежливы, чисты в быту. А потому что рядом с ними жили умные, мудрые и терпеливые пожилые интеллигентные люди.

Глава Y

Порой Валерий Иванович удивлялся, как похожа Жанна Петровна на свою маму, учительницу литературы.
Такая же строгая и высокая прическа. Опрятный костюм с всегда белой накрахмаленной кофточкой и брошь слева или посередине, а то и справа, большая или маленькая.
Она их постоянно меняла в зависимости от ситуации.
На заседании горисполкома - одна, на сессии - другая, для поездки в облисполком - третья, для беседы в обкоме партии - четвертая.
Валерий все хотел спросить, отчего они, эти красивые броши, бывают разные?
Да только вот никак их отношения не перейдут на эту стадию товарищеского общения.
Почему?
Валерий и сам не знал.
Может быть потому, что Жанна Петровна, в отличие от Валерия Ивановича с недоверием вглядывалась в новые веяния перестройки, в лицо перемен.
А вот ее новый заместитель, Валерий Иванович, был человеком пассионарным, чья жажда знаний и перемен казалась безграничной.
Ярый сторонник преобразований, идей перестройки и гласности.
Впрочем, он и на предыдущих работах отличался активностью.
Не просто занимал должности. Он поглощал их суть, исследуя каждую деталь, словно исследователь, открывающий новые земли.
Освоение своих новых должностей, которые ему предлагала судьба, он традиционно начинал с библиотеки. Здесь, в тишине, между полок он искал ответы на вопросы будущего.
Несколько вечеров, проведённых среди пыльных томов, были для него не пределом, а лишь началом пути.
Изучив вопрос, он шел на новую должность с легким сердцем, вооружённый зрелыми планами и свежими идеями.
- Но как ты можешь быть так уверен в своих решениях? – спросила Жанна Петровна однажды, когда они обсуждали очередную его инициативу.
 - Потому что я нахожу подтверждение своим идеям в решениях Пленумов ЦК, в материалах съездов, – уверенно отвечал Валерий Иванович, - Это как инструкция, где всё ясно. Всё чётко сказано. Все цели определены. Вот последний доклад генсека, читали? - горячился он, помахивая газетой.
 - Это – то понятно. Но не всё так однозначно, – возразила Жанна Петровна, - Иногда нужно смотреть шире, в жизнь, искать ответы не только в документах, но и в жизни, в опыте людей, вот, например, Нина Андреева…
Валерий Иванович при этом имени поморщился. Но спорить с тезисами статьи Нины Андреевой: «Не могу поступиться принципами» не стал.
Просто кивнул, вроде, как бы, признавая и её право на такую позицию.
 - Но я нахожу вдохновение еще и в художественной литературе, и в воспоминаниях, в мемуарах. Ну и в постановлениях партии. – добавлял он, подумав.  - Там есть не только мудрость, но и прямые указания.
Жанна Петровна только вздохнула.
Она работала на этой должности, в отличие от Валерия Ивановича, уже много лет. И считала, впрочем, вполне обоснованно, что ее опыт управления городом достаточно успешен. А раз он успешен, зачем его менять?
Но что делать.
Она сама выбрала Валерия Ивановича в свои заместители. Не без рекомендации, конечно, уважаемых ею товарищей из горкома партии.
Вообще, выбор кандидата на должность заместителя для нее надо сказать, был непростым, но Жанна Петровна остановила свой выбор на Валерии Ивановиче.
Возможно, потому что он уже был народным депутатом, представлял интересы избирателей, проживающих в микрорайоне градообразующего предприятия.
Но она и не предполагала, что он так сильно увлечется идеями реформ, перестройки, гласности.
А Валерий Иванович считал по-другому.
Ведь он пришёл на эту работу из делового мира, из коммерческих служб материально-технического снабжения завода, где технологические и динамичные управленческие процессы были построены на основе сложной системы норм и научной организации труда.
Он считал себя современным деловым человеком. А сложившуюся до него систему работы аппарата горисполкома называл, извините за слово, «колхозной», бюрократической.
Оставаться равнодушным он не мог. Смириться с этим тоже. Не то время сегодня, товарищи!
Он попытался поставить работу отделов, инструкторов, специалистов и самих руководителей на новый, современный, перестроечный уровень.
Во-первых, Валерий Иванович предложил изменить график работы горисполкома, ввести дежурство ответственных работников для приёма граждан в выходные дни.
Он настаивал, чтобы двери горисполкома не закрывались амбарным замком после 17:00.
Предложил он и круглосуточный номер прямой линии председателя горисполкома для обращения граждан по любым вопросам в любое время, выделив для этой цели две штатные единицы.
Структура горисполкома тоже подверглась изменениям: некоторые отделы были сокращены, другие объединены, их функционал изменён.
- Как, - в ужасе хваталась за голову Жанна Петровна, читая очередную служебную записку талантливого реформатора, коим без сомнений считал себя Валерий, - а что нам скажет орготдел облисполкома. Нет. Нет. Без их согласия. Разве можно?
Валерий Иванович ввёл новый распорядок работы, новый ритм функционирования тех комитетов, комиссий и отделов, которые он курировал.
Некоторые вроде бы мелкие изменения производились без ведома и согласования с председателем горисполкома, что вызвало у нее недоумение и тревогу.
Через три месяца работа горисполкома была полностью перестроена.
Новшества были встречены с радостью жителями городка, но консервативная часть горисполкома напугала председателя, утверждая, что все эти изменения направлены на то, чтобы «подсидеть» ее.
Перепуганная такой активностью Жанна Петровна начала борьбу за своё место, опасаясь, что энергичный новый заместитель стремится занять его.
Но это было не так.
Валерий Иванович и не думал об этом. Он и не хотел этого. Ему было не до этого.
Купаясь в море своих компетенций, он реформировал сферу, за которую отвечал он и по должности и по должностным обязанностям.
Так началась новая глава в истории горисполкома, полная споров, диспутов и борьбы за власть.
Из рабочих записей Валерия Ивановича.
«Только что закончилось селекторное совещание по дорожному строительству. Надо бежать домой. Уже поздно. А ещё надо срочно подготовить ответ на жалобу. Ладно, возьму с собой.
С сегодняшнего дня записи в ежедневнике решил вести постоянно. По десять — пятнадцать минут после работы.
Время так быстротечно. Так много событий происходит вокруг. И если не записать, не поразмышлять над проблемами и ситуациями, с которыми за день столкнулся, можно наделать ошибок.
Надо все осмыслить не спеша, обдумать. 
И, если не черкнуть пару строк по итогам дня, чувствую, как тупею. Или грубею.
Что, в общем-то, одно и то же.
Успеваешь за два дня провернуть массу дел, встретиться, выслушать и поругаться с десятками людей, и почему-то в большинстве своем это исполнители, которые не выполняют вовремя порой ни своих прямых обязанностей, ни решений сессий, исполкомов и штабов, ни твоих прямых указаний.
И за этими исполнительскими лицами (а по сути, масками) уже иногда, черт подери, не видишь людей.
И в порошок готов стереть за эту варварскую неисполнительность, недисциплинированность, неоперативность, бескультурье.
Особенно, за эти бегающие глазки, что нагло врут.
А иногда, чему удивляюсь сам и что мне самому неприятно, испытываешь даже скрытое удовольствие от этого словесного хлестанья провинившихся по щекам.
И хлещешь с удовольствием. И если это мужик, то и матюжок иногда пропустишь.
Вот это уже плохо.
Это ржавчина власти разъедает мою душу, меняет меня.
Надо остановиться. Это не мой стиль.
К тому же сложные, в силу разного понимания стиля работы советского работника, отношения с шефом, человеком несомненно, талантливым, известным финансистом, напрягают.
Оторвавшее ее от родной профессии Постановление ЦК КПСС «О выдвижении женщин на руководящие должности» на несколько лет сделало ее руководителем горисполкома.
Испытание властью и для мужчин – то тяжелая ноша, а для женщины, мне кажется, порой и вовсе неподъемная.
Почему?
Потому, что власть кружит голову. Меняет человека неузнаваемо. Волею судеб я оказался у нее первым заместителем. Первым.
Что, конечно, как женщина, делающая изо всех своих сил политическую карьеру, она восприняла эту передвижку партийных кадров очень болезненно и очень ревниво.
Я сразу предлагал ей другой стиль работы, не указательно - административный, суетливо-нервный, а основанный на научной организации труда, принципах справедливости и нравственности, на перестроечных демократических началах.
Не поняла.
Не приняла.
Ни мои предложения, ни меня.
А несколько дней назад Жанна Петровна даже сказала мне странную фразу:
 - Валерий Иванович, а вам не кажется, что вы меняете всё слишком быстро, без консультаций?
На что я без колебаний ответил:
 - Но если мы хотим добиться прогресса, мы должны действовать решительно, согласны?
А вот сегодня еще одно подтверждение моих слов, моих позиций, моих действий.
Закончилась сессия городского Совета.
Только что в кабинете у шефа выслушали замечания Юрия Константиновича Пухлова, инструктора орготдела облисполкома.
Подтянутый, стильный, в шикарном светлом костюме-тройке, красный галстук с белоснежной рубашкой, остроносые тоже цвета беж полуботинки. Золотые крупные запонки.
Будто с картинки, словно из Москвы.
Всё это придавало особый вес его словам.
 - Да, - вдохнул он разочарованно, допивая чашку чая. - Должен я вам сказать.
Паузы между словами и глотками чая были значительными, солидными.
Давно заметил, что чем ниже должность представителя власти, тем наряднее он одевается и солиднее стремится выглядеть при выезде на места и в беседах с руководителями районов и городов.
 - Должен я вам сказать, - повторил он, наслаждаясь моментом и нашими вопросительными переглядываниями. – Сессия-то прошла по старинке. Я недоволен ее организацией.
«По старинке» — это сегодня, в перестроечное время, конечно, самая обидная оценка.
Хотя, мысленно соглашаюсь. Мне до сих пор непонятно, зачем была изменена тема сессии, заменен докладчик. Всё было скомкано, организовано в несколько дней. До перестройки ли? До новых ли элементов? Где уж там!
 - Вот я вам скажу, - продолжал франтоватый Пухлов, - В горисполкоме, например, областного центра впервые решили провести сессию горсовета (не поверите!) (Он многозначительно поднял палец с большим красивым перстнем), без президиума, а в зале установили микрофоны, чтобы любой депутат мог высказаться, задать вопрос. А в Первомайском райисполкоме последнюю сессию провели вообще без доклада!
И увидев наши удивленные лица, «Как так? Без доклада?» добавил, снисходительно:
 - Предварительно и доклад, и решения сессии обсудив в низах!
 - Все перестраиваются! – оглядел он нас свысока и добавил, - А вы?
Смотрю на председателя. Она равнодушно доедает пирожное. Знает цену этим инструкторским накачкам. Она с другими мужиками общается, с первыми, с замами. И что ей этот Пухлов? Не указ. Нет! Вот, если Николай Павлович, председатель, намекнет или скажет, это да. Это указание. А что Пухлов?
Этих инструкторов в белых, бежевых, черных костюмах, тройках и галстуках, сколько уже сменилось.
Жанна Петровна доедает пирожное. Посматриваю на нее. Не согласна? Или не понимает, о чем речь?
Молча, попивает кофе Андрей Петрович, директор завода, зашедший к нам после сессии.
А речь идет о перестройке нашей деятельности.
Действительно, обсуждаем серьезнейший вопрос о повышении роли Советов, а им, народным избранникам, членам исполкома хоть бы что.
А ведь прав Пухлов, никакой подготовки к сессии не было, не было даже элементарного анализа обсуждаемой проблемы.
Такой наш стиль.
Вот в моих делах, а я у нее зам, мне так работать нельзя.
На своем участке я наведу полнейший порядок. Пора, засучив рукава, браться, по-новому, по-перестроечному.
Конечно, мешают и подавляют неумные непродуманные указания. Но это эмоции. А вкалывать надо без них.
Пухлов уехал. Сажусь разбирать бумаги. Сегодня снова домой только к восьми.
Андрей отпустил свою машину еще до сессии. Домой пошли пешком.
Мне машина не положена по должности.
Вообще, у нас в горисполкоме, машина все-таки есть, но в отличие от завода только одна машина. Это вазовская шестерка, переданная из гаража облисполкома и уже не одну сотню тысяч побегавшая по сельским дорогам. Есть у нас и водитель.
Но это шофер Жанны Петровны.
И если нужно что-то по горисполкомовским делам, все обращались к ней. Надо отметить, что Жанна Петровна никогда никому не отказывала.
Но в пять часов водитель, которого все уважительно звали Николай Константинович, запирал машину в обитый железом деревянный гараж.
И уходил домой.
Впрочем, пройтись вечерком после напряженного дня по вечернему городу – одно удовольствие. Тем более с человеком, с которым давно знаком.
Обменяться мнениями.
Мы шли по алле вдоль улицы Советской, по старому деревянному мостику через речку Кумовицу, мимо школы, мимо кафе.
Ярко светились окна еще не закрытого магазина «Рассвет».
 - Петрович, ты слышал, что сказал Пухлов? По старинке работаем. Не перестраиваемся.
 - Слышал. Но знаешь, иногда старые методы работают лучше новых трюков. Не все нововведения эффективны.
 - Возможно, но Пухлов упомянул горисполком областного центра. Они – то провели сессию без президиума, дали слово каждому депутату. Это демократия в действии! Это современно. А мы что?
Андрей вздохнул:
 - Это звучит хорошо на бумаге, с трибуны. Но мы оба знаем, что без сильного руководства, без четкого плана, всё может быстро превратиться в хаос.
 - Но и мы не можем игнорировать ветер перемен. Перестройка... она требует от нас гибкости. Мы должны адаптироваться.
Андрей критически посмотрел на меня, увлеченного новой идеей Пухлова:
 - Адаптация - это одно. Но мы не должны терять себя в этом процессе. Не забывай, что наша первая задача - служить нашему городу и его жителям. Мы с тобой работаем не ради перемен. Мы должны работать на результат.
 - Согласен. Но как насчет того, чтобы внести некоторые изменения? Мы могли бы начать с малого, например, улучшить нашу систему отчетности, сделать ее более прозрачной. Например, выставить бюджет города на столе при входе в горисполком. Пусть любой желающий глянет, посмотрит, куда бюджетные средства расходуются. Вот это настоящий народный контроль. Вот это настоящая гласность.
Андрей, скептически:
 - Я смотрю, ты все мечешься. Никак не найдешь себя на новой работе. Понимаю, тебе надо утвердиться в новой должности. Что новое внести в жизнь горисполкома. Идея нормальная. Можешь и с этого начать. Но все-таки, и это мой принцип, сначала убедись, что ты и твои действия приведут к реальным результатам, а не просто к красивым словам на трибуне и отчетности для начальства на бумаге.
Валерий задумался.
 - Действительно, важны действия, а не слова. В конце концов, мы все хотим видеть наш город процветающим и сильным. Надо работать вместе, чтобы сделать это возможным. А подходы к управлению и изменениям, которые происходят сейчас, могут быть разными. Согласен с Андреем.
Валерий кивнул:
 - То-то же!
Расстались молча».

Глава YI

Андрей Петрович, друг и сокурсник Валерия Ивановича, директор завода, член исполкома горсовета, высокий мужчина с прямым взглядом и внушительной осанкой, известен своей бородой и усами, которые придают ему особый авторитет.
Несмотря на различия в понимании текущих перемен в стране, партийная дисциплина скрепляет дружбу Андрея Петровича и Валерия Ивановича.
Он, как Жанна Петровна, относительно консервативен и весьма настороженно относится к экспериментам Валерия Ивановича по реорганизации работы горисполкома.
Будучи во главе заводской власти уже два года Андрей много размышлял о сути взаимодействия власти и народа. Он еще помнил и лозунги середины 70-х, когда «Народ и партия – едины».
Да, сейчас времена другие. Многословные. Много, что говорится. Непонятно, что делается.
Единственное, что Андрей ценил в перестройке, так это реформирование централизованной экономики с целью стимулирования частного предпринимательства и конкуренции.
В жарких спорах с другом он иногда критикует и многословие, и расплывчатость ожиданий, настаивая на авторитарном стиле управления.
Это, впрочем, Валерия нисколько не удивляло. Ведь Андрей – директор крупного предприятия. Там, может быть и нельзя иначе.
Валерий внутренне улыбался, слушая суждения Андрея.
Так, Андрей, например, возмущен идеей доверить рабочим выборы начальника цеха и директора завода.
Он постоянно приводил в пример Югославию, где такая практика привела к хаосу и распаду страны.
Или взять эту же историю вокруг закручивания гаек насчет народной выпивки и водки, ставшей «притчей во языцех».
Но, несмотря на это, оба они активно участвуют в реализации идей перестройки, первыми вступив в общество трезвости.
На заводе был создан “четырехугольник” во главе с директором, в который вошли ключевые фигуры заводской иерархии. Начальники цехов скептически относились к участию Андрея Петровича в обществе трезвости, но лишь тихо обсуждали это в курилках.
Из двадцати начальников только трое решились на такой шаг и последовали примеру директора.
А Валерий Иванович, так тот, вообще, возглавил городское общество трезвости и постоянно организовывал массовые мероприятия, на которых местный нарколог рассказывал о признаках бытового алкоголизма и его последствиях алкоголизма.
 - А бытовым алкоголизмом, - строго грозил он пальцем молчащему залу, - считается человек, который по поводу и без повода выпивает хотя бы одну рюмочку, хотя бы один раз в месяц! Все! Вы уже алкоголик!
 Зал цепенел от страха.
Если вернуться к портрету Андрея, то надо отметить еще и его спортивный вид.
Общим их увлечением был волейбол.
Оба прославились в свое время, выиграв чемпионат города.
Глядя на директора, волейболом увлекались многие заводчане. Играли в волейбол на площадке у цеха 9 даже в обеденный перерыв.
Андрей Петрович в обеденные перерывы не играл, но с удовольствием наблюдал за игрой и всегда болел за команду заводоуправления.
Спортивные традиции на заводе давние.
Работали секции футбола и классической борьбы. А в далекие шестидесятые завод даже содержал профессиональную футбольную команду, в которой электрики, слесаря, токаря и столяры, забивали голы, поддерживая честь завода в областных соревнованиях.
Но потом министерство запретило держать «подснежников».
И команды не стало.
Андрей Петрович успешно управлял заводом, строго следуя социалистическим обязательствам и плановым показателям.
Он требовал выполнения плана любой ценой, не обращая внимания на технологические и снабженческо-сбытовые сложности, устаревшее оборудование.
Нерадивых наказывал, а неспособных увольнял безжалостно.
Его главной задачей было доказать министерству, что они не ошиблись, назначив его директором завода.
Он признавал только автократический стиль управления, считая его единственно правильным для организации производственного процесса.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«На комбинате начали выпускать новые, деревянные панельные индивидуальные экспериментальные дома, на которые народ смотрит с мечтательной трепетностью.
Пятикомнатные, красивые, как в сказке.
На общем фоне комбинатовских почерневших деревянных развалюх постройки 1932, 1938, 1946 и 1956 годов у рабочих от такой яркой новизны захватывает дух.
Их немного, этих красавцев! Всего пока шесть, но какие!
Для каждого дома индивидуальный проект, двухуровневые комнаты, отопление, канализация, водопровод. Участок в 6 соток тебе в придачу.
Однако, вопрос о распределении этих домов вызывает много споров и жалоб.
Вот и по этому дому к нам в исполком с утра заявилась вся заплаканная женщина, посланница рассерженных и сердитых.
С артистически поставленным криком (есть у нас такие профессиональные плакальщицы!)
Да что там простой люд? Когда директор и ни чего-нибудь, а Дома пионеров, с такой же радостью кричала на меня и грозила вселенский шум устроить.
И вот эта дама в театральных слезах (наверное в кружок художественной самодеятельности ходит), ломая руки, потребовала на весь наш исполком объяснений, на каком таком основании ордер в этом доме получил начальник цеха, и полгода, не отработавший на этой должности?
Провел я к себе в кабинет этого делегата от рассерженных.
Поговорил.
Среди прочего спросил, не претендует ли она на эту квартиру. Да. Оказывается, претендует. А очередь у вас какая? В середине списка?
Молчу. Тему дальше не развиваю. Не понимаю, как можно претендовать на квартиру, находясь в середине списка?
 - А я передовик производства!
 - Так впереди вас стоят в очереди еще пять человек?
 - Ну и что? У меня значок «Победитель соцсоревнования», а у них нет.
Вот оно, эгоистичное отношение к справедливости.
Если, касается тебя, это несправедливо, а если ущемляет такие же права другого человека, но при этом блага от этого шага получаешь ты, это справедливо.
Такие вот парадоксы человеческой жадности.
Вопрос был обсужден на исполкоме, и было решено отложить его до выяснения.
О нравственных аспектах всей этой истории.
О нравственных аспектах всей этой истории думал постоянно от самого начала обнаружения проблемы до ее логического завершения.
Сидим с Димой, начальником цеха, у меня в кабинете. Парень не кается, что в справке занизил площадь своей квартиры, но плачется в жилетку.
Разжалобить меня хочет.
Мне его и, правда, жалко.
Ещё раз вспоминаем детали. Дом не сдан. Ордер на него выдан неправильно. (О подделанных документах и обманутых членах профкома, от имени которых этот справка выдана, не вспоминаем.)
Не нравственно это с моей стороны не помочь другу. Не нравственно! Не по-дружески!
Но помочь не могу. Закон и справедливость не на его стороне.
За окном моросит. Вижу его сутулую спину без зонтика под дождем.
Помочь парню не удалось. Возможно, от него уйдет жена. Куда-то и беременность жены сразу делась, со справкой о которой он бегал по коридорам исполкома.
 О ней, о справке, уже никто не вспоминает.
Печально все это. Конечно, Диме, «неудобно» перед народом.
Но все, что произошло с ним, это дело его совести. Но он мог бы, и подвести меня.
Если я его прикрою и «не замечу» легкой подделки?  Карьеры в Советах — это точно мне будет стоить.
Но и с моей стороны, так ли чиста совесть моя?
Вот сидит передо мной Дмитрий, хороший приятель по студенческой скамье, нынче начальник цеха.
Он хочет получить экспериментальный дом, которые начинает выпускать его цех, и жить в нем. Ведь он эти дома делает и выпускает! Логично начальнику цеха жить в таком доме.
Я вот вроде ему сочувствую, должен бы постараюсь помочь, даже ценой своей карьеры в исполкоме.
Но не могу.
Вот я, какой белый и пушистый. Законник.
Но так ли это?
Ведь сейчас у меня в пиджаке рядом с шикарным галстуком на кристально белой чистой рубашке, выглаженной женой, лежит бумажка в Прокуратуру.
Заявление «от обманутого должностного лица». А если бы Дима не вернул бы ошибочно выданный ему на основании документов, как потом выяснилось «не соответствующих действительности» ордер?
То что? Это заявление? Что? Ты понес бы ты в Прокуратуру?
На друга детства?
Ужас, какой трудный выбор приходиться иногда делать советскому работнику. И где эта грань нравственно – не нравственно? Где она? Теперь Дима всю оставшуюся жизнь будет смотреть на меня волком. Презирая и ненавидя меня, считая, что это я разрушил его семью.
Ордер вернули, заявление в прокуратуру из моего кармана выброшено в урну.
А если бы Дима не вернул этот злополучный ордер?
Заявление на друга в прокуратуру понес бы?
Вот она, нравственная проблема! Вот о чем сейчас болит и горестно думает моя совесть!
Ведь я бы свою бумажку пустил бы в ход! Это точно!
Но цель?
Не восстановить справедливость, ведь я ее нарушил, не прислушавшись к анонимке и не проверив документы, поступившие с предприятия.
Цель-то, не справедливость. Цель опорочить Диму, и оправдать себя.
Обелить себя.
Этакий невинный обманутый щенок, повторю, белый и пушистый.
Хороший я, а злой и хитрый начальник цеха Дмитрий плохой?
Вот что меня беспокоит во всей этой истории! Нравственный мой аспект.
Мой нравственный аспект.
Честный ли прием этот с моей неотправленной бумажкой в прокуратуру?
Об этом надо поразмышлять, пусть и бумажка уже в урне.
Можно ли быть честным, когда партнер твой нечестный?
Можно ли быть справедливым, когда вокруг живут по волчьим законам, и каждый решает свои задачи, ищет свои выгоды, плюет на других.
Волчьи законы.
Люди жадны и грубы. Только своего хотят добиться, только для себя урвать.
Урвать любыми путями.
А ты пришел в этот мир с открытым сердцем, искренней любовью к людям, жалея их и помогая.
А нужен ли ты со своими идеями служению обществу, государству?
Неужели в этой суете теряют все свое значение нравственные ориентиры?
Или, наоборот, за них надо бороться, силой внедряя в общественные отношения?
Запутался совсем.
И, вообще, эта хорошая темя для закрученной истории.  Выход на вечные ценности.
И есть ли они, вообще, в этой грязной жизни?»

Глава YII

Первомай в городке традиционно был ярким и красочным событием, отражающим общенародный подъем и единство.
Это без сомнений самый любимый праздник горожан.
Утро в это день начиналось с волнующих звуков музыки, которые разносились по всему городу, объединяя трудящихся в предвкушении праздника.
Звучали бодрые песни «Москва майская», «Пусть всегда будет солнце» и другие песни, которые вдохновляли на чувство патриотизма и гордости за страну.
На трибуне, украшенной красными флагами и портретами лидеров страны, стояли первые лица горкома партии, лучшие рабочие города, победители социалистического соревнования.
Они приветствовали проходящие колонны, отдавая дань уважения труду и достижениям передовиков производства.
Валерий Иванович, стоящий рядом с Андреем Петровичем, приветливо поднимал руку, приветствуя колонны цехов завода, где еще недавно работал.
Слева от Андрея, рядом с первым секретарем городского комитета КПСС, стояла улыбающаяся народу, своим избирателям, Жанна Петровна.
Репродуктор диктовал очередной лозунг:
 - Слава рабочему классу страны. Ура, товарищи!
Оркестр играл вдохновляющие патриотические мелодии. Чувство радости за страну, за свой коллектив, за город, гордости и товарищества необъяснимым душевным подъемом охватывало демонстрантов.
Марши советских композиторов звучали в унисон с шагами колонн, создавая мощное звуковое полотно.
Колонны трудящихся несли цветы, знамена и транспаранты с лозунгами, отражающими дух времени: "Мир, Труд, Май!", "За наш советский социализм!" и "Единство, братство, и мир трудящимся!".
Цветы символизировали возрождение и надежду, а знамена развевались гордо и торжественно.
Проходили колонны школ, где ученики несли ветки тополей с зелеными листочками, украшенными сделанными на уроках труда бумажными белыми цветочками.
Рабочие цехов шли группами, демонстрируя в первых рядах колонн свои достижения и инновации, которые способствовали развитию и процветанию их предприятий.
В этот день чувствовалось единение всех, от молодежи до ветеранов, каждый вносил свой вклад в общий праздник. И, прежде всего, радостной улыбкой, шутками и поздравлениями с крепким рабочим рукопожатием.
В синее небе прямо к белым курчавым облакам взлетали яркие красные шары.
В это праздник вся страна отмечала трудовые успехи и выражала надежду на светлое будущее.
Таким образом, первомайская демонстрация стала ярким символом советской эпохи, отражающим оптимизм и веру в социалистическое будущее, которое строили трудящиеся всей страны.
Это был день, когда каждый чувствовал себя частью большого и дружного коллектива, стремящегося к миру и процветанию.
Стоявшие на трибуне рядом Андрей Петрович и Валерий Иванович и после демонстрации пошли домой вместе.
Их останавливали, Поздравляли. Здоровались.
Известные люди в городе - директор завода и зампредгорисполкома.
Андрей – мужик видный. Воплощает в себе типичного представителя интеллигенции 80-х годов в России. Его внешность и манеры отражали эпоху перемен и надежд на лучшее будущее.
Человек принципиальный и целеустремленный он обладает спокойным и уравновешенным характером, но в, то, же время, благодаря своей безмерной вере в эффективность только авторитарного типа управления, в работе демонстрирует непоколебимость, непреклонность, решительность и настойчивость, считая, что на его должности, это просто необходимо для достижения успеха в управлении таким крупным предприятием.
Хотя в общении с друзьями и родными Андрей вежлив и тактичен.
Но на работе, а работает он директором предприятия уже три года, он гроза для всех своих подчиненных.
Считает, что мотивировать подчиненных можно только сильнейшим давлением и авторитетом должности.
Он ценит точность и дисциплину во всем. И требователен, прежде всего, к себе.
Ни одного листка, ни одного документа нет на его рабочем столе.
Все бумажные поручения в работе. Все на контроле его памяти. Никаких записей, никаких рабочих тетрадей и планировщиков, никаких календарей.
В разговоре он избегает лишних слов, предпочитая краткость и ясность.
С подчиненными он общается жестко, требовательно, всегда стремясь к высоким стандартам их исполнительской дисциплины.
Такой строгий и регламентированный порядок Андрей установил и себе.
Ранний подъем. Утренняя пробежка перед началом рабочего дня.
Андрей предпочитает классический стиль одежды, который подчеркивает его статус и серьезность.
Вот и сегодня, в праздничный день, он одет безукоризненно.
Чистая, отутюженная рубашка, поражающая белизной, строгий безукоризненный галстук.
Да и рабочие пиджаки и костюмы у него строгие, без излишеств, сшиты на заказ, чего в этом городе никогда не было.
Костюмы он шил только в Москве.
На ногах — полированные туфли, которые он тщательно чистит каждый день.
В холодное время года Андрей носит классическое пальто достаточной, но тоже невиданной в этих местах длины и шерстяной шарф, завязанный узлом вокруг шеи. Это особым образом подчеркивало его нездешнюю, столичную интеллигентность.
Посидеть, пообщаться в праздничный день Андрей пригласил Валерия к себе. Тот не возражал.
Жена Андрея уже приготовила праздничный обед и гостям была рада.
Вспомнили детство.
Это было интересное время. Конец пятидесятых.
На заводе всем желающим выделяли на лето участки для посадки картошки. Профсоюз составлял списки по цехам. Распределял участки. А предцехкомы эти цеховые участки закрепляли за рабочими, желающими вырастить за лето три-четыре мешка картошки.
У многих были выкопаны за заводом овощные ямы.
Эти исчезнувшие почти сооружения представляли собой выкопанный в земле погреб с крышкой. А над ним типа шалаша - деревянная крыша.
Иногда их строили в виде маленьких домиков.
Посадку картошки завод тоже проводил организованно.
Выделяли несколько тракторов с тележками, которые развозили семенной материал по участкам. Но больше всего люди сами приносили на посадку приготовленный ранее и пророщенный картофель. Кто как. Кто на тележке. Кто на тачке. А кто и просто одно-два ведра.
Ведь участки были небольшие. От одной до двух, а желающим и до трех соток.
 - У нас, у дяди и тети, семья была большая. – продолжал вспоминать Валерий, - Трое парней. Да и мы с мамой и моей крестной тетей Раей, которая жила у нас тоже к ним присоединялись.
Два раза за лето картошку окучивали.
И наступал сентябрь. Именно тогда, в один из первых выходных сентября и организовывалась массовая копка урожая.
Для детворы это был праздник. Потому что разрешалось жечь костры и в них готовить вкусную, обжаренную в золе картошку. Она была с хрустящей корочкой, темно-коричневой, почти черной и очень аппетитной.
А так как взрослые были заняты копкой, то жечь костры и запекать в них только что выкопанные ярко желтые вымытые клубни поручалось детворе.
Радости было неописуемо.
Ведь надо натаскать дров. Надо суметь в любую погоду разжечь костер.
Надо нажечь достаточной количество золы. Надо выбрать самый круглые, самые лучшие картофелины, вымыть их и зарыть в самую гущу костра под толстый слой зольной жары. Периодически выкатывать, пробовать и смотреть: "Не готова ли?"
Очень ответственное дело!
 - Очень, мы малышня, ученики третьих - четвертых классов, - продолжал вспоминать Валерий, - гордились таким ответственным поручением.
Валера, допивая чашечку, улыбнулся:
 - А ты знаешь, - посмотрел он на Андрея, который внимательно рассматривал шустрых голубеньких гурами в аквариуме, - а мне очень нравилось, когда взрослые, пробуя печеную картошечку, хвалили меня.
- Вот, мальчик, какой молодец! Кошечка ведь не накормит! Спасибо тебе, Валера!
 - И это «спасибо" и эта благодарность мне маленькому было очень по душе. Может быть, поэтому я стараюсь служить простым людям. Мне нравится помогать своим избирателям. Решать житейские вопросы старушек, ветеранов труда. Может, оттуда, из детства это все?
-  Что все? – отвлекся Андрей от рыбок.
 - Ну, мое стремление помогать простым людям, решать их просьбы, положительно, не по-бюрократически, реагировать на их обращения, письма? Может оттуда, из детства, мое стремление к открытости, к гласности, к перестройке?
О перестройке они говорили редко. Тут все ясно. Есть решение. Есть новый курс партии. Какие могут быть вопросы.
Но сегодня, то ли обстановка праздничная, то ли выпитые две рюмочки «Эгриси» подстегнули Андрея к откровенности, что при его немногословности и строгости характера было не совсем привычно.
- Ты знаешь, - заговорил Андрей, глядя в окно на гуляющий праздничный люд, - я долго думал, считал, искал варианты. На будущий год будет увеличение объемов продукции, которую выпускает мой завод.
Это выражение «мой завод» резало слух, но не Андрея. Он действительно «впрягся» по полной.
Для него уже ничего не существовало кроме завода, плановых показателей, указаний Министерства и выполнения доведенных до завода объемов выпуска продукции.
Ничего!
Все в его жизни было подчинено одной цели – обеспечению бесперебойной работы огромного трудового коллектива и завоеванию новых призовых мест и переходящих знамен за высокие показатели.
Он обещал министру.
И он, Андрей Петрович, директор этого завода, обещание выполнит. Несмотря ни на какие там перестройки, перемены. Сохранить завод. Сохранить темп этим он «болел» все последние два года.
 - Ты знаешь, - повторил он, возвращаясь к праздничному столу, - а я нашел решение, у меня родилась гениальная идея. Я нашел путь, как мне справится со всем этим бардаком и заигрыванием с демократией. Мне нужны нестандартные решения.
 - И в чем они эти твои нестандартные гениальные решения? – иронически спросил Валерий.
Андрей не заметил и увлеченно продолжал:
 - Моему заводу нужен новый график!
 - Мне нужен новый график! – повторил он уже увереннее и четче. – Я введу на заводе суммированный годовой учет рабочего времени. КЗОТ мне это разрешает. Только докажу Министерству, что этого требует технология литейного производства. Пустяк. Докажу. Сокращаю рабочий день всего коллектива на двадцать минут, на пять минут сокращаю обеденный перерыв. И в итоге по году буду иметь в общей сумме дополнительных двенадцать рабочих суббот.
То есть в конце месяца, в конце квартала мой завод будет работать не пять дней в неделю, а шесть.
Я подсчитал. Это даст мне не менее десяти процентов запаса мощностей как производственных, так и трудовых.
Он добавил коньяка в фужеры и торжественно произнес:
 - За гениальное решение гениального директора!
Гордые нотки звенели в его голосе.
 - Ну-ну, - скептически проговорил Валерий, - за тебя и твои новые перестроечные идеи.
При слове «перестройка» Андрей поморщился.
 - А у тебя, как дела? Слышал, все воюешь, всех перестраиваться заставляешь? Весь город скоро на уши поставишь.
Валерий вздохнул.
 - Да нет, в городе все норм. Со всеми руководителями нашел общий язык. А вот шеф у меня…
Валерий глубокомысленно вздохнул.
 -  А что шеф? Шеф у тебя опытный руководитель. Знай, учись.
 - Учись? – от такой несправедливости Валерий даже вскочил с кресла. - Учиться? У кого? У партократов? У тех, кто упорно живет по старинке, кто саботирует решения, никак не согласится с эпохой перемен, с новым временем, временем открытости, гласности, альтернативности выборов и перестройке? Чему учиться? У кого учиться?
Возбужденный Валерий, задетый снисходительной репликой друга за самое живое, наболевшее, продолжал:
 - Андрей, ты видишь, что происходит? Все эти бюрократические игры, неисполнительность... Это раздражает меня, это меняет меня, но я не хочу быть автократом, как ты, я не хочу и я не могу кричать на людей. И я не уверен, что мне это нравится.
Андрей:
- Я знаю тебя давно, Валера, ты всегда был человеком добрым, с детства, ты даже драться не умел, но ты в то же время человек действия. Я знаю, ты не из тех, кто просто сидит в кресле, в должности и ждет. Ты работаешь. Ты решаешь проблемы, и это важно.
Валерий:
 - Но эти бумаги, эта писанина меня доконают. Вот вчера... Я работал до поздней ночи, решая проблему с насосом. И это было хорошо, это было реально. Но потом я возвращаюсь в офис, и все эти бумаги...
Андрей:
 - Ты знаешь, что такое работа. Иногда она грязная, иногда утомительная, но ты делаешь это ради нашего города. Ради людей.
Валерий:
 - Ты не поверишь, но иногда я чувствую, что моя работа — это просто борьба с ветрами. Все эти споры о квартирах, все эти интриги...
Андрей:
 - Я сочувствую тебе. Говорильня у вас еще та. Но кроме этого, есть и дела, для города, для жителей, для наших избирателей. Помнишь, как ты организовал благоустройство дороги? Как ты помогал врачам? Это то, что делает тебя лидером.
Валерий:
 - Может быть. Но власть портит меня. Я чувствую это. Я черствею у себя на глазах.  Но я не хочу стать одним из тех, кто теряет свою человечность из-за власти. Я не хочу, чтобы моя душа ржавела от нее.
Андрей:
 - Но тогда помни, почему ты здесь. Ты здесь не для игр власти, ты здесь для служения городу, горожанам. И если ты чувствуешь, что теряешь себя, найди способ вернуться к тому, что действительно важно.
Валерий:
 - Ты прав. Как всегда в наших спорах. Мне нужно сосредоточиться на том, что я могу контролировать. На том, что я могу изменить. И, возможно, мне нужно найти способ сделать это, сохраняя свою нравственность.
Андрей:
 - Вот и отлично. Начни с малого, начни с того, что под твоим контролем. И помни, что ты не один. У тебя есть команда, у тебя есть я. Мы все вместе сможем сделать этот город лучше.
Не успев, как следует, возмутиться от всей души, бюрократами, партократами и скрытыми сталинистами, подогретый коньячными фужерами «Эгриси», и выговориться, заклеймив их позором и приклеив им ярлык «противников перестройки», Андрей услышал звонок.
- Ты кого – то еще пригласил?
 - Да, - улыбнулся Андрей, - сюрприз.
В прихожую вошла Жанна Петровна.
 - С первомайским приветом, ребята! – помахала она сразу с порога.
Валерий засобирался.
 - Ты куда? – улыбнулся Андрей.
 - Домой. Потеряли меня уже.
Жанна Петровна с Андреем переглянулись.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Что же показали 10 месяцев, прошедшие после моего назначения на должность первого заместителя Председателя исполкома городского Совета народных депутатов?
Я, пришедший в Советы в самый разгар перестройки, что нового я внес в деятельность горисполкома по тем направлениям народного хозяйства города, которые курирую?
Сейчас мне трудно судить об этом. Ведь я не знал, как работал в этой должности мой предшественник, которого перевели заворгом.
Но ломать все, громить все оскандалить я не стал.
Почему? Почему я не заявило себе громко, почему не выступал на каждом заседании исполкома по поводу и без повода? Не стал красоваться, светиться заниматься саморекламой? А просто молча, стал делать рутинную черновую каждодневную работу. Не видную, вроде, но дающую результат. Ведь я многое в деятельности исполкома переделал.
Но о себе никак не заявлю.
Что это? Скромность или неразвитость? Неопытность или подхалимская осторожность?
Ясно одно. За эти 10 месяцев я, как зампредгорисполкома, состоялся, утвердился как в собственных, так и в глазах руководителей предприятий и организаций города, а главное, моих избирателей.
Это приятно. Это положительное достижение. Без скандалов и громких слов добиваться результатов.
За эти 10 месяцев также выявилось, что у меня с моим шефом разные подходы, разные понимания, разные принципы решения городских проблем. Разное понимание стиля и методов работы исполкома. Разное отношение, как к руководителям, так и к жителям. И огромная разница в самоуверенности.
Это создает для меня некоторые неудобства.
Но любопытство мое сильнее обид.
Руководители ко мне привыкли, со всеми хозяйственниками нахожу общий язык. У меня уже есть свое видение перестройки всей работы горисполкома на других современных деловых принципах.
Это выводы, это общие итоги 10 месяцев.
А дальше? А рекомендации?
Я думаю, четче надо сформулировать и твердо держаться своих принципов. Вот как Андрей. Этот парень вообще состоит из одних принципов! Вот что власть и должность делают с человеком.
Начинаю понимать: руководитель — это принципы. А принципы — это лицо, личность, основа. Чем глубже, основательнее, справедливее и ближе к идеалу они, тем ценнее руководитель, тем больше пользы он может принести, и больший диапазон ответственности может нести.
Никогда раньше я не касался вопросов принципов, характера, твердости действий руководителя.
 Но пример Андрея - это - открытие для меня.
Видимо, и характера, и твердости, и принципиальности мне все-таки чуть не хватает.
Они, конечно, у меня есть. Я их ежедневно, ежечасно проявляю в работе. Но они должны быть не внутри, а видны всем.
Не смутными, а четкими, сердечными и сильными в своей простой и доходчивой логичности.
Искать себя дальше надо, свой стиль, свой современный и эффективный!»

Глава YIII

Валерий-с ранних лет действительно был более мягким, более простым, более непринужденным, чем целеустремленный и всегда строгий и собранный Андрей.
В отличие от него Валерин стиль и манера поведения отражают более расслабленный подход к жизни, его миролюбие и вежливость иногда просто поражали Андрея. Что, впрочем, и стало основой их дружбы.
Ведь противоположности притягиваются.
Валерий всегда предпочитал более неформальный стиль одежды. Его гардероб состоял из простых вещей: удобных свитеров, брюк и легких курток. Он не стремится следовать моде, выбирая то, что ему удобно и практично.
У него добродушное, открытое лицо с мягкими чертами и легкой улыбкой, всегда готовой сыграть на его губах, что впрочем украшало лицо и всегда располагало к себе собеседника.
 Его волосы длиннее, чем у Андрея, и часто запущены, но вьются или кудрявятся, что придает ему вид художника или мечтателя.
Валерий с детства заражен миролюбием, оптимизмом и способностью находить радость в мелочах. Он обладает теплым и дружелюбным характером, легко заводит новые знакомства и ценит дружбу выше всего.
В отличие от Андрея, он более импульсивен и менее организован.
Любит порассуждать, любит долгие беседы за чашкой чая или во время прогулок.
Он часто жестикулирует и использует живую мимику, чтобы выразить свои эмоции.
В разговоре он может быть более эмоциональным и экспрессивным, чем Андрей.
Валерий всегда мечтал о путешествиях и приключениях. В молодости он много читал о дальних странах и культурах, и до сих пор сохраняет надежду, однажды отправиться в далекое путешествие, посмотреть свою страну: седой Урал, великий Байкал, таинственную Сибирь. Тем более, что поработав в коммерческой службе завода уже успел побывать по делам служебных командировок во многих промышленных центрах СССР.
Его планы часто меняются, ведь он живет здесь и сейчас, и не любит надолго планировать вперед.
В глубине души Валерий любит мир, где каждый сможет жить в гармонии с природой и окружающими.
Валерий и Андрей дополняют друг друга. Где Андрей — организация и порядок, где Валерий – там неожиданная для начальства инициатива, творчество и свобода.
Их дружба с детских лет основана на взаимном уважении и признании различий, которые делают их общение богатым и интересным.
Видимо, именно эти различия и стали основой их многолетней дружбы, в том числе и семьями.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Сегодня с утра не выспался.
Вчера до часу ночи решали проблему ремонта фекального насоса. Только установив отремонтированный, остановили рост фекальной воды в подвале главного корпуса медсанчасти.
Разрубив аварийную ситуацию, усталые только в час ночи разошлись по домам.
Вот так вчера поработали. Без обеда и без ужина. Разгрузочка получилась. Полезная, кстати.
Радует удивленный возглас главного врача, когда я уже ночью приконвоировал к нему мощный фекальный насос, установленный на тракторе «Беларусь».
- Где достал?
Приятно осознать, что способен не только в кабинете просторном бумажки перекладывать, да письма, распоряжения, решения разные писать, да ходоков - жалобщиков принимать-выслушивать, но и дело организовывать.
Вот и сегодня сам собой тихо загордился, когда на селекторном совещании заместитель Председателя облисполкома похвалил наш городок за благоустройство придорожной полосы, которое я организовывал.
Похвалил лично Жанну Петровну, чем поставил ее выше предрика нашего районного центра.
А ведь никто меня не заставлял делать эти работы по благоустройству объездной дороги.
Просто весна. Шеф в отпуске. И я без всяких истерик, без всякой срочности и больших громких сборищ в актовых залах многочисленного начальствующего люда, без всяких устных и письменных приказов и распоряжений спокойно во второй половине апреля и организовал эти работы.
Просто собрал заместителей директоров предприятий и провёз их по городским улочкам.
Договорились, поделили участки, и на объездную дорогу заехали.
Молодцы мужики, хорошо поработали. Большому начальству понравилось, да и горожанам нашим тоже.
Шеф вот благодарность получила публичную, на всю область прозвучало.
А всего то: одна общая поездка, одно выездное заседание административной комиссии, и контрольная экскурсия с отчетом и выдачей устных благодарностей, что мужикам очень нравится.
Все.
И к праздникам мой родной городок блестел.
Рецепт успеха?
Так он прост: нацеливаться на нужный конечный результат, самому и вести к этому результату людей. Вести спокойно, вежливо, но уверенно и настойчиво.
Людям надо верить. На них не надо кричать. Люди поймут. Люди все сделают, когда поймут. Им надо объяснить, их надо научить, им надо помочь организоваться. И добиться достижения общих целей.
Вот это и есть мой спокойный мужской стиль в действии.
А не нервный, бабский.
В общем, вчера был нормальный рабочий день зампреда горисполкома.
С утра организовал аварийную бригаду на горбольницу по устранению вчерашней аварии, провел совещание по подготовке к лету городского пляжа, на месте ознакомился с хозяйством ОСВОДа, посетил с паводковой комиссией посёлок Береговой, развез решение штаба по благоустройству.
Вечер. Двадцать минут девятого. Звонит телефон. Пора домой. Потеряли дома. Надо бежать.
Сын старший что-то с учебой ослабил. Опять не нашел ребенок времени уроки днём поучить. Уроки бы успеть ещё сегодня выучить. Надо помочь парню, поддержать.
Ладно, выучим вечером.
Вместе».

Глава IX

Вечер в городке наступает с закатом, окрашивая небо в теплые оттенки.
Город замирает в предвкушении отдыха после долгого дня. Огни фонарей мягко освещают улицы, приглашая жителей на прогулку по набережной или в уютные кафе.
Вечерняя прохлада приносит с собой покой и умиротворение, позволяя городу и его жителям насладиться тишиной ночи.
Валерий закрыл кабинет. Попрощался с вахтером, Верой Ивановной, и вышел на улицу.
Был уже поздний вечер.
Но ярко светили фонари. Установленные по его инициативе с участием местной МПМК. Они ровным цветом освещали дорогу, по которой в обе стороны двигались автомобили, грузовики, автобусы.
 Валерию всегда было приятно видеть плоды своего труда. И он еще раз убеждался в том, что верна его жизненная позиция: служить своим избирателям. Служить народу.
То что она верна, он убеждался много раз.
И слушая благодарности родителей школьников, когда сквер у школы номер пять заблестел, асфальтовыми дорожками и засверкал фонарями. Принимал их с удовольствием.
Школа работала в три смены и поздно заканчивала работу. Темно уже было. А сквер надо еще и пройти. 
А теперь школьники уже не боялись. И сквер на выезде из города, который он вместе с молодым архитектором Ириной исследовал перед составлением проекта, выглядел совсем другим. С дорожками, с фонтаном, яркими фонарями, освещающими асфальтированные блестящие после дождя тротуары.
Он долго боролся за это.
И сейчас, оглядывая, как детишки катаются на велосипедах, мамочки сидят на скамеечках, улыбнулся, вспоминая свои исцарапанные руки и порванные брюки, которые потом долго зашивала жена и ворчала:
 - И где-то ты лазишь, уж не по лесу гуляешь с девушками.
  - Ха-ха - хи-хи. - улыбнулся он тогда, - да, как это ни странно, с девушкой!
 Шутка получилась не совсем удачной, пришлось объясняться.
Но парк создан. Люди довольны. И это приятно.
С реки дул прохладный, легкий ветерок. И не чувствовалось усталости после проведенных сегодня двух совещаний до обеда, трех встреч после обеда и выезда на стройку, где обсуждались вопросы завершения строительства долгожданного многоквартирного дома для молодежного эмжэка.
Хорошо, что Андрей поддержал идею своих молодых рабочих и специалистов – построить МЖК.
Очередная гениальная его авантюра. На грани фола, как всегда.
После работы молодые рабочие, инженеры, те кому в МЖК выделены квартиры, работали на строительстве дома.
Абсолютно бесплатно.
Строители не могли нарадоваться этой идее директора завода, такому кадровому подарку. Рады были и рабочие. МЖК быстро рос.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Довел-таки до логического конца дело с опорами под фонари в парке у школы в микрорайоне комбината.
Двадцать пять опор Андрей поможет вывезти из Егорьевска.
И Сергей Петрович, начальник монтажно-строительного управления, согласился помочь. Уже составил сметы. В порядке шефской помощи обещает смонтировать систему освещения в парке.
Говорит, родителей привлеку, оплатит работу из премиального фонда. Молодец, никогда не откажется городу помочь. А главное, взамен ничего не просит.
Так с миру по нитке и решим проблему темного и страшного для детей леса у школы.
Правда, комбинат, в отличие от завода, пока не уговаривается помочь в изготовлении малых архитектурных форм для этого будущего парка.
Но уговорю Федора. В конце концов, в пятой школе учатся в основном дети работников его предприятия.
Что-то сегодня не успел разобрать бумаги. Много их скопилось. Это плохо. Стол должен быть чистым. Как в кабинете у директора завода, Андрея Петровича.
Вот он молодец, а я никак не могу добиться его уровня организованности и порядка в своих делах. Все дела и проблемы должны в виде писем, решений, постановлений крутиться в ржавой машине нашей бюрократии.
Хоть ржавой, но работающей.
Все должно быть в работе. Здесь, повторю, директор завода, Андрей, ну образец просто! У него на столе никогда ни одной бумаги. Молодец, парень! Вот это современный стиль!
Так, что там у меня в папке с документами еще там не разобрано?
Ага. Интересная история. Начальник стройтреста на заседание административной комиссии не пришел. Данные для протокола секретарю комиссии дать отказался.
Не уважает что ли городскую власть? Поговорю как с ним как-нибудь при случае еще.
А суть истории вот в чем.
На трест выделено три квартиры. Две двухкомнатные и одна квартира трехкомнатная. Начальник треста в списках очередников, утвержденных нами, горисполкомом, стоит под номером три.
И вот впереди стоящему под номером два, столяру треста товарищу Иванову, начальник предлагает на семью из четырех человек двухкомнатную квартиру. Ясно зачем, чтобы на третий номер, то есть его семье, досталась трехкомнатная.
Пришел ко мне советоваться.
- Так не пойдет, - говорю ему со вздохом. - Нет, я такое несправедливое решение не пропущу. Не смогу. И жилищная комиссия не поймет.
-Ах, так? Тогда я его в порошок сотру!
Наученный секретарем жилищной комиссии столяр Иванов едет в обком партии. Жаловаться. Оттуда звонок:
-Смотрите, не наделайте глупостей.
А начальник треста тем временем находит некоего электрика Петрова и берет с него бумажку.
А в ней случай в командировке описывается.
Оказывается во время служебной командировки столяр Иванов, занимался неблаговидным делом: а именно, ходил по домам местных жителей, представлялся старшим лейтенантом БХСС (это ж надо такое придумать), делал обыск, изымал брагу и они всей бригадой употребляли ее.
И понеслось. Профком, собрание, потом снова профком. Вызывает новых свидетелей. И появляются новые бумажки, в которых написано, что они «видели столяра Иванова «выпимши» в рабочее время».
И пошло, и поехало.
Все перессорились, переругались. Коллектив-то в стройтресте все-то человек триста.
В результате вот уже два месяца, мы, горисполком, так и не можем получить документы, и квартиры до сих пор не распределены.
Я решил сам разобраться в этой запутанной истории. «На месте», так сказать. Лично. 
Звоню начальнику. Прошу организовать собрание коллектива с приглашением всех участников истории. Сказал, что я этом собрании хочу принять участие.
Народ собрался. Вел собрание начальник. По очереди вызывал рабочих и спрашивал очередного бедного работягу:
- Миша, ну помнишь, ты приходил ко мне и жаловался, что пьют. И что столяр Иванов пьет?
Миша краснеет. (Так предательски выставить его перед всеми? Говори после этого с начальством!).
- Не помню. Не видел. А я-то, причем? Отстаньте от меня!
-Саша, - обращается начальник к другому рабочему, в такой же синей замасленной фуфайке, - ну помнишь, ты выступал на собрании?
- Ну и что? Мало ли что я говорил! Вам надо, вы и разбирайтесь. А я тут не причем.
Да, - думал я, садясь в терпеливо ожидающую меня служебную машину, - хороший руководитель не будет такие разборки в коллективе устраивать.
Жилищную очередь, конечно, столяру Иванову перенесли. Тут и обком партии не помог. Как защитить такого работника, который «выпимши» в рабочее время? И это в самый разгар борьбы за трезвость!
Руководитель стройтреста - молодой, начинающий, энергичный, деловой. Планы перевыполняет. Городу хорошо помогает.
Когда обращаемся к нему за помощью, никогда не откажет.
Морали бы ему добавить, да нравственности.
Но совмещается ли это по жизни? Нравственность и энергичность? Мораль и деловитость?»

Глава X

Жанна Петровна предпочитала строгие костюмы тёмных тонов, которые подчёркивали её статус и серьёзность намерений. Её прямая осанка и уверенная походка отражали внутреннюю уверенность и контроль над ситуацией.
В ней сочетались классическая элегантность и непреклонная сила.
Ведь каждый элемент её гардероба был тщательно подобран: от блестящих застёжек на пиджаке до изысканных брошей, которые добавляли образу строгости и шарма.
На её пальцах всегда блестели кольца, свидетельствующие о вкусе и статусе.
Жанна Петровна ценила семейные узы и поддерживала тёплые отношения с близкими.
Её дом был полон гостей, среди которых были влиятельные личности города, включая директоров заводов и членов исполкома.
Она умела поддерживать разговор и создавать атмосферу доверия и уважения.
С директором градообразующего предприятия, Андреем Петровичем, у Жанны Петровны сложились особые отношения.
 Она ценила его как профессионала, но их взгляды на управление часто расходились. Жанна Петровна стремилась, хотя бы внешне, к коллегиальности в приятии ответственных решений, в то время как Андрей Петрович признавал только автократический стиль управлений, строгий и персонально ответственный.
Валерий Иванович в отличие от шефа никогда не признавал роль какой-либо одежды. И всегда удивлялся модельным выкрутасам начальницы.
Зато он всегда был полон энергии и идей, что иногда вызывало у Жанны Петровны опасения. Она боялась, что его бурная деятельность может нарушить установленный ею порядок и дисциплину.
Тем не менее, она умела использовать его энтузиазм во благо города, направляя его стремления по правильному курсу.
Времена перемен отразились в её управленческом стиле. Жанна Петровна была не готова к новым вызовам, она была сторонником проверенных методов работы. И это ее нежелание следовать политической моде делало её еще более властной и строгой.
Но не в общении с соседями, знакомыми, родными.
О таком отношении к простым гражданам и полном отсутствии у Жанны Петровны начальственной спесивости и говорит и следующий случай.
В приемную горисполкома вошла женщина.
 - К Жанне Петровне можно? – спросила она у Светланы.
 - У нее приёмные часы сегодня вечером. Вы можете подойти к 16 часам. Я вас запишу. Вы по какому вопросу?
Не успела женщина ответить, как дверь в кабинет Жанны Петровны открылась и она попросила Светлану связать ее с директором завода.
Увидев посетительницу приветливо улыбнулась:
 - Ты ко мне, Павловна? Заходи.
Проблема у соседки с улицы оказалась непростой.
К пустырю, где всей улицей когда – то давно высадили березовую рощу и которая стала любимым местом отдыха горожан, подогнали трактора, краны, технику. Начали завозить плиты.
А когда любопытные подошли и расспросили рабочих, то оказалось, что их березовую рощу, самое популярное место отдыха сносят, выкорчуют.
А на этом месте будет коттеджный поселок для работников облисполкома.
 - Помоги, Жанна Петровна, ты такая у нас большая начальница. Никто кроме тебя не поможет.
Посетительницы ушла.
Жанна Петровна нажала кнопку селектора:
 - Светлана, меня приглашают на сход граждан. Включи в график завтрашнего дня. И Валерия Ивановича пригласи. Вместе поедем.
Из рабочих записей Валерия Ивановича.
«До обеда все-таки (хотя ушло 5 часов) решил вопрос с выделением места кооперативному овощехранилищу (КОХ №1) для инвалидов и участников войны, ветеранов завода.
Не успокоился, пока лично не сходил и не организовал сам с нашим архитектором Ириной первые колышки.
Теперь место отведено, колышки вбиты, есть организация, которая будет строить.
Все! Остаётся только контроль.
Люблю моменты, когда решаешь крайне нужную людям, затянувшуюся проблему.
Закрываешь папку, кладешь ее в личный архив и, смакуя очередное достижение, стоишь у окна кабинета и смотришь вдаль, в город, на проходящих внизу людей.
Небольшой приятный перерыв перед следующим тигриным броском.
Это уже вторые «колышки» в моей зампредгорисполкомовской практике.
Несколько дней назад также лично организовал разметку спортивного парка в неухоженном пока Шельпяковском лесу, что за Домом культуры, слева вдоль дороги в областной центр, да, собственно говоря, практически напротив стадиона.
Двадцать лет горисполком заявлял о начале строительства этого парка, есть красивый проект, привязка, получены все разрешения.
Двадцать лет!
С ума сойти!
А я уже завтра поведу сколоченную мной бригаду валить сухие и мелкие деревья, рубить просеки, расчищать площадь перёд входом, делать дорожки и обозначить в центре парка круг с будущим фонтаном.
И все бесплатно. Набрал мужиков с коммуналки, с водоканала, с газовщиков.
И чего было двадцать лет говорить? Делать надо.
Правда, завозмущались у меня владельцы самовольно возведенных в Шельпяковском лесу гаражей.
Поэтому завтрашняя рубка - это не только демонстрация деловитости молодого заместителя Председателя горисполкома. Это ещё и моя психическая атака на наглеющих захватчиков городской земли - самовольщиков сих убогих деревянных, обшитых рваными и ржавыми кусками листового железа (откуда только и натаскали).
Это для них, персонально для них, психическая атака.
Надо мужикам показать - стройка началась. Может, поймут, что пора убираться, что они мешают строительству?
Ведь я не просто их выгоняю с самовольно захваченных ими когда-то участков городской земли. Я добился, чтобы им и место дали, тут же, недалеко под капитальные гаражи, технику дали для перевозки этой старой рухляди.
Никуда не денутся, уберут.
Хоть какие-то видные горожанам подвижки будут.
А то денег в бюджете на ремонт улиц и дорог, на ремонт тротуаров такие крохи выделяют, что и говорить не хочется.
Вот и у Виталия Николаевича, начальника ХДРСУ, нервы сдали. Не выдержал старик. Заявление написал. И старший мастер, Дмитрий Евстигнеевич, тоже. Не выдержали темпа.
А ведь он сам работал руководящей должности. Красиво говорить научился, оправдываться научился, причины находить всякие, а дело не делает.
Пожалуй, возражать не буду. Пусть уходят. Перестройка – время быстрое, время реформ и реальных дел.
А говоруны да плакальщики никому не нужны.
Ну ладно. Пора домой. Время-то опять уже восемь вечера».

Глава XI

Вечерний городок окутан мягкими оттенками заката. Река медленно течет, отражая в своих водах последние лучи солнца, уходящего за горизонт.
Высокий берег, усыпанный зеленью, словно страж стоит над спокойной поверхностью воды, добавляя картине умиротворения.
Вдалеке слышится стук поездов по железной дороге, напоминающий о неутомимом ритме жизни города.
Этот звук, переплетаясь с шуршанием шин автомобилей, создает уникальную мелодию вечернего городка, которая звучит как нежная симфония в ушах его жителей.
Горожане, наслаждаясь прохладой вечера, медленно прогуливаются по улицам.
Их разговоры и смех добавляют живости этой картине, наполняя воздух ощущением общности и сплоченности.
Они, словно актеры, играют свои роли в этом вечернем спектакле, делая каждый момент незабываемым.
Вечерний городок - это не просто городок, где сходятся река, земля и небо. Это место, где каждый вечер становится особенным, наполненным мелодией жизни и красотой природы.
Это место, где сердца людей бьются в унисон с ритмом города, создавая гармонию, которую можно ощутить в каждом уголке.
Это место, которое оставляет в душе незабываемые впечатления и вызывает желание возвращаться снова и снова.
Это место, которое можно назвать домом.
Это Родина Валерия, Жанны Петровны и Андрея.
Кстати, его как он говорил «гениальная идея» по увеличению объемов выпускаемой продукции за счет интенсификации труда и введения для коллектива суммарного учета рабочего времени приобретает все более скандальный характер.
Ситуация заинтересовала Валерия.
Шутка ли, после внедрения нового графика работы коллектива, посыпались жалобы, письма. В город зачастили комиссии из области, из ВЦСПС, из ЦК профсоюза.
Общественными настроениями на заводе заинтересовался новый, только что избранный на областной отчетно-выборной партийной конференции первый секретарь обкома партии.
В сутолоке дел, в текучке буден Валерий и Андрей давно не виделись.
Встретиться и поговорить решили в неформальной обстановке, вспомнив студенческие годы.
В этом городе, где переплетаются судьбы и решения героев, можно выделить три места, каждое из которых обладает своим неповторимым духом и атмосферой, подходящей для этого.
Одно из них - уютное кооперативное кафе на старинной улице города.
Здесь, среди аромата свежесваренного кофе и мягкого шума утренних посетителей и встретились они в один из выходных дней. Встретиться, чтобы обсудить ситуацию в городе, сверить часы.
Стены кафе украшены старинными фотографиями, а мягкий свет создает ощущение уединения и комфорта, позволяя героям нашей истории говорить откровенно и без спешки.
Рядом зеленый сквер возле городского парка. Здесь также под тенью раскидистых деревьев, на скамейке с видом на играющих детей и прогуливающихся пар, можно было отключиться от текучки и поговорить о прошлом, настоящем и будущем.
Это место, где природа вдохновляет на размышления и помогает сосредоточиться на главном, отвлекаясь от городской суеты.
Вот что значит, частное предпринимательство. Хорошо, что партия дала кооперативам зеленый свет. Это вам не советский общепит.
Андрей Петрович:
 - Валера, ты помнишь тот год?  Я только что был назначен директором завода. Это было самое начало перестройки, и тогда ещё никто не говорил о реформах. А я уже тогда, столкнувшись с инерцией, со старыми неработающими методами управления решил все изменить на заводе.
 - Да. Помню твои идеи. Новаторские для нас. Непривычные.
 - Почему непривычные? Все научно обоснованно. На одиннадцать процентов выросла производительность труда. Повысилась рентабельность производства. Это огромные цифры. В рост пошли все показатели.
 - Я помню твою идею. Ты сокращаешь рабочую смену на двадцать минут. А освободившееся время распределяешь по рабочим субботам. Таким образом, ты получаешь дополнительно одиннадцать рабочих суббот в год. Правильно?
 - Но не только. Я пересмотрел структуру, штаты, Некоторые отделы управления, ряд должностей сократил. Создал новые структурные подразделения. Например, объединил финансовый и сбытовой отделы в одну структуру и подчинил этой структуре складское хозяйство, которое раньше было самостоятельным и почти неуправляемым.  В общем, частности тебе не интересны. Но переделал все.
  - И что?
 - А то, что нажил себе врагов, недругов. Появилось много обиженных. Ведь кого-то пришлось уволить, кого-то отправить на пенсию. Кого – понизить, урезать полномочия. В общем, расшевелили болото.
Андрей отпил кофе и продолжил:
 - Тут ведь лет сорок тишина стояла. Десятилетиями ничего не менялось. Как было со времен совнархозов. Ты не поверишь, так и осталось!
 - А Министерство что?
 - Был у Министра. Министр одобрил мою записку. Но устно сказал такие слова, уже потом, когда коллегия закончилась и все разошлись. Руку пожал: «Молодец, Андрюша! Действуй. Но рискуешь, парень. Если что, вся ответственность на тебе».
Андрей помахал официантке. Заказал вина. И продолжил:
  - Я тогда обрадовался его словам. Ведь это, по сути, карт-бланш мне. А теперь вот думаю, как из ситуации вылезти. А ситуация действительно не из приятных. Тем более, после слов Горбачева о председателях профкома, которые «танцуют краковяк с директором завода».  Заводской профсоюз после этих слов генерального быстро сориентировался. Выступил против моего заводского графика. Ему, видишь ли, выходных дней жалко. А то, что люди стали больше зарабатывать? Это что? Не достижение?
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Да. Скандал на заводе крупный, прогремел. Аж до Москвы дошел.
Спор между коллективом завода и новым молодым директором решился просто, по-советски, традиционно и по - партийному быстро.
Первый секретарь обкома все рассудил.
Председателя непокорного профкома (или непокорного председателя профкома), попросту выгнали с этой работы, переведя на другую работу с повышением.
А вот по поводу Андрея, в Министерстве задумались: «Не заигрался ли парень в крутого администратора?
Правильно ли он, здесь в провинции, управляет маленьким заводиком?»
Доходили сигналы, что в запальчивости, этот «крутой» парень, мог и нахамить подчиненными, разгонять кадры, если те, по его мнению, делают что-то не так.
Но рабочие - это не винтики, они тоже не хотят так просто работать в дополнительные субботы, без двойной оплаты.
Это что же получается? Прав был я, когда честно и открыто, заявил Андрею свою позицию, против такого отношения к рабочим и специалистам, как к бездушным исполнительным винтикам своей корпорации. Кстати, с недавнего времени, любимое слово Андрея.
Да я был прав. Неработающей оказалась философия начинающего автократа, что рабочие, это стадо баранов, которым надо управлять кнутом.
Андрея тормознули. Его заставили проводить конференцию трудового коллектива по выборам директора. И, как сейчас заведено, «на альтернативной основе».
А эксперимент его уже через два года беспрерывных жалоб отменили. Завод вернулся на прежний график.
Два года. Да, время лучший судья.
И вот на октябрь назначены выборы трудовым коллективом нового директора.
Конечно, благодаря авторитету должности, Андрей создал работающий и эффективный коллектив управленцев, выгнав старые кадры. Сделал хорошие оклады ИТР.
Но, почему-то, ни один из его назначенцев не пользуется уважением в народе.
Итак, попробуем спрогнозировать. Кто же за Андрея?
Я думаю, молодые рабочие и специалисты. Все-таки на заводе создали молодежный жилищный комплекс, и ребята строят по вечерам себе жилье, новые квартиры в МЖК на Советской. Да, Приложат усилия. Да за мизерную повременную оплаты, и то и вообще без оплаты. Но и улучшения жилищных условий они не будут ждать двадцать лет, как их отцы и матери.
Это хорошо. Это сегодня актуально.
За Андрея, я думаю, будет и заводоуправление.
Именно им он резко в несколько раз поднял заработную плату. Такую высокую, что отсутствие премий из-за плохой работы завода их уже не интересует.
Тем более что только за последний год аппарат управленцев на заводе, как это ни странно, при всех его реформах и постоянных сокращениях кадров неожиданно вырос на целую сотню.
И себе естественно Андрей намного поднял зарплату, двадцати-тридцатикратно к зарплате рабочего.
МЖК будет за него. Но этого мало.
Андрея, конечно, поддержат его замы. Все. Абсолютно. Они уже привыкли и к матюгам, и к жесткому стилю общения, тем более что Андрей подключает к решению их проблем авторитет своей должности и успешно решает их личные вопросы, как с местной властью, с Жанной Петровной, так и с областниками.
Так что за два года Андрей создал себе прочную социальную базу среди начальствующего состава. Он, по сути, купил их лояльность супервысокими зарплатами.
«Забыл» только про рабочих, про начальников цехов, про рядовых инженеров и конструкторов, специалистов. Для него этих групп не существует. «Исполнители», - как любит повторять он, говоря о них.
И «исполнители» и «винтики» отвечают взаимностью. Презрением, доходящим порой до ненависти.
Завод сегодня напоминает закипающий котел, у которого наглухо завернута крышка. Еще немного и рванет. Похоже, это поняли в обкоме партии, профсоюзах.
Это председателя профкома, одного человека, можно спокойно отправить в полет по выборным должностям, а куда деть сотни возмущенных людей?
Не найти им всем новых должностей.
У этого возмущенного коллектива в канун общего собрания по выборам директора и рупор свой появился.
Создана инициативная группа.  Группа небольшая, но берет не количеством, а активностью, напористостью.
Позиция этой группы по замене директора по душе всему коллективу рабочих. «Надо дело довести до конца», - таков лозунг этих возмущенных людей. В переводе на русский означает: «Выгнать!»
Всего лишь группа. Но они все с производства. От жизни. От рабочих.
Кстати, в составе этой группы нет ни одного человека из заводоуправления. Есть в этой группе и обиженные. Одну из них после декрета не взяли на прежнее место работы.
Обида двигатель протеста. И от этого всеобщего волнения и недовольства, похоже, властям уже никуда не деться.
А рабочий класс?
После того, как партком принял решение об отмене «гениального директорского плана» и перешел на старый режим работы, казалось бы, конфликт исчерпан, проблема, возмущающая рабочих, снята.
 Вроде бы не должно быть больше поводов против. Почему же буза продолжается?
Министерство тоже не дремало. И два месяца назад прислало на завод на должность заместителя директора по производству свою кандидатуру на должность директора. Протеже приглядывается.
То есть на заводе борьба. И вопрос стоит жестко: «Кто кого».
Я, хотя коллектив мне родной, в эту драку не вмешиваюсь. Никогда никому не вредничал, не вредил, не мстил.  Как ты к людям относишься, так и люди к тебе.
А ты, Андрей, чего ждал? Любви вассальской? Так не средневековье у нас. И ты далеко не король. А народ у нас хоть и вятский, но гордый. Терпеливый, спокойный, но гордый.
Ответ даст нерадивым чиновникам. Когда-нибудь. Слабо не покажется.
Интересная ситуация складывается ко дню проведения конференции трудового коллектива, дню выборов директора, к часу икс.
Если оценить возможности сторон, то у Андрея не такая уж плохая ситуация. Если только его кандидатуру допустят до выборов.
Четыре года руководства коллективом завода за плечами. Совет трудового коллектива под руководством протеже директора вполне еще может выдвинуть его кандидатом на эту должность, я думаю, и значительная часть делегатов поддержала бы Андрея.
Многие привыкли к такому жесткому стилю руководства. Многим так проще. Не надо никакой инициативы, не надо ничего искать, предлагать, напрягаться, знай, выполняй указания суперавтократа, и будешь и при деньгах, и хорош будешь.
Многим это нравится. Ведь при таком ручном стиле управления и вся ответственность за жесткие указания и их последствия директор берет на себя.
Удобно многим.
Молодежь тоже его должна поддержать, парень два МЖК запустил, хорошее дело.
Исполнительскую дисциплину поднял.
Это тоже хорошо.
У Андрея немыслимо, чтобы его зам с ним спорил, и не дай бог саботировал или палки в колеса проектам директора ставил.
Мигом вылетел бы не только с должности на следующий день, к заводу бы близко не подпустили на пушечный выстрел.
Сколько талантливых снабженцев, инженеров, начальников отделов и цехов за это время вылетело! Не сосчитать.
Есть достижения за эти четыре года. Есть. Есть что Андрею сказать, если инициативная группа выдвинет его на эту должность, и о результатах своего авторитарного правления.
Это и пионерский лагерь, и подсобное хозяйство, и тепличное хозяйство, и столовая, и административное здание.
Он и ремонт школы сделал, и поликлинику на четыре этажа построил, и профилакторий финансирует, и спорткомплекс развивает, и каток заливает.
Наконец, жилье строит. Есть связи в Москве, в Министерстве. Лимиты хорошие выбивает на жилищное строительство.
Базу отдыха для рабочих опять-таки в Крыму хочет сделать, взяв в аренду несколько зданий.
Пашет парень, а то, что материт подчиненных? Ну, так что? Быстрее бегать будут! Роман с секретаршей завел? Ну, так что ж, мужик, ведь. Жену не бросил. Дочку у секретарши маленькую обеспечивает.
Что еще надо? Честно себя ведет.
Деньги есть, ну содержит две семьи. Какие мелочи. Так неужели не рискнет? Не выдвинется на выборы директора трудовым коллективом?
Вот Министерство прислало ему заместителя директора по производству. На конференции уже ясно, что это креатура Министерства, и оно без сомнений выдвинет его на пост директора.
Уже два месяца товарищ приглядывается к делам. И мои знакомые и незнакомые с особым удовольствием при случайных встречах во всех подробностях рассказывают о делах на заводе.
Так что хочу я или нет, но в курсе всех событий заводских нахожусь в результате этих случайных товарищески-соседских встреч на улице. Мне, как специалисту, отработавшему на заводе много лет с удовольствием всякие мелкие новости рассказывают.
А так как я вырос на заводе, и мама моя с 1943 года здесь всю жизнь отработала, и дядя, и братья двоюродные и, вообще, завод мне – родной, то я вроде бы и не работаю на заводе, но постоянно там, в общественном сознании присутствую.
Для заводчан я родной. Меня любят. Душу открывают, на улице узнают. Несу свой крест народного заступника. Не бросаю его, не отказываюсь и никогда не откажусь от этой тяжелой ноши. Ведь это мои избиратели. Я не могу быть в стороне от их проблем. Так вот я в курсе всех заводских страстей.
И что же настораживает меня в деятельности нового кандидата за два месяца его стажировки?
Первое. Это то, что как сказал Виталий председатель СТК, кстати, первый создатель и бессменный руководитель комсомольско-молодежного бригады, ставшей затем участком на заводе, первым, перешедшим на полный хозрасчет.
Передовое и рискованное по тем временам дело. Но мы с ним сделали и бригаду, и участок, и хозрасчет внедрили. Так вот Виталик сказал, что «не проявил себя новый зам по производству».
Я Виталику верю.
Второе. Руководители всех рангов на заводе от мастеров, начальников отделов, цехов, главные специалисты и замы уже привыкли к этому жесткому автократичному стилю руководства, апологетом которого является Андрей.
И хотя в сегодняшнее демократическое и перестроечное время такой стиль партией и не приветствуется, однако, он имеет место быть, и за два года на заводе уже привыкли к железной палочной дисциплине, к диктаторским методам руководства, а значит, не примут, не зауважают директора вежливого, вдумчивого, мудрого, разумного.
Третье. Настораживает и то, что министерский кандидат начинает искать поддержки путем личных контактов с местной оппозицией, которая агитирует против Андрея.
Принимает их, слушает их советы. Впрочем, одна их них является секретарем партийной организации цеха, человек авторитетный, уважаемый в коллективе. Почему бы и не послушать ее мнения?
Четвертое. Они, конечно, обещают ему общественную поддержку, и, похоже, смогут обеспечить, так как своими репрессивными методами Андрей создал им хорошее основание для агитации.
Итак, порассуждаем над ситуацией.
Я, Валерий Иванович, зампредгорисполкома, бывший инженер завода, народный депутат от этого микрорайона, по сути, мог бы стать знаменем этой антиандреевской группировки.
Но Андрей мне друг. Мы учились в одном классе вечерней школы, вместе пошли от завода на рабфак, работали на заводе после института.
Я не буду выступать против него. Не пойду на конференцию, чтобы не видеть этого демократического балагана.
Как это так, выбирать директора завода? Как это так на собрании выбирать начальника цеха? Может еще мастеров на альтернативной основе будем выбирать?
А кто будет альтернатива? Тот, кто потакает прогульщикам, выпивает вместе с ними? Сто процентов такого точно выберут. Ведь в доску свой мужик.
Хороши ветры перемен!»
Глава XII
На окраине города, где сходились поля опытного хозяйства, леса лесничества и сады, раскинулась берёзовая роща.
Это место было любимым уголком горожан, где они находили покой и умиротворение.
Роща, посаженная садоводами в один из коммунистических субботников тридцать лет назад, стала символом единства и труда.
Крайние улочки города с частными деревянными домами, привезёнными когда-то из деревень, окружали этот зелёный оазис.
Берёзовая роща на окраине города была настоящим оазисом среди суеты и шума. Высокие стройные деревья, с белыми стволами, словно покрытыми серебром, тянулись к небу, создавая ощущение лёгкости и простора.
Летом их кроны образовывали густой зелёный шатёр, сквозь который пробивались солнечные лучи, играя на траве и создавая причудливые узоры света и тени.
Под ногами мягко пружинил ковёр из опавших листьев и мха, а воздух был наполнен свежестью и ароматом берёзового сока.
В тишине рощи слышался лишь шелест листьев и пение птиц, которые облюбовали это место для своих гнёзд.
Здесь можно было встретить и белок, ловко прыгающих с ветки на ветку, и зайцев, осторожно выглядывающих из-за кустов.
Роща была окружена полями опытного хозяйства, где выращивали различные сельскохозяйственные культуры, и лесами лесничества, которые служили естественным барьером от городской суеты.
С другой стороны, к роще примыкали сады, где местные жители выращивали фрукты и овощи, и крайние улочки города с частными деревянными домами, привезёнными когда-то из деревень.
В центре рощи находилась небольшая поляна, где горожане часто устраивали пикники и праздники.
Здесь стояли деревянные скамейки и столы, сделанные руками местных умельцев.
В тёплые летние вечера здесь собирались семьи с детьми, молодёжь и пожилые люди, чтобы насладиться природой и общением.
Берёзовая роща была не просто зелёным уголком, она стала символом единства и труда, местом, где каждый мог найти покой и вдохновение.
Именно поэтому планы по её вырубке вызвали такой резонанс среди горожан, которые не могли представить свою жизнь без этого прекрасного уголка природы.
На сход граждан, после того, как горожане остановили работу строителей, приехал лавный инженер проекта.
С чертежами в руках он объяснял:
 - Жанна Петровна, понимаете, роща не вписывается в наш проект. Нам нужно снести её, чтобы освободить место для коттеджей. Это важный проект для области.
Жанна Петровна, поддерживаемая одобрительными возгласами собравшихся, возражала:
 - Но это место дорого горожанам. Они сами посадили эти деревья. Разве нельзя найти другое?
 - К сожалению, нет. Это единственный подходящий участок. Здесь все рядом: коммуникации, водопровод, теплоцентраль, электроэнергия. И все это практически в лесу. В условиях первозданной природы. Мы должны двигаться вперёд. Город должен развиваться.
На сходе выступили жители. Они шумели, возмущались.
Софья Ивановна, пенсионерка, размахивает руками:
 - Мы не позволим вырубить нашу рощу! Это наше место отдыха! Это наше место силы и здоровья. Мы сами ее садили.
Петр Иванович, пенсионер обращается к представителям горисполкома:
 - Жанна Петровна, вы должны нас защитить! Вы наша избранница!
Тут же без согласия Жанны Петровны её подруги и соседи-садоводы избрали её председателем комитета протеста.
 Она оказалась перед сложным выбором: поддержать народ или подчиниться начальству.
Ночью Жанна Петровна не могла уснуть. Мысли о предстоящем решении не давали ей покоя. Она вспоминала своё детство, проведённое на этих улочках, друзей и подруг, с которыми она выросла.
Жанна Петровна (мысленно сквозь сон):
 - Что же делать? Облисполком – это моё начальство, но как я могу предать своих соседей, друзей детства? Они верят в меня…
Из рабочих записей Валерия Ивановича.
«С утра кабинет шефа оказался занят. Секретарь горисполкома, раздавала председателям участковых комиссий биографии кандидатов в областной Совет народных депутатов двадцатого созыва.
Выборы - пора для нас горячая.
Шеф уезжает на внеочередную сессию областного Совета.
Причина?
Нашего бывшего теперь уже первого секретаря обкома партии избрали первым секретарем обкома КПСС другой области.  Это нормальная ротация кадров. По горизонтали, так сказать.
А здесь никто кроме Владислава Осина и не рассматривается. Что и логично. Осин - председатель облисполкома.
И здесь никто кроме него и не подходит. Лучшего варианта нет. Управленческий опыт огромный. Сильный руководитель, железный, требовательный.
Нашей области нужен такой.
Сегодня на внеочередной сессии облсовета его должны освободить от должности председателя облисполкома.
У Жанны Петровны горят глаза.
Такие судьбоносные сессии редки, а потому интересны, вызывают массу кулуарных разговоров, прогнозов.
Осин ценит Жанну Петровну. А теперь у нее еще и большое будущее. Поговаривают. Может в ее карьере начинается новый этап?
Женщин - руководителей у нас так мало, что даже ЦК КПСС выпустило специальное постановление. И сейчас женщины – руководители в цене.
И им, как это ни странно, действительно, много удается. Только так уговаривают мужиков областного и российского масштаба. Дополнительные лимиты и фонды выбивают. Выделения денег добиваются одной беспомощной женской улыбкой.
Я больших начальников понимаю. Разве откажешь молодой симпатичной?
Шеф спешила. Ее короткое, брошенное на ходу:
- Я уезжаю, оперативку проводите.
Указание очевидное. Вопросов не вызвало. Веду всех в орготдел.
Сегодня попробовал следовать принципу «доводить дело до конца», о внедрении которого в повседневную практику своей деятельности давно мечтаю. Пример беру с Андрея. Тот не отпустит проблему, пока не решит. И не важно ему, сколько времени уйдет и усилий. Молодец.
Вот и я, после обеда, занявшись пляжем, и почувствовав, что не двигаются наши дела, взял с собой главного инженера Ивана Семеновича и председателя горсовета ОСВОД Володю и повел их на место, на берег, на реку.
Нечего нам, большим начальникам, в кабинетах сидеть, бумаги подписывать, да пустые разговоры вести.
Ведь сегодня уже первое число, а ничего не сделано.
Правда, мне удалось еще весной организовать полторы тысячи тонн песка.
Но прошляпили коммунальщики с городским ОСВОДом, ограничившись разговорами, приемку его не организовали.
И в результате речники на территории пляжа насыпали четыре огромных горы песка.
Вот это подарочек! Накануне лета.
Все. Пляжа нет. Как не бывало!
Что делать?
Пошёл в ОКС завода просить тяжелую технику. Затем к Григорию Ивановичу, заместителю директора по социальным вопросам. Хорошо, что старые связи работают, и мужики не отказываются помочь. Сколько времени вместе провели на разных банкетах, собраниях и вечерах заводских.
А сколько проблем по социальному развитию завода с ними решено за годы совместной работы!
Родной коллектив разве откажет городской власти?
Сбегал в транспортный цех к начальнику. Он дал трактор.
Я договорился с трактористом, сводил на место, все показал, объяснил.
Потом к коммунальщикам, договорился с оплатой. За три часа все решил. Хорошо, городок небольшой, все рядом.
Но все равно, опоздал на комиссию по прописке на целых 7 минут.
Сижу на комиссии и думаю.
Три часа в жизни руководителя. Просидел бы в кабинете. С бумагами поработал. И какой результат? Письма, ответы, жалобы, отчеты, статистика. Можно для таких дел и после работы задержаться.
Но три часа моих, вложенных в городской пляж, радуют душу.
Ведь уже завтра его начнут, выражаясь строительным термином, «планировать». А по-нашему зампредгорисполкомовскому жаргону «благоустраивать».
Хорошо поработал!
В результате у нас в городке в кои – то веки будет свой пляж, киоск, фонтанчик, лежаки.
Ушло недели две моего зампредгорисполкомовского времени на различные совещания, встречи, разговоры, убеждения неверующих и скептиков, считающих никчемными эти дела и пустяковыми.
Но пляж все-таки будет. Горожанам в этом летнем сезоне будет, где отдохнуть!
Вот тебе пример.
Руководящая воля. Давление. Необходимый признак сильного руководителя.
А кто такой современный «сильный» руководитель? Тот, кто только кричит и требует? Как мой шеф. Или тот, кто организует? Как я?
Я думаю, нет однозначного ответа.
И автократический стиль нашего предисполкома, моего шефа, и директора завода Андрея Петровича, и мой стиль имеют право на жизнь.
Сильный руководитель тот, в результате действий которого (или указаний, или требований) рождаются новые элементы нашей жизни.
Вот только в этих благородных целях и надо использовать авторитет наших руководящих должностей.
С этой точки зрения работа руководителя конкретна.
Парадокс заключается в том, что чем выше должность руководителя, тем ближе он к жизни, к людям, их нуждами проблемам.
Хотя бы потому, что у его должности больше прав.
Может благодаря только этому мной сформулированному закону-парадоксу и живет бюрократия?
Иначе бы она давно распалась как абсолютно нежизнеспособная структура.
Вот такой стиль руководства мне нужен.
Алеша закончил четвертый класс. Молодец. Отцу – матери все некогда, так сам старался учиться. Как смог. Молодец. Самостоятельный парень. Надо составить летний график чтения. И вообще, о лете подумать. Чем-то надо занять ребенка».
Глава XIII
Андрей и Валерий дружили семьями.
Семья Андрея, директора завода - яркий пример семьи советской интеллигенции второй половины 80-х годов.
Жена Аня работала в местной библиотеке, где являлась не только хранителем книг, но и душой всего коллектива.
Она организовывала литературные вечера и читательские клубы, внося свой вклад в культурную жизнь города.
Ее стиль одежды был простым и элегантным, она предпочитала носить платья средней длины и кардиганы, а ее волосы обычно были собраны в аккуратный пучок.
Сын Дима учился в средней школе и уже проявлял интерес к технике и науке. В свободное время он любил разбирать старую радиоаппаратуру и мечтал стать инженером. Его комната всегда была заставлена различными деталями и схемами.
Дочь Светлана посещала музыкальную школу и обожала играть на пианино. Она мечтала о большой сцене и аплодисментах, и каждый вечер дом наполнялся звуками ее музыки.
Как это ни странно, страшный автократ на работе, Андрей дома был другим человеком.
Вроде бы так не должно быть. Человек не может быть на работе диктатором, а дома ангелом.
Но в случае Андрея это было именно так.
В доме царила атмосфера любви и поддержки.
Стены были украшены семейными фотографиями и детскими рисунками.
В выходные дни семья собиралась за общим столом, где Аня подавала домашние блюда, а Андрей рассказывал истории из своего детства.
Одной из традиций были семейные прогулки в парке каждое воскресенье и посещение театра раз в месяц.
Вечера они часто проводили за настольными играми или чтением книг вслух.
Андрей любил работать в саду, выращивая овощи и цветы.
Аня увлекалась рукоделием и вязанием. Дима собирал модели самолетов, а Светлана, когда не играла на пианино, рисовала.
Эта семья была образцом советской интеллигенции, где ценились образование, культура и традиции.
Они были счастливы вместе, несмотря на все трудности того времени.
Да и семья Валерия Ивановича была воплощением тепла и неформальности, характерных для советской провинции 80-х годов.
Вера, его жена, работала медсестрой в местной поликлинике, где ее доброта и заботливость делали ее любимицей среди пациентов.
Их дом был наполнен смехом и радостью, а каждый уголок отражал любовь и внимание, которыми они окружали друг друга.
Вера была женщиной с мягкими чертами лица и теплыми улыбающимися глазами.
Она предпочитала носить простые, но аккуратные униформы на работе и удобную одежду дома.
Ее волосы обычно были собраны в практичный пучок, что упрощало уход за больными.
Их старший сын Алексей учился в школе. Увлекался археологией и коллекционировал старинные монеты. Где он их находил? Неизвестно. Но, видимо, экономил деньги, что ему регулярно выделались на обед и на карманные расходы, и на них он ездил на собрания коллекционеров в областной центр, в дом культуры Циолковского, где по выходным дням собирались клубы любителей старины.
Младший сын, Сергей, учился в начальной школе, был полон энергии и любопытства. Он постоянно что-то разбирал, то будильник, то старый папин магнитофон, то радиоприемник. А еще он обожал рисовать, и его комната была украшена самодельными поделками и яркими рисунками.
В их доме всегда царила атмосфера свободы и творчества.
Стены украшались детскими рисунками и семейными фотографиями, а на полках стояли горшки с комнатными растениями, за которыми Вера любила ухаживать.
Каждое воскресенье Валерий Иванович с семьей отправлялись «в поход».
Так они называли прогулки по полям и лесам, окружавшим городок. Там они наслаждались природой и свежим воздухом.
Жгли костры и жарили на них сосиски, закусывая их вкусными пирожками, специально приготовленными Верой, накануне.
Вечера они часто проводили, играя в настольные игры или смотря семейные фильмы на своем старом черно-белом телевизоре.
Валерий увлекался рыбалкой и фотографией, Вера — садоводством и кулинарией.
Выходные дни были для них временем отдыха и семейных радостей, когда можно было забыть о повседневной суете и посвятить время друг другу.
Эта семья была островком счастья и спокойствия в бурлящем море перемен того времени, их дом был полон любви и взаимопонимания, а традиции и увлечения помогали им сохранять связь и радоваться каждому дню, проведенному вместе.
Однажды Валерий рассказал Андрею, как они познакомились с Верой.
История знакомства Валерия и Веры была совсем не похожей на историю его друга.
Валерий познакомился с Галиной в кафе "Огонек", где Вера отмечала со своими подружками день рождения. Это было первого декабря. Ей исполнилось 18 лет.
Девочки сняли скромный столик в углу зала и скромно отмечали первый юбилей своей подруги.
В это время в зал влетела и шумная компания Валеры, которая после волейбольной тренировки в спортзале по традиции собиралась здесь обсудить детали очередного матча заводского первенства.
Совсем скоро предстояла игра с командой заводоуправления, самой сильной, в составе которой выступал и директор завода, молодой энергичный, почти профессионал Андрей.
Валерий сразу заприметил высокую, белокурую, симпатичную блондинку. Пригласил ее на танец. Он был ошарашен ее красотой, ее скромностью, ее чувством вкуса.
В перерыве, Володька, бессменный лидер их волейбольной команды, заметив интерес Валерия, представил скромного кавалера Вере.
Валера стоял рядом с молодым инженером Пашей, красивым, высоким, черноглазым красавцем.
- Вот, Вероника, - остановил ее Володя, - смотри, какие красавцы. Выбирай любого!
Вера пренебрежительно пожала плечами и, взяв подружку под ручку исчезла.
Исчезла из виду, но не из сердца Валерия.
Он тогда работал инженером в заводском снабжении, часто ездил в командировки, но всегда писал Вере письма, полные искренних чувств, объяснений и даже стихов.
А Вера только год назад проводила в Армию своего парня.
И он тоже писал ей письма из армии. Видимо, она, провожая его, дала надежду, что будет его ждать из армии.
Но не устояла перед страстью и напором Валерия.
В апреле они решили пожениться.
В мае вернулся ее парень. Но парень оказался тряпкой. Через свою сестру и мать он знал о судьбе своей девушки, которая ждала его полтора года, но чуть – чуть не дождалась.
Свадьба с Валерой была назначена на двадцать седьмое июня.
И он мог бы все еще изменить. И Вера, похоже, втайне ждала, надеялась.
Но...
Парень оказался тряпкой. Не подошел. Не стал добиваться руки своей девушки.
- Он не любит тебя. Он тебя никогда не любил! - убеждал Валерий Веру. - Не переживай о нем. Забудь.
Сыграли свадьбу. Через девять месяцев родился первый сын Алеша, через четыре годика второй, Сергей.
Валерий заработал квартиру.
У них была счастливая семья.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Я стоял на трибуне рядом с членами бюро горкома КПСС, слушал короткий доклад второго секретаря горкома об итогах соцсоревнования и награждении передовиков производства.
Смотрел на собравшихся на этот предпраздничный митинг.
Защемило.
Митинг состоял в основном из работников городского комитета КПСС, райисполкома, райкома профсоюза работников сельского хозяйства, также и самих награждаемых, победителей предпраздничной юбилейной вахты в честь Великой Октябрьской Социалистической Революции.
Много среди участников митинга руководителей городского и районного масштаба, в том числе и из моего городка.
Я, собственно, говоря, и представляю здесь власть города. Пригласили меня, а не Жанну Петровну.
 Поймет ли шеф сигнал партийный?
Знакомые все лица. За этот десяток лет, что я в активе городского комитета КПСС, все узнаваемы, все знакомые, все стали как родные.
Некоторые выросли в крупных руководителей вместе со мной, еще с комсомольских времен. Сережа, например, Коля, Саша, Володя, да не перечислишь всех.
Вот они все внизу стоят, внимательно слушают доклад второго секретаря горкома.
Что-то щемящее забилось в сердце.
Отогнал это надвигающееся лишнее сейчас здесь, в самом центре города, чувство.
Не место тоске на предпраздничном митинге.
С 1 октября, на следующий день после заявления, начал постепенно сворачивать дела.
Завершаю начатые мной проекты и программы.
Привожу в порядок дела для передачи сменщику. Часть документов – в свой личный архив. Это же история моего городка.
Да и текучку не остановишь. Из-за нее абсолютно нет для поиска работы времени.
Но странно не это.
За этот период своей лебединой песни ни разу не пожалел ни о заявлении, ни о своем решении.
Стиль слепых котят, метод тыка, метод проб и ошибок, истерика суетливости, самоуверенное помыкание всеми, командирский тон, хамское отношение к людям, подмена авторитета должности личной властностью и показной принципиальностью – все это не мой стиль.
Это не для меня. Я своему шефу в таких неумных поступках не единомышленник.
Вот свежий примерчик глупейшей истории с Сергеем.
Сергей, мужик, всегда безвозмездно помогающий городу.
По первой просьбе всегда выделит тяжелую технику, да весь набор грузоподъемных механизмов: краны экскаваторы, бульдозеры, автовышки. В общем, всегда всем, чем мог, городу помогал.
И вдруг из-за пустяка попал в немилость, случайно не явившись на заседание исполкома.
Ярость этой женщины-руководителя была безгранична, а месть, за такое, как показалось ее болезненному самолюбию неуважение лично к ней, была жестокой и подленькой. И абсолютно неадекватной.
Последовала очередная истерика. И это за такой-то пустяк?! Ну не явился. Не было значит времени. Занятый человек. Тоже руководитель. И что особенного в этом?
Но разгневанная Жанна Петровна поехала в горком партии, написала жалобу, лишила парня как член бюро горкома грамоты ЦК КПСС, поехала в область, нашла время, написала на него жалобу его непосредственному начальству, в облагропром.
Там, получив такое письмо, конечно с перепугу объявили ему на всякий случай устный выговор, лишили премиальных.
И на все эти кляузные дела и поездки у нее ушло несколько дней. Это при нашей – то хронической нехватке времени.
Я уж не знаю, сколько нервов ей это стоило.
И ради чего?
Но не это главное!
Парень продолжает пахать, отлично работать. 
Он стал победителем областного социалистического соревнования и эта же Жанна Петровна, еще недавно обивавшая высокие кабинеты, ябедничая на парня, сегодня, как ни в чем не бывало, поздравляет его с высокими производственными результатами, улыбаясь, жмет ему руку!
И как в глаза дальше будет смотреть этому человеку, разом перечеркнув его безупречную двадцатилетнюю работу в самом сегодня сложном, ответственном и востребованном партией и селянами направлении – сельскохозяйственном строительстве и мелиорации?
Нет. По моему мнению, это не государственная и не партийная позиция:
-Ах, ты меня не уважаешь? Так я тебе покажу!
Или взять эту же октябрьскую сахарную проблему. Парткомы, торг, все люди, все ветераны и я настоятельно просили ее ввести нормирование сахара при покупке в одни руки. То есть выдать каждому жителю талоны на сахар на ноябрь и декабрь.
Это в начале квартала. В октябре сахар был у нас в свободной продаже за счет остатков предыдущего месяца.
У нас в торге на первое ноября с остатками на складах лежат два вагона сахара, 130 тонн. Это на 30 тысяч человек населения нам бы хватило с лихвой. Обеспечили бы и все больницы, садики, школы. И по два килограмма на человека в месяц. Вполне приемлемая временная норма. Тем более заготовки семейные уже позади.
И мы два месяца, в самые праздники, не знали бы с сахаром никаких проблем.
13 октября я выношу это предложение на заседание исполкома. Все члены мой вариант поддержали.
Но испуганная Жанна Петровна, как бы чего, ни вышло. Как бы под выговор не попасть, или не дай бог в немилость начальства. (Впрочем, плевать ей на людей, на горожан. Она начальству служит, перед начальством пресмыкается.)
Уперлась. И хотя решение исполкома есть. Ни в какую.
Упёрлась и все. В пример какой-то райцентр приводит. Выговор там мэру объявили. Что накануне великого праздника вздумал какие – то талоны вводить для жителей.
Непорядок это. Великий праздник. Должны быть великие достижения. А тут талоны?
Так ты определись, что тебе дороже? Благополучие жителей, детей, старух, инвалидов, пенсионеров или твоя, как ты думаешь подмоченная распределением сахарного песка репутация?
Короче, уперлась.
Не переспорил я ее.
-Жанна Петровна, - говорю ей снисходительно, - давайте всю ответственность за этот шаг я возьму на себя, а вы на больничном денька два побудете. Пройдёт все хорошо - вам лавры победителя, какой-то сбой - выговор мне. Лишь бы людям было хорошо.
Такого покровительства с моей стороны она, конечно, не могла допустить. Не разрешила мне даже такой вариант.
Боится. Как бы чего ни вышло. Ведь праздник на носу.
И придумала продавать сахарный песок по предприятиям. Собрала большое совещание, озадачила руководителей, профкомы, ЖКО.
Что тут у нас началось! Такой ажиотаж поднялся! На предприятиях огромные очереди. (Накануне праздника-то самого главного нашего советского!)
Народ заволновался. Шутка ли продают по предприятиям. Такая паника среди населения началась.
 - Не будет сахару всю зиму, - перешептывались старушки. – Надо спички и соль закупать.
И тут понеслась. Создали сами себе проблему, сами с ней и боремся!
Одни совещания то в горкоме, потом у нас.
Жанна Петровна проводит совещание за совещанием. Ругань стоит. Что тут началось.
Народ волнуется. Начальство перепугалось. Жанна Петровна нервничает, кричит.
Я всю неделю работал в Военкомате. Призывная комиссия. И лишь понаслышке узнавал, что тут делалось.
А случилось то, что я и предсказывал.
Жанну Петровну буквально стоптали испуганные старики и старухи, ветераны войны и труда.
На крупных предприятиях никто с предложением Жанны Петровны не стал считаться. Они ближе к жизни, ближе к людям. Областная власть далеко. А проблемы надо решать самим. Быстренько реализовали мой проект с талонами.
Выделили транспорт, и лишь огромные очереди у проходных к этим грузовикам и самосвалам говорили о сахарной проблеме.
Мой же проект, утвержденный, кстати, единогласно на заседании исполкома, вообще не предусматривал никаких очередей. Свободная продажа в любом магазине в любое время.
Но по талонам.
Предприятия – то большие, проблему вроде бы закрыли, хоть и с очередями у проходных.
А как быть остальным? Как быть неработающим пенсионерам, участникам войны? Ветеранам? Детям? Неработающим мамочкам? Где им взять сахар?
Пришлось моему горе-руководителю, две недели все свое время посвятить решению собой же созданной сахарной проблемы.
Сидеть на телефонах, ездить в торг по складам.
Это ж надо додуматься, заставила городской совет ветеранов мешками продавать песок неработающим ветеранам, в антисанитарных условиях развешивать его из мешков.
Составлять списки, ставить галочки, собрать и сдавать в торг деньги.
Я живу рядом с проходной. Обидно видеть, когда люди в длинных очередях на морозе по два-три часа стояли за двумя килограммом сахарного песка на члена семьи.
Жалко людей. И песок есть, и амбары в торге от песка ломятся, а власть бестолковая ерундой занимается, очереди создает.
И все из-за чего?
Из-за ложного стыда за талоны, накануне 70-летия ВОСР.
Нет. Я просто рад, что ухожу из этого дома, где не о людях, не о жителях думают и заботятся, а своем ложном престиже перед областным начальством.
Не исполком, а какой-то глухой к нуждам людей, напуганного устаревшими антиперестроечными партийными догмами муравейник, где бегают озабоченным своим дутым авторитетом местные начальнички.
Где не думают о последствиях своих решений.
Ну, ладно, играйте, раз областное начальство одобряет ваши игры в песочнице местной власти.
Анекдот получается. Талоны, значит, выпустить накануне юбилея Великого октября стыдно, а над людьми издеваться и выстраивать их в длинные многочасовые очереди за сахарным песком не стыдно?
Каждый должен заниматься своим делом. Торговля – торговать, а исполком управлять городом, а не подменять продавцов за прилавком.
Да, заелась наша партийная бюрократия, совсем оторвалась от современности, от людей.
Как быстро у нас в исполкоме решения принимаются, без совета, без осмысления социально-политических последствий, так быстро и забываются, отменяются и также быстро принимаются тут же абсолютно противоположные предыдущему.
Это стиль Жанны Петровны.
Так получилось и с сахаром.
Поиздевавшись над ветеранами войны и труда, шеф принимает мое предложение о том, чтобы ввести талоны.
Я обрадовался. Наконец-то хоть что-то хорошее для людей сделаем.
Но не тут-то было. Чтобы не порочить себя в своих же собственных глазах, чтобы хоть как-то поддержать окончательно упавший авторитет местной власти, она заявила, что талоны мы все равно вводить не будем (Вот какая упрямая тетка!).
- Талоны мы все равно вводить не будем! - грозно сказала она нам. А сахар по одному килограмму будем выдавать по масляным талонам.
???
Спрашиваю сразу:
-Жанна Петровна, а хватит ли у нас до праздников масла?
Не понимает. Объясняю снова:
- Жанна Петровна, а хватит ли в торге запасов масла, ведь масло могут купить быстро, за неделю, а когда масло кончится, нам что делать? Сахар не продавать на масляные талоны?
Не понимает. Взялся заворг, объяснять.
И глядя в эти пустые, серые, озабоченные только борьбой за свое кресло, за власть понял: «Ничего, кроме, борьбы и драки за власть свою для нее не существует».
Махнул рукой. И ушел к себе в кабинет. Заседание комиссии началось. Пусть заворг объясняет.
Какое счастье, что я написал заявление искренне и честно. Пусть горком партии воспитывает и растит этого кадра. Жаль, что ее покровители в облисполкоме и обкоме партии перестройку понимают только как скандалы, шум, и гам.
Если есть шум, конфликты, значит, есть перестройка. Значит, работают люди. Жаль, если суть разговоров о перестройке только в этом.
Тут я не согласен с линией местных партийных и советских бонз и божков. Управление — это искусство. Ломать и скандалить, много ума не надо. Просто давать указания, мало. Надо знать, к чему они могут привести.
От грустных размышлений оторвали аплодисменты. Прошло награждение. Оркестр исполняет Гимн Советского Союза. Снимаем шапки. Митинг закончен. Шагая к служебной шефа, которую она мне выделила для поездки на митинг, еще раз даю себе задание, срочно искать новую работу.
И, наваливаясь на мягкую спинку переднего сидения и глядя на неукрашенные еще к празднику дома, спрашиваю себя: «А где? А какую?»
Глава XIY
Жанна Петровна тоже была мечтательницей. Когда-то. Но только в короткий период избрания сессией городского Совета на эту должность.
Она, работавшая ранее финансистом, не знала даже азов советской работы, но твердо была уверена, что ее ожидали испытания, в той или другой мере присущие началу любого важного дела.
В её обязанности входило не только управление текущими делами городка, но и воплощение новых идей, которые могли бы привести к его процветанию и развитию.
Она впервые столкнулась с необходимостью балансировать между сохранением проверенных временем традиций и внедрением инноваций, что требовало от неё не только профессионализма, но и дипломатичности, которой ей порой явно не хватало.
Но она не переживала особенно по этому поводу. Главное, что она с первых дней было полна решимости преодолеть любые препятствия.
Она знала, что каждое ее решение будет взвешиваться и обсуждаться, и что на её плечи ляжет ответственность за будущее городка.
Но она также понимала, что это её шанс оставить след в истории, как легендарная предгорисполкома Клепикова в далекие шестидесятые.
Жанне Петровне очень хотелось стать такой же властной, независимой, энергичной, как она.  Внести свой вклад в создание нового облика города, который будет соответствовать духу времени и отвечать вызовам современности.
Поэтому, верящая в себя, в свои деловые качества, Жанна Петровна вдохновляла своим примером, показывая, что женщина может быть сильным и эффективным лидером.
Она стремилась создать соответствующую атмосферу, где каждый сотрудник аппарата чувствовал себя важной частью большой команды.
Но она с недоверием относилась ко всякого рода нововведениям и экспериментам.
Время на посту председателя стало для Жанны Петровны периодом серьезных испытаний.
На ее глазах закатывалась эпоха старого, проверенного временем советского стиля управления.
Наступала эпоха, в которую она всматривается настороженно, с постоянной оглядкой на старших товарищей из горкома партии, облисполкома.
Их мнение для нее в этот период было определяющим.
В отличие от Валерия, который встречает рассвет нового с открытым сердцем и ясным умом.
Но тем не мене, и это было очень странно, что такая опытная в аппаратных играх Жанна Петровна, как-то даже неожиданно для себя, вдруг оказалась втянутой в конфликт между строительной организацией и жителями ее микрорайона. Камнем преткновения стала посаженная ими тридцать лет назад березовая роща.
Реальный памятник коммунистическим субботникам.
Любимое место отдыха горожан.
Жанна Петровна и сама не ожидала, но вдруг дала согласие активисткам, своим бывшим школьным подругам, на то, чтобы возглавить комитет по защите этой городской зеленой зоны.
И у Андрея накануне выборов директора завода и у Жанны Петровны наступили сложные времена.
Впервые в их успешной карьере.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Первое сентября. Детский праздник. Леха пошел в пятый класс, Сережа - во второй. Без пяти одиннадцать. Спят уже. Всё. Кончилась летняя лафа. Переходим на школьный режим.
С 1 августа по 1 сентября работал председателем горисполкома.
Жанна Петровна ушла в отпуск. А я первый зам. Вопросов ни у кого не возникло, в том числе и у меня. Вот и поставили.
Задачи такой, удивить мир, не ставил. Но побывал в этой шкуре.
Гор не свернул.
Работал по-прежнему в неистовом ритме практического решения городских проблем.
Были быстрые непродуманные решения, и неправильные, и верные, и много ошибок.
Но было и новое ощущение для меня, ощущение охотника, ощущение гончей. Азарт испытал я здесь впервые.
Захватывающая погоня за временем. Попытка охватить все. Работа в спешке, без плана, по чутью.
Итоги:
До конца распутал историю с выданным ошибочно ордером на экспериментальный дом комбината.
Слабые звенья:
- не работает наш оргинструкторский отдел.
- есть проколы и ошибки в работе секретаря.
- позволяю себе идти на поводу настроения. Нервы иногда сдают.
- порой повышаю голос на телефонных жалобщиков, чего раньше за собой не замечал.
Но, все-таки: (!)
-нисколько не устал.
- отработал с удовольствием.
-бегу на первом спокойном дыхании, без необходимости включения второго.
-ощущаю постоянную готовность драться, доказывать.
- появилось новое, не пропадающее желание, своеобразный административный зуд. (Дать указание, потребовать, наказать).
Еще и сегодняшний случай. Тоже следствие моей месячной самостоятельной работы в должности руководителя города).
Удачный или неудачный? Вот в чем вопрос.
Не успел-таки, как следует толком отчитаться, налетела с истерикой и криком директор Дома пионеров.
Я выдержал. Не обозвал ее базарной торговкой. А так хотелось! И, слава богу, что не обозвал.
 Ведь она секретарь партийной организации нашего исполкома. Начнет еще «кушать».
Суть истории. По рекомендации комиссии, обследовавшей весной и летом все пустующие подвалы нашего города. Закрываем бесхозные. Приводим в порядок те, что можно использовать с пользой.
В частности, на Азарина 8. А то ребятки там вместо занятий атлетизмом, так модным нынче, иногда курят. Шумно себя ведут. Соседи жалуются.
Подобрали мы этому самодеятельному атлетическому клубу другое помещение, приличное. И тренера нашли. На полставки взяли шефство рабочие с завода.
Это помещение аптеки, уезжающей на берег. Обсудили этот вариант на исполкоме с участием зам начальника нашего ГУВД по воспитательной работе Владимиром Ивановичем, комитетом комсомола, тренерами и с самими худенькими будущими шварцнегерами.
Обсудили и отдали помещение аптеки под этот атлетический клуб.
Разве в сыром, холодном и затхлом подвале, где клуб располагался раньше, место детям?
А это помещение, оказывается, Жанна Петровна уже пообещала Дому пионеров.
А мне ничего не сказала. И я ж не в курсе. Да и она может давно забыла о разговоре. Да и был ли разговор? Очень хитрая эта Анна Витальевна.
- Вы что шумите, Анна Витальевна? - спрашиваю.
-Я? Я шумлю? Да разве это шум? Я вам такой шум устрою!
Набрав воздуха побольше, просто ухожу. Бросив напоследок очень спокойным голосом:
- Прекратите, Анна Витальевна, кричать! Как вам не стыдно?
Пока ехал, в облисполком к Александру Костинину на совещание, трясло. Еле отдышался. Узнал с этой Анной Витальевной, что такое нервы. Думал, нет их у меня. Есть, оказывается.
Нет ничего страшнее испытания для моих нервов, как наглый наезд разъяренной необузданной кричащей женщины. Так и лезет в драку. Дай им в этот момент оружие, пристрелила бы сразу. Точно, точно, и не сомневайтесь.
А я?
Тоже, хорош. Оказывается, не умею таких слушать.
А ведь надо, черт подери. Они жители моего города. Они могут быть любыми, они имеют право быть в плохом настроении.
А я, руководитель города, советский работник, не имею такого права, нервничать.
Да и несолидно это для мужика.
Права-то не имею. Предположим. А как быть? Вот мне мои совета себе на будущее:
- не вступать ни в коем случае в диалог с таким суперраздраженным челом. Потому что, чтобы ты не сказал, твои слова вызовут очередной приступ гнева. И так до бесконечности.
-лучше уйти, если это прилично.
- или переключить ее внимание и энергию на другую тему, не больную для нее.
- не давать повода для разрядки этой энергии сейчас же на себя, не подставляться.
А нервы?
Их у меня не должно быть.
Ведь я руководитель!»
Глава XY
Вечерние сумерки окутали город, когда жители начали собираться на народный сход у берёзовой рощи. Люди приходили целыми семьями, с детьми и стариками, неся с собой фонари и свечи, чтобы осветить место встречи. Атмосфера была напряжённой, но в, то, же время наполненной решимостью и единством.
На импровизированной сцене, сделанной из нескольких деревянных ящиков, стоял микрофон, подключённый к старому громкоговорителю. Вокруг сцены собрались люди, обсуждая последние новости и делясь своими мыслями.
В воздухе витали запахи свежескошенной травы и дымка от костров, которые горели неподалёку, на участках садоводческих товариществ, создавая уютную атмосферу.
Возбужденные люди слушали очередного оратора сквозь хрипящий старый усилитель.
Каждая фраза сопровождалась треском старого микрофона и шипением усилителя.
Все это создавало картину, полную искренности народного возмущения.
Валентина Ильинична, пенсионерка, гневно размахивала руками:
 - Мы не можем позволить вырубить нашу рощу! Это место, где мы отдыхаем, где играют наши дети!
Петр Иванович, пенсионер союзного значение:
 - Жанна Петровна, вы должны нас защитить! Эту рощу садил вместо со мной и ваш папа. Вы наша избранница, вы знаете, как важна эта роща для всех нас!
Жанна Петровна стояла на холмике, где находилась импровизированная трибуна, чувствовала себя в центре внимания, ощущая на себе взгляды ее соседей, знакомых, избирателей, в конце концов, с надеждой и доверием смотрящим ей прямо в глаза, прямо в ее взволнованное женское сердце.
Она почему-то почувствовал себя мамой, матерью всех этих обиженных, маленьких человечков, таких беззащитных.
Сердце ее забилось.
И ее короткая фраза: «Я помогу вам!»  - вызвала бурные аплодисменты и улыбки облегчения на лицах собравшихся.
Этой ночью Жанна Петровна снова не могла уснуть. Ей снился кошмар: роща была вырублена, а на её месте стояли бездушные коттеджи. А из самого ближнего к ней приветливо махал ей франтоватый инструктор облисполкома Юрий Константинович Пухлов (даже во сне Жанна Петровна называла начальство только по имени отчеству, очень уважительно).
А стоящие у коттеджей горожане, её друзья и соседи, смотрели на неё с упрёком и разочарованием.
Проснувшись в холодном поту, Жанна Петровна поняла, что её выбор сделан. Она будет бороться за берёзовую рощу, за своих людей, за своё детство и будущее города.
 - Нет, я не могу этого допустить. Я должна защитить рощу.
 - Что ты сказала? – спросил муж, поворачиваясь к ней.
 - Да это так. Во сне.
На следующий день Жанна Петровна пригласила к себе Валерия Ивановича.
Рассказала о сходе.
 - Кстати, почему вы не пришли?
Валерий Иванович не стал отвечать. В мыслях он уже давно уволился. Но начальницу все же похвалил:
 - Жанна Петровна, я слышал о вашем поступке. Вы молодец, что встали на сторону народа. Это требует мужества.
 - Спасибо, Валерий Иванович. Но я не знаю, как поступить. Облисполком давит на меня.
Всегда уверенная в своей правоте и исключительности Жанна Петровна впервые обратилась к своему заместителю за советом. Небывалое явление!  Это было необычно. Это было странно.
 - Жана Петровна, - Валерий не стал переходить на ты. Субординацию он соблюдал всегда. - Вы должны следовать своему сердцу. Народ верит в Вас. Это надо ценить.
Поделилась Жанна Петровна своими опасениями и ситуацией, в которую включилась по велению сердца, и с директором завода Андреем Петровичем.
Он не поддержал оптимизм своего друга.
 - Жанна, ты не должна заступаться за берёзовую рощу. Поддержи облисполком. Это важный проект.
 - Но как я могу предать своих соседей? Они верят в меня.
 - Ты должна думать о будущем нашего городка. А этот проект облисполкома принесёт пользу всем.
Из рабочих записей Валерия Ивановича.
«Чем ближе к жизни, к практическим делам советский работник, тем лучше он понимает нужды людей. Тогда вся его деятельность логично делится на ряд четких дел, которые надо разрулить, и которые, по совести, никто, кроме тебя никогда не раскрутит.
Ты их должен раскручивать, ежедневно вдалбливая подчиненным очередные задачи.
Быть на должности, это не только демонстрировать всем и на каждом углу свою принципиальность. Она не может являться единственным гарантом.
Практические дела делает только тот советский работник - руководитель, который сам является двигателем, сердцем, толкателем, нервом, тонко чувствующим нужды людей, проблемы на порученном ему партией участке.
Меняется сегодня общество. Новые задачи встают перед государством. И актуальна сегодня не болтология, а перестройка. Перестройка себя, своей философии.
Я уже был руководителем. Но в общественной организации. Там и решения то принимаются самые общие. А здесь, в городской власти, дело другое. Здесь есть реальная власть. А значит, необходимости писать длинные решения нет. Здесь надо не говорить, здесь надо действовать.
Вот и бегаешь. Занимаешься только конкретной проблемой: то лесом, то планом, то канализацией, то ремонтом жилья, распределением квартир, бездомными собаками, донорами, дорогами, шефской помощью селу.
и т.д и т. п. Постоянно что-то организуешь. Все организуешь, организуешь, организуешь.
И везде нужна воля, приказ, подчинение, контроль и разнос. И требовательность. Грубеешь на глазах. черствеешь.
Что ни говори, меняет власть человека.
А ведь все делаешь для людей. И этих же людей гоняешь, как «сидоровых коз».
Где ты, моя доброта? Где ты, моя улыбчивость и всепрощение?
Неужели в прошлом?
Уже в конце сессии полковник Виктор Васильевич Попенков встает и спрашивает:
- И когда же народные депутаты и учителя смогут ознакомиться с решением сегодняшней сессии?
Его вопрос, произнесенный по-военному зычным и громким голосом, заполнил собой весь зал.
Возникла пауза. И в этой тишине каждый про себя подумал:
-А ведь действительно, три часа говорим, говорим, а решение – то так и не приняли?
В президиуме заворг (его избрали вести сессию) зашушукался с Жанной Петровной (она была основным докладчиком). Ни он, председательствующий на сессии, ни она, председатель горисполкома, так и не поняли грубого солдатского юмора,
Виктор Васильевич решил растолковать этим неразумным заигравшимся в заседания аппаратчикам еще раз повторил:
- Узнаем ли мы когда-нибудь о том решении, которое приняла сегодняшняя сессия по обсуждаемому вопросу?
В президиуме не знали, что ответить.
Для виду начали искать это пресловутое решение на столе и под столом президиума. (а может, его вообще не было).
Для них-то вообще непонятно, о чем вопрос?
Какое там решение? Зачем?
Сессию провели, галочку поставили, в облисполком отчитались, на трибуне и в президиуме покрасовались.
 Что им, народным депутатам, там надо еще? Какое-то решение требуют.
В общем, в президиуме тщетно искали экземпляр решения, и ничего не найдя, объявила председатель, что с решением сегодняшней сессии народные депутаты ознакомятся в декабре (!) на следующей сессии.
Так и не поняв, для чего собирались, народные депутаты городского Совета и расходились.
Да, глупее сегодняшней сессии я не видел: ни редакционная комиссии, ни секретариата для учета и сбора предложений создано не было.
Вот это деревня. Сход какой-то у сельсовета. Да в деревне, наверное, лучше, там хоть за свои слова отвечают, там вся дурость на виду.
А здесь все красиво, трибуна, микрофон, президиум.
И пшик!
Даже депутатский запрос директору комбината в день сессии подсунули. Не дали мужику времени подготовиться, разобраться в вопросе, а может и решить его до сессии. Подстава получается, а не депутатский запрос.
И неудивительно. Вся эта сессия, да и не только эта, готовилась, как всегда, в бестолковом аварийном стиле.
Указующий звонок из облисполкома, или из горкома партии. И надо нам срочно выслужиться. Показать, какие мы оперативные.
Шеф собирает, и за три дня мы, пять человек, формулируем повестку, пишем доклад, обзваниваем членов исполкома (повестку- тоже, рассылаем(развозим) приглашения, готовим выступающих, пишем им выступления (тезисы), тут же или уже входе по каким-то актуальным сегодня вопросам.
А ведь надо еще подготовить заседание и повестку дня партийной депутатской группы коммунистов, чтобы повести за собой беспартийную массу. Ведь народ и партия едины.
В общем, выходной не выходной, а за день до сессии садим пять человек, бьем по клавишам старых печатных машинок. На весь этаж стук стоит.
Вот так получилось и на этой сессии: никто в результате такой аварийной подготовки из членов исполкома, ни Жанна Петровна, ни секретарь горкома партии, курирующая нашу деятельность, решения сессии сочинить забыли. 
Забыли в спешке самое главное.
Но, видимо, кому-то из областного начальства такая тяп-ляп липовая «оперативность» нужна. Можно оперативно на указание Москвы или обкома партии отреагировать.
Пожалуйста.
Обратись к Жанне Петровне, председателю горисполкома, она в два – три дня по любому вопросу любую сессию организует и проведет.
Все.
Готово!
Можно гостей из Москвы привозить. Показывать, как мы все тут в провинции перестраиваемся. Можно и Москве, и обкому партии отчитаться.
Нужный для таких показательных дел человек, наш руководитель, Жанна Петровна, председатель горисполкома.
Нравится областному начальству такая оперативность.
А то, что народные избранники, представители народа в роли простых статистов при этом превращаются? Так это уже мелочи.
Нет. Не по-перестроечному это. Не современно!
Сидим в кабинете шефа. Заговорили о работниках аппарата. Настойчиво внушал шефу мысль о внедрении в нашу работу, в деятельность аппарата исполкома НОТ, да хотя бы элементов научной организации труда.
У нас вот, на предприятии, у Андрея Петровича, целая лаборатория НОТ работает, социолог, психолог.
А здесь колхоз какой-то. (Про колхоз, естественно, я никому ничего не говорю. Зачем хороших людей обижать?)
Но мою идею, продумать хорошенько все функции отделов и исполнителей, их связи, взаимодействие, нет ли лишних дублирующих звеньев, или разрыва какого в информационной цепочке, излишней соподчиненности. Уточнить и заново, под новые перестроечные реформаторские задачи и должностные инструкции переписать.
Не поддержала.
НОТ – это, прежде всего четкая структура.
А что шеф?
И слушать не хочет. И мысль ее проста.
Я Председатель, я разрешаю отгулы, все работники подчиняются мне, никакого разделения на сферы влияния.
Поддакивает ей и заворг:
-И у нас в цехе.
- Ну, ты сравнил, - бросаю я в сердцах, - нашу контору и цех.
Тьфу ты, слово - то, какое я употребил. Хотя, что тут обидного? Колхоз, артель, бригада. Та же самодеятельность, близорукость, незнание своих полномочий, безынициативность работников, находящихся в постоянном ожидании очередного приказа, тычка, пинка.
Командование чем плохо?
Оно не предполагает инициативы исполнителя, обеспечивая лишь безальтернативность указаний.
После случая с запутанной историей начальника цеха, жалобами рабочих на распределение на предприятии экспериментальных домов шеф что-то вязаться ко мне начала, придираться, ворчать.
Цель ясна, желание понятно.
Разные мы люди, разные взгляды у нас на организацию работы по управлению городом.
А начальник цеха Дмитрий, так это просто повод. Может, кем-то спровоцированный из работников аппарата горисполкома.
Может, просто, это подстава такая, организованная шефом?
Не знаю. Это дело ее совести. Говорят, она просто в прекрасных, дружеских приятельских отношениях с Андреем Петровичем, генеральным директором завода.
Как бы то ни было, пашем дальше, продолжаем наводить порядок в городских хозяйственных делах.
Меня спровоцировать на добровольный уход?
Не получится.
Мне тут нравится. Столько работы. Столько в городе запущенных проблем. Не вышло на первый раз. Выдержал спокойно.
Не бросил на стол бумажку с заявлением.
 Я депутат, и избирали меня на эту должность жители, мои избиратели. Я их предавать, не намерен.
Грехов за мной нет, и никогда не будет. Честность, искренность и справедливость – главная основа моей деловой парадигмы.
России служим, Жанна Петровна, а не вам лично прислуживаем.
И работать в Вашем бестолковом стиле по – прежнему не собираюсь. Единомышленником в Ваших авантюрных делах не буду.
Все указания Ваши будут, как и прежде, выполняться грамотно, квалифицированно и в срок. Качественно, как приказы моего командира, которого не уважаешь, но вжившись по должности в образ честного помощника, терпеливо и по сыновнему сносишь все его сумасбродства.
Похоже, не успокаивается мой шеф. Понесло бедную женщину. Решила пересмотреть обязанности между своими двумя замами. Заворгу оставила фактически только горплан и новое строительство, а мне все остальное.
Сначала я испугался. Такой объем! А потом уже чувствую: здесь развернуться можно.
Судите сами:
- 5 постоянных комиссий городского Совета народных депутатов.
 -15 комиссий исполкома.
- 17 отделов исполкома, управлений и городских организаций.
Перечисление заняло только не одну страницу. Коротко. Мне отдали:
- коммунальное хозяйство, благоустройство, канализацию, освещение.
- всю сферу услуг, а именно: торговля, общепит, бытовое обслуживание.
- вопросы охраны труда, трудовые отношения. Дисциплины, борьба с пьянством.
-ГУВД, все вопросы социалистической законности, охраны общественного порядка, ДНД, опорные пункты охраны общественного порядка.
-все вопросы распределения жилья, учета нуждающихся.
Комиссии и организации я уже не перечисляю.
Хорошая нагрузка. Даже радует. Есть где развернуться.
Вчера до часу ночи сидел, оформил все указания шефа в решение исполкома.
Где наша не пропадала.
Засучиваем рукава, Валерий, и вкалываем!»
Глава XYI
Спасает семья. Очередной вечер в доме Валерия и Веры начинался с веселого семейного чаепития.
Вера, всегда умело готовившая вкусные блюда, заваривала ароматный чай, который согревал всех после долгого дня.
Валерий, сидя за столом, рассказывал о своих приключениях на работе, (имейте в виду: не жаловался, а рассказывал) а дети, Алеша и Сергей, слушали его с открытыми ртами.
В то время как они пили чай, их щенок Рекс бегал вокруг, привнося в дом веселье и смех. Дети любили играть с Рексом, и он всегда был готов к новым играм.
После чаепития Валерий брал гитару и начинал перебирать на струнах мелодии, которые наполняли дом теплом и любовью. Дети подпевали, а Вера, улыбаясь, слушала их.
Это были моменты, которые они все ценили больше всего.
В конце вечера они все собирались вместе и читали книгу или смотрели фильм.
Это было время, когда они могли расслабиться и насладиться компанией друг друга.
Эти вечера были наполнены смехом, любовью и счастьем.
Они были тем, что делало их семью по-настоящему счастливой.
Это были вечера, которые они будут помнить всю жизнь.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«На областном совещании участковых инспекторов, слушая доклад начальник областного УВД изредка заглядывал в книгу Джека Лондона «Мартин Иден».  Двадцать лет назад эта книга произвела на меня огромное решающее значение и оказала значительное влияние на формирование моей жизненной и деловой философии.
Если поразмышлять на первый взгляд над парадоксальным выводом, к которому я тогда пришел, он уж и не покажется таким противоречивым.
«Индивидуализм личности - как основа общественного благополучия». Тут нет противоречия. Успех каждого в деле, которое он выбрал, складывается в достижения всего общества, хотя является только маленькой частью.
Свое я. Я главное. Я основа мироздания. Через тысячи и миллионы таких «Я» в их столкновениях и спорах, в их борьбе рождаются и побеждают идеи. Во все времена идеи отстаивались и выживали в борьбе, а не в отказе от борьбы. Абстрактных идей нет. Есть носители идей – люди.
Я тоже, как Иден, формулировал свои идеи, которые и стали основой моей жизненной философии, пробовал продвигать эти идеи в жизнь здесь, в деятельности горисполкома, но поддержки со стороны шефа не получил, бороться пробовал, убеждать ласково.
Не получается. Зачем мне заканчивать карьеру, как Мартин Иден?
Пойдем дальше. Проехали.
Закончилось совещание. Обратно ехали вместе с начальником нашего РОВД. Ну и громкая же музыка у него в служебной Волге. Но, мужик хороший, работящий. Далеко пойдет. Может и генералом будет. Два звания осталось.
А я, заброшенный волею случая в зампредгорисполкомы, еще ищу себя в реформах, перестройке, вкалываю.
Интенсивный, эффективный труд считаю лучшим видом борьбы, не терплю кляуз, каких-то личностных передряг, все люди хорошие, зачем их обижать, есть задачи твои, есть полномочия и решай так, как надо, по своей любимой НОТ, а главное, по совести.
И этот прошедший год я работал много, честно и добросовестно. Каждый рабочий день по десять – двенадцать часов, по выходным три – четыре часа.
Работал без перерывов, без перекуров, от и до, лихорадочно и самозабвенно, замыкая на себя и беря под свою ответственность все, что положено по должности, что подбрасывала судьба, работа и шеф.
Год пролетел быстро. Только сейчас начал понимать, в чем суть советской работы, работы народного депутата, представителя народа. Мой стаж управленческой работы уже около десяти лет.
Видимо этого достаточно для того, чтобы стрессов не испытывать и не включать ни второе, ни третье дыхание. Плановой, эффективной работе научила меня многолетняя работа в коммерческой службе предприятия.
Там время на вес золото. За тобой завод, коллектив. Никаких сбоев в поставках материалов и комплектующих не должно быть.  практика.
Здесь сложнее. И я дров я не ломал и не вел себя как слон в посудной лавке. Со своим уставом в чужой монастырь не лез.
Опасно все подряд перестраивать и ломать, не изучив задач, сложившихся форм и методов работы Совета.
Но все задачи, стоящие перед моей должностью, решал быстро, оперативно, качественно. Что касается будущего года, то предоставлю шефу возможность самой спроектировать его.
Впрочем, проектирование и планирование — это не ее сфера. Здесь ближе заворг. Он работяга парень. Молодец. Справится.
Но дальше самое интересное. Приняв глупейшее решение по сахарному песку, шеф завязла в сахарных делах на две недели. Ничем, кроме сахара, не занимаясь. И себя нагрузила и весь город лихорадит.
Заворг тем временем, приняв от шефа отобранное недавно у меня курирование строительства, как парень честный, сейчас вместо меня бегает по стройкам, объектам, решая вопросы на уровне прораба.
Тоже парень расстался с иллюзиями, нервничает, он считал, что повышение статуса не повлечет за собой такой интенсивной работы. Завидовал, видимо, немного. А курировать строительство — это не бумажки перекладывать в кабинете.
Но если мужик работящий, справится.
Есть у меня такой недостаток. У меня полностью отсутствует показное честолюбие и хвастливость.
Всегда считал такие вещи не только ничтожными, но и как бы даже постыдными для себя. Не мое это.
Моё – это вкалывать честно.
Просто брал участок, изучал ситуацию, историю, намечал цели, строил планы, писал, и действовал. Все элементарная научная организации труда. Никаких эмоций, никаких истерик, никаких скандалов.
Но самое главное, в этом случае и люди, и силы, привлеченные тобой к решению этой задачи, почему-то действуют также спокойно, слаженно, эффективно, надежно.
К решению своих вопросов никого, даже шефа, никогда не привлекал. Может поэтому и у нее, и у заворга сложилось обманчивое мнение о том, что мой участок очень легкий?
Так бывает. Посмотрят со стороны, как гладко все идет, как легко. Вроде, само катится, без усилий.
Нет, ребята, не так это. Просто не нужна мне помощь. Все свои вопросы я решаю сам.
Они думают, что дела все мои делаются сами, шутя, без напряжения?
Ну да ладно. Я уйду, но ведь все городские проблемы останутся. И тот объем работ, который я делал с учетом своих связей, новичку придется решать и неделю, и месяц. То, что я решаю одним звонком.
Их, городские проблемы, все равно надо решать. Жаль не мне. Мне бы годик - два я бы порядок в городе навел.
Этот год показал, что подходы к решению городских проблем у нас с шефом абсолютно разные.
Мне неприемлемы по природе своей воспитанности, уровню культуры и командование, и помыкание уважаемыми и известными в городе людьми, и ябедничанье, и постоянные жалобы на них в партийные и советские органы, и тыканье, и бесчисленные устные распоряжения, которые никто не выполняет и о которых она забывает на следующий день.
Эта всего лишь пустая суета и показуха. А хамелеонская неискренняя улыбчивость? А услужливость перед начальством?
Тошно мне от такой простоты.
Я свою задачу вижу не в помыкании и суетливой крикливости, а в том, чтобы организовать выполнении дела вместе, с теми или иными хозяйственниками. Никто не откажется от сотрудничества с городом. У меня нет амбиций.
Какова моя работоспособность? Я не бездельничал ни на одной работе. Я вкалывал. Не найти сегодня ни в одном районе области предрика, который бы как я за месяц провел два десятка выездных заседаний штаба по подготовке к зиме. Как результат: зиму мой город будет жить в тепле.
Я впервые в истории города создал и подробно расписал «План благоустройства города».
План подробный, план детальный, план конкретный.
Планирование ремонта жилья - тоже мое новшество.
Впервые за 20 лет я начал строить городской парк, лично организуя и участвуя в привязке проекта на местности.
Бедный мой архитектор, порвала куртку, делая пометки на деревьях. Лично участвовал в рубке леса, расчистке территории.
Сквер у школы №5 строил тоже и тоже сам участвуя во всех технологических процессах, начиная от снабженческих.
Только благодаря мне началось строительство и самотечного коллектора. Пять лет проект ждал, пока я приду и не засучу рукава.
А товарищ Жанна Петровна полтора года возится и не может построить какой-то пустяковый крытый рынок из деревянных клееных конструкций. Полтора года разговоров, совещаний. А результат этих накачек и крикливых совещаний? Результат налицо. До сих пор не вбит на местности даже первый колышек!
И сколько лет еще они будут проводить совещания по рынку, и раздавать указания о начале его строительства.
Я рад, что ухожу.
Рад, что ухожу, честно отработав, с чистой совестью. Рад, что и на этой работе не запятнал своей репутации.
Я рад, что на этой высокой должности не зазнался, не потерял человечности.
Я рад, что узнал теперь, что такой советская работа, как работают органы местной власти, каковы возможности народного депутата, избранника горожан.
Я не жалею, что не поддержал инициативную группу горожан, предложившей мне выдвинутся на сессии Совета на должность Председателя горисполкома в качестве альтернативы кандидатуре Жанны Петровны.
Я не согласился. Зачем причинять шефу душевные страдания? Она так переживает за свою должность, так нервничает. Может, чувствует человек, что не на своем месте она, не ее это. Ей бы обратно к финансам вернутся. Вот это ее.
Я рад, что предоставлю товарищу Жанне Петровне возможность работать так, как она хочет, так как она понимает советскую работу.
Пусть работает, как считает нужным. В конце концов, не мне ее перевоспитывать, не я ее ставил. Партийные органы пусть и воспитывают. Растят женщину-руководителя, если у них хватит терпения.
Практика. Жизнь. Время покажет, кто из нас двоих был прав. Она или я, ее первый зам.
Но вот вопрос, где работать мне, до сих пор не решен. Кто возьмет меня в свою команду?
И вообще, не пора ли спросить себя: «А тебе – то, что надо»? Почему ты споришь с начальством? Ведь Жанна Петровна твой начальник, так?
 Ведь когда Михаил Сергеевич Горбачев, работая и в ЦК, и в Ставропольском крае заместителем в подчинении у Л.И.Брежнева и у других товарищей-руководителей, ведь он не хлопал дверью, не уходил.
Ведь у него почему-то не поворачивался язык сказать на Политбюро или заявить в ЦК КПСС: «Что-то у вас тут застой! Пора все перестраивать». Не поворачивался у него тогда язык так заявлять своему начальству.
Наоборот, он всячески демонстрировал лояльность, угощал начальство, баловал гостеприимством южным. Не хлопал дверью товарищ Горбачев, требуя от своего начальства перестройки и гласности?
Я не хочу сказать, что сегодняшний наш генеральный был подхалимом, а не борцом, но…
Он жил по правилу: «Воля начальства - закон для подчиненного».
Уже потом, когда он получил власть…
А ты придумал учить уму-разуму своего шефа.
Какому начальничку понравится такой подчиненный?
Кому нужна твоя самостоятельность? Кому нужен твой бунтарский дух? Кому нужно твое несогласие с политикой, перестроившейся (по ее словам), председателя горисполкома?
Как бы, Валерий, не получить репутацию обыкновенного склочника?
Глава XYII
Пока Валерий Иванович определялся со стилем своей работы, критикуя всех направо и налево. Пока он решал работать или нет ему дальше в команде Жанны Петровны, ситуация с выборами директора завода и участии в них Андрея Петровича постепенно прояснялась.
Все решилось быстро и просто.
Не оправдались предположения Валерия, что СТК выдвинет Андрея на новый срок.
Неожиданно приехал товарищ из Министерства, побеседовал с Виталиком и выдвижения действующего директора для избрания на конференции не состоялось.
А коллектив и не спорил.
Оппозиция праздновала победу. И даже делегация к Валерию Ивановичу приходила с предложением вернуться в родной коллектив и возглавить партийную организацию завода.
Валерий Иванович вежливо принял их, угостил чашечкой чая. Внимательно выслушал. И отказался.
Без аргументов.
Какие могут быть аргументы, когда друг вот-вот станет безработным.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Это было восемнадцатого ноября, а на следующий день, в четверг, вечером заседание исполкома. Шеф задерживается. Первый вопрос, председательствую я. Затем по электроснабжению вопрос.
Утром выпросил у шефа два дня отгулов (за недогулянный отпуск). Пятница и понедельник. То есть получается, что четверг у меня последний рабочий день в горисполкоме.
Женщины аппарата горисполкома жалеючи меня быстро отреагировали на это событие и к концу заседания исполкома аппарат собрался.
И вручили мне на память книгу и почетный адрес. Прощальная речь. Теплая и искренняя.
Передаю вечером заворгу остатки дел, ключи от сейфа, ключи от кабинета.
От приглашения шефа выпить чашечку кофе, привычно, как всегда, отказываюсь и покидаю горисполком, так и не ставший мне родным.
Покидаю навсегда.
Все.
Перед началом исполкома вбегает наша Марина, экономист:
- Что ж это вы заворга – то дергаете? Нагружаете сверх меры? Человек на месте.
- Марина, - хочу ответить, - Здесь, в исполкоме, все на своем месте, кроме Жанны Петровны.
Но, конечно, молчу деликатно.
- Привыкнет, отвечаю.
Заворг переезжает в мой кабинет.
Заворг честный и порядочный работник. Не забуду, как он отнесся к поручению обеспечить контроль со стороны исполкома за распределением телефонных номеров, страшно дефицитных в последнее время.
Построил связистов. Очередность умудрился создать, распечатал списки. И строго контролировал.
Одним словом, все распределение телефонов взял себе, хотя связь по должностным обязанностям курировал я.
И с моим приходом мне не передал ни папку, ни работу эту.
Сидим как-то втроем.
 - Товарищи, —загадочно говорит заворг, открывая свою тетрадь. - Вот по визе Валерия Ивановича и Жанны Петровны установлено два телефона. Абсолютно без очереди. Просители в очереди на установку телефона не стояли. Неизвестно откуда взялись. А ведь подключать новые номера телефонные по этому списку это прерогатива коллегиального решения исполкома. Подменяете, товарищи, коллегиальность? Я на исполком вынужден вынести вопрос.
Да, - заволновалась Жанна Петровна, - я вспомнила. Я подписывала, какой-то старушке. Была на приеме у меня. Одинокая. Больная. Пожалела. Но подписывала я, уважаемый заворг, не в указном стиле.
 А я промолчал.
Инвалиду войны подписал заявление. Там по медицинским показаниям. Один живет. Даже не стал оправдываться.
Пусть заворг проверяет, выносит на исполком.
Интересный парень. Вроде такой же, как и мы из низов, но бюрократит же иногда.
Я внимательно смотрю на заворга. Он по своей привычке в глаза не смотрит, открывает тетрадь.
- Не знаю, не знаю, вот народный контроль написал.
Хороший, парень, старательный. Честный. Искренний. Все старается по букве закона и инструкций.
Такие главная основа всей нашей бюрократической машины.
Шаг вправо, шаг влево…
А вот Жанна Петровна, интересно, сколько проработает после моего ухода. Я как мог, сдерживал ее агрессивные мотивы, поступки. Сейчас тормозов в моем лице и советчика не будет.
Сколько она проработает? Год? Два? Сколько еще скандалов вынужден будет улаживать горком КПСС?
Осторожно, очень осторожно надо пользоваться властными полномочиями, временно предоставленными тебе твоей должностью.
По себе знаю, как быстро портится характер.
Как быстро меняется личность, ее цели, парадигмы, философия, стоит ей получить власть!»
Глава XYIII
В сердце Сибири, среди бескрайних лесов и полей, раскинулся небольшой провинциальный городок.
Длинный асфальтовый тракт, словно извилистая змейка, проходит через весь город, соединяя его окраины с центром.
Вдоль дороги растут большие белоствольные берёзы, их ветви колышет задумчивый вечерний ветер, наполняя воздух шёпотом листвы. Шум проезжающих машин смешивается с этим шёпотом, создавая мелодию, знакомую каждому жителю.
Одной из главных достопримечательностей городка является старая сибирская магистраль – железная дорога, по которой изредка проносятся пассажирские поезда и длинные грузовые составы.
Железная дорога пересекает старый сибирский тракт, и в этом месте стоит железнодорожный переезд со шлагбаумом, красным мигающим светофором и громким звонком.
Звонок звенит непрерывно, пока по переезду проезжают составы, и длинные колонны автомашин терпеливо ждут, когда мимо них пройдёт последний вагон.
Двухколейная железная дорога заставляет ждать долго, но это ожидание стало частью повседневной жизни горожан.
По утрам городок оживает. Слышатся гудки работающих предприятий, школьники спешат в школу, а их родители – на работу.
Солнце медленно поднимается над горизонтом, его лучи играют на серебристой поверхности реки, которая спокойно и медленно течёт через город.
Белые облака отражаются в воде, создавая иллюзию бескрайнего неба, опустившегося на землю.
Река, словно живая артерия, соединяет разные части города, даря ему жизнь и спокойствие.
На её берегах любят собираться горожане, чтобы насладиться тишиной и красотой природы.
Здесь можно увидеть рыболовов, терпеливо ожидающих улова, и детей, играющих на песчаных пляжах.
Вечером, когда солнце начинает клониться к закату, городок погружается в умиротворяющую тишину.
Ветви берёз, освещённые мягким светом уличных фонарей, создают уютные тени на асфальте.
Шум машин стихает, уступая место звукам природы – шороху листвы, пению птиц
Городок жил своей размеренной жизнью, но в воздухе уже потрескивали искры перемен.
На улицах можно было услышать живые дискуссии о будущем страны, а в кафе и на скамейках парков люди делились своими мечтами о новой жизни.
А муниципалитет стал ареной для дебатов и идей, и споров, где в полемике сошлись старое и новое. И каждый день имел значение.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Все решилось очень просто. Три понедельника назад. В пятницу я получил задание шефа, выйти в горгаз и организовать переселение ХДРСУ на второй этаж горгаза.
Поехал. Осмотрел помещение второго этажа. Ничего себе, помещение. Потолки в трещинах, штукатурка рухнула.
Ознакомился с актом аварийности. Доложил шефу.
В понедельник получаю выговор за невыполнение устного указания.
Возмутился. Психанул.
Через час после оперативки поехал в горком партии. Первого не было.
Оставил заявление: «Прошу освободить от занимаемой должности, так как под руководством тов. Сидоровой Ж. П. работать отказываюсь». Дата, подпись.
После обеда уже ей положил на стол заявление: «Прошу освободить от занимаемой должности в связи с переходом на другую работу и отсутствия желания работать под Вашим руководством».
Все честно и искренне.
На следующий день с утра объяснился.
В свой адрес замечаний не услышал. И ей не стал указывать на ее недостатки. Зачем обижать хорошего человека?
Договорились. Ищу работу, созываем исполком и расстаемся.
То, что здесь, в горисполкоме, я оказался вопреки ее воле, я догадался сразу после первых дней работы в этой должности.
Видимо, и брала-то она меня на под легким давлением горкома партии.
У меня совесть чистая. Я просто делал свое дело. Я служил избирателям, городу, Родине.
За год перевернул ряд тяжеленных многолетних городских проблем. Мои инициативы: сквер у школы, начало работ по парку, коллектор, котельная, благоустройство и.т.д.
За прошедший год освоился. Стал своим среди руководителей. Мужики меня приняли.
Решаем все вопросы без давления, скандалов и истерики. На следующий год работалось бы легко.
Есть идеи по систематизации и научной организации труда нашего горисполкома.
Но не сложилось.
Бывает.
Момент для заявления моего я выбрал удачно. Вновь перетасованы обязанности, между нами, тремя, Шефом, первым замом и заворгом.
С меня сняли строительство, (передали заворгу), Жанна Петровна взяла себе гаражи, ВООП, здравоохранение, гражданскую оборону.
Мне поручено: комиссия по пьянству, административная комиссия, торговля, общепит, бытовка.
Опять-таки посидели, поговорили, на исполком не выносили, ни с кем не советовались.
Как это можно решить без исполкома?
А вот так у нас. Стиль такой. Что хочу, то делаю. Как настроение с утра. Так и решаем.
Это первый аргумент в разговоре, если такой состоится тет - а – тет с шефом или в горкоме партии.
Какова же моя позиция?
Снятие с меня такого направления работы, как строительство, рассматриваю как выражения недоверия, хотя здесь у меня полный порядок. Объекты сдаем в срок, нормальное качество, претензий у областной власти и заказчиков к подрядчикам нет. Довольны жильцы.
Выговор за низкую требовательность к руководителям, объявленный мне Жанной Петровной без указания за что?
В чем она проявляется эта «низкая требовательность»? И если она есть, почему руководители предприятий, провинившиеся перед горисполкомом по вине моей «мягкости» не обозначены даже хотя бы по сфере деятельности, и сами не получили взысканий на невыполнение чего? Устных распоряжений Жанны Петровны, или решений исполкома, или решений сессий, или указаний областной власти, облисполкома.
Чего? Не сказано ни слова. Ни намека.
А значит и выговор этот носит тенденциозный характер.
Получение мной от Жанны Петровны заранее невыполнимого устного указания о переезде ХДРСУ на второй этаж горгаза, в аварийное (есть акт СЭС о том, что помещение нельзя использовать в качестве рабочего). И я не стал настаивать на переезде. Надо дождаться окончания ремонта.
Конечно, я с удовольствием расписался на первом экземпляре такого глупого документа, который осталось только в журнал «Крокодил» отправить.
«Не согласен»! - подписал я с восклицательным знаком и жирно размашисто расписался.
Все это хороший повод, чтобы мне уйти.
Кадровые мечты у Жанны Петровны такие: заворга - на мое место, а свою хорошую знакомую и школьную подружку, соседку на место заворга.
Жаль, но внести мне в деятельность горисполкома какое-то разумное организующее начало, основательность и элементы новаторства и перестройки мне не удалось.
Не удалось изменить и стиль работы аппарата исполкома, сделать его четким, современным и основательным.
Шеф мои советы и слушать не хочет.
О проделанной мной работе понятия не имеет что ли? Не видит, что ли, какие я горы дел проворачиваю? После моего ухода, левацкие детские настроения и Жанны Петровны и заворга возобладают.
И представляю, сколько они могут наломать дров. Бедный горком партии, замучается разгребать эти новые скандалы. Сколько будет хлопот горкому с такими импульсивными и непредсказуемыми советскими работниками.
Поэтому, далеко уходить мне не надо. Надо остаться здесь, в городе. С тем, чтобы посмотреть, чем вся эта авантюра Жанны Петровны с кадровой чехардой закончится.
Конечно, сейчас после постановления ЦК КПСС передвигать Жанну Петровну сейчас неактуально. Нужно что-то веское, чрезвычайное, а ворчание руководителей, а тем более жалобы жителей на несправедливое решение вопросов управления народных хозяйством города. Это мелочи. Это только ворчание.
Может быть потом, когда-нибудь, куда-нибудь при случае, и подвинут Жанну в какой-нибудь банк или финструктуру.
Но не сейчас. Сейчас постановление ЦК КПСС надо выполнять.
А вот он, живой пример! Женщина - руководитель, энергичный, деловой, шумный.
А то, что скандалы случаются, так работает, значит, порядок наводит.
Многое в нашей жизни и судьбе определяют случайности.
Его величество Случай правит всем.
Кстати, хорошая тема для размышлений.
Сейчас у нее авторитет. И в облисполкоме, и в горкоме КПСС. Но мое заявление — это сигнал. Это повод ответственным товарищам поразмышлять о том, что у блестящих сегодня на сцене под неизвестно чьим светом масок есть и обратная сторона.
И эта сторона – не такая блестящая.
Интересно, а долго ли выдержит небрежное помыкание собой и нервное истеричное дерганье заворг, человек трудолюбивый и порядочный? Посмотрим.
А работу себе я уже ищу активно. Съездил в телецентр, моя давняя детская мечта работать журналистом. Но в Комитете по телевидению и радио сказали, что вакансий нет.
На родной завод начальником ЖКО, что-то нет желания.
А впрочем, почему я должен искать себе работу?
Кадровой политикой занимается горком КПСС. Он меня сюда поставил. Партия мне и определит дальнейшую сферу деятельности, партия мне и поставит очередную задачу.
Два года назад, когда я в соответствии рекомендациями партии перестроил работу райкома комсомола, меня «повысили», направили наводить порядок сюда, в местные Советы, за два месяца до моих выборов передвинув с этой должности моего предшественника.
Найдут работу и сейчас».
Глава XIX
Валерий Иванович стоял у окна своего кабинета, глядя на заснеженные улицы городка.
Сумерки мягко опускались на городок, окутывая его спокойствием и тишиной. В его руках была коробка с личными вещами, в которой лежали документы, фотографии и книги - свидетельства труда и преданности делу.
Сегодня был его последний день в исполкоме. Он прощался не только с кабинетом, но и с эпохой своей жизни, которая была полна борьбы за принципы и справедливость. Валерий Иванович чувствовал смесь облегчения и ностальгии, но больше всего - надежду.
Он повернулся к двери, готовый уйти, когда в кабинет вошла Жанна Петровна. Она смотрела на него с непривычной мягкостью в глазах.
 - Валерий Иванович, - начала она, - я… я хотела бы извиниться за все недопонимания, которые у нас были. Вы были ценным сотрудником, и ваш уход - большая потеря для нас.
Валерий Иванович кивнул, принимая ее слова.
 Жанна Николаевна:
- Но я хочу добавить, Валерий Иванович и не в обиду сказано, что вы зря совершенно зря наговорили лишнего в интервью корреспонденту студии Ленинградский кинохроники. Я посмотрела этот сюжет. В области недовольные. И это большая ваша ошибка.
  Валерий Иванович:
 - Жанна Николаевна я высказал свою позицию, о которой вы прекрасно осведомлены. Я выступаю за расширение самостоятельности советов. Об этом в своих выступлениях говорит Генеральный секретарь. Поэтому позвольте мне остаться при своем мнении. Я написал вам заявление и считаю, что имею право на добровольный уход и на это уже частное мнение.
 Жанна Николаевна:
 - Я согласовала ваше увольнение. Мне дали добро. Так что, извините, Валерий Иванович, я не буду с вами дискутировать. Все наши с вами споры позади. Вот ваша трудовая книжка. Вот грамота за работу. До свидания, всего хорошего я вас больше не задерживаю.
 - Жанна Николаевна, я благодарен за этот опыт. Я ухожу, но я уношу с собой уроки, которые будут со мной всегда. Я верю, что каждый из нас может внести изменения, даже если иногда для этого нужно идти против течения.
Они пожали руки - жест прощания и уважения.
Валерий Иванович вышел из кабинета, оставив за собой закрытую дверь и открытое будущее.
На улице его ждал новый путь. Он не знал, куда он приведет, но был уверен, что его ждут новые возможности, новые вызовы и новая жизнь, в которой он сможет жить и работать в соответствии со своими убеждениями.
Снег продолжал мягко падать, покрывая следы его шагов, когда он уходил в неизвестность, полный решимости и надежды на лучшее будущее.
Этот снег символ конца одного пути и начало другого, наполненного новыми надеждами и возможностями для Валерия Ивановича.
Ведь с него когда –нибудь растает и подарит новый опыт и знания, которые помогут ему в будущем.
Ну что, - подумал Валерий, закрывая в последний раз свой ставший уже привычным кабинет, - иногда необходимо сделать трудный выбор и начать все сначала.
Из рабочих записей Валерия Ивановича
«Праздники прошли. Кончилась эта напряженность, и лавина неотложных дел уже не давит. И, глядя на первый удивительно чистый снег, представляя, какую массу дел надо срочно сделать, радуясь, что для их решения еще есть время, мелочными кажутся обиды, пустяковой мелочью необоснованно полученный от нервного шефа выговор.
Человек я не самолюбивый, не злопамятный, тем более что шеф дала понять, что она погорячилась и что никто меня отсюда не гонит.
Но то, что вся эта история с нашими напряженными отношениями не выдумка моей фантазии, говорит и распоряжение, которое никто не отменял, и довольно мрачная перспектива моей неумелой борьбы (не привык я драться) и долгого переучивания элементарным управленческим азам моего шефа.
А как обидно. Только сейчас, после года работы понял, как можно много успеть, если правильно все по НОТ организовать работу аппарата, комиссий совета, исполкома. К сожалению, честолюбие некоторых наших руководителей зашкаливает. Но и здесь можно постепенно навести порядок.
Закончив срочные дела, оглядел очищенный от текущих бумаг стол, пустой почти. Бумаг у себя на столе давно не держу. Бумага должна работать. Открываю ежедневник. Читаю первую строчку плана: «Пункт 1. Найти работу».
Перед праздниками позвонил Нине Николаевне, директору школы. Отказался от ее предложения идти работать учителем истории. Хотя в душе работать учителем - моя давняя мечта. Пока Нина Николаевна предлагает мне ставку учителя труда на этот учебный год и учителя истории на следующий учебный год. Дает сразу восьмые классы. Советское право. И 140 рублей в месяц.
Вера, моя жена, узнала и сразу по своей доброй привычке заявила:
 - Как нам жить на сто сорок рублей?
 - Вера, - уговариваю ее, - а как живут учителя, медики?
Не слушает. И с мечтой о школе со 140 рублями зарплаты пришлось расстаться.
Написал вот в ежедневнике пункт «Пункт 2. Найти работу». Легко написать. А как найти? Где?
Да. Не делаю ли я ошибку?
Уходить только из-за женских капризов Жанны Петровны? Но ведь с ней можно работать. Нормальная, простая энергичная деловая женщина. Даже привык к ней.
А когда она в отпуске, даже скучаю. Ведь некого мне критиковать.
О что если не принимать всерьез ее чисто женские закидоны и быть к ним, вернее к ней, великодушным?
Ведь любая женщина имеет право нервничать, переживать, закатывать небольшие истерики. Да и большие тоже.
Даже, если она и руководитель
Имеет право».
Глава XX
Проводили Валерия Ивановича скромно.
Половина работников отпросилась «пораньше». Председателя не было. Она уехала по делам, в облисполком.
Он купил два торта, чай, сахарного песку. Посидели, попили чай.
Говорить было не о чем. Все всё понимали. Пожелали успеха. Вручили подарки и грамоту. Разошлись.
Охранник захлопнул дверь.
И в темном вечере любимого городка Валерий остался один.
Моросил мелкий осенний дождь.
Но он его не замечал.
Валерий, уволенный по сокращению штатов в связи с реорганизацией аппарата, чтобы в течение трех месяцев получать пособие, равное его денежному содержанию на прежней работе, должен был в течение двух недель зарегистрироваться в бюро по трудоустройству.
Оно недавно открылось в областном центре.
И не просто зарегистрироваться, но и встать на учет как безработный.
И срок установлен – в течение двух недель.
Но он не спешил вставать на учет в качестве безработного. Отдыхал. Отсыпался.
Процедура, конечно, унизительная. Но никуда не денешься. Закон есть закон. Надо идти.
Надо вставать на учет. И тогда можно еще три месяца искать работу, получая прежнюю зарплату.
Семью надо кормить.
Из рабочих (извините, из уже нерабочих) записей Валерия Ивановича)
«Помещение бюро по трудоустройству мне не понравилось. Оно было несовременным и расположено в абсолютно неприспособленном для него старом здании с осыпающейся штукатуркой.
 - Ну, денег что ли не могли выделить нормальных, - поворчал я. – под новое дело.
Здание, скромное и неприметное. Я все еще мыслил категориями хозяина города. Я бы такое здание ни за что бы не согласовал.
Внутри было еще хуже, чем снаружи.
Стены, выкрашенные в блеклый серый цвет, казались унылыми под тусклым светом старых ламп.
В углу стоял деревянный стол, за которым сидела женщина средних лет, листая бумаги.
Несколько стульев вдоль стен были заняты людьми, ожидающими своей очереди.
Я встал в очередь. Свободных стульев не было. Примостился на подоконнике.
И вдруг мое сердце дико забилось.
Вдруг увидел, как с автобусной остановки к зданию подходит никто иной, как сама Жанна Петровна, не соизволившая даже попить чай с нами на прощальном вечере. Что ей здесь надо? Не меня ли ищет?
Меня бросило в пот. Может обратно позовет? Может извинится? И скажет:
 - Валерий Иванович, возвращайся. Тяжело без вас работать.
Я радостно заморгал. Чуть не плачу.
Встал с подоконника, отошел и прислонился к стенке. Папку с документами зажал за спиной. В голове рой мыслей. Что я ей скажу? Что отвечу на это предложение?
Решил.
Я посмотрю на нее сверху вниз и скажу:
 - Нет, Жанна Петровна! Нет и нет! Я не вернусь в горисполком! После того, как вы меня уволили, я не смогу с вами работать!
Вот. Правильно. Вот так я ей отвечу. Гордо и независимо. И громко. Чтобы все слышали. Чтобы ей стыдно стало. Такого хорошего человека обидела.
Что – то бубнил включенный в сеть радиоприемник. И моих мыслей никто не слышал.
Жанна Петровна входит. Щурится со света, оглядывая слабо освещенный зал. Слышу ее знакомый голос.
 - Кто крайний для постановки на учет?
Голос – то ее, но тембр совсем не тот. Какой-то тихий, спокойный, я бы даже сказал вкрадчивый. Совсем не ее тембр.
Я вздохнул и ответил.
 - А, Валерий Иванович, - а я вас и не заметила. - За вами буду.
Меня прошиб пот.
Стоим, молчим.
Надо бы спросить, как она тут оказалась, почему вместе с нами, с безработными, стоит в очередь.
Но не решаюсь спросить. Скажет еще, мало того, что на работе достал своими инициативами, так ту т еще пристает.
Стоим молчим.
Я еле сдерживаюсь, чтобы не спросить, а Жанна стоит спокойно. Жанной буду про себя ее называть. Теперь она мне не Петровна.
Стоит. Молчит.
И меня ни о чем не спрашивает. Так, конечно, что ей спрашивать. Уволила меня. Могла бы мое заявление отложить. Не согласиться. Но взяла и подписала. О чем она будет меня спрашивать? Каяться и извиняться. Не из тех она. Чувствительных и вежливых.
Стоим, молчим.
В дальнем углу зала мигает перегорающая лампочка. Перегорающая. Такая же как мы, перегорающие.
Когда до столика с двумя барышнями, принимающими документы новых безработных, осталось три работяги, в проеме скрипящей двери появился Андрей.
Тут уж Жанна не выдержала. Радостно улыбнувшись Андрею, она широко развела руки и не стесняясь на весь зал:
 - Какие люди, в Голливуде!
И приветливо приобняла его.
Я и раньше подозревал, что она к Андрею неравнодушна. И вот воочию. Убедился.
С Андреем Жанна молчать не стала.
И как – то просто, по-женски доверчиво, поглядывая то в мою сторону, то в сторону Андрея, и прошептала свою историю.
Оказывается, ее подружки, одноклассницы, втянули ее в борьбу за березовую рощу.
Жанна лично возглавила протестный комитет. 
Протащила через исполком отрицательное решение о выделении участка под коттеджи областных чиновников.
Чем вызвал немалый гнев областного начальства.
 - А что? – улыбнулась она, заглядывая в глаза Андрею и кивая в мою сторону. – А что ты хочешь, у нас перестройка. Вот, Валерий Иванович меня и заразил борьбой с ветрами. А ты – то, Андрей Петрович, дорогой, восходящая звезда местной промышленности, ты то что тут делаешь?
Оказалось у Андрея здесь те же дела, что и у нас с Жанной.
Он тоже пришел получить официальный статус безработного.
Его гениальный план по повышению производительности труда не принял коллектив. Не поддержало областное начальство. 
А министерство, изучив, как говорится в таких случаях, «обстановку на месте», решило убрать его с должности директора завода и не выдвигать его кандидатуру на конференции трудового коллектива.
М-да.
Обратно шли вместе. Зашли в кооперативное кафе. Дорогое, но красивое. Заказали вина. Смеялись. Шутили. Строили планы.
Жанну избрали председателем городского общества садоводов. Будет районировать в нашей северной глубинке южные сорта.
Андрей хочет открыть кооператив по ремонту стиральных машин и охватить своими филиалами весь Советский Союз.
 - Это гениальная идея! – доказывал он нам. – А ты куда подашься?
Я задумался.
 - А я создам ППЛ.
 - А что это такое? – удивились они.
 - ППЛ – это партия порядочных людей.
Андрей снисходительно улыбнулся:
 - А остальные, кто не войдет в твою партию, непорядочные?
 - Валерий, не неисправим. – улыбнулась Жанна.
Она впервые за все время нашего знакомства назвала меня просто по имени.
 - Ну, - я впервые за все наше знакомство улыбнулся Жанне, - предположим, над названием можно подумать. Но я бы, пожалуй, вас взял в соучредители.
 - Уж лучше вы, ко мне в мою будущую корпорацию!
Андрей поднял бокал.
Дружно выпили».