Я - Мессинг!

1958-ой год. Весна.

"Вольфганг Мессинг. Психологические опыты". Этот плакат встречает нас у входа на станцию метро "Сокол".

– А что? – предлагает Михаил. – Не пойти ли нам на эти самые психологические опыты?

– Ну, нет, – возражает Володя. – У нас с вами сегодня в институте были серьёзные занятия. Поэтому нам лучше бы прогуляться до "Аэропорта", чтобы отдохнуть.

А по пути, на площади Марины Расковой, видим ту же длинную афишу – "Вольфганг Мессинг. Психологические опыты". И дальше – на здании Автодорожного института у станции метро "Аэропорт" – всё тот же знакомый узкий красно-чёрный плакат о психологических опытах Вольфганга Мессинга.

– Такое впечатление, – замечает Михаил, – что этими афишами увешана вся Москва. И ещё говорят, что этот Мессинг читает мысли людей.

– Да мало ли что люди говорят, – возражаю я. – Читать мысли людей нельзя в принципе.

– Да ты у нас, Валентин, – замечает Михаил, – известный критикан и нигилист. А Мессинг читает мысли.

– А ещё говорят, – продолжаю я, – что с такими же психологическими представлениями в Москве выступает и Михаил Куни, и делает он это даже лучше, чем Мессинг.

Так за спорами-разговорами доходим мы почти до станции метро "Динамо", а точнее – до Большого Петровского Дворца, в котором размещается Военно-воздушная инженерная академия имени Жуковского. А только и здесь видим всё ту же знакомую красно-чёрную ленту "Вольфганг Мессинг. Психологические опыты".

– Ребята, представляете? – вступает  Володя. – А ведь это представление будет совсем рядом, в Доме офицеров Академии Жуковского. Так давайте зайдём туда, посмотрим на этого Мессинга, а заодно ещё и посмотрим, как живут в Академии наши коллеги по авиации, господа офицеры Военно-Воздушных Сил.

Всё. Решено: идём на Мессинга. Находим Дом офицеров. А он оказывается вовсе и не в Петровском Дворце, а в скромном, неприглядного вида, деревянном двухэтажном здании.

Билеты на Мессинга оказались совсем дешёвыми, доступными даже для нас, студентов, при нашей скромной стипендии в 350 рублей.

Зрительный зал на втором этаже уж чересчур скромен: в нём вместо кресел – простые стулья рядов в двадцать, и даже не пронумерованные. Слева – низкие окна, почти до пола, а впереди – небольшая сцена, и она даже без занавеса.

– Да-а-а, – тянет Михаил. – Однако не богато живут господа офицеры в своей академии. А я добавляю: "Ну, совсем как памятный с детства Красный уголок завода железобетонных изделий № 5, что на Пресне. И Дом культуры нашего института даст сто очков форы этому зальчику".

Пока зал пуст, выбираем для себя удобные места – в третьем ряду в центре. Это чтобы хорошо видеть и в то же время чтобы не вызвали нас на сцену. А зал постепенно заполняется зрителями, и представление начинается.

Ведущий, после краткого вступительного слова, предлагает зрителям создать комиссию из четырёх-пяти человек для контроля за психологическими опытами. Желающие войти в эту комиссию находятся быстро, и они занимают свои места за столом в правой части сцены. А на левую сторону сцены выходит сам Мессинг. Он не молод, одет простенько: ну совсем не как артист. Сразу обращаю внимание на пышную шевелюру его тёмных волос и грустное выражение его лица.

Ведущий предлагает зрителям загадать желание, то есть придумать задание, которое Мессинг должен будет прочитать в мыслях задающего и выполнить это задание в зале. Поэтому некоторые зрители записывают свои желания на листах бумаги и передают их на сцену, в комиссию.

Вот одна из женщин, загадавшая желание, выходит к сцене. Мессинг берёт её за руку, за запястье, и они идут в зал по центральному проходу.

– Думайте, думайте о Вашем задании, – говорит он ей. – Вы не думаете.

В каком-то ряду эта пара останавливается перед неким мужчиной. Мессинг достаёт из кармана его пиджака какой-то предмет и передаёт его на сцену, в комиссию. Один из членов комиссии зачитывает задание с записки, загаданное этой женщиной. Совпадение точное! Мысль этой женщины прочитана! Номер отработан. Аплодисменты!

Затем точно такие же действия повторяются и ещё раза три или четыре, но уже с другими зрителями, проводниками. Только вот задания получаются уж очень однотипные, похожие: всё подойти к зрителю в таком-то ряду и взять у него такой-то предмет. Бедна, оказывается, фантазия у нашего зрителя. И наблюдать это действие становится скучно. Да и неудобно, сидя на своём стуле в третьем ряду, следить за тем, что происходит где-то там в конце зала за твоей спиной. Скучно. Контакт исполнителя с залом потерян. Не зрелищно это, не артистично…

Но, наконец-то, объявляют следующий номер. Перед сценой устанавливают две большие грифельные доски, лицом к залу. Мессингу завязывают глаза. Зрители из зала выкрикивают пятизначные числа, а ассистенты записывают их на досках. В результате на каждой из досок появляется таблица из пятизначных чисел  с пятью строками и пятью столбцами. Ассистенты всё быстрее и быстрее раскручивают эти доски. И они вот уже вращаются так быстро, что все числа на них сливаются в одно сплошное однородное круговое поле. Мессинга подводят к вращающимся доскам и снимают с его глаз повязку. Он крутит головой, пытаясь уследить за убегающими числами. Скоро по команде Мессинга ассистенты снова завязывают Мессингу глаза, останавливают доски, а зрители выкрикивают, например: "Сумму чисел во втором столбце на правой доске" или "Сумму чисел на левой доске в третьей строке". В ответ Мессинг называет эти суммы, а комиссия со сцены подтверждает правильность его ответов. Аплодисменты зала! И так с десяток подобных заданий.

                *    *    *


Но когда-то представление заканчивается. Мы бредём к Белорусскому вокзалу, и все наши разговоры – только об увиденном. Михаил начинает:

– А это хорошо, что мы зашли в Академию и увидели человека, который читает мысли других, а ещё и быстро считает.

– Хорошо-то хорошо, – соглашаюсь я. – А только если ты о заданиях типа подойти к кому-то  и взять у него что-то, то чтения мыслей тут нет, и психологией даже не пахнет. Ведь если бы Мессинг действительно умел читать мысли других, то что бы ему стоило бодрым строевым шагом сразу подойти к этому человеку, забрать у него нужную вещь и получить заслуженные аплодисменты восхищённых зрителей? Но нет же. Он зачем-то кружит по залу и держит человека-проводника за руку. Разве мысли у людей не в голове, а в руке?

– А как же он тогда угадывает желания? – интересуется Володя.

– А он их не угадывает, – отвечаю я. – У него просто натренирована повышенная чувствительность к идеомоторным реакциям человека.

– К идиотическим? – пытается пошутить Михаил.

– Нет. Не идиотические, а идеомоторные. Это – от слов "ideo", то есть "мысль, идея", и  "motor" – "движение, действие". Тот, кто демонстрирует свои якобы "экстрасенсорные способности", чувствует слабые непроизвольные реакции и движения проводника. Он – заметьте – ведёт проводника не под руку, а держит его за руку, причём обязательно в районе его запястья. Потому что там можно прощупать пульс и там есть подвижность кисти относительно руки. И вот этот демонстратор незаметно для публики дёргает руку проводника в разные стороны и оценивает его реакцию (в том числе, и моторную) на эти движения. Если проводник считает, что предмет не находится в той стороне, в которую его дёргает демонстратор, то он инстинктивно отдёргивает свою руку в противоположную сторону – а только это и нужно экспериментатору.

– Ой, кстати, – замечает тут Володя, – а ведь такой же приём "использования идеомоторных реакций человека" успешно применяют и некоторые студенты на экзамене: начиная свой ответ на вопрос билета, они внимательно изучают мимику и движения тела экзаменатора, чтобы по ним понять, правильно ли они отвечают, "в ту ли сторону они гребут". И это иногда помогает…

– Ну, ладно, – прерывает Михаил, – Бог с ними, с этими идеомоторными реакциями. А вот как ты, – обращаясь ко мне, спрашивает он, – объяснишь опыт с числами на вращающихся досках?

– Ну, а это ещё проще, – говорю я. – Заметил ли ты, что вращение головы Мессинга сильно отставало от вращения досок? А это значит, что никаких чисел на досках он не видел, да и не мог видеть. Вот вам и весь фокус.

– Стоп. Погоди, погоди. А если он эти числа не видел, как ты говоришь, то как же он эти числа складывает, считает?

– Ну, значит, есть другой источник информации и другой канал передачи ему правильных ответов. Потому что чудес не бывает. Значит, где-то в последнем ряду зала сидит помощник с калькулятором и с радиопередатчиком, и он передаёт правильные ответы. А у Мессинга – приёмник в пиджаке или в его пышной шевелюре. Потому что известно: чудес на свете не бывает.

– По твоему получается, что у Мессинга нет никаких экстрасенсорных способностей? Так что ли?

– Ну почему же? Мессинг развил в себе способность воспринимать реакцию людей на незаметные подёргивания их за руку. Так что это не демонстрация "экстрасенсорных способностей". Но это и не обман зрителей, а результат длительной тренировки, что у меня вызывает уважение и восхищение. А ещё он нашёл такую форму своих представлений, которая оказалась и интересной для людей, и интригующей их.

– И ты считаешь, что так, как Мессинг, может любой из нас?

– Ну да. Практически любой. Для этого нужны только усердие и труд.

– Что? Может быть, и ты, Валентин, сможешь?

– А что? Может быть, и смогу. Всё зависит от того, как карта ляжет…

Но тут мы уже дошли до Белорусского вокзала и разошлись в разные стороны: кому-то – на радиальную линию метро, кому-то – на кольцевую. А мне – на автобус № 12 в район Камушки, за Пресней.

                *    *    *
И вот по прошествии многих-многих лет так уж получилось, так уж карта легла, что пришлось мне ухаживать за родственником, за лежачим больным и лишённым к тому же речи. И при этом приходилось мне его сопровождать то на кухню, то в туалет, а то в ванную. Но как мне угадать, куда он хочет идти? И тут вспомнил я о психологических опытах Вольфганга Мессинга, о его умении читать мысли людей, и решил использовать один из его приёмов. А почему бы и нет? Чем чёрт ни шутит? А вдруг да получится?

Каждый раз, подходя с родственником к развилке путей в квартире, стал тихонько подёргивать его за запястье руки и наблюдать его реакцию на мои действия. И уже примерно через полторы недели стал довольно успешно угадывать желания моего родственника, читать его мысли. И тогда я сказал себе: "Я – Мессинг!". И понял, что Мессингом может стать практически любой из нас.