ч. 16 Поймать махаона

Дядя Володя – это наш самый ближний сосед в Трилесино. Наши дома совсем недалеко, почти рядом, и между ними за лето протаптывается тропинка.

Я бегаю к нему часто: спросить о рыбной ловле, узнать «а что это за гриб». Каждый день жить интересно, когда есть такой сосед! Дедуля, мне иногда кажется, ревнует меня к нему, потому что я постоянно говорю "а дядя Володя", "а у дяди Володи…". Но дедушка приезжает к нам редко, только на выходные или в отпуск, а дядя Володя там всегда.

Заядлый рыбак, грибник, огородник и мастер, он может своими руками сделать жестяной таз, бочку, терку и даже расческу-гребень из кусочка дерева. Вся деревня покупает его изделия для хозяйства, а взамен платит молоком, яйцами или другой едой - живности у дяди Володя нет никакой, кроме злобной собаченции-дворняги по кличке Ипташ.

У дяди Володи лучшая баня в деревне. Он построил и отделал её сам. Там на стенах в самодельных деревянных рамках висят фотографии, на которых дядя Володя то на зимней рыбалке с замороженным судаком в руках, то в армии подтягивается на турнике и совсем молодой; а еще там висят картины, которые он сделал на фанере прибором для выжигания. На них  –  разные здешние птицы и звери, и надпись, кто это: лось, кабан, косуля, филин… В этой бане так вкусно пахнет сосновой смолой и сладким дымом. Но парится я не люблю!


Кроме необычной бани у дяди Володи есть еще и очень интересный, полный всяких любопытных штук дом. Посреди единственной жилой комнаты стоит большой круглый стол. На нём вечно валяются старые пыльные журналы, какие-то непонятные крючочки, скляночки, инструменты, кусочки коры и много чего еще. На стене – древний барометр (нужная любому рыбаку вещь) и огромная репродукция картины Перова «Рыболов».

На этой картине я изучил буквально каждый квадратный сантиметр – так она мне нравится!  Рыболов на ней изображен стоя. Он, согнув ноги в коленях и приоткрыв рот, с замирающим сердцем наблюдает через чуть приспущенные очки за поплавком – вот-вот клюнет. Поплавок не виден, но он точно есть – краешек воды таит в себе заветную рыбу. Возле рыболова снасти и наживка: две удочки, подсак, донка с колокольчиком, банка с червями. А еще старый плащ, зонт, глиняный кувшин, досочка для сидения и какая-то сумка. На заднем плане – еще один рыбак. И мне все время кажется, что этот дальний рыбак – это я.

Дядя Володя коллекционирует бабочек. Он собрал уже настоящую, большую коллекцию – около тридцати разных видов нарядных красавиц сидят в деревянных ящичках за стеклом. Мне они очень нравятся. Бабочки переливаются всеми цветами радуги и как живые совсем. Особенно приятно бывает смотреть на них в какой-нибудь серый, пасмурный и дождливый день.

А в самом центре среди бабочек – большой черно-желтый сказочный махаон.

Я тоже решил собрать свою коллекцию. В один из своих приездов дедуля соорудил мне сачок из древца, проволоки и марли. Сачок этот неудобный.

В качестве ящичка для бабочек я приспособил коробку от пряников «Пернiкi салодкiя». Пухлый, некрасивый кантик этой картонной коробки я «обработал» зубами, чтобы он был тоненький и ровный. Нужного размера стекла у меня нет – и так сойдет!

Моя коллекция собиралась быстро.

Я поймал «павлиний глаз», «капустницу», «лимонницу», «крапивницу» и около десятка других видов. Вот коробка уже почти и заполнена. Но самое почетное место я оставил для него – Махаона.

Я ждал долго. Увидел его знойным августовским днем.

Светило послеобеденное солнце. Было жарко. Я лениво покачивался на веревочных качелях. Дедуля наспех соорудил их на старой яблоне из грубой толстой бечевки и доски с двумя треугольными прорезями по бокам. Доска эта постоянно падала, я ее в конце концов выкинул и качался на голой веревке, которая больно давила и резала.

В этот момент я и увидел его – желтое порхающее чудо. Махаон был огромный и, несмотря на то что был далеко, видел я его очень ясно.  Сначала – на фоне голубого неба, потом на фоне зеленого леса. Вот он то летит у самой земли, то поднимается высоко-высоко и становится уже почти неразличимым.

Вдалеке работали комбайны. Из-за них в воздухе висела пыль и летала паутина, как осенью, в сентябре.  Возле дома "жыта" уже убрали, и из земли торчат иголки скошенных стеблей.

Я побежал. Прежде всего рванул к сачку, который стоит в комнатушке бабы Жени. С сачком, не видя ничего кроме неба, я бегу туда, где должен быть он – мой Махаон.   
Я бегу, я ищу его глазами. Не чувствуя усталости, ношусь по полю, раню о стерню ноги, но это не важно. Запыхавшись, приближаюсь уже и к самому лесу...

Махаона нет.

Вот он! Вдалеке, у самой опушки мелькнуло желтое пятнышко. Неужели показалось?! Нет - это Он! Он! Бежать!

Долго и напрасно я преследовал по всему полю это ускользающее пятно. Оно прыгало все дальше и дальше, становилось всё меньше и было уже едва различимым в дрожащем от жары воздухе. Солнце светило так ярко, что в его сторону невозможно было смотреть. Высокие, как горы, облака неподвижно висели где-то на горизонте.

С чувством огромной досады я ковылял по колдобинам убранного поля. Песок хрустел на зубах, ноги ныли, щипало поцарапанные лодыжки. Слезы почти капали, но я крепился – мне ведь уже девять лет.

Когда я пришел домой, бабушка Ира, увидев меня, охнула и спросила, почему я такой грязный и где я так долго был. Она стоит в своем цветастом переднике и держит в руке деревянную ложку, выпачканную горячим вареньем. В кухне летают осы и тихо булькает.

На террасе бабушка Женя чистит подосиновики и белые грибы.  Мы собрали их еще утром в молодой посадке невдалеке от нашего домика. Будет так приятно ощутить этот запах высушенных в печке грибов каким-нибудь холодным зимним днем!
 
Солнце опускается за лес. За ним мерцает красная точка телевышки. Над верхушками сосен ее шпиль резко выделяется в вечереющем небе, по которому плывут розовые облака. Вот уже и не так жарко. Пахнет терпкой полынью и душистым чабрецом.
 
...

Через несколько дней я все-таки поймал своего махаона. Насаживая на тонкую иглу, мне не было жаль его убивать, потому что я был еще маленький и многого не понимал. Он был такой красивый.

Эта пряничная коробка с бабочками еще долго хранилась у бабушки и дедушки за стеклом секции в зале. Со временем крылья некоторых бабочек опадали, как осенние листья.

Кто-то возвращал их на место с помощью канцелярских кнопок.