Размышления о Бахтине и Гаспарове

На сайте РГГУ тогда обнаружила любопытную статью, а, именно, изложение доклада Гаспарова. Помимо чисто filologisches Interesse мое внимание привлекла "антибахтинская" направленность доклада.

Не знаю, почему литературно-культурное противостояние философствующих мыслителей "Слова всегда казалось мне несерьезной альтернативой вооруженному противостоянию, например. Возникает обывательская мысль: "Ну пишете вы статьи о литературе, ну пишите. Литература не настолько политизирована, как журналистика, это ведь скорее форма эскапизма, уход в мир идеальных отношений от действительности, разве нет? Так пишите про свои хронотопы и не переживайте; в литературе для всех места хватит". 

Тем не менее, видимо, именно НЕ безучастное отношение к филологии и к литературе вообще заставляет Гаспарова обвинять Бахтина в солипсизме, выдумывании несбыточных философских категорий и приписывании себе сотворческих прав. Диалогизм Бахтина филолог трактует как не как форму двухстороннего общения с текстом, но как крайне эгоцентрическую попытку философствующей личности навязать свои мысли всему мировому литературоведенью. Его историко-литературные убеждения Гаспаров снисходительно именует "широкомасштабными" фантазиями, претендующими на мировое признание.  Так в чем заключаются главные "претензии"? Надеюсь, гаспаровская трактовка его творчества поможет мне осознать, какова отправная точка его литературоведческих взглядов. Формалисты любили форму; Веселовский видел сакраментальные связи между туземцами и историей литературы; что же с Бахтиным? (1895-1975)

Михаил Леонович в своем докладе четко разграничивает области творческие и области исследовательские: здесь кроется одна из причин его отрицания концепции Бахтина. По мнению Гаспарова, Бахтина незаслуженно называют выдающимся филологом и исследователем: он - философ, проявивший себя скорее в творческих областях, нежели в систематизации уже существующей литературы. Филолог уверен, что работы Бахтина скорее усложнили картину мирового литературного творчества, а не приблизили её. Он "пересочинил историю мировой европейской литературы" - если рассматривать Бахтина прежде всего как филолога,это утверждение выглядит радикальным и очень нелестным.

Историко-литературная концепция Бахтина для Гаспарова недостаточно правдоподобна, она слишком мало опирается на сохранившиеся литературные произведения, чтобы претендовать на филологическую теорию. Филолог-классик называет концепцию, берущую началом жанр мениппеи, небывалой: Бахтин почти всю мировую литературу считает происходящей от античной сатиры, между тем, как это обобщение выглядит условным и необоснованным. Признаки мениппеи нельзя применить ко всем мировым произведениям; Гаспаров пишет о том, что это понятие становится для философа-солипсиста оценочным понятием всего того, что нравится лично Бахтину. Абсолютизацию литературы Бахтиным филолог видит в том, что для него ближе всего были трагический хаос Достоевского и комический хаос Рабле,а все промежуточное он романтически отвергал. "Фантазер", "Эгоцентрик", "Романтик"-  кажется, что речь идет не об учёном, но о писателе-романтике или о будущем революционере, мечтающем свергнуть ненавистный режим и втайне видящем себя новым вождем обновленного государства. Авторитарную подоплеку Гаспаров видит в том, что Бахтин для категорических утверждений использует прежде всего несохранившиеся произведения: область нерешенного позволяет ему безнаказанно формулировать историко-литературные доктрины.

Вводить в заблуждение - ЗАЧЕМ??
Причину такой вольной трактовки материала Гаспаров видит в том, что для Бахтина литература была наукой не о сущем (то, что есть),но наукой о должном (то,чему следует быть). Логично, что не последнее место в его трудах занимают идеальные представления,если встать на сторону Михаила Леоновича. Область нерешенного,область становления поступка, отвержение всего сохранившегося, процесс вместо системы: такой Бахтин любил Entwicklungsromane, но отрицал нечто более стабильное и системное. Бунт против порядка или уход в воображаемую словесность? Гаспаров пишет,что, хотя Бахтин был, подобно формалистам, порождением своего времени, он отталкивался от него в солипсическую щель. Он шел к крайнему эгоцентризму, незафиксированному и совсем личному.
Интересно,что Гаспаров обращает внимание на то, что Бахтин считал себя полноправным творцом всего, что анализировал и читал. Можно вспомнить концепцию Барта с его мыслью о том,что текст рождается столько раз, сколько его интерпретирует читатель. Здесь же автор интерпретации не читатель, но мыслитель, открывающий каждое высказывание, "неповторимое событие текста" . Оно неповторимо, потому что пережито лично им. Хотя,может мое сравнение с Бартом вольно. Гаспаров подчеркивает,что это мысль принадлежит лично Бахтину, что только после него  была понята мысль о потоке дискурса, которые образуют однажды высказанные или зафиксированные слова.

Бахтин-революционер. Бахтин - бунтарь. Желания строить подобные высказывания все больше, а вопросов все меньше. В школе я знала Бахтина по термину "полифонизм" и жутко гордилась этим, пихала термин во все школярские опусы. Теперь все иначе.
И главный вопрос,а кем же был Бахтин на самом деле, если рассматривать его профессиональную деятельность?