Между ходками

 Для чтения и прослушивания

  Между х+одками
   
  ...Главы из киноромана "Совесть человечества".   

   Галина   шестнадцатилетней   девчонкой  переехала из деревни в город и  на первом  же   месяце   учебы  в  кулинарном  училище   угодила  Чуме  в  когтистые лапы.  Чума  в  ту   пору   только-только  вернулся  от хозяина,  после второй   ходки. Представился бригадиром   геолого-разведочной партии.  Голодный на девчат, он  на  второй  день знакомства  полез  к ней в постель.   Галина как могла  отстаивала свою девичью честь. Но пообещав  вскорости  жениться, он окончательно сломил сопротивление наивной деревенской девчушки.  После  этой   ночи  Чума   еще  пару  месяцев наведывался к ней  в  общагу. И  каждый   раз -  с  подарочками   и   бутылкой  Столичной или хорошего вина  во  внутреннем   кармане  дорогого модного пальто.  После нескольких встреч Галина  принимала  его уже  как  будущего мужа, окружала вниманием и заботой. Рядом с ним ей  хотелось петь, танцевать, веселиться  и  слышать   признания в любви, как в фильмах, которые она видела в городском клубе.   К его приходу она  ставила пластинку, надевала шелковую блузку и  капроновые чулки,  душилась Красной  Москвой. Все эти вещи даже  проигрыватель для пластинок, в виде чемодана, подарил ей Чума. Выросшая в   небогатой деревенской семье, без отца, который бросил их когда ей было три года, она была очарована  его щедростью.  Вот только   танцевать Чума не желал, да и не умел, и с каждым разом  становился молчаливее.  Зато  с   радостью глушил   водку  и   Галину   понемногу  приучал.  Брезгливо морщась, она   зажимала  пальцами  кончик   носа   и   залпом   выпивала,  как  горькое лекарство  свои  сто граммов.    А  потом  он сгребал  ее  в охапку и  нес в  постель. Доморощенная   пружинная  односпалка   всю ночь  жалобно скрипела,   мешая   уснуть  соседкам по общаге.   Обалдев  от счастья, которая нежданно-негаданно  свалилась на нее, она  даже не замечала, что  Чума теперь не так ласков с ней  в  постели, как в первые дни. Подчинив девчонку своей воли,  он  с  очумелой  яростью  набрасывался на нее, не утруждаясь прелюдиями.  Будто  мстил судьбе  за долгие годы воздержания в неволе, за колючей проволокой, где даже самый  запах женщины  мог  помутить  рассудок и  толкнуть на новое преступление.
    Чем же   он  ей   приглянулся?  У нее были красивые стройные  ноги,  полноватая  грудь,  тонкая талия. Когда она становилась на каблуки,  большеголовый, мордатый Чума едва доставал ей до подбородка. Не делали его привлекательным и покатый широкий лоб, отчего казавшийся слегка приплюснутым,  и темные  бегающие  глаза. Да и ст+атью не вышел: короткие  жилистые как у лесоруба руки, безобразно кривые ноги. Но  была в нем  какая-то мужская первородная сила, от которой  у  Галины  душа в пятки уходила. Да и  держался он  по-мужски уверенно и  решительно.

     Он  не лез к ней в окно, как другие парни  к   девчатам, -  входил через дверь, без опаски, с достоинством, как важный господин.
   Вахтерше, Марии Петровне,  грозе общежитие, клал  на стол - когда импортную  помаду, когда духи, а то и косыночку модную. И она   в догонку спрашивала: « Когда свадьбу сыграем, Эдик?» -  «Скоро,   - отвечал он через плечо». Соседок  Галины  по комнате Чума  сдабривал  шоколадными конфетами,  пряничками, шампанским, иной раз десяточкой  с  барского плеча. Понимающе переглядываясь и радостно щебеча,  девчонки  исчезали  из комнаты и до утра  не показывались. 
         Никогда в жизни Галина  не получала таких дорогих подарков,  а   в   последней перед расставанием вечер, словно желая  расплатиться с ней за долгие полюбовные отношения, Чума  подарил ей  обручальное колечко, золотое. От радости оиа   побежала  в соседнюю комнату, похвастать девчатам своим сокровищем, вернулась и залпом  осушила полстакана водки. 
      Расхрабрившись,  спросила:
    -  Эдик…
    -  Ну… - буркнул Чума, еще непривыкший отзываться на свое имя.
    -  А чем я тебя приглянулась? В  общежитии столько красивых девчат… 
     Чума  наморщил  и  без того  приплюснутый лоб как будто ему предстояло решить сложную математическую задачу.
   - Ты на мать мою похожа. Она  когда-то  жила в этой  общаге.
   - А  где  она теперь? – спросила Галина почти шепотом, почувствовав, что Чума  хмурится .
В Москве она, работает   адвокатшей.
Адвокатессой, значит. А отец?
В Москве, в Госплане, работает. Водителем.  Все,  допрос окончен.
Ей  вдруг  так стало  жалко его,  она  легла в постель, не дожидаясь приглашения и  всю ночь   – откуда только  у неопытной девчонки  такое умение   -   всю ночь  ублажала утонченными  ласками.  «А что, может, и  в самом деле поджениться, - думал Чума.  Сколько у него девок  перебывало! Обычно, одна – две встречи  -   вон с души и с глаз долой. А  вот  так , чтобы  пробрало до мороза по коже,  до кончиков волос,  припомнить не мог. Может, потому, что не недополучил он в детстве материнский нежности.               

          Он ушел    утром,   пообещав   вечером  зайти.  Но прошла неделя, другая, а  он все  не появлялся. А  потом  нашлись  добрые  люди,  которые   рассказали  ей, что  никакой Эдуард  Чумаков   не бригадир,  а  дебил  по кличке Чума, у  которого мать  бросилась под поезд, а отец  в аварии погиб.  Галина  все  ждала,  когда  «дебил»  снова  появится  на  горизонте, чтобы выплакаться перед ним за поруганную честь, за  обманутые чувства,  но он так и  не нарисовался. Что  было обидно  вдвойне.  Девчонки утешали ее, что  не такой  он  и был  красавец, чтобы из-за него так убиваться.  Но  утешения, да и сами утешительницы -   только раздражали. 
      Вскоре ,   почувствовав  первые  признаки  беременности – тошноту и  зверский аппетит – и   совсем  сникла.  Не успела начаться осень, повалил  снег.  Такая  тоска зеленая на душе  -  хоть самой   под поезд. А живот растет - никак его не спрячешь. И если б  не Оксана  с  Варькой, неизвестно.  как  дело  обернулось. Они доложили  Марье Петровне, что   Галина  сильно из-за беременности страдает  и   не ровен час,  наложит на себя руки.
    -  Я его разыщу, я  его заставлю жениться, подлеца – или посажу, к чертовой матери,  - разорялась Марья Петровна,  но вспомнив, как принимала подарки, пускала  в  общагу  к малолетке, сменила пластинку.
  - Ничего мы ей  другого жениха найдем. Кому он нужен недомерок мордатый, да еще судимый.  И повела  ее  к  знакомому врачу.   
     Даже  после аборта, когда  полуживую, без  кровиночки в лице ее  привезли в общагу и уложила в постель, она  спрашивала,  не приходил ли он.  Несмотря  на обман и предательство, она  не  стала его меньше любить: все ждала,  надеялась, что вот сейчас он  придет  с  подарками  и утешит ее  и  все объяснит.
       Но он  так и  не появился.
   

       Вообще -то,  он  и  не мог появиться, поскольку в это время  парился   под следствием в городском  СИЗО.   И  взбрело  же  ему  в  голову  сунуться   на  дачу   директора торгово-закупочной базы Петра Рабиновича, влиятельного человека, члена горкома партии. Подбил Чуму на это дело   Кузьма,  друг детства и  подельник.   Вместе  они  когда-то   брали продовольственный склад. Причем довольно успешно. Подозрение тогда пало  на грузчиков базы. Не желая поднимать шума администрации списала похищенное за счет естественных издержек. 
      Кузьма  рассказал Чуме, что  выпивая со сторожем  садово-дачного товарищества, видел из окна  его  будки,  как к воротам  дачи  подъехал голубой директорский «Москвич». Из машины вышли  Ромка Панкратов,  а  следом спрыгнула  жена директора  Антонина Николаевна, пышнотелая зрелая женщина.  Пугливо озираясь. Сашка  открыл ворота и въехал во двор дачи. 
        Они проторчали  там  -  около часа. Кузьма не сомневался, что в кузове машины был товар с базы. Времени  заныкать  с  десяток коробок у них было предостаточно.   Кузьма даже предположил, что могли они там не только коробки прятать.   Слуцкая   баба  видная,  вся из себя,   а  муж  у нее старше  лет  на  пятнадцать.
    При упоминании  о  Панкратове у   Чумы задергалось левое нижнее веко.  Мрачные  мысли  закопошились в  его чугунной  голове. Он так побагровел лицом –что хоть спички  зажигай. Тут дело было не только в поживе.  У  Чумы  с   Романом Панкратовым  -   давние счеты. Пацанами не раз они  дрались на улице и в школе.  Оба неуступчивые,  отчаянно безбашенные,  злые  как бойцовые собаки  -  когда дело доходило до драки.  Раве что у  Панкратова физиономия поприятнее и ростом он повыше.
     Панкратов  открыто презирал Чуму , тот отвечал ему взаимностью.  Чума  от природы был необычайно силён и мог справиться с Панкратовым голыми руками, но черт его дернул в одной из массовых драк, когда улица пошла на улицу,  садануть ненавистного  конкурента «Лисичкой» (так назывался раскладной охотничий нож, популярный в те годы среди проблемной молодежи).   За  это  преступление  Чумаков   и  получил свой первый срок  по малолетке - три года.  Можно сказать, тогда ему и  выдали  путевку в преступную жизнь.  Досиживать больше года ему пришлось уже на взрослой зоне. Однако в первый же год досидки на общем режиме, он сломал нос ДПНК, дежурному по зоне офицеру, пьянице, который носил в зону водку. В тот роковой день Чума должен  был забрать у него пару бутылей  для авторитетных зеков. Но водки на этот раз у дежурного не оказалось  -  выдул он ее всю, ели держался на ногах, еще и  матерился, подлец. Тут  ему Чума и заехал в сопатку.  За это преступление Чуме добавили еще три годы и этапировали в колонию строгого режима. А  Панкратов пролежал месяц в  больнице  и даже  от службы в армии не был освобожден.   

        Панкрат, - рассуждал Чума, - на хорошем счету у директора базы, а  раз  жена его  с ним ездит, значит, доверяют гаденышу.  Было  бы  не плохо не только   поживиться директорским  добром, рассуждал Чума,  а  заодно и посчитаться  с  ненавистным  врагом.  Надо   только  все  устроить так,   будто   обокрал их не кто-нибудь, а  сам   Панкратов. Подельники решили пойти на дело вдвоем. Но Кузьму  на следующий день замели за пьяную  драку в  пивной, где он  разбил бутылку о  голову зарвавшегося   алкаша.  Ему маячила двести шестая, по третьей части и   длительная командировка не в столь отдаленные места.               
      Как только стемнело Чума проник на дачу с фонариком.
      Он  обошел  комнаты полутораэтажного, по тогдашним меркам особняка,  но ничего интересного не обнаружил.   Не  унесешь ведь  мебель с собой.  Остальное – мелочь:  кастрюли, сковородки, дешевая посуда.  Граненный графин  со стаканом  на  подносе, казенный,  за  него бутылку не выручишь. Старый радиоприемник на ножках.  Занавески выцветшие,  горшки с цветами.  Он  сообразил, что  добро,  которое прятал  директор от государства, спрятано в подвале. Но где вход в подвал. Искать долго не пришлось. Он  обнаружил на кухне перед посудным шкафом, следы  на  дощатом полу, которые остаются от  передвигаемой мебели. Под шкафом оказался люк. Подняв  крышку  люка, он быстро  спустился вниз по крутой металлической лестнице, светя себе фонариком.  «Вот она пещера Алладина» воскликнул он,  увидев  на полках стеллажей, установленных вдоль стен, заставлены  коробками  разных размеров,  упаковками,  перевязанными шпагатом  с торговыми  ярлыками,   На  полу, на деревянных  поддонах,  громоздились какие-то  ящики.  Он стал беспорядочно открывать коробки. В них находился  дефицит, поступавший  в  небольшой количествах  на  базу  -  импортная обувь,   парфюмерия, хрусталь, сервизы, туалетная бумага, автомобильные запчасти.   Из-за этих товаров, которых не хватало на всех,  советские граждане  выстаивали длинные очереди. Иные получали их в качестве поощрения за ударный труд по спискам поступающим  на предприятия строго по разнарядкам. А руководителям доставались по звонку, без очередей, в необходимом количестве.
           Да за пару  итальянских  сапог и югославскую дубленку он мог бы снять какую-нибудь  артистку кино или эстрады,   сорвать на барахолке  бешеные бабки. Как бы унести побольше, кумекал Чума.  И тут в голове его возник разумный план. Он  возьмет  столько, сколько сможет унести, но так, чтобы при поверхностном взгляде не было заметно.   
      Так и поступил.
      Пока удача ему сопутствовала.  Продав  кое-какие вещи,   он  нанял для Кузьмы адвоката и тот пообещал вытащить его. На радостях  напившись, Чума   пошел в общагу искать себе подругу,  вот тогда-то и наткнулся на Галину. Не жадный по натуре он раздарил ей,   ее подругам ,  вахтерше Марье Петровне большую часть украденного из  директорского подвала.
   
        Уходя утром от Галины, он шел домой. Немного передохнув,  переодевался в спортивный костюм. Закидывал на спину рюкзачок,  садился в автобус и ехал в дачный поселок.  Поднимался   на  заросший  таежными  дебрями  пригорок,  где  у него была облюбована мохнатая  высоченная ель. Взобравшись  на  нее,   доставал из рюкзака  бинокль.   Приставив окуляры  к   глазам, он  видел  дачу  как на ладони.  Он  засиживался там до синяков на заднице,  пока летнее солнце не  скрывалось за верхушками деревьев. Взять по-крупному пока не решался.  Подельник надежные нужны,  а где их взять?  Но пару ходок в подвал сделал. Брал немного,  что  легко  можно унести и продать.
         
          Наконец в  один из дней,  которые Чума проводил за наблюдением ,  он  увидел в бинокль  тачку Панкрата.  Спрыгнув с  кабины,  Панкрат открыл ворота и  въехал во двор дачи.  Они снова были вместе. С такой бабой Чума и сам бы переспал. Он недоумевал: "Почему муж  ее не ревнует? Почему позволяет ей ездить с этим патлатым альфонсом, который ради денег и  мать родную продаст? Небось, вылизывает ей пилотку. Попался б мне он на  зоне"...
    В этот момент странная метаморфоза произошла с Чумой, виденья которой он будет не раз вспоминать. Будто   какие-то    мрачные темные силы,   дремавшие в    его душе до сей поры, вдруг проснулись. Их  разбудила жажда мщенья  Панкратову.  Чума видел  себя  со стороны:  как слезает с дерева, подходит  к воротам дачи,  крадется в  дом,  врываются  в спальню и застает их в постели. Панкратов вскакивает,  но Чума   убивает его на  глазах  Антонины. 
 Голая , тряся  пышной грудью, она убегает  от него. Загнанная  страхом в  угол  спальни, она  ползает у его ног,  моля  о пощаде,  Он  насилует ее,  а  потом  душит, глядя в ей в глаза. 
           «Это  так просто, это совсем не страшно, иди и  сделай это, ты  мой  избранник, ты будешь повелевать людьми», -  раздался  внутри него странный заискивающий голос. -  А вот тебе и знак судьбы. 
     Севшая  совсем рядом на ветку ворона трижды закаркала, Чума вздрогнул,   очнулся, как  от кошмарного сна, что  с  ним такое было? Надо же  чертовщина какая-то!  Нет-нет, он не маньяк,  не убийца, не насильник. Хотя,   увидев в гробу  Панкрата, плакать  не стал бы.  « Пошла прочь, окаянная». – крикнул   он  на ворону, точно это была  не птица, а  обратившаяся в  нее ведьма, прилетевшая из  дремучих таежной глуши, чтобы в самом деле напророчить ему злую судьбу.  Он сорвал шишку  с ветки  и  метнул в нее,  но она  полетела в пустоту. Не было на ветке  никакой вороны.  Выходит, померещилось.   

      Через несколько дней Чума спустился в подвал. Он  был поражен, обнаружив, что товара на полках  не осталось. Зато появилось несколько рядов банок с соленьями да вареньем. Было очевидно.  что хозяева все-таки заметили утечку и вывезли весь товар в другое место. Как теперь выбираться отсюда? Он  понимал, что его могут  поджидать  наверху, но выхода не было. И все-таки  оставалась надежда, что хозяева побояться обратиться в милицию. Схватив  короткими жилистыми руками два  пустых чемодана, Чума, презрев опасность,   поднялся  по крутой лестнице. Перед тем, как поднять крышку люка, прислушался.  Наверху вроде все спокойно.  Но только его голова высунулась из люка,  сразу же из темноты кто-то ударил его по затылку  тяжелым предметом.  Чума уронил чемоданы  и упал с лестницы на бетонный пол.  Хотя  о  голове Чумы  и   шли слухи, что она у него чугунная, что во время драк он использует ее в качестве  тарана,  сшибая с ног всякого кто становился на пути ,  ему все-таки пришлось пролежать пару недель  в больнице  под  охраной милиции с  сотрясением мозга. 
         Чуму привели в чувства на следующий день. Посетивший его дознаватель спросил:
  - Как вы оказались в  подвале чужой дачи?
     Не помню, - закосил Чума.
  – Вообще ничего не помните?
  -  Помню  только гулял я по лесу ….
   -  Гулял  по лесу, а тут ведьма на метле с предложением:  садись Чумаков подвезу с ветерком  на дачу директора базы, так что ли?   Рядом с вами лежали  пустые чемоданы,  надеялись поживиться чужим добром? Видимо, кто-то дал  неверную наводку, а добра то и не было.
   - Не было у меня никаких чемоданов. 
   - Как же не было, когда на них отпечатки ваших пальцев
        "А что если взять да рассказать все. -  соображал Чума, - как было,  и  самому сеть.  и  других потянуть за собой.  Да не поверят, если не найдут вывезенное из подвала добро. А найдут - еще неизвестно как дело повернется, а мне еще и сроку прибавят. А так, залез, но не украл же ничего.
   Понял Чума, что Панкратов его переиграл. Заметив недостачу в подвале, они  сперва перевезли  весь товар в другое место,  дали ему спуститься в подвал, а  затем  приглушили. Скорее всего, монтировочкой.  А  потом  кто-то позвонил в  милицию.  Темные глаза Чумы налились кровью, жажда мести сжимало сердце. «Панкратова   рук дело, однозначно, кто же еще. Ничего, придет времечко, расквитаемся». 
           Жалко ему было только расстраивать бабушку. Совсем  уж старенькая стала. Зимой в магазин сходить - и то проблема.
     Не знал Чума, что выдала его с потрохами оторвавшаяся с  рубахи пуговичка, когда он с набитыми товаром чемоданами выбирался из подвала. Наблюдательный  Панкратов заметил ее валявшуюся под лестницей. Дальше обнаружилась кража некоторых вещей. Засаду, конечно, организовал он. В милицию же  позвонил сторож, якобы, увидев в окнах дачи свет от фонарика.