Деньги против правды

Деньги против правды

Часть 1. Деньги

Каждый из нас вослед за Данилой задавался этим фундаментальным вопросом: «В чем сила, брат?». Американец скажет, что в деньгах; наш человек скажет, что в правде. Почему же герой Бодрова предлагает такую жесткую оппозицию: правда – деньги? Неужели в деньгах, как и в ногах из поговорки, правды нет?
Два аспекта у вопроса: материальный и духовный.
Что такое деньги по сути, как явление, как привычный артефакт реальной жизни? Деньги – это условный универсальный эквивалент оценки стоимости товаров и услуг. Если что-то может быть приобретено, значит, это «что-то» может быть оценено в денежном эквиваленте. Повторю: в условном. Кто же и когда условился всех, все и вся менять на деньги, кто и когда сделал деньги универсальным обменным средством?
Необходимость совершать обменные сделки – это неотъемлемая черта человеческой цивилизации. В стародавние времена обмен был прямым: товар на товар. Тебе нужна рыба, мне нужно мясо, тебе нужна шкура убитого мною медведя, мне нужна твоя женщина. Все просто. Однако находились и такие, кто сдирал за женщину две-три шкуры, а за кучу рыбы предлагал всего треть буйволиной туши. Возникала несправедливость, которую необходимо было устранить.
Поэтому со временем в прямой обмен вклинился товар-посредник. Так было удобнее определять стоимость. Помните, как оценивали стоимость винтовки, патронов, пироги, огненной воды, пленной скво (речь про женщину, а не про Северо-Кавказский военный округ) герои Фенимора Купера? Правильно, в бобровых шкурках. Так же наши северные купцы измеряли цену в «сороках» - тюках по четыре десятка соболиных (куньих, волчьих, песцовых) шкур. Отсюда «сорок сороков», помните, у Высоцкого:

Из пены уходящего потока
На сушу тихо выбралась Любовь —
И растворилась в воздухе до срока,
А срока было — сорок сороков...

Так прочно укрепился этот торговый термин «сорок», что даже в счет наш вошел вместо положенного четырдцать (или четырьдесят). Ну, и классический пример условной единицы измерения – тридцать восемь попугаев из одноименной сказки Григория Остера. Помните? Там Мартышка, Слоненок, Попугай и Удав условились измерить длину последнего именно в попугаях, потому что «в попугаях длиннее». С деньгами в роли эквивалента приблизительно та же история.
Поначалу наиболее удобным товаром-медиатором стали ценные металлы – золото, серебро, медь – и всевозможные сплавы из них. Металл можно рубить и резать (отсюда «рубль»), взвешивать (отсюда «обол»), металлы были надежным, солидным (от «солид» - золотая римская монета) эквивалентом. На этом историческом этапе правда в деньгах все еще была. Соотношение золота к серебру на то время составляло 1 к 10,8, так что, например, серебряный гульденгрош весом в 27,4 г полностью соответствовал по стоимости золотому гульдену весом в 2,54 г.
Добывали металлы в шахтах, например, в долине (нем. «таль») святого Иоахима. Именно там, в Иоахимстале, появились серебряные монеты, названные вначале по месту добычи серебра – иоахимсталерами, а позже просто талерами. От этого слова – «талер» - берут свое имя и американский доллар, и словенский толар. «Деньги долины». И правда все еще в деньгах есть.
Но тут включился человеческий фактор. Дело в том, что каждый король, каждый курфюрст, каждый герцог и даже некоторые отдельные города самостоятельно чеканили монеты. На «цивилизованных» материках планеты свирепствовал феодальный общественно-экономический строй, а кто ж феодалу указ на его-то собственных землях? Феодалу нужно вооружать и содержать собственное войско, строить и защищать крепости, участвовать и побеждать в рыцарских турнирах. А на все это нужен тот самый универсальный эквивалент – деньги.
Если бы в те времена социалисты изобрели лозунг «Каждому курфюрсту – по серебряной шахте!», то все могло быть иначе, но там, где нет шахт, ценные металлы можно было добывать из других источников – при помощи войн, грабежей, а также из… уже готовых монет. Воображения феодалов, чье дело воевать, хватило на простейший способ обогащения. Монеты стали портить.

Часть 2. Правда

Испортить монету из драгоценного металла можно и так и сяк. Можно, например, подпилить или обрезать по краям. Так появился привычный нам рифленый гурт – ребристую монету уже не уменьшишь незаметно в диаметре. Можно снизить вес монеты, уменьшить ее диаметр и толщину при чеканке, можно добавить в сплав других металлов, подешевле, и таким образом изменить пробу. В восемнадцатом веке такие «порченные» монеты получили в народе название «эфраимиты» от имени пруссака Эфраима Фейтеля, который додумался вывести фальшивомонетничество на государственный уровень – он не только снижал содержание в монетах серебра, но и ставил штемпели других государств с довоенными (шла семилетняя война 1756-1763 гг.) датами.
Вот тут уже правда стала отдаляться от денег. Но разве могли сравниться хилые попытки феодалов нажиться на порче монет с изобретательностью мастеров от банковского дела - новой прибыльной отрасли.
Банки существовали еще в Древнем Вавилоне, в VIII веке до нашей эры, и даже выдавали «казначейские» билеты, «гуду», которые ходили наравне с золотом. Но только в XII веке нашей эры группа ростовщиков (!) организовала «товарищество Святого Георгия», которое выдало ссуду под проценты Генуэзской Республике и спонсировало войну в Алжире и Тунисе.  Деньги окончательно перестали быть материальным предметом, за который можно подержаться и «попробовать на зуб», и стали представлять силу, управляющую людьми, их вождями и государствами.
Вот тут между «правдой» и «деньгами» произошел раскол: часть мира уверовала в силу «денег», в отличие от другой части мира, где все еще отстало-патриархально верили в силу «правды».
С появлением банковско-ростовщической системы делать деньги «из воздуха», то есть из других денег, стало намного проще. Векселя, долговые расписки, билеты, облигации, акции, паи – все эти бумаги утратили математическую конкретику металлических монет, обусловленную весом, размером, пробой, и обрели шаткую условность, когда их стоимость определяли (и определяют до сей поры) биржевые бюллетени. Бюллетени составляют абстрактные банкиры в собственных целях, основная из которых – абсолютизация банковской системы как инструмента мирового господства.
Еще в Советском Союзе печатали на купюрах «обеспечено золотым запасом», но сейчас никто даже не пытается привязать стоимость абстрактных «денег» к реальной стоимости золота или серебра. Муамар Каддафи хотел было чеканить золотой динар, чем это закончилось для него, все мы знаем.
Чем более размыта конкретика, тем более актуальна символика. В цифровую эпоху даже бумага утратила ценность, уступив магию власти эфемерным ноликам на счетах, криптовалюте, сетевым кошелькам и прочим фата-морганам, которые, по сути, бесценны – потому что не имеют никакой цены. Но за них можно купить людей, их вождей и целые государства. Деньги – это символ власти, деньги – это сила, тут не поспоришь.
А есть ли сила в правде?
В качестве абстракции правда (как и любовь) совершенно бессильна. Если деньги обрели тотальную силу тогда, когда отдалились от конкретики металлов и монет, когда стали символом, то правда, напротив, обретает силу тогда, когда уходит от абстракции, когда перестает быть просто символом, идеей. Правда сильна не «в общем смысле», а благодаря конкретным носителям. Когда правда находит воплощение в конкретных людях, - с именами, фамилиями, биографиями и фото в рамочках, - тогда и только тогда правда способна выступить против всевластия денег.
Кто такой носитель правды? Конечно же, речь не о честных мальчиках и девочках, порядочных юношах и девушках, верных мужьях и женах. «Носитель правды» звучит как «носитель вируса», но в действительности так и есть. Правда – это доброкачественный вирус, и достаточно иметь в своем окружении человека, который умеет отличить мудрую книгу от бестселлера, доброту от лицемерия, логику исторических событийных взаимосвязей от мозаичных выдумок проплаченных сказочников, кто умеет связать причины со следствиями, - стоит несколько раз в месяц беседовать с таким человеком, чтобы быть спокойным за собственный иммунитет.
Носитель правды – да, это совесть, такт, ум, интеллигентность, доброта, без всего этого правда просто не приживется в человеке, но главное – это тот, кто умеет смотреть на день сегодняшний «поверх ресниц», мимо пены навязанных дискурсов, сквозь толщу времен наблюдать величественное течение вселенского порядка. Чем больше в массе народной тех, кто умеет распознавать правду вовне, тех, кто несет правду в себе самом, тем более «конкурентна» правда в вековом противостоянии с деньгами.
Позволим тому самому «американцу» суетливо искать силу в абстрактных деньгах, а сами с тихой улыбкой найдем свою силу в конкретной правде. А ему, этому самому «американцу», не расскажем – не будем его расстраивать.