Самоубийца

            «А без денег жизнь плохая,
            Не годится никуда!»

                /Цыганская песня/.

     Сергей Павлович был забубённая головушка. Он ещё был жив, но его жизнь не стоила ни копейки.
     Всё уже было обдумано, всё решено, и оставалось лишь взять и убить себя.
     Как Сергей Павлович стал самоубийцей? Как все – у него была плохая жизнь.
     Жизнь не заладилась, не сложилась, а под конец и вовсе пошла наперекосяк.
     Вообще, он больше не собирался говорить на эту тему. «Как?» - вот о чём он думал день и ночь.
     Собственно, думать о смерти любят все. Ницше писал, что мысль о самоубийстве помогла ему пережить не одну тяжёлую ночь.
     Но Ницше был псих.
     Но и нормальные люди часто думают о смерти. Только совсем уж идиоты о ней не думают, а просто прыгают с крыши.
     А нормальные думают, но так, в плане самодисциплины, по методу Ницше.
     Но Сергей Павлович думал о самоубийстве на полном серьёзе, он, можно сказать, уже перешёл невидимую черту, отделяющую нас от царства мёртвых.
     Однажды он сидел на кухне и, как обычно, думал о смерти.

               1. Благородная пуля.

     Один писатель сказал, что единственно благородный способ покончить с собой – это выстрел из пистолета.
     Сергей Павлович выпил рюмку лечебного бальзама «Вигор», закусил салом и задумался. Пистолета у него не было.
     Он выпил ещё одну рюмку и стал думать, где взять пистолет.
     Вдруг он ударил себя по лбу и радостно засмеялся.Пистолет был! Только на работе!
     Сергей Павлович служил инкассатором в «Проминвестбанке». Инкассатору оружия не полагалось. Поэтому его охранял милиционер Коля Шевчук.
     Коля Шевчук был громадный пузатый хлопец. В своём чёрном комбинезоне, бронежилете, который закрывал лишь середину живота, в каске, с пистолетом, наручниками и баллончиком газа под нежным названием «Черёмуха», он возвышался над Сергеем Павловичем как гора. Он был такой внушительный, что ещё ни один грабитель не решился напасть на него или на Сергея Павловича. Разбитная заведующая аптекой №5 каждый раз спрашивала у Коли: «Когда?», - отчего он краснел как рак.
     Заведующая призывно хохотала и, кроме сумки с выручкой, совала им бутылку «Вигора» или пузырёк со спиртом.
     Коля часто доставал своего «Макарова» и подолгу его разглядывал.
     Это был недалекий сельский обалдуй, и его, вероятно, легко можно было обвести вокруг пальца.
     Сергей Павлович представил себе, что вот они сидят с Колей в дежурке. Коля как обычно занимается тем, что вынимает пистолет, целится в зеркало и говорит: «Пх-х!..». Сергей Павлович просит у Коли подержать пистолет, делает вид, что любуется им, потом вдруг говорит: «Счастливо оставаться!» - и вышибает себе мозги. Ну, как-то так.
     Сергей Павлович выпил «Вигора» и закусил хлебом с маслом.
     Да. Хорошо, да не очень.
     Во-первых, не нравилась ему эта спешка, эта скоропалительность. Ему хотелось, чтобы смерть была подлиннее, чтобы было засыпание, угасание, такое, что ли, погружение в тёмные воды Леты, то есть Стикса. А не так – бац! – и до свидания. Во-вторых, жалко было Колю, он тоже, как-никак, был человек. А теперь его выгонят из органов, заберут пистолет и не факт, что он где-то ещё устроится.
     Короче, пистолет отпадал.

                2. Пуля дура – штык молодец.

     Сергей Павлович поглубже засунул в мусорное ведро пустую бутылку.
     Жена была на работе. Саня гулял неизвестно где. Кошка Бася поглядела на Сергея Павловича, лизнула себя в грудь и опять заснула.
     Сергей Павлович задорно усмехнулся и достал из аптечки пузырёк со спиртом.
Он налил себе на донышке и выпил.
     В глубине души он уже склонился к другому виду суицида – старому доброму вскрытию вен. Тут были и засыпание, и увядание, и погружение в небытие. Но этот способ был очень кровав. Сергей Павлович представил себе, как обрадуется, в кавычках, Наталья, когда найдёт его сидящим в углу, прижавшим к груди любимую «Мастера и Маргариту», а из другой руки натекло пять литров крови! Пять литров – это две трехлитровые банки! И как потом жить в этой комнате? Что скажет квартирная хозяйка? А кому отмывать всю эту кровищу? Да Натка целый год будет проклинать его и плевать в его траурный портрет!
     Можно, конечно, перерезать себе вены, сидя на полу в туалете и опустив руку в унитаз. Это было бы очень символично – жизнь, спущенная в никуда. Но унитаз…Запах и вообще…
     Оставался последний выход – вскрыть вены не дома, а где-нибудь в другом месте, скажем, на природе.
     Был у Сергея Павловича заветный уголок в Гидропарке – там, где кончается пляж, на берегу Тетерева высился бугорок, или, как бы по-другому сказать, холмик, покрытый муравой и купкой деревьев.
     Сергей Павлович хлебнул из пузырька и размечтался.
     Вот приезжает он в Гидропарк вечером на троллейбусе.
     Далёкий, чужой, бредёт он по песку, мимо мамочек с детками, мимо волейбольной площадки, где взлетают бронзовые тела молодёжи, мимо девушек с голыми грудями, идёт, идёт, и приходит на свой холмик.
     С ним пакет, а в пакете все необходимое для самоубийства – бутылка армянского коньяка, копчёное мясо, сыр «чечил», помидоры, лаваш и опасная бритва. Хотя нет, сейчас бритвы не выпускают. Ну, неважно, можно купить в канцтоварах нож для бумаги, он острый не хуже бритвы.
     И вот, дождавшись, когда светило солнца навсегда скроется за горизонтом и вспыхнет пышная лампада луны, он полоснёт себя по горлу и будет лежать, затухающим взором смотря в звёздную бездну…
     Сергея Павловича передёрнуло – а собаки?! В Гидропарке их туча. На этом месте они пару раз жарили шашлыки, и он прекрасно знал, как оно будет. Сначала собаки усядутся полукругом и станут заглядывать в рот. А когда он умрёт, начнут потрошить пакет, жрать объедки и, чего доброго, обгрызут и его! А даже если и не обгрызут, будут, ублюдки, шляться вокруг всю ночь, вонять псиной, мочиться и срать! Нет уж, спасибо!
     Сергей Павлович ненавидел собак – он любил кошек.
     Он допил спирт в пузырьке и мрачно задумался.

                3. Большой Куш.

     Хорошо, а если так. Зачем погибать даром? Он не собирается отрицать, что виноват перед семьёй – загубил Натальину молодость, профукал квартиру, бил Шурика. Что ж, теперь он отдаст им свой долг!
     Значит так. В четверг его привозят из Киева на броневике с валютной сумкой.
     В банке в это время обед. Он не идёт в кассу, а идёт в туалет. Рассовывает пачки по пазухам, болтает как ни в чём не бывало с охранником и выходит на улицу. Пока закончится обед, пока то да сё, пока до конца осознают все размеры ЧП, пройдет час, не меньше. Он садится на троллейбус и едет в городской парк имени Гагарина. Там, за летним театром, его уже ждёт Шурик. Он вручает сыну доллары, даёт отцовские наставления – тратить валюту с умом, не пить, не курить, беречь маму. После наставлений он благословляет сына, они обнимаются и прощаются навсегда. Сын уходит вдаль по аллее, оборачиваясь и плача, а он, тут же, за летним театром, вешается. Или нет, бежит на подвесной мост высотой 34 метра и прыгает в речку Каменку, мелкую и грязную…

                4. Голубая бездна.

     У Сергея Павловича защипало в носу и зачесались глаза.
     Он поглядел пузырек на свет, поставил его и вздохнул: «Засыпятся, - подумал он. – Сразу попадутся, особенно Наталья. Ещё посадят.»
     Эх, уйти бы из этой жизни тихо, по-английски, как Сократ, не оставив после себя ни малейшего следа. Сами лежите на ваших вонючих кладбищах, в могилках под пластмассовыми цветами!
     Сергей Павлович погладил спящую кошку по голове и закурил бычок.
     … Он приезжает автобусом на силикатный карьер возле кирпичного завода.
     Чистая, голубая как небо вода, тишина и глубина метров двадцать.
     Он закапывает одежду в песок.
     Надевает на шею петлю, на другой конец привязывает кирпич и, изо всех сил, плывёт на середину карьера – там недалеко. Это – путешествие в один конец.
     Главное, чтобы в этот момент никакая харя не показалась на берегу с полотенцем и надувным кругом под мышкой…

     Щёлкнул замок, хлопнула дверь. С работы пришла жена, усталая и злая.
Все мысли о смерти вылетели из головы Сергея Павловича. Он заметался по кухне.


         2018 г.