Глава 11-8

8

Окончательно закончив разбираться с первым мужем, Наталья задумалась о втором. С Вячеславом она, как это ни странно, познакомилась тоже в 43-м магазине. Вернее, он почти столкнулся с ней, когда тёплым июньским вечером 1989 года она вышла с Ксюшей из дверей магазина, чтобы по окончании своей смены пойти домой. Обе руки Наташи были заняты тяжеленными сумками с продуктами. Двенадцать лет с тех пор прошло, но Наташа постаралась как можно лучше и полнее припомнить все подробности той встречи. Она тогда застыла на пороге магазина, потому что дверь за спиной уже захлопнулась под действием сильной пружины, и отступить назад Наташа не могла, да и с какой стати ей было это делать? По всем правилам уступить ей, женщине, дорогу должен был этот молодой парень, с откровенным восхищением уставившийся весёлыми светло-голубыми глазами ей в лицо. Они стояли почти вплотную друг к другу, поэтому Наташа могла видеть только лицо парня и светлые курчавые волосы в распахнутом вороте голубой рубашки. Ещё она успела разглядеть длинные ресницы и лёгкую небритость. Коротко стриженые вьющиеся крупными кольцами русые волосы незнакомца могли вызвать зависть любой девушки, вынужденной регулярно пользоваться бигуди.
- Цыганка не соврала, - сказал парень. - Она мне встречу с вами сегодня утром нага¬дала, вон там, за акведуком, на вокзале.
Наташа смутилась под его пристальным взглядом и потупилась. Незнакомец ей почему-то сразу понравился, хоть она и не любила нахалов. Наташа сделала шаг в сторону, освобождая ему вход в магазин.
- Нет-нет, - остановил он её, - мы теперь не можем так просто расстаться.
Наташа сердито взглянула на него, и парень вдруг изумлённо произнёс:
- Какие у вас глаза!
- Какие?
- Удивительные! Жаль, я не поэт и не художник. Неземные какие-то...
- Извините, - сказала Наташа, - я очень устала, весь день на ногах.
- И я с раннего утра на ногах, - возразил парень. - Да ведь, как говорится, от судьбы не уйдёшь! Как вас зовут?
- Наташа.
- А фамилия?
- Фадеева.
- А я Вячеслав Левенцов.
Он отступил на шаг, повернулся, присел на корточки перед её дочкой, глядевшей на него во все глаза и, как взрослой, протянул ей руку:
- Меня зовут дядя Слава. А вас как?
- Ксюша, - улыбнулась та, вкладывая свою ручонку в его.
- Мне тридцать лет, а вам?
- А мне пять!
- Да вы совсем взрослая барышня! - Вячеслав поцеловал Ксюше пальчики и, кивнув в сторону стоявшей в ра¬стерянности Наташи, спросил: - Это ваша мама?
- Моя.
Очнувшись, Наташа обошла их и пошла по аллее, ведущей к акведуку через железнодорожные пути. Ксюша и незнакомец догнали её.
- Давайте ваши сумки. - Вячеслав решительно выхватил их у неё и пошёл вперёд.
Наташа молча шла за странным парнем, ей продолжало всё в нём нравиться: высокая спортивная фигура, широкие плечи, сильные руки, узкие бёдра и длинные ровные ноги, затянутые в поношенные, но явно фирменные джинсы, потёртые местами от долгой носки до белизны. Наташа невольно сравнивала Славу Левенцова с мужем, окончательно опустившимся и выглядевшим, несмотря на все её старания, бомжеватым. «А я-то сама, - спохватилась Наташа, - как выгляжу?» Она почувствовала жар от охватившего её стыда. Платье на ней было старенькое, не раз перешитое, с вонючими пятнами пота в подмышках. Слипшиеся в пряди неделю не мытые волосы схвачены резинкой в «лошадиный хвост», концы их неровные, посечённые. Ногти на руках Наташа давно уже не красила, но они были хотя бы ровно подстрижены буквально накануне вечером. А на ногах растоптанные матерчатые тапочки! Не в туфлях же на высоких каблуках таскать тяжёлые сумки с продуктами. Ксюша радостно скакала рядом, крепко уцепившись за освободившуюся руку матери, не замечая её переживаний.
Спустившись на другом конце ви¬адука, Вячеслав вопросительно обернулся. Наташа, глядя себе под ноги, остановилась. Не поднимая глаз, она с неловкостью произнесла:
- Не провожайте меня дальше. Я замужем.
- Ну и что? - удивился Вячеслав.
- Не надо, - решительно сказала Наташа и протянула руки за сумками. Он с неохотой отдал их ей.
- Ладно, идите кормить мужа. Желаю вам счастья.
- И вам, - ответила Наташа с облегчением.
Подскочила Ксюша, протянула на прощанье руку. Вячеслав поцеловал ей паль¬чики и, заговорщицки подмигнув, сказал:
- Пока.
Наташа не помнила, как дошла до дома. По дороге она непрерывно мысленно пересматривала удивительное знакомство, разбирала каждое слово, запоздало находила более удачный или остроумный, как ей казалось, ответ. Ксюша что-то непрерывно тараторила о дяде Славе, но Наташа уловила эти крамольные, на её взгляд, слова, только войдя во двор дома и увидев на детской площадке уже основательно пьяного Николая в обычной теперь ему компании местных алкашей.
- Молчи! - одёрнула она дочь. - Никому ни слова о дяде Славе, поняла?
- Поняла, - кивнула удивлённая Ксюша. - А почему?
- Папа рассердится, - нагнувшись к уху дочери, тихо пояснила Наташа, кивнув в сторону громко матерящихся пьяниц. Поняв по растерянному лицу дочери, что та по-прежнему ничего не понимает, она добавила: - Пусть дядя Слава будет нашей с тобой, и только с тобой, тайной, хорошо?
- Хорошо! - повеселела Ксюша. - Я никому не скажу, только и ты, мамочка, тоже никому не говори.
Когда, наигравшись с кошкой, дочка, наконец, уснула, а пьяный Николай громко захрапел на диване перед работающим телевизором, Наташа, раздевшись догола, подошла к трёхстворчатому шкафу и долго рассматривала себя в большом зеркале, прикреплённом к внутренней стороне одной из дверец. Она с удивлением отметила, что действительно для своих двадцати пяти лет выглядит очень даже неплохо. Вскоре после родов Наташа сильно пополнела, что её сильно смущало, но Николай только довольно смеялся, повторяя где-то слышанную им фразу, что мужчины не собаки, а потому на кости не кидаются.
- Что ж ты на мне, когда я была кожа да кости, женился? - спрашивала Наташа.
- Дурак был! - притворно сокрушался Николай. - Ты меня, наверно, глазами своими ведьмовскими заворожила...
После того, что случилось, особенно когда муж стал горьким пьяницей, Наташу перестало волновать её отражение в зеркале. На неё столько навалилось и горя, и забот, что хватало времени и сил следить только за тем, чтобы у всех членов её семьи была всегда опрятная одежда и сытная еда на столе. Она практически ежедневно стирала, гладила, штопала, что-то зашивала, ушивала или подшивала. Рушилась страна, на смену социализму вновь пришёл капитализм, а Наташа крутилась в колесе ежедневных забот, равнодушная ко всему происходящему вне её семьи. Видимо, работа и заботы сработали гораздо действенней модных диет и превратили бесформенную толстушку в стройную, привлекательную женщину. Замуж за Николая Наташа выходила худенькой, даже тощей и несколько сутуловатой девушкой. Теперь из зеркала на неё глядела зрелая стройная женщина с классической фигурой, характерной для древнегреческих и римских статуй языческих богинь. Послеродовая полнота и девичья сутулость исчезли, увеличилась и налилась грудь, расширились и обрели объём бёдра, узкая талия с небольшой выпуклостью животика только подчёркивали притягательную «рюмочность» фигуры. «Как же я ничего этого не замечала? - удивилась Наташа. - Сама же ведь перешивала не только Ксюшины, но и свои платья, а даже в голову не пришло задуматься, почему вдруг одежда стала велика. Смотрела в зеркало, а заботило только то, как сидит ушитое платье, не топорщится ли где, не морщит. Совсем отупела, видать, не зря Коля меня иначе как «дура» последнее время не называет».
С этого дня Наташа стала уделять внимание не только мужу и дочери, но и себе, заново вспомнив, что существуют парикмахерская, косметика и маникюр, купила на рынке очень шедший ей цветастый сарафан и удобные босоножки на низком каблуке. Соседки и подруги на работе были заинтригованы, шептались за её спиной, а Николай погрузился в жуткий запой, приведший его в ЛТП.
Вскоре после гибели Николая Вячеслав вновь встретил Наташу после работы, она позволила ему проводить их с Ксюшей почти до самого дома, а потом попросила, чтобы в следующий раз он пришёл не раньше, чем через год. Но Вячеслав позвонил в дверь их коммунальной квартиры, в которую превратилось заводское общежитие, лишь в апреле 1992 года. Он жил в то время в другом городе и в Беловодск приезжал то ли в командировку, то ли по каким-то личным делам. Наташа слушала его объяснения, но не слышала, она ждала его два с лишним года, почти потеряла надежду, и теперь в голове у неё билась, заглушая всё остальное, только одна мысль: «Он приехал!»
Они долго гуляли по улицам Беловодска, оба замёрзли и устали, но зайти к Наташе в гости Вячеслав не захотел, хоть она сама его приглашала. Слава тогда много говорил, стараясь понравиться ей, а Наташа больше слушала и в основном молчала. Просто она понимала далеко не всё, о чём рассуждал Вячеслав. С Николаем они всегда были на равных, оба сравнительно в одно время приехали в Беловодск из деревни, их возраст, кругозор и уровень образования почти не отличались. А Вячеслав родился и вырос в городе, был старше Наташи лет на пять, закончил институт и работал инженером-конструктором. Наташа боялась ляпнуть что-нибудь, с его точки зрения, глупое, после чего он разочаруется в ней, уйдёт и больше не вернётся. А ей хотелось, чтобы Слава остался с ней навсегда. Расставаясь, он попросил у неё ещё один год на завершение всех дел в его родном городе, и Наташа пообещала обязательно его дождаться.
Прошёл год, затем второй, а от Славы не было никаких вестей. Наташа за это время окончила бухгалтерские курсы, ушла из магазина, попыталась открыть собственный, быстро прогорела, продала, чтобы расплатиться с долгами, всё, что смогла, в том числе и свою приватизированную комнату в коммуналке, и уехала с дочкой из Беловодска в Тимохино к маме. Здесь её и нашёл в начале июня 1994 года Вячеслав. Они наконец поженились и поначалу, первые год-полтора, были вполне счастливы, пока не подошли к концу деньги: Вячеслав, оказалось, тоже продал в родном городе что-то из имущества и получил за всё про всё три миллиона рублей.
В бывший совхоз, а ныне акционерное общество, Вячеслава не взяли, никакой другой работы, кроме как на собственном огороде, в Тимохино не было. С помощью местных мужиков Вячеслав соорудил шлакоблочную пристройку к избе для себя и Наташи, Ксюша осталась жить с бабушкой. Потом он провёл от уличной колонки воду в дом и в огород, построил теплицу. Что делать дальше - Вячеслав не знал. Помощь его Наташе на огороде сводилась к копанию грядок и окучиванию картошки, но это же не каждодневный труд! Доверить мужу прополку было невозможно, потому что Вячеслав не мог отличить петрушку, укроп, салат и прочие нужные растения от сорняков. Он знал только, как выглядят капуста и лук. А уж с коровой, курами и прочей домашней живностью женщины в Тимохино всю жизнь управлялись без помощи мужчин. Так что волей-неволей Вячеслав занялся любимым делом - изобретательством. Это поначалу, пока были деньги, никого не волновало. Но когда миллионы зятя закончились, Антонина Ивановна, Наташина мама, начала недовольно ворчать.
- Мы с тобой, доча, с утра до вечера впахиваем на огороде, тягаем неподъёмные сумки с молоком и овощами на рынок в райцентре, а твой муженёк с умным видом только и делает, что сидит за столом и что-то там пишет или книжки читает! Нашла сокровище, нечего сказать!
- Он изобретает, мама, - пыталась возражать Наташа. - Слава инженером в городе был...
- Изобретает! - язвительно шипела Антонина Ивановна. - За два года ни одной копейки в дом не принёс, паразит!
- Ну нет же в Тимохино для него никакой работы! - обижалась за мужа Наташа. - Половина мужиков на селе, вон, спивается от безработицы.
- Не хватало ещё, чтобы и твой запил! - непреклонно гнула своё Антонина Ивановна. - Раз уж он у тебя такой городской, пусть поищет работу в райцентре или в Беловодске.
- Если Слава на работу в город ездить будет, то у него на одну дорогу полдня уйдёт, - возражала Наташа. - Автобус-то до райцентра ныне три раза в день ходит, рано утром, в обед да поздно вечером, детей в школу возит, нашу-то закрыли. А до Беловодска от райцентра ещё и на электричке полчаса ехать надо. Не хочу я мужа только по выходным при свете дня видеть.
- А чего тебе на него любоваться-то? Ты, вон, сейчас его и днём, и ночью видишь, а детей у вас что-то так и не предвидится! И слава Богу, при таком-то муже-бездельнике!
Чем дальше, тем громче становились такие разговоры, их уже стало невозможно скрывать от ушей Вячеслава. Он перестал улыбаться, стал нервным, раздражительным, его начала мучить бессонница. Наташа после таких разговоров тоже спала плохо, тайком плакала. Особенно горек ей был упрёк матери в отсутствии у них со Славой общего ребёнка. Она понимала, что муж корит в этом себя, потому что наглядным доказательством его вины является Ксюша. Но сама-то Наташа помнила тот роковой аборт, который ей пришлось сделать, потому что рожать ребёнка, зачатого от находившегося в пьяном угаре Николая, она не захотела. И слова врача после операции не смогла забыть, как ни старалась.
И однажды Вячеслав не выдержал упрёков тёщи и поехал искать работу. В райцентре, как и ожидалось, ни инженерных, ни рабочих вакансий не оказалось, пришлось попытать удачу в Беловодске. В заведении для безработных Вячеславу по его специальности ничего предложить не смогли. Прочие же имеющиеся варианты сопровождались настолько мизерными зарплатами, что мотаться пять раз в неделю ради таких грошей из Тимохино в Беловодск стало бы себе дороже. Обескураженный Вячеслав, побродив по городу в ожидании электрички, ни с чем вернулся домой.
Через неделю он повторил попытку с тем же результатом. И ещё через неделю, и ещё. Но вот однажды Вячеслав вернулся из Беловодска весёлым, и от него пахло вином. Сказал, что познакомился с человеком, который тоже занимается изобретательством. У Вячеслава с Вениамином оказалось много общих интересов, они решили попробовать объединить усилия, поработать вместе.
- А деньги-то вам за это кто будет платить? - недоверчиво спросила Антонина Ивановна.
- Причём здесь деньги? - отмахнулся Вячеслав. - Мы с Вениамином как специалисты в разных областях отлично дополняем друг друга и теперь сможем закончить несколько важных проектов, моих и его, которые зависли у нас из-за недостатка знаний и опыта. Но мне придётся теперь ездить в Беловодск чаще, чем раз в неделю, у моего нового друга гораздо лучшие условия для творчества.
С этого дня отношения между Наташей с Вячеславом начали стремительно ухудшаться. Антонина Ивановна не поверила в появление у зятя новоявленного друга.
- Твой в городе себе какую-то богатую бабу завёл, - уверенно заявила она.
- С чего ты взяла? - не поверила Наташа.
- Денег мы ему только на проезд даём, а от него кофием и вином разит, как ни вернётся из Беловодска, - ответила мать. - Мужик бы его водкой угощал.
- Слава не любит водку! - возражала Наташа. - Сколь раз ему наши мужики предлагали водки выпить или самогону, он всегда отказывался, а когда ещё были деньги, ездил в райцентр за вином.
- Э-э, милая! - качала головой мать. - Вчера, может, не любил, а сегодня на безрыбье и рак - рыба: вино-то дороже водки стоит. Какой это мужик будет нашего нищеброда дорогим вином и кофием поить? Баба это, точно тебе говорю! Что сама пьёт, то и ему наливает. Он хоть спит с тобой или все силы на городскую тратит?
И всё же Наташа верила словам мужа, а не матери. Она понимала, что Вячеслав рвётся в город не к новой женщине, а к недостающему ему общению с равным по интеллекту и интересам человеку, к привычным разговорам о достижениях науки, новинках литературы, о политике, в конце концов. Городской житель, он задыхался в деревне. Наташа и никто в Тимохино не могли возместить Вячеславу потерю привычной среды. Но Антонина Ивановна продолжала твердить своё, и у Наташи стали зарождаться сомнения в искренности мужа. Она даже тайком осматривала и нюхала перед стиркой его одежду, но никаких признаков посторонней женщины не обнаружила.
Так прошёл год, потом другой, Вячеслав регулярно ездил к другу в Беловодск, и даже иногда зимой ночевал там, объяснив это тем, что они с Вениамином заработались допоздна. Антонина Ивановна привычно бурчала, а Наташа замолчала, практически перестав разговаривать с мужем. Её грызли недоверие и обида, но высказать всё откровенно мужу не позволяла гордость. Она столько лет ждала его, больше, чем ждали жёны мужей с Отечественной войны, а ведь она тогда даже не была Славе невестой! Она обещала ждать и ждала, даже когда прошли все назначенные сроки. Как была счастлива, когда он наконец пришёл к ней в Тимохино, ни разу не упрекнула за лишние годы ожидания. Но счастье продлилось всего лишь два первых года их совместной жизни, а потом целых три года Наташа прожила в настоящем аду: мать ежедневно пилила и зятя, и дочь - Вячеслава за нахлебничество, Наташу за потакание бездельнику и коварному изменщику.
Слава не считал нужным оправдываться и каждый день, как на работу, с утра уезжал в Беловодск, а Наташа просто замолчала, замкнувшись в своей обиде. Она ни в чём не упрекала мужа, но и перестала оправдывать его перед матерью. Вячеслав возвращался домой поздно вечером, Наташа молча кормила его, он так же молча ел, благодарил и шёл спать. Нет, первое время Вячеслав пытался за ужином рассказывать Наташе о Вениамине, о том, что они изобретают, но скоро понял, что той все его успехи и трудности либо непонятны, либо неинтересны. Вот в такой жуткой обстановке они прожили три года!
В один из дней лета 1999 года Вячеслав вернулся из Беловодска непривычно рано и объявил, что его друг Веня нашёл покупателя на их изобретения, какое-то совместное с французами предприятие. Антонина Ивановна тут же переменила мнение о зяте, когда тот предложил поехать всей семьёй в райцентр или даже в Беловодск и купить на полученный аванс то, что каждый из них пожелает. Ксюша прыгала от радости, тормошила каменно молчащую мать, но Наташа не проявила какой-либо радости. Да, ей и всем остальным членам семьи стало легче, напряжение между зятем и тёщей значительно ослабло, а вот взаимное отчуждение Наташи и Вячеслава продолжилось. Ведь причиной их конфликта были вовсе не деньги, никто из них не ходил в лохмотьях и не голодал. Но никто из них не хотел или не мог сделать первый шаг к примирению. И даже когда внезапно умер Вениамин и Вячеслав перестал ездить в Беловодск, отношения между супругами не изменились, каждый из них остался в своём замкнутом мирке.
Так прошло ещё два года, Ксюша закончила школу и поступила в московский институт. Вдруг оказалось, что Вячеслава удерживала в Тимохино именно дочь. Как только он понял это, убедился, что без Ксюши жизнь с Наташей потеряла для него какой-либо смысл, то задумался о будущем. Вячеслав так и не вписался в деревенскую жизнь, все его интересы остались в городе. Наташа воздвигла между ними стену молчания. Она не порвала с мужем окончательно, делала для него всё, что полагается: готовила, стирала, поддерживала чистоту и порядок в доме, словом, поймала себя на том, что вновь превратилась в ту располневшую клушу, какой была при пьянице Николае. Скандалов и истерик не закатывала, по огороду летом ходила в стареньком, выцветшем на солнце закрытом купальнике, а по дому в столь же заношенном халате. А Вячеславу была нужна любимая женщина, а не бессловесная неряха-прислуга.
И вот вчера, в первый день октября 2001 года, муж попытался в последний раз достучаться до жены, пробить стену молчания. Вячеслав сказал, что денег у них теперь хватит на то, чтобы купить квартиру в городе, что жизнь в деревне для него невыносима, а для Наташи городская жизнь вполне привычна, что пора им, наконец, начать настоящую совместную жизнь без ежедневного надзора и советов Антонины Ивановны, но Наташа в ответ продолжала мёртво молчать. Она ждала от мужа слов любви и извинений за её многолетние страдания, но их так и не последовало. И вот Слава ушёл. Пока не насовсем, оставил проблеск надежды, только кому: себе или ей? Сказал напоследок, что осмотрится в городе и сообщит. Что сообщит? Свой адрес или о подаче на развод? В любом случае окончательное решение он предоставил ей. Что она выберет: капитуляцию и переезд к мужу в город или окончательный разрыв?


Рецензии