Свинское отступное

        Роме Шкатову повезло с влиятельным папой. Эдакий «бонус» мальчонка вытянул при появлении на свет Божий. Сам то по себе Ромка мало что интересного представлял для окружающих. Не в отца родного пошёл, отдохнуло на нём мироздание. Никоим образом не коснулась его длань Творца, обнесла талантами. Мальчиком Рома был весьма «сладким», то есть сверх меры упитанным обладателем рыхлого тела с повадками «мажора». Личико имел благообразное, круглое, смазливое. Привлечь к себе оно могло только дам с незамысловатым вкусом, без притязаний на нечто более-менее одухотворённое. Присмотрись кто к мальчонке внимательнее, так и не укрылись бы от прозорливого взгляда бегающие глазки под заплывшими жирком веками, не спряталась бы в уголках бесцветных очей леность, не  подобающая столь юному возрасту и какая-то уже утомлённость от даже не начатой ещё жизни.

        Папа Ромы, Николай Дмитриевич, прямо со школьной скамьи пересадил отпрыска в аудиторию престижного института. Будто с одной грядки на другую. Без траты времени на всякие глупости вроде службы в армии. Не барское дело, на это смердов бабы нарожали. Сам Рома даже и не утруждал себя задумками о каких-либо контурах будущего, не по силам ему было сие умственное напряжение. Вот и пришлось родителю порадеть, обойтись с сыночком как с овощем.

        Год за годом, не усердствуя, с грехом пополам отмучился юноша в назначенной родителем альма-матер. За счёт всё того же папаши, который  порядком поиздержался, сдавая личным кошельком сессии ненаглядного дитяти. Затем, выкопав мальчугана из институтской грядки, определил Николай Дмитриевич Рому в кресло «менеджера» по каким – то мелким поручениям на своём предприятии. Пристроил его в такое место, где юноша и при большом желании не мог бы сильно навредить папиному делу. Куда-то в финансовый отдел на побегушки. Подносящим бумаги. Под строгий надзор финансового директора. Со вздохом облегчения и слабой надеждой на то, что сынок хоть чему-нибудь да научится.

        Но уже вскоре папе яснее ясного стало, что его шалопай относится к той категории личностей, о которых «авторитетные» люди говорят ёмко, без обиняков: «ни украсть, ни покараулить». Никчёмышем оказался сынок, если сказать без затей. Чувствовал папаша  большую свою вину, за огрехи в воспитании отпрыска, поедом себя выгрызал изнутри, да толку-то ? Что выросло, то уже выросло, раньше пороть надо было. Не мог Николай Дмитриевич что-то  серьёзное Роме доверить, опасался, что убытков потом не оберёшься. Метался, думу тяжкую родительскую думал всенощно и определился наконец. На очередной посиделке поговорил он со своим давним знакомым, крупным банковским начальником – уважь мол, друг драгоценный, пристрой кровиночку хоть куда, пусть ума набирается, растёт, крепнет в финансовых передрягах. Одним словом, в люди выбивается как-нибудь.

        Взамен за такую услугу обещал Николай Дмитриевич приятелю все обороты немалые по своим компаниям завести в его банк, новые кредиты оформить в довесок к имеющимся, да и прочие приятные плюшки сулил прямо с пылу, с жару.            
 
       - Да не вопрос, Митрич, ты же меня знаешь, - ответствовал банкир на просьбу такого «жирного» клиента, - за твоё ко мне расположение всегда отплачу добром. Давай так сделаем. Пусть мальчонка пока у тебя так и обретается, а я сейчас посмотрю как там у нас по филиалам обстановка, где какая кадровая позиция высветится. Найду кого из управляющих филиалами куда подвинуть - вверх или вбок, вот местечко хорошее и освобожу Ромке. Глядишь, и ты в долгу не останешься, подмогнёшь когда нужда меня в чём настигнет.
        - Спасибо тебе, Семён Алексеевич, вовек не забуду, - растрогался Николай Дмитриевич, крепко к тому времени уже подвыпивший, - в долгу не останусь, отвечаю. Даже и не думай разные глупости обо мне !
        - Сочтёмся, не последний день живём да и, слава Богу, не последний хрен без соли доедаем. Поживём ещё, хлебушка сдобного с маслицем пожуём ,  пособим друг дружке чем можем. Словом, дружище, давай наливай за дружбу и за светлые, Бог даст, дни наши.
 
       Так старшие товарищи и порешили Ромину участь. Три месяца спустя мальчуган уселся в кресло управляющего филиалом банка. Не сберкассы, конечно, но тоже серьёзной конторы.
 
       То банковское учреждение было крепко зацементировано кучей внутренних регламентов. От шпиля на крыше головного офиса до основания в его фундаменте. Позиция управляющего филиалом в таком банке из категории «не бей лежащего». Это так в нашей армии говорят про разные «ленивые» должности. Вроде начальника физической подготовки или химической службы пехотного полка. То есть Роме и делать то ничего особо не надо было. Главное - соблюдать инструкции, подробнейшим образом расписанные. Не совершать лишних заступов ни  влево, ни вправо от границ, жестко установленных инструкциями. Ни в коем случае не проявлять инициативы снизу. Потому что в таких учреждениях это строго наказуем и больно бьёт под дых инициаторов. Знай себе не рыпайся, проводи расчёты, выдавай кредиты строго по регламенту, контролируй внешний вид сотрудников, а что ещё лучше - молоденьких сотрудниц. Как ни верти, не работа, а лепота безбрежная. К тому же  сверх меры оплачиваемая.
 
        Первый год Рома просто радовался такой жизни. Он ещё больше круглел от свалившейся на него невыносимой лёгкости бытия. Но тут, как назло, наступил зловредный, очень тяжёлый 2008 год. В ту лихую годину разразился жуткий мировой финансовый кризис. Семь предшествующих тучных лет, будто те семь тучных библейских коров, оказались быстро поеденными внезапно нагрянувшим катаклизмом.   Из-за  нежданно нагрянувшего финансового цунами вроде и работы поубавилось, поскольку в такое смутное время банк вообще перестал кредиты выдавать во избежание лиха. Ранее розданное вернуть бы, не до жиру.
 
       С приходом кризиса размеренная и сытая жизнь Ромы мгновенно закончилась. Финансовый кризис – это не благостное время всеобщего процветания, когда знай себе, раздавай кредиты, получай премии, а заодно и «откаты» за «благоволение» к отдельным заёмщикам. Как ласковый телёнок, посасывай со всех сторон полные сиськи денежных «маток». Сибаритствуй, пей, ешь, наслаждайся жизнью, люби красивых девушек, столь падких на богатых, пусть даже и неказистых из себя мальчиков.
 
      Кризис – то совсем иное измерение всех граней бытия. Тут уж не сладкого,
выжить бы. Это период жестокой, необъявленной никем войны всех против всех. Время уклоняться от дружеских объятий. Битва за жизнь, выживание в джунглях капиталистических денежных хитросплетений. В это время пощады не жди и не давай никому. Даже тем, кого ещё вчера считал друзьями, верными партнёрами. Начальство Ромы требовало выгрызать у должников банковское добро всеми силами, возможностями, разными правдами и неправдами. Многие же заёмщики внезапно как-то «окрысились». Притворились тушками и чучелами бесчувственными. Как будто не было совсем недавних дружеских пьянок, гулянок, ночей в саунах с томными девушками, многочисленных взаимных заверений в вечной дружбе. Все как по мановению какой-то неведомой волшебной палочки стали друг другу неприятелями…
      
       Начали ушибленные кризисом, враз лишившиеся платёжеспособности заёмщики один за другим приезжать в банк чуть ли не ежедневно. Подступались они к Роме, как ходоки к Ленину. Притворялись совсем обездоленными, выдавливали из себя скупую слезу, рассказывали о тяготах и лишениях в своих пошатнувшихся хозяйствах. Просили пощады во взимании лихвы, а иные и вовсе о списании части долга речь вели. Слушая их, далёкий от «земли», совершенно не понимающий реалий настоящей экономики рыхлый молоденький банкир только хлопал глазами, шлёпал пухлыми губами да нервно подёргивал уголками рта. Свято веря в свою незыблемую правоту кредитора, он пытался увещевать нарушителей платёжной дисциплины, призывать к совести. Толку от того было мало. Выслушивая пустые Ромины нотации, заёмщики согласно кивали головами, поддакивали. Мол да, такие мы сякие негодяи, нехристи, хозяева нерадивые. Вот ужо вернёмся домой после таких увещеваний, сами себя высечем, и поделом нам будет. Только здесь и сейчас, товарищ дорогой, сделай нам послабление по лихве, а лучше вообще прости половину кредита. Мы не забудем доброты, потом уж как-нибудь сочтёмся, в хлебные года…
 
       Рома по  малолетству и неопытности такие «покаяния» поначалу даже принимал за чистую монету. Иной раз и ответную слезу был готов пустить, сочувственную. Но старшие банковские товарищи не давали ему расслабляться, и периодическим «взбадриванием» на ковре в головном офисе увольняли от излишних проявлений альтруизма. Наоборот, начальники достаточно жёстко требовали обеспечить возврат денежных средств. Желательно – в полном объёме, со всеми причитающимися процентами, пенями, штрафами за просрочку. Хоть из пищевода достань ! Тогда взвинченный, Рома на какое-то время пытался даже зверствовать, стращать заёмщиков. Насколько у него это получалось, конечно.
 
      Получалось на самом деле плохо, совершенно неубедительно. Даже смешно со стороны выглядело. Чем он мог напугать – то ? Арбитражными судами да судебными приставами что ли ? Уголовным кодексом на пару с уголовно-процессуальным ? Этих полувиртуальных в российской действительности вещей никто особо не боялся. Какие суды да приставы c кодексами ? Схемы что ли не научились творить умные люди, не додумались как прятать денежки с прочими активами по углам да закромам ? Взятки что ли в России милицейские да судейские чиновники брать разучились ?
   
      Когда-то, на пьянке по случаю ещё в тучные годы, один тёртый банкир заповедал молодой поросли своих коллег следующее: «запомните, ребята. Пока заёмщик может платить – он платит. Но случись чего – никто его не заставит, не сможет просто. В России если человек не хочет возвращать кредит, он не вернёт и ничего ему за это не будет. Только личное его желание роль играет. Просто вспомните мои слова, когда придут хмурые дни» ! Рома действительно вспомнил эту нетленную, пламенную речь старого финансиста, да что толку? Любой более-менее понимающий заёмщик, глядя на Ромины потуги, делал вполне ясный вывод и говорил сам себе: «не верю». Как Станиславский. После чего продолжал твёрдо гнуть прежнюю линию, «вымарщивая» из банка  максимум возможного в свою пользу.
   
      Рома вертелся как уж на горячей сковороде. То упивался коньяком, по-дружески выслушивая жалобы на жизнь, то опять шёл в  праведный бой за возврат денег в банковские закрома. Так он пыжился втуне целых полгода, пока не приключилась история с одним из таких заёмщиков-ходоков, с Алексеем Валерьевичем. История эта и стала причиной бесповоротного исхода Ромы из банка...
   
      Валерьич был председателем одного из местных колхозов, и трудился он как пчела. Этот представительного вида мужчина в возрасте "чуть за пятьдесят" совсем не наблюдал за конъюнктурой мировых финансов. Было мужику и без того за чем следить. Надои молочного стада, привесы мясного и урожайность зерновых были главным предметом его будничных забот. Земное волновало мужика, не до спекуляций было. Потому-то, не чуя приближения бурь и грядущих тощих лет, оформил председатель кредитную линию в банке у Ромы. Вознамерился Валерьич закупить в Германии новое оборудование для свинарника. На миллион евро председатель подписал договор, но в рублях. По текущему курсу. В страшных снах ему и не снилось, что курс вскоре совсем другим будет. Беспощадным. В залог по своим обязательствам банку Валерьич предоставил живых свиней. Целое мясное стадо упитанных, кругленьких, лоснящихся на хороших кормах хрюшек. Регламенты банка ничего против такого залога не имели. Допускалось это по всем вышестоящим указивкам.
   
      Не в добрый, однако, час мужик за ссудой обратился, подвела чуйка такого не раз стреляного воробья и больно битого волка. Не ждал он сволочных напастей от капризных финансовых рынков Да и кто их ждёт вообще ? Кроме тех кукловодов, которые сами и проворят все эти денежные ненастья…
   
      Своим чередом взял Валерьич первый транш кредитной линии, купил валюту, отправил аванс производителям в Германию. Дело завертелось, а тут всё и случилось. Гром кризиса грянул, и от этого мужики по всему миру в испуге неистово креститься стали. Доллары с евро резко подорожали, а банк сразу же отказал в новых выдачах даже по действующим кредитным линиям.  Из-за подскочившего курса евро ранее одобренной рублёвой суммы не хватало председателю на покупку валюты для полного расчёта с производителями. При том, что выдачи вдруг оказались «заморожены». Да к тому же по той части кредита, которую Валерьич уже взял на оплату аванса, банк от «щедрот» своих чуть ли не в два раза увеличил меру лихвы. То есть поднял процентную ставку с 13 % аж до 24-х. Крепко затянул удавки долговых петель на шеях таких бедолаг, как Валерьич. Враскоряку поставил…
      
       Клиенты банка вместо решений своих кредитных дел вынуждены были выслушивать иезуитские речи банкиров: извините, мол, друзья заёмщики, но дружба дружбой, а денежки-врозь. Кризис на дворе. Альтруизмом мы, спекулянты финансовые, отродясь не страдали, ну а в такое время и подавно каждый выживает в одиночку. Умирает всякий в нонешнее время тоже не на миру, так что вертитесь как хотите, но мзду нам вносите исправно и в срок. Потому что у нас ставка рефинансирования, стоимость фондирования и нормативы резервирования в центробанке одновременно и резко выросли. Причём сразу все три эти явления вытянулись вверх, как головы у дракона.         
   
        Слушая такую околесицу, оглоушенный сверху да по самые щиколотки, председатель только рот раскрывал от изумления. Как теперь быть ? Аванс уже оплачен, в Германии оборудование почти изготовили. Из чего остаток долга платить немецко-фашистским товарищам ?  Как вытягивать драконовские проценты ? Верно говорят в народе – беда не приходит одна. Ладно мировой кризис подкузьмил, так тут ещё и свой же банк больно огорошил серпом по самым тестикулам. Под корень учинили мужику «секвестр» товарищи банкиры, ставшие вдруг в одночасье злобными, безжалостными господами ростовщиками…
   
         Впрочем, что удивительного ? Так было, так есть и так будет. Как безукоризненно высказался  остроумнейший Марк Твен: «Банкир — это человек, который одолжит вам зонтик в солнечную погоду и отберёт его в тот самый момент, когда начинается дождь». Хотя, говоря по справедливости, банкир банкиру рознь.
   
         Есть настоящие банкиры. Умные, расчётливые, прагматичные, дальновидные. Знающие цену такому универсальному товару как деньги. Этому всеобщему эквиваленту общественного труда и мерилу стоимости всего произведённого людьми. Истинные банкиры относятся к деньгам бережно. Понимают им цену и оперируют доверенным богатством, осторожно, вдумчиво, с пользой для общества. Не сдирая с заёмщика кожу безмерной лихвой процента. Ростовщик, стяжатель, лихоимец, мироед – иное дело. Он-временщик. В него заложена иная система смыслов и ценностей. Ему бы хапнуть быстро и без усилий,  а там трава не расти. Только недалёкий самоубийца-лихоимец мог додуматься повышать ставки в такое смутное время…
 
         Ну да ладно, пора вернуться к главному в повествовании. Взлохмаченный изнутри свалившимся вдруг катаклизмом, Валерьич в отчаянии приступил к Роме - отдай мол, паршивец эдакий, остаток кредитной линии, не бери грех на душу. Хрен с ней с курсовой разницей, по обществу пойду, соберу недостающее, наш мир не без добрых людей, помогут. Ты отдай то, под чем мы уже подписались и печатями скрепили в договоре.
 
         Ничего не мог ответить председателю перепуганный мальчонка. Только лепетал что-то невнятное про антикризисные распоряжения руководства. Сколько Валерьич ни тряс Ромку за грудки в порыве своего праведного в общем-то негодования, тот только мотал головой из стороны в сторону. Как китайский болванчик. Ему в общем-то и ничего не оставалось, как «включить дурака» и отнекиваться. Старшие же товарищи Ромы, высокопоставленные банкиры, оказавшиеся по сути своей настоящими лихоимцами, при общении с удручённым Валерьичем корчили свои не по годам отъетые рожи в совсем уж индифферентные,  окисленные  выражения.
 
         Выслушав справедливый вопрос председателя том, а где же я, ребята-кровопийцы, теперь денег возьму, чтобы с немцами до конца расплатиться, отвечали те стяжатели без меры лукаво. Так мол и так, товарищ дорогой. У вас в колхозе неурожаи случаются вперемежку с падежами скота, так ведь ? Вот и у нас непогода ныне настала. Финансовая засуха приключилась. Все же  под Богом ходим, а его пути неисповедимы. Поэтому денег выделить никак не можем, не сезон. Зато ценных советов да подсказок бесплатно раздадим сколько хочешь. Ешь, только не облопайся. После чего пустопорожним словесным поносом полились на Валерьича «мудрые» наставления. По поводу того, что надо по сусекам поскрести, закрома потрясти, излишки на свет божий вытащить, усушкой расходов заняться, подкожный жирок изыскать. В общем, несли ростовщики нечто несусветное.
 
         Какой подкожный жир ? Валерьич  от своих постоянных забегов и забот председательских был стройнее гончей собаки и молодой лани. Да и хозяйство его находилось в состоянии полнейшей мобилизации всех наличных ресурсов. Лишнего там ничего, нигде и никогда не изыскивалось, до последнего гвоздя всё было задействовано в хозяйственном обороте. Потому что Валерьич дураком не был. Жил мудрым крестьянским умом. Знал великую цену деньгам как мерилу и результату всех трудов тяжких. Добром своим не разбрасывался, следовал веками устоявшимся заветам предков от сохи о том, что «денежки счёт любят» и «копейка рубль бережёт».               
 
          Понимая ход событий, ясно осознавая возможный  исход всего происходящего, Валерьич от кажущейся безвыходности и совершенно бестолковых речей ростовщиков сначала крепко запил. Затем рассудил по-своему, по-крестьянски. Крепко сидит в нас вот это исконно русское стремление к обретению справедливости. Тут уж наш мужик за ценой не постоит. Замешано это ещё и на стародавней нелюбви народа российского к разным спекулянтам, а особенно к лихоимцам и прочему кулацкому отродью. Так что ход мысли  Валерьича был примерно таков…
 
          Платить мне в Германию по договору поставки теперь нечем, а значит изготовленное оборудование немцы подержат для приличия, а затем всё едино кому-нибудь продадут. Внакладе те фашисты точно не останутся, а мой немалый аванс будет им знатной подмогой. Так выходит, что я и без оборудования остался, и банку теперь должен как земля колхозу. Триста тысяч евро тот аванс весит, не кот наплакал. Но ведь моей-то вины в случившемся нет, ибо видит Всевышний, что не имел я злонамеренного умысла брать деньги без возврата. Так что, сволочи банковские, не обессудьте.  Кабы вы со мной по-людски, так и я к вам со всей душой нараспашку повернулся бы. Теперь не взыщите, но четвёртый закон Ньютона неумолим и действует во все эпохи и для всех народов. Гласит он о том, что «сволочей всенепременно надо учить» ! Особенно вас, подлое племя ростовщическое. Свинок моих, говорите, в залог взяли ? Ну-ну, что же, берите, злодеи, берите, только унести сумейте. Будет вам, сволочам, отступное. Свинское. Такое, что сами скоро захрюкаете…
 
         Что крепким  русским мужиком решено, то считай отрезано, а значит, тяжесть раздумий с плеч долой.  «Есть время плакать и время смеяться, время сетовать и время плясать». Так сказал Экклезиаст. Хватит,  насетовались. Пришло время и посмеяться вдоволь да в лихом плясе пройтись по тупым головам жадных стяжателей. Воистину, хорошо смеётся тот, кто делает это после того как…
 
         При одобрении кредитной линии Валерьичу  Рома конечно же неукоснительно выполнил требования всех строгих банковских инструкций. Эти многостраничные фолианты были написаны суровой, юридически безупречно отделанной дланью. Несли в себе тягость громоздких, заумных выражений. Да вот только что они всей тяжеловесностью своей могли противопоставить воле простого русского мужика, если тот что-то для себя решил ? Да ещё и подкрепил своё решение собственным непоколебимым уверованием в его праведность.
 
          Вот как-то хмурым ноябрьским утром и донёс Валерьич до Ромы свою «благую весть». Что так мол и так, гражданин местечковый банковский начальник… Раз у вас финансовый кризис пришёл откуда не ждали, так и у меня тут ненароком случился неурожай, падёж скота и засуха. Причём одновременно, ибо беда не приходит одна. Вследствие чего колхоз стал гол, как сокол,  денег нет и не предвидится, а посему кредит обслуживать нечем. Так что берите моих свинок в отступное по обязательствам и вся недолга. Раз это в договоре прописано. Чем богаты, тем и рады. Всё по договору, честно. Вот  весь мой тебе сказ.
 
          Услышав сие, юный банкир стал нервно морщить своё пухлое чело. Пожилой председатель, тёртый жизнью, видавший все виды, ограненный разными уступами бытия, прятал в щеголеватых, тронутых сединой усах хитрую ухмылку. Радовал окружающее пространство шаловливым блеском радостных глаз. От души веселился, глядя на нервные подрагивания пухлых щёк Ромы. Тихонько про себя посмеивался. Молоденький банкир понемногу раздухарился.  Начал нести ересь. Про то, что договорные обязательства это как священный долг и воинская Присяга. Подлежат обязательному выполнению  и непременно в денежном виде, а не какими то там задрипанными свиньями.  До того договорился в горячке нервного возбуждения,  что стал стращать тёртого мужика уголовным делом за мошенничество в сфере кредитования. Валерьич не выдержал. Не мог он более слышать столь глупые словоизлияния. Не мужа то была речь и даже не юноши. Так, младенца с соской во рту. Расхохотался председатель вслух, громко и таким орнаментом русского фольклора опутал пухлые ушки Ромы, что те сразу квёлыми стали.
 
         После этого Валерьич незамедлительно поехал к своим давним друзьям. Давно не навещал их, ну а тут как раз и дело поспособствовало срочному визиту. Кореша владели кто колхозом, кто мясокомбинатом, и хозяйства их неподалёку от вотчины Валерьича располагались. Помощь людей проверенных нужна была председателю, чтобы запустить свой дерзкий крестьянский план по спасению хозяйства. Смысл его проникновенных речей, к друзьям обращаемых, был таков: Иваныч, слышь какое дело, Петрович, не погуби. Знаете ведь, мужики за мной не заржавеет. Фёдорыч, будут ростовщики-кровопийцы твоему мясокомбинату по дешёвке свиней предлагать в живом виде, так знай – моё это, родное, выстраданное. Не соблазняйся дешевизной, не покупай, не бери великий грех погибели моей на свою душу. Свои же люди, сочтёмся после. Да, и вот ещё чем подсобите…. Далее он излагал детали своего замысла.
 
         Вышло всё по задуманному. Лихоимцы-волки от испуга скушали друг друга. Рома, до смерти перепуганный предстоящей начальственной поркой, подписал соглашение об отступном и акт приёма-передачи к нему. Чтобы хоть свиньи банку остались, если деньги потеряны. Даже на то ума у Ромы не хватило, чтобы посоветоваться с более опытными товарищами. Те бы никогда в жизни не разрешили ему совершить столь опрометчивый, да попросту глупый поступок. То есть молодой человек принял на баланс банка хрюкающую живность. Подложил учреждению огромную, жирную свинью, чем немало «позабавил» своё руководство. Начальники вскоре проведали о той «шалости» незадачливого управляющего филиалом. После чего банкиры схватились одной рукой за сердце, второй за голову, да тут уж ничего не попишешь, раз бумажки об отступном подписаны.
   
        Приняв на свою пока ещё не очень поротую задницу  первую порцию гнева руководства, Рома суетно начал пытаться кому-нибудь сбагрить тех злосчастных хрюкающих парнокопытных. Получилась из всех его попыток только суета избыточных  хлопот при полной тщете намерений. Тогда по окрику начальства подключились к делу старшие товарищи из центрального офиса банка. Те, которые по роду работы «проблемными активами» занимались. Поехали они по хозяйствам к Иванычу, Петровичу и Фёдорычу. В ноги мужикам упали, челом начали бить. Предлагали живой товар оптом и в розницу, даже в цене согласились падать крепко. Затем уж и постарше начальники из банка подключились к процессу увещевания. Как только не умасливали они мужичков. Щедро улакомить обещали, по-восточному. Златые горы кредитов чуть ли не бесплатных сулили. Потом, конечно, в светлом будущем,  после кризиса и дождичка в четверг. Но ушлые крестьяне, давшие своё крепкое слово попавшему в беду другу, лишь хитро посмеивались про себя. Жадным банкирам они рассказывали просто душераздирающие истории про то, какой нынче дорогой овёс. Обматывали ростовщикам уши вестями про неурожаи, недодои и прочие повсеместные неурядицы. Так что уж извините, товарищи граждане барыжники, не нуждаемся мы в вашей свинине. Одни хлопоты и никаких прибытков с неё теперь. Заходите завтра…
 
        Ошалевшие от услышанного банкиры только ушами хлопали и рты разевали в недоумении. Что они вообще могли знать и понимать в тяжёлом рабоче-крестьянском труде ? Эти обитатели тёплых, уютных офисов, видевшие только стрекочущую оргтехнику, бумажки, вкусный кофе и длинноногих сотрудниц-девах, соблазняющих собой всё окружающее пространство ?
 
       Погрустнели мироеды, забегали, ещё пуще засуетились. Начали в отдалённые края звонить, пытаться свинок торговать. Но тут уж объективный закон экономики упал тяжёлым шлагбаумом на пути их усилий. Суть того закона проста: «за морем телушка полушка, да рубь – перевоз». То есть так выходило, что довезти свинину до покупателя стоило дороже, чем что-то выручить с неё. Не стоила овчинки выделки, транспортные расходы убивали всю экономику вилами вбок, наповал. На себе испытали банкиры примерно то же, что и известная фольклорная бабе, которая хлопот в жизни не знала, пока не купила порося.

       Прежде всего, свиньи каждый день просили жрать. Чем скуднее становился их рацион, тем громче они хрюкали и протяжнее визжали. Запасы  корма в свинарнике иссякли, сусеки зияли пустотой. Тут-то лихоимцам поневоле вспомнились мужицкие слова о том, как нынче дорог овёс.  Платить за корм нельзя, нет статей расхода «на овёс» в банковской росписи. Не платить  тоже невозможно, иначе сдохнут свиньи почём зря от бескормицы. Тогда надо их трупы утилизировать, а за чей счёт ? Эта процедура по расходам вообще  в космические масштабы выльется. Не утилизировать по санитарным нормам – так такие штрафы банку выставят разные потребнадзоры с санэпидстанциями, что только клочки от «эффективных финансовых менеджеров» полетят по закоулочкам банковских кабинетов.

        Опять же свинское пищеварение работало с невероятно высокой производительностью. Центнеры навоза давало «на гора». Чистить дерьмо - это тяжёлый физический труд, а на дворе не рабовладельческая эпоха. Людей нанимай, а где их взять ? Да и найдёшь, так платить надо вовсе не копейки. Ну а там налоги, отчисления разные. Голова пошла кругом у новоявленных «животноводов» ! Да  ещё такая «мелочь» вылезла вдруг, как оплата счетов за коммунальные услуги. Дороговизна овса – детская забава по сравнению с этим. Вода, тепло, электроэнергия в наше время по цене золота. Валерьич, понятное дело, платить ресурсоснабжающим организациям отказался.   Мол, свиньи с плеч долой, заботы прочь. Чьи свиньи, с того и плата.  Хотите, оглоеды, чтобы живность ваша не помёрзла, оплачивайте сами. Так ведь и пришлось банку раскошеливаться ! Короче говоря, куда ни кинь-всюду клин. Такое вот подписал Рома соглашение об отступном. Воистину «свинское».

       Окончательно пришёл в чувство никчёмный офисный планктон. Окружила, в клещи взяла его реальная экономика. Клерки наивные, они думали, что лихва, щедро начисляемая ими заёмщикам, сама собой растёт булками на деревьях. На кисельных берегах финансовых потоков. Только руку протяни и собирай «проценты» в лукошко. Оторвала их деревенская реальность от лишних грёз, напрочь освободила от глупых иллюзий.
 
       Всё шло как по маслу. В русле задуманного и срежиссированного Валерьичем сценария. Настало наконец время ставить точку в этой отнюдь не «божественной» комедии. Не век же было свинкам за счёт банка харчеваться. Набрало поголовье в свой срок товарный вес, пришло время забоя хрюшек.
 
       Друзья мужики, причастные к «заговору» Валерьича, помогли довести дело до изящного завершения. Устроили всё так, что ни один комар не подточил бы носа, будь он даже семи пядей во лбу и носи  хоть милицейскую форму, хоть прокурорский мундир или даже дресс-код налогового инспектора. Вот что вышло из общих усилий сельских «заговорщиков»...
 
       В один прекрасный день на стол главному банковскому начальнику легло письмо от Валерьича. С приложением кучи документов и справок о том, что на территории свинокомплекса случилась эпидемия чего-то нехорошего. Моровая язва или свиной грипп. На словах же и в совершенно иезуитской манере известил председатель банкиров о том, что по результатам мероприятий санитарно-эпидемиологического контроля вводится  жесточайший карантин. Посторонним вход на территорию свинокомплекса теперь воспрещён, будь они хоть трижды собственники этих хрюкающих заразных тварей. Всё, граждане банкиры, извините, не ваш ныне расклад. Как у вас финансовые кризисы и прочие гадские штучки никто не отменял, так и обычных людей бывают эпидемии и прочие неприятности. Форс-мажор это называется, слышали ? Про него и в договорах во всех прописано. Так что во избежание нехороших ненужностей, не следует приближаться к заразе, хоть вы и сами  заразу вокруг себя разносите, кровопийцы.
 
       Ошарашенные такой новостью банкиры начали непроизвольно почёсывать свои отнюдь не худые лица. В нервном возбуждении вращали глазами, двигали прочими мышцами лица.  Задавали друг другу извечные вопросы о том, кто виноват, что теперь делать, как избежать праведного гнева акционеров да ещё и годовой премии не лишиться. Три дня мироеды приходили в чувство,  так и не найдя никакого вменяемого решения.  На четвёртый день случился контрольный выстрел от Валерьича. В затылок, наповал…
 
      В банк были доставлены новые документы с красивыми печатями и подписями серьёзных, уважаемых людей. Бумаги те уведомляли кредитное учреждение как собственника хрюшек о той злой участи, что выпала всему несчастному  поголовью. О том, что всё стадо, до единой особи, вынужденно приказало долго жить по не зависящим ни от кого обстоятельствам. Эпидемия, на всё Воля Божия. После чего в строгом соответствии с действующим законодательством и санитарными требованиями заразные трупы были должным образом незамедлительно утилизированы. Дабы не распространять заразу, не сеять панику среди окружающего населения. Все подтверждающие документы налицо. Оформлены как положено.  Аккуратным пасьянсом были разложены те бумаги на столе большого банковского начальника. Которому оставалось только кряхтеть, натужно вздыхать, вытирать пот и в задумчивости почёсывать остатки волос на шарообразной, рано облысевшей голове.
 
      Пока большой банковский начальник чесал макушку, от свинофермы задними дворами отъехало на машинах всё свиное поголовье. Вполне живое, упитанное, раздобревшее на дармовых харчах глупого банка. С бодрым похрюкиванием убыло оно в сторону близстоящих небольших мясокомбинатов,  в вотчины Иваныча, Петровича и Фёдорыча. Мёртвыми те банковские свиные души числились только на бумажках, нарисованных районной санэпидстанцией и прочими причастными к «заговору» местными контролирующими органами. Как им было не порадеть Валерьичу, почти родному для них человечку ? Сызмальства ведь, с младых ногтей вместе росли, пели, плясали на сельских школьных дискотеках, пили на общих сходках. Одних и тех же баб щупали по очереди. Грех было не расстараться ради давней и крепкой мужской дружбы. Что им, районным начальникам те жирные упырюги банкиры ? Ничего кроме плохо скрываемой пролетарской ненависти сельский люд к таким личностям и не испытывал.
 
      Всем оказалось хорошо в этой схеме. Друзья Валерьича по весьма сходной цене сырья впрок набрали.  Сам председатель вытащил голову из долговой петли и выгодно конвертировал откормленных за счёт банка хрюшек в аккуратные стопки наличных, которые отдали ему друзья. В цене они своего корефана не обидели. «Отслюнявил» председатель положенное «художникам» из государевых контор, которые так красиво нужные бумажки для банка состряпали. Доплатил немцам, получил оборудование и поехал покупать свеженьких молочных поросят на новый цикл откорма.
 
     «Художники» из контролирующих органов тоже не в внакладе оказались. На ровном месте, почти ни за что хорошие суммы они на карман положили. Главное, что формально всё было сделано по закону и должным образом задокументировано. По версии нарисованных «документов» все до единой «полёгшие» свиньи были доставлены на скотомогильник, где благополучно и обрели свой вечный покой. Какой дурак  полезет на то «кладбище домашних животных»  что-то там перепроверять, устанавливать да документировать ?
 
      Внутри банка кто-то обязательно должен был ответить за такое учинившееся безобразие и возникшие в связи с ним немалые убытки. По-другому в кровососущих структурах не бывает. Без козла отпущения там нельзя никак. Грехов у каждого много оказалось, а как их справедливо разделить ? Да и надо ли всех наказывать ? Лучше кого-то одного сделать козлом отпущения, поставить на правёж к позорному столбу, выдать головой и пустить в расход. Так это обычно делается.  Этим «счастливцем» конечно же оказался Рома…
 
      Разумеется, он пытался оправдаться, но в общем-то все его блеяния уже мало кого интересовали.  Что ? Кредитный комитет ? По всем правилам, регламентам, инструкциям и в рамках лимита кредит колхозу выдавался? Ну а интуиция твоя банкирская где ? Нюх уже утратил или ещё не обрёл ? Извини, но таких не берут в космонавты. Тем более, не посвящают в касту финансовых олигархов. Неудачникам там не место. Пшёл прочь с вещами на выход и волчий билет тебе на будущее вместо бонуса. Даже папа не смог помочь, не тот масштаб у родителя оказался.
 
      Разве тем подсобил, что опять пересадил свою кровиночку. На другую уже грядку. Клерком в ресурсоснабжающую организацию, которая обеспечивает всех водой и теплом. Ну и заодно шерсть за это с народа стрижёт немилосердно огромными ножницами коммунальных платежей. Качественно выстригает, вместе с подкожным жирком человеческим. Не даёт народу сальцом обрасти.
 
      Ну а уж в той организации работа и вовсе непыльная. Даже по сравнению с банком.  Да и чего пылиться то ? «Проклятые коммунисты» когда-то давно с нуля построили инфраструктуру, сети, котельные. Водопровод с электричеством до каждого закутка провели. Чего же на этом и не побарыжничать ? Знай себе, выклянчивай у государства тарифы «нужные» да обкарнывай потребителей по самое не могу. С таким делом нехитрым даже и разные ромы легко справляются. Так что паренёк ещё и карьеру ухитрился сделать. Ещё более раздобрел, брюшком и представительной лысинкой обзавёлся. Щёчки у него округлились, глазки в щелочки превратились от избыточного жирового давления на мышцы лица. Завальяжничал паренёк, да бес в конце концов его попутал. Он, нечистый, таких сладеньких мальчиков очень любит искушать. Его клиентура...
 
      Погорел Рома на коммерческом подкупе, как  кур в ощип угодил. Стяжал парнишка не по чину, а такое никому не прощается. Вот и подставили его старшие «товарищи» умышленно под коррупционную тяжёлую статью. Спроворили Роме расклад попасться на взятке с поличным. В правоохранительных органах перья жулью щипать не разучились даже при капитализме. Так что «присел» Ромка на нары. Надолго. Шанс ему выпал жирок нагулянный растрясти. Всё-таки есть в мире закон всеобщего баланса. Всё к нему стремится. Хоть кармой это назови, хоть искуплением грехов тяжких. Каждому рано или поздно воздаётся по делам его скорбным.
 
      Мораль же рассказа проста. Она хорошо и доступно выражается ёмкой фразой из параллельного, воровского мира: «жадность фраера сгубила». Ну или перефразируя слегка старину Бисмарка можно и так сказать в назидание лихоимцам: «…когда русский мужик придёт за своим,  не надейтесь на подписанные вами иезуитские соглашения, якобы вас оправдывающие. Они не стоят той бумаги, на которой написаны. Поэтому с русским мужиком стоит или играть честно, или вообще не играть».   Вот Валерьич и пришёл в урочный час к ростовщикам. За своими кровными…