Чубаровская бацилла

СТАТЬИ И ОЧЕРКИ А. А. ДИВИЛЬКОВСКОГО

Сборник публикует его составитель Ю. В. Мещаненко*

………………………………………………………………………………………


                НОВЫЙ МИР

  Литературно-художественный
                и
общественно-политический журнал

            Книга четвёртая

              А П Р Е Л Ь

                Москва

                1927

Издатель: Известия ЦИК СССР и ВЦИК
Редакция: А. И. Луначарский, В. П. Полонский, И. И. Степанов-Скворцов

Тираж 28.000 экз.

Страниц всего: 208

173


                Ч У Б А Р О В С К А Я  Б А Ц И Л Л А

                (О хулиганстве)

                А. Дивильковский


                1. Упадочное самовнушение


   Кошмар Чубарова переулка – изнасилование беззащитной девушки целым стадом хулиганов, и где же? – в самом центре революционнейшеrо Ленинграда! привел к единодушной оценке и этого события, и того бурного роста хулиганской волны (выражение тов. Кpыленко в докладе 25 октября в Ленинграде), где Чубаров переулок является лишь наиболее ярким эпизодом.
 
   Оценка эта сводится к необходимости, помимо усиленной репрессии, также и усиления культурной работы в массах молодёжи.
 
   Один уж этот вывод показывает, что пролетарская общественная мысль ясно разглядела социальные корни хулиганства и стремится воздействовать именно на них, а не только на тот или другой их «веселый» росток, пробившийся там или сям.

   За плечами отдельных кучек «отпетых» или «квалифицированных» чубаровцев, для которых лечение в данный, по крайней мере, момент нашего строительства может быть только одно калёное железо, стоят целые слои нашей городской и деревенской молодёжи, увы, слишком еще легко поддающиеся заразе чубаровских бацилл, закрывать глаза на этот несомненный факт было бы непростительной близорукостью.
 
   И, проектируя усиление в данном пункте культурной работы, надо внимательней присмотреться, что именно делает проклятую хулиганскую бациллу такой особенно заразительной в данный как раз момент.

   Отчего именно «волна», поднимаясь из среды известных (и каких именно?) участков «молодежной» массы, вдруг обнаружила за последние 1,2 – 2 года неоспоримый рост?

   И что предрасполагает тут к восприятию и размножению бациллы?
 
   Разрешая эту задачу, никак нельзя ограничиться только общими соображениями об исторической наличности хулиганства в нашей стране – благодаря ее отсталому, мелко-крестьянскому, полу-крепостническому характеру и, следовательно, низкой производительности труда, привычке зря тратить силы, бросать их безжалостно на ветер.

   Мне пришлось в другой статье говорить, об общих условиях процветания у нас хулиганства издавна.
 
   Но сейчас вопрос о другом: о росте специально за последнее время.
 
   Ясно, что и причина должка быть, так сказать, добавочная, специальная.
 
   Искомую разгадку мы поищем, пользуясь фактами, взятыми у pазных авторов, занимавшихся специально вопросом на страницах соответствующих изданий, а также частью из газет.
 
   Если, следовательно, брать не «отпетых» или «профессиональных» хулиганов, а «хулиганствуюших» – по выражению т. Шатова в его брошюре «Хулиганы и хулиганствующие» (изд. «Комсомольской Правды», М., 1927 г.), то мы найдем у этой массовой разновидности нечто характерное для всей группы.

   174

   Б. С. Маньковский в статье «Деревенская поножовщина»* определяет так эту общую черту:
   «В связи со слабой культурно-просветительной работой... у некоторых слоев молодежи уклонение от революционных перспектив, упадочность настроений, что нередко ведет... на путь хулиганства».

   Чтобы еще ближе присмотреться, что это за «упадочные настроения», приведем из того же сборника конкретный факт.
 
   В статье В. И. Аккермана «Убийство в драке на посиделках» – по данным обследования московской деревни сотрудниками «Кабинета» – приводится биография одного из «хулиганствующих», дошедшего до убийства**.

   Замечательно, что всегдашнее его поведение характеризуется так: «Трудолюбивый, мирный, рассудительный в трезвом состоянии» ... «прочная крестьянская установка», хотя «самостоятельных культурных запросов не проявляет».
   В то же время стремился к активной обществености.

   «В 1924 г., плотничая в Орехове, вступил в КСМ в семнадцать лет, участвовал в кружке физкультуры, но драмкружка не осилил».

   Его высмеяли в стенгазете. Разобиделся, перестал ходить. Через 8 мес. был исключен.
 
   Стал пить и «бузить», но драться не дрался, пока не случилась эта история.
 
   Интересно еще, как «закрепил» он свой переход к протесту и «бузе»: татуировки на кистях рук татуировал ему какой-то рабочий из приморского, следовательно, и матросского города Баку.

   На левой руке: женщина, змея, карты, вино; на правой: ножик и наган.

   Вспомним, что подобная же татуировка символически-хулиганского оттенка имелась и у подсудимых по Чубарову пepeyлку.

   Эта биография как раз тем и интересна; что ярко показывает переход «хорошего парня» от «прочной, трудовой установки к чубаровской «отчаянности».
 
   Весь процесс упадка тут дан в резкой и стремительной форме.
 
   Это дает основание думать, что и все новейшее озорство, которое в уголовщине имеет лишь свое «художественное», так сказать, завершение, создавалось в большинстве случаев столкновением в общем дельной, трудовой молодежи, почему-либо «не переварившей» трудностей общественной работы и «учебы», с иногда «жестоковатой», мало внимательной к отстающим элементам постановкой у нас этой работы и учебы.
 
   А создавшаяся тут в известных размерах почва взаимного отчуждения между «передовиками» и «отсталыми» дает уже затем «питательную среду» для злостной чубаровской бациллы.
 
   Другие биографии «хулиганствующих» говорят часто о том же.

   В сборнике «Хулиганство и преступление» (изд. Криминологического кабинета Ленинградского губернского суда) проф. Бельский в статье «Хулиганство в детском и юношеском возрасте» сообщает ряд подобных же биографий «дефективных» мальчиков, поступивших на «исправление» во Врачебно-Воспитательный Институт.
   Мальчик 15 лет с неустойчивым xapaктером из пригородных крестьян в самом Институте уже проходит «упадочную» полосу.

   Хватается за общественную работу, увлекается ролью председателя «самоуправления», охладевает к ней, на выборах проваливается – и ведет озорную «кампанию» против нового исполкома: скандалит, организует скопом избиение противников.

   Позже остепенился, поступил на завод, где тоже стремился «играть роль», но длительной общественной работы не выдержал, отстал.
   Выход – снова в уличном сближении с хулиганьем, в попойках, прогулах, столкновении с организациями.
 
   Затем – увольнение, и опять смирение...

   Словом, этим, несомненно, объясняется, что при Советской власти, в центрах революционного пролетариата и именно на подъеме оживленного социалистического строительства, следовательно, на подъёме общественности, проявилась, по-видимому, неуместная и несвоевременная «волна».
 
   Подчеркиваю, однако, что отрицатель-

   ……………………………………………

              * Сборник Московского губернского суда и Московского кабинета по изучению личности преступника и преступности «Хулиганство и nоножовщина», изд. Мосздравотдела, М. 1927.
             ** Убийство, в данном слyчae, лишь привходящий момент, который поэтому оставляем в стороне.

   175

ное явление «упадочности», а с нею и озорничества, в силу нашего именно объяснения его специальной причины – есть нечто, с самого начала, по содержанию своему, ограниченное, временное, в себе же носящее и задатки своего исчерпания.

   Диалектика явления ведь какова?

   Раз наибольшая толща волны образуется «хорошими пapнями», только заблудившимися в своем искреннем порыве к общественной роли, то есть, к культурной и революционной самодеятельности, то весь вопрос лишь в том, чтобы найти достаточно широкие способы для вывода их из заблуждения, из тупика, дать исход их рвущейся к делу молодой энергии!
 
   Так что в конце концов самая «отрицательность» их направления служит лишь показателем стихийного напора массы по дороге социалистического строительства, показателем и некоторой недостаточности наших принятых массовых форм работы.

   Но об этом, ниже. Сейчас постараемся еще углубить несколько наш вывод о текущих причинах «упадочничества».

   Есть, конечно, немногие элементы (Чубаров переулок – их типичное вместилище) из числа рабочих и крестьянских масс, абсолютно враждебные, так сказать, «по природе» всякой советской общественности.

   Те или другие специально исторические или даже физиологические (наследственность и т. д.) условия этого нас здесь меньше интересуют.
 
   Но они-то и образуют то заразное начало, ту «бациллу», которая притягивает к себе более широкие слои, слои неустойчивых, отсталых, плохо переваривающих почему-либо запросы новой жизни.

   Приглядимся же поближе к тому психическому состоянию, в котором оказываются вот эти широкие слои, когда вступают на наклонную плоскость «упадочничества».
   В чем суть и опасность этого психического состояния?

   Несомненно, в некотором безотрадном самовнушении.
 
   Рабочий или юноша из малоразвитых, пахнущих еще деревней, или забитый нуждой и захолустной некультурностью крестьянский парень-трудовик, рванувшись всею душой к свету и простору культурной работы, пролетарской политики, борьбы с вековыми угнетателями труда, вдруг, с разбегу «напарывается» и на собственную неумелость и – скажем без прикрас – на иногда бюрократические «рогатки» наших «передовых» организаций.

   Он неспособен разобрать, что тут случайно или преходяще; досаду на тех или иных неумелых личностей или устарелые методы переносит на всю организованную работу в целом, разочаровывается и, как парень энергичный, вымещает свое разочарование на всём вообще «советском».

   Вымещает действиями, наиболее от советских удалёнными, – предковскими, дедовскими, деревенскими: кулаком, матом, – а то и пресловутой «гирькой» либо «финкой».

   Ясно из всего этого, что он успел, внушить самому себе, что и комсомольская «учеба», и советская работа обманули его лучшие чувства, и сам он «не годится» для слишком трудных и строгих запросов этой современной работы и учебы.
 
   Он под влиянием такого самовнушения впал вообще в «отчаянность».

   Оттого и пьёт, и бьёт, и сам себя не помнит, и становится легкой добычей каждого «героя» Чубаровского переулка.

   Состояние «опустошённого» или «поляризованного» самосознания, пониженной сопротивляемости, столь благоприятное для всевозможного гипноза.
Д-р Бельский (цитир. статья) сообщает письмо некоего Миши, бывшего воспитанника Врачебно-Воспитательного Института, к руководителю учреждения, где говорится: «Я это всё делаю, как будто кто-то меня подталкивает и заставляет; я другой раз сам бы рад не делать этого».
 
   Толчком же в громадном большинстве случаев является – «тёплая компания» с каким-­либо «отпетым» во главе, превратившимся уже в тип неисправимой «упадочности».

   Тов. Шатов (цитир. брошюра) так характеризует эту массовую разновидность «хулиганствующих»:
   «В быту он самый обычный рабочий парень, а хулиганить начинает, когда находится в теплой своей компании, в «шпане».

   Эта стадная «шпана» и есть тот немалочисленный «отсев» нашей молодежи, который из одного-другого неудачного опыта малодушно убедил сам себя в своей неспособности быть требуемым новою жизнью строителем и перешел к

   176

мелко-злобствующей «оппозиции из-за угла».

   Вот отчего опять-таки все наблюдатели единогласно подчёркивают трусливость, робость, стадность всех этих озорников.

  Не совсем даже верее взгляд, но виною их подвигов большею частью является водка: факты говорят, что, озорник часто «хватил» водки именно для придания себе храбрости, да и «оправдание» легче: по пьянке, мол…

   Я сейчас выразился: «малодушное» самовнушение.

   Это безусловно верно и характерно для юного выходца из недр «старого быта».

   Последний, как известно, всего лучше определяется (по Ленину), как быт обломовский.

   Понятно, что юный обломовец не склонен, просто не умеет упорно и мужественно добиваться своей «роли» в строительстве, как бы даже эта роль ни казалась ему заманчивой.

   Нет, наследственно от cвoeй среды он приобрел обратную склонность: затрачивать личную энергию (иногда огромную, даже «нечеловеческую!) «с плеча», «с размаху», сменяя её затем продолжительными периодами «отдыха» или «разгулья».

   Словом – знакомая всем нам картина и в деревне, и в городе.

   По линии наименьшего сопротивления – вот как, движется в этом случае коллективная психология озорника.
 
   Коллективность ее, стадность еще как бы дает моральное одобрение и поддержку: «на людях, мол, и смерть красна».

   Я, здесь не утверждаю, конечно, что весь рост хулиганства в данный момент исчерпывается вот этаким «упадочным самовнушением».
 
   Нет, в общем объеме рост этот является выражением вообще недоброжелательства наиболее отсталых в старом быту слоев к переменам в быту, несомым нашею «строительной» работой.

   Правильно говорит д-р Герцензон в статье «Хулиганство и его причины» (сборник «Хулиганство и поножовщина»), что тут играет главную роль «расхождение между темпом роста экономики СССР и развитием культуры: между первым и вторым образуются как бы «ножницы».

   Но верно и то, что между двумя массовыми лагерями­ яркими представителями старой некультурности («старого быта») и передовиками, двигателями нового, кооперативно-тракторной экономии – есть крупный промежуточный слой, колеблющийся туда и сюда.
 
   Этот слой в общем сильно увлечен свободным блеском трудовых перспектив в «новом быту».

   Но слишком часто дедовская психология все еще продолжает глушить его лучшие порывы привычным, рабским малодушием, стадной «упадочностью».
 
   И это для него самого лишнee малодушие и упадочность понапрасну обостряют и без того достаточно трудный процесс приспособления психологии трудящихся к быстрому темпу роста экономики.

   Озорство, хулиганство, – так сказать, незаконный «накладной расход» нашего массового культурного роста.

   Но именно его незаконность и дает нам все права надеяться на его ликвидацию «культурно-просветительными» мерами еще раньше, чем общий рост экономики вырвет целиком из-под него историческую почву.

   И в числе таких мер первая-непосредственное воздействие вот на это именно вредное и малодушное «самовнушение».

   О воздействии этом – опять-таки дальше.

   А пока отметим, до чего наши юношеские массовые организации нередко сами же неосторожно «растравляют» сказанную болезненную наклонность к легкому дезертирству юных обломовцев от обществrнного дела.

   Недаром тов. Томский в докладе XIV съезду ВКП «О партии и профсоюзе» настаивает, что в рабочем клубе «в самых широких формах должна проявиться самодеятельность беспартийных рабочих, которая начинает вытесняться из клуба, с одной стороны – кружками пионеров, а с другой стороны – кружками комсомола».

   Это относится, конечно, к неосмотрительному вытеснению также беспартийной молодёжи. Таким путем от КСМ может идти дополнительный толчок к «самовнушению» нестойких элементов, а затем в качестве отражённого толчка – и к их озорству.

   Сюда относится и сигнализируемая тов. Томским опасность такой перегруженности клубов всякими лекциями, курсами и прочей «учебой» в чисто книжном смысле слова, что сам клyб превращается, наконец, в своего рода «вечерние курсы».

   А напуганная и мало-

   177

душная, сырая молодежь бежит от них на улицу и в пивнушку...

   Не надо, впрочем, думать, что дело ограничивается одною беспартийной молодежью.

   И «свои», комсомольские, ребята из более сырых также способны поддаваться заразе «беспартийного малодушия».

   Недаром статистика хулиганства (сравните данные этого рода в докладе тов. Крыленко), диаграмма № 4) обнаруживает «твердый» процент участия комсомольцев и даже партийцев – до 15%...

   Пропорция порядочная, особенно, если вспомнить, что процент организованных передовиков среди молодежи вообще, конечно, ниже...
 
   Тут-то и выясняется, откуда берутся, все эти якобы «передовые» теорийки, оправдывающие всевозможное половое хулиганство, весь этот пресловутый половой анархизм или нигилизм у нашей молодежи.

   Всё это-лишь более или менее благовидная маска (пусть и надеваемая большею частью «искренно» и носимая с известным удальством, «шапку набекрень», прикрывающая весьма незавидное упадочное настроение.
 
   Всё та же знакомая нам чубаровская бацилла, только в обманчивой «защитной окраске» якобы крайнего материализма. Видите ли, по их «крайне-левому» (уж эта детская «левизна»!) взгляду, весь половой вопрос сводится к одной «голой физиологии».

   И всякий, кто считает, что наши отношения полов не являются точной копией собак, кошек, стрекоз и мух, непростительно уклоняется от чистого материализма.
   Маску, однако, долой!

   Всякому серьезному юноше-ленинцу должно быть ясно, что и здесь мы имеем лишь новую разновидность тoй «левизны», которая до зеркальности – или как правая и левая перчатки – сходится с грубейшей «правизной».
 
   А по существу дела, скажите, далеко ли от этой высокомерной «голой физиологии» – до чубаровского стадного изнасилования?


                2. Обеззаражение бациллы


   Дело ясное, что в такой старинно­крестьянской и мелко-буржуазной стране, как наша, нельзя и думать о быстрой ликвидации хулиганства во всем его размере.
   Полное решение задачи совпадает здесь с «огорожанением» деревни, ее электрификацией, кооперированием и «культурификацией».

   А сие самое означает и водворение социализма на всем пространстве наших Гореловок и Неурожаек.

   Словом – масштаб долголетний.

   Но кто же сказал, что практически серьезная опасность хулиганства устраняется только его окончательной «ликвидацией».

    Практически вопрос идет лишь о победе над теперешней вспышкой «чубаровского «гриппа».

Победите вспышку, и хулиганство, «локализованное» в своих исторических «нормах», перестанет грозить, как сейчас, всей культурной (да и политической) работе среди молодежи вообще.

А что сейчас известная угроза все же имеется, видно из таких цифр (у того же т. Крыленко).

   Число лиц, привлеченных в административном порядке по РСФСР за хулиганство, озорство и пр. нарушения правил общественного порядка:

                В 1924 r.

     1-й квартал            —
     2-й квартал          38.786
     3-й квартал          52.660
     4-й квартал          63.788

                В 1925 г.

     1-й квартал         64.933   
     2-й квартал         67.010
     3-й квартал       83.11О
     4-й квартал       100.097

                В 1926 г.

     1-й квартал      100.022    
     2-й квартал      111.386
     3-й квартал         —
     4-й квартал         —

т.-е. неуклонный рост по кварталам, причём последний квартал показывает рост в 3 раза по сравнению с первым.

Пусть даже тут отражается и растущая административная энергия в привлечении хулиганствующих к ответу, но всё же налицо и немалая энергия «бациллы».

Оздоровить от нее почву (а не только административно и судебно карать), – настоятельная необходимость.
 
Ясно опять-таки, что основная задача заключается в том, чтобы «профессиональная», «квалифицированная» хулиганщина Чубаровых переулков

   178

(в каждом большом фабричном центре есть такие переулки) осталась изолирована, так сказать, «без прихода». Чтобы ее мерзкие подвиги потеряли ту магическую, притягательную силу на гораздо более широкие, массовые круги несколько озорной вообще нашей молодежи, какую они в данный момент, по особым условиям роста нашей общественности, успели приобрести.

   Чтобы не тянуло наших «ребят» иногда с большей силой к Чубарову, чем к «комсомолии».

   Чтобы (факт, может быть, наиболее опасный) не упрочилось обнаружившееся в чубаровском деле то вредное, чисто – интеллигентское раздвоение, когда юноша начинает считать комсомол только за формальную, не обязывающую ни к чему «веру», а «настояшее», привлекательное, хотя и запрещённое формально той же «верой», – видит во всяческом озорстве, пьянке, бахвальстве насилиями над «девчовками» и прочем уличном «геройстве».

   Раздвоение, столь знакомое старому r опять-таки быту, где религия – бог, только для красного угла, а поведение регулируется своекорыстным, а то и попросту собачьим и звериным кодексом.

   От этого раздвоения и от упадочных настроений (что, впрочем, по сути – одно и то же) и получается для «чубаровцев», такая, вероятно, для них самих неожиданная позиция, когда они оказываются как бы «лидерами» борьбы с Советской властью и партией-за молодёжь.

   Кто кого?

   В самом деле--припомните из разных судебных процессов и газетных корреспонденций все! немалочисленные всё же случаи, где хулиганье обнаруживает уже нечто вроде постоянной
организации, род шайки, притом шайки, систематически «работающей» по срыву клубов, кооперации и вообще против растущей «новой жизни»*.

   Такие случаи за самое последнее время в особенности сообщаются из западной и южной Украины. И даже председатель Украинского ГПУ, тов. Балицкий, в своем докладе сообщил недавно, что кое-где пробивается, организационная связь с заправской контрреволюцией.

  В большинстве, конечно; дело не заходит так далеко, ограничиваясь стихийной, слепой ненавистью ко всякой новой культуре со стороны озорников-лидеров (что и заранее, так сказать, понятно, – раз корни озорства целиком сидят в дореволюционных бытовых условиях).

   И вот естественно, что в первую голову хулиган наталкивается здесь на комсомол и ведет с ним почти что «идейную» борьбу за влияние на молодежь.

   Тов. Л. Авербах, один из наиболее чутких к внутренней жизни, передового молодняка, наших литераторов, даже прямиком говорит (для деревни) о «борьбе за середняцкую молодёжь» с хулиганством, «нередко являющимся в деревне оборотной стороной роста политической активности кулака» («Правда», № 286, 1926 г. «К вопросу об очередных задачах КСМ»).

   Он же указывает на «появление единичных хулиганских кружков, кое-где прикрывающихся анархической фразеологией» и на «опасность создания особых организаций крестьянской молодёжи», конечно, с подобным же анти-культурным и анти-советским уклоном.

   Но и в промышленных городах та же борьба за культуру, и молодежь находит один из главных фокусов сейчас в борьбе с уличным «похабством», пивнушкой и всякого рода озорством.

   Сюда – пристальное внимание, «молодежных» организаций.

   Интересно в связи с этим привести портрет, одного из «славных» лидеров.
московского хулиганства.

   В 1925, кажется, году ликвидированы в 3амоскворечьи две крупные хулиганские шайки: «Болотно-Кадашевская» и «Татарская».

   Последняя – более, в своем роде «идейная», направляла свои усилия в особенности против клубов и кинематографов: врывалась в помещение, затевала драки, отвертывала водопроводные краны, била стекла и унитазы в уборных, громила заведующих.

   И вот главарь «Татарской», некто Ф" слесарь, 20 лет, отличался особой личной привлекательностью для «отчаянной» молодежи у него были свои «благород-

                * В Киеве, например, против установки столбов электрического освещения на тёмной до того окраине.

   179

ные» правила: первый не задевал – только если «затронут», зла не помнил, храбр – «на что хошь пойду, хоть убей», и т. д.

   Обследование особо отмечает у него «налет чувства ущемления-оппозицию современности». После освобождения оказалось, однако, что он усиленно был занят... чтением политических брошюр!

   Последнее показывает, что даже среди наиболее активных хулиганов, «борющихся за молодежь», есть не все безнадежные. Следовательно, тем бoлee углубленная работа культурная и политически-просветительная имеет все права рассчитывать на «образумление» массового, рядового или случайного юного озорничества.

   И тогда отпетая чубаровщина, знать не желающая вообще ни культуры, ни нашей общественности, окажется действительно обеззараженной и оттиснутой от неустойчивого молодняка в свой затхлый угол. И потеряет свой «налёт», свою «шапку набекрень», и спрячется, и – по неотемлемому свойству трусливого стадного хулиганства – 1 .000 раз призадумается, прежде чем лезть на такие «эффектные» подвиги, как в Чубаровом.

   А сейчас только наличие более или менее широкого «упадочного» кольца вокруг того или иного вожака и подбивает его на разного рода «коленца». Как же все­таки углубить воздействие вот на этих понапрасну-упадочных юнцов, впавших в малодушие, а отсюда уже – в озлобленность и готовность к «громким» ее nроявлениям.

   Очевидно, что нужно что-то предпринять для прямого и быстрого разубеждения юношей, слишком легко убеждающих себя («самовнушающих») в своем общественном бессилии и в негодности общественных, советских организаций.

   Надо, очевидно, снизить несколько наши принятые методы политико-воспитательной работы до уровня той отсталой психологии, которая как раз в озорстве так ярко сказывается. Снизить – не значат опошлитъ или «приспособить» к мелко-буржуазным требованиям.

   Нет, нисколько не посягая на пролетарское, революционное и социалистическое содержание нашей задачи, следует лишь значительно упростить, сильнее конкретизировать те «подзадачи», на которые задача в жизни естественно разбивается.

   Раз ленинская «учеба» молодёжи наталкивается не только на вопиющую малограмотность последней, но еще хуже – на ее «беспривычность» и крестьянскую, полурабскую в основе, слабую напористость в общественной работе, а отсюда на лёгкость «дезертирства», – то очевидна необходимость подобного дальнейшего упрощения подзадач.

   Род педагогической «соски» абсолютно необходим для многих начинающих, впервые в российской истории уразумевающих необходимость вообще общественного действия.

   В этом заострении вопроса в сторону ультра-упрощенности и ультра-конкретности я не прибегаю ни к какой отсебятине.
 
   У того же Л. Авербаха, достаточно вдумчиво проработавшего свои тезисы о КСМ, беру некоторые примеры.

   Он сообщает, например, факт особо детализированной работы в Днепропетровском округе, в Кандакском районе, где имеются юношеские ячейки фабрично-заводского училища: 1) «огнеупорная», 2) «жилстрой», 3) «строительная», оборудовавшие в соседних селах хаты-читальни.
 
   Ячейка строительная, например, собственными трудами поставила фундамент под дом хаты-читальни и сделала скамейки для сидения.

   Такие факты я и называю «снижением» задач до общедоступного для всех начинающих уровня или, если угодно, приближением их к самой сырой «молодежной» массе.

   Может быть, только потому, что во многих других местах не «снизились» до днепропетровских методов, немало жаждущих общественной «роли» юношей очутились в xyлиганской яме*.

    Впрочем, сами по себе эти фактические примеры не содержат ничего принципиально нового. Это лишь разновидность того, что Ильич понимал под комсомольской «учебой», когда, например, в знаменитой речи на III съезде КСМ настаивал на вредности одного чисто

                * Сюда же можно отнести и ведущуюся сейчас борьбу за «гармошку» – поскольку она, конечно, ведется целесообразно. Многое можно сделать и в области физкультуры, развлечений и прочее.

   180

«книжного», школьного или схоластического толкования этой учебы.
   Обеспечение чистоты или распределение пищи... в деревне или в своем квартале... работа на пригородных огорода – все это вещи, указанные еще
Ильичем, в развитие понятия «учебы», не только зубрёжной, а, главным образом, практически-общественной.

   Необходимо лишь этой стороне дела придать все то богатство, разнообразие и, следовательно, наилегчайшую личную и потому массовую усвояемость, на какую она несомненно способна.

   Снова и снова необходимо напоминать эти ильичевские мысли, а то мы видим, что, несмотря ни на что, клубы наши так и клонятся, будто какою-то посторонней силой, к обращению в «вечерние курсы».

   Перегрузка книжно­схоластической «учебой» в таких общественных учреждениях, как клубы, где дело идет как раз о массовиках, своим брrrом далеко не приученных еще к теоретической работе, такая перегрузка, можно сказать, вопиет о более практической установке.
 
   Подход к широким слоям молодежи, к ее, увы, еще на 90 % старобытной психологии должен быть более пристально-внимательный к ее -недостаткам – подход, так сказать, педагогический, а не слишком часто исключительно организационно-пропагандистский, как сейчас*.

   Тут необходимо учитывать, как можно ближе, даже индивидуальные условия и черты каждого отдельного юноши, ибо как раз такие индивидуальные условия (в общей сумме составляющие социально-бытовой уровень сегодняшнего момента) чаще всего и служат главным тормозом для отдачи себя общественной работе.
 
   В самом деле, юноша часто не самостоятелен хозяйственно и семейно, его связывают путы всевозможных религиозных и прочих предрассудков. И освобождение от них часто кажется ему тяжелым до полной невозможности.

   Помочь конкретным советом, указать действительную возможность, увлечь по пути личных склонностей и талантов, словом, и здесь – упростить, облегчить, свести задачу на уровень общедоступности, – вот «педагогический» прием, который должен все больше укрепляться в юношеской общественности. А то сейчас имеется в этом пункте известный отрыв от мелких, но жизненных интересов молодежи.

   Есть-таки известный шаблон и формалистика вдобавок к излишней книжности.

   Углубление работы в этом смысле часто создает своего рода коллективный «катарсис» для омраченного малодушием сознания многих юношей.

   «Катарсис», то есть, «разрешение», таков принятый в клинике нервных болезней термин для излечения, в частности, истерия, где все дело заключается всегда в тяжелом состоянии безотрадного и ошибочного самовнушения.

   Нащупайте «пункт» этого самовнушения, сумейте осторожным и дружеским подходом разубедить «одержимого» истерика в нелепости его малодушной идеи, - и вы получите «очищение», «катарсис».

   Больной выздоравливает.

   Чубаровская бацилла проявила более или менее яркую вспышку как раз на почве такой своего рода коллективной истеричности, создавшейся от столкновения старого с новым.

   Грязевой вулкан хулиганства дал в связи с этим свое зловонное извержение.
 
   Понять его социальную природу, его хозяйственную базу и его социально­психолоrическую «надстройку», локализировать его шумно-дымные очаги, повернуть весь процесс в благоприятном для строительства социализма направлении – все это до значительной степени в наших руках.

                * Этим нисколько опять-таки не умаляется значение уже наличной культурно-просветительской работы в клубах, избах-читальнях и пpочих. Имеется в виду лишь ее углубление в некоторых пунктах.


                А. Дивильковский**

                ………………………………………………………………………………………

                Для цитирования:

   А. Дивильковский, НОВЫЙ МИР, Книга четвёртая, М., 1927, стр. 173 – 180

               
               Примечания


      * Материалы из семейного архива, Архива жандармского Управления в Женеве и Славянской библиотеки в Праге подготовил и составил в сборник Юрий Владимирович Мещаненко, доктор философии (Прага). Тексты приведены к нормам современной орфографии, где это необходимо для понимания смысла современным читателем. В остальном — сохраняю стилистику, пунктуацию и орфографию автора. Букву дореволюционной азбуки ять не позволяет изобразить текстовый редактор сайта проза.ру, поэтому она заменена на букву е, если используется дореформенный алфавит, по той же причине опускаю немецкие умляуты, чешские гачки, французские и другие над- и подстрочные огласовки.

   **Дивильковский Анатолий Авдеевич (1873–1932) – революционер, публицист, член РСДРП с 1898 г., член Петербургского комитета РСДРП. В эмиграции жил во Франции и Швейцарии с 1906 по 1918 г. 18 марта 1908 года В. И. Ленин выступил от имени РСДРП с речью о значении Парижской коммуны на интернациональном митинге в Женеве, посвященном трем годовщинам: 25-летию со дня смерти К. Маркса, 60-летнему юбилею революции 1848 года в Германии и дню Парижской коммуны. На этом собрании А. А. Дивильковский познакомился с Лениным, и с тех пор они дружили семьями, занимались революционной деятельностью, и до самой смерти Владимира Ильича он работал с ним в Московском Кремле помощником в Управделами СНК у Владимира Дмитриевича Бонч-Бруевича и Николая Петровича Горбунова (с 1919 по 1924 год). По поручению Ленина, в согласовании со Сталиным, организовывал в 1922 году Общество старых большевиков вместе с П. Н. Лепешинским и А. М. Стопани. В семейном архиве хранится членский билет № 4 члена Московского отделения ВОСБ.