Неудачник. Глава 17 перевод, автор Dorothea Gerard

Прошло ещё несколько недель, и произошло обычное, на первый взгляд, событие, впоследствии оказавшееся чрезвычайно важным звеном в цепочке незначительных, но фатальных для него, ежедневных происшествий.

Это случилось в середине марта, в день, казавшийся совершенно зимним, хотя зима уже подходила к своему пределу. Рэдфорд отправился в Беренов на санях, но по дороге успел пожалеть, что не поехал верхом. Он следовал своим обычным маршрутом и, уже подъезжая к деревне, задался вопросом, выдержит ли лёд на реке. На противоположном берегу реки он увидел группу людей, а посреди реки – телегу, гружёную двумя огромными брёвнами, чьё накренившееся положение ясно показывало, что лёд треснул. В ситуации не было ничего необычного для жителей Беренова, которые предпочитали пользоваться коротким путём через реку до самой последней возможности. Провалившаяся под лёд телега была ожидаемым событием. Тем не менее, зрителей охватила паника, ибо русинский крестьянин, выведенный из своего обычного состояния апатии, имел обыкновение терять голову, - так и теперь, вместо того чтобы резать постромки, крестьяне в телеге и на берегу громко молились. Некоторые, более энергичные, тащили застрявшее колесо, другие нещадно стегали измученных лошадей, чьи копыта скользили по льду, а разбитые колени жалко тряслись, в то время как они напрягали все силы, тщетно пытаясь сдвинуться с места. Но само количество этих доброхотов лишь усугубляло положение, ибо лёд под их тяжестью начал угрожающе трещать. Со всех сторон сыпались невразумительные советы и пожелания. Среди собравшихся на берегу Рэдфорд увидел Антонину. Семейство Мильновича там тоже присутствовало, а сам Степан, стоя рядом с тонувшей телегой, чуть ли не по колено в воде, тщетно призывал присутствовавших следовать его указаниям.

Оценив положение, Рэдфорд соскочил с саней и осторожно двинулся по льду. Он был уже близко, когда, со звуком, похожим на пистолетный выстрел, откололся ещё один кусок льда, и Степан, оттолкнув одного из мужчин, попытался левой рукой привести колесо в движение.

-Не делай этого, Степан, - сказал Рэдфорд, в этот миг приблизившись к нему вплотную. – Невозможно поднять колесо одной рукой. А ну-ка, дай я попробую!

Он наклонился и упёрся всем весом в спицу колеса; стиснув зубы, одним мощным усилием, он высвободил застрявшее колесо, так что крестьяне смогли, наконец, выволочь телегу на безопасное место. Собравшиеся на берегу разразились радостными кликами. Рэдфорд, ещё задыхаясь, был вынужден отбиваться от крестьян, устремившихся к нему с намерением облобызать ему руки. На лицах, обращённых к нему, читалось что-то вроде благоговения.

Примерно такое же выражение было и на лицах батюшки, его сестры и дочери, когда Рэдфорд добрался до берега. Антонина встретила его сияющим взглядом.

- Вы в порядке? – был её первый вопрос. – Я и не знала, что вы такой сильный!

Рэдфорд неловко рассмеялся, смущённый её словами.

- Ничего особенного, - пробормотал он. – Эти здешние ребята просто недоедают.

Затем, словно желая наказать себя за невольное чувство удовольствия, вызванное её словами, он добавил:

- Если б Мильнович владел своей правой рукой, он сделал бы то же самое.

- Вот не уверена, - с сомнением произнесла Антонина.

Но даже и тогда он ещё не понял…

Понадобилось ещё несколько недель, чтобы однажды, ярким майским днём, он, наконец, понял…

Всё случилось достаточно просто. Офицер в полку Рэдфорда погиб в результате падения с лошади, и, конечно, известие широко распространилось в городке и по соседству. Рэдфорд сам упомянул об этом в Беренове, как и о том, что проклятая строптивая скотина убивает уже второго наездника, будучи при этом чистокровкой одной из лучших пород.

Явившись затем в Беренов в следующий раз, он гордо заявил Антонине:

- Я сделал чудесное приобретение! Моя конюшня на этой неделе здорово взлетела в цене! Помните, я рассказывал вам о гнедой кобыле бедняги Конецкого? Ну так я купил её!

- Что? Ту лошадь-убийцу?!

- Да. Со мной у неё такой номер не пройдёт.

- Вы же говорили, что она ещё кого-то убила?!

- Ну да, но то была чистая случайность. Если не повезёт, можно свернуть себе шею, упав и со скамьи!

- Я вам прямо заявляю, что считаю абсурдной бравадой покупать лошадь с такой репутацией! – сказала Антонина, негодующе вздёрнув подбородок.

- Вовсе не бравада, - примиряюще сказал Рэдфорд. – Я, правда, давно ищу хорошую лошадь, а такой шанс нельзя упустить.

- Как угодно! – раздражённо заметила Антонина. – Мне нет до этого дела!

Тем всё и закончилось. Но на следующий день Антонина спросила, пробовал ли он уже объезжать свою новую лошадь.

- Да, и мы с ней не сошлись во мнениях, какую дорогу из двух выбрать. Но рад сказать, что, в конце концов, я на своём настоял.

Антонина нетерпеливо пожала плечами.

- Лучше бы вы продали это животное и купили другое, более безопасное, - заметила она резким тоном, в который всегда впадала при волнении. – Не думаю, что вашим родителям понравилось бы, что вы так рискуете собой по пустякам.

И, встретив изумлённый взгляд Рэдфорда, тут же добавила:

- Давайте говорить о другом. Мне надоела эта лошадь!

И Рэдфорд, в простоте душевной, начал говорить о другом.

Когда он снова приехал в Беренов, ничто больше не напоминало о зиме, и солнце лило такой же торжествующий свет на соломенные крыши домов, как и тогда, когда он первый раз приехал сюда год назад. Тогда, как и теперь, деревня была украшена ветвями берёз и ив, а яблони и вишни осыпали всадника цветами при малейшем дуновении ветра.

Антонина была в саду, расчищая граблями одну из аллей. Аллеи и правда нуждались в уходе, судя по тому, насколько заброшенный вид они имели, укрытые ковром листвы минувших вёсен и лет. В одном из этих запущенных уголков, где заросли боярышника и ежевики узурпировали место более благородных растений, Рэдфорд нашёл Антонину, погружённую по щиколотку в полусгнившую листву, яростно разгребавшую сырые бурые кучи, всю зиму мирно продремавшие под снежным покрывалом. Такое занятие больше подходило ей, чем преподавание в агрономическом классе, так как природная энергия била в ней ключом и требовала выхода. Она стояла там без шляпы и перчаток, потому что поля шляпы оказались слишком широкими и мешали, а в перчатках было неудобно держать грабли. Её волосы, по которым попеременно скользили свет и тень, казались то глубоко чёрными, а то – золотисто-рыжими на концах волнистых прядей.

- Собираетесь устроить вечеринку в саду? – спросил Рэдфорд после первых приветствий. -Похоже на то. Вы все дорожки собираетесь привести в идеальный вид?

- Нет, не вечеринку, - сказала Антонина, не глядя на него. – Что-то другое. Угадайте.

Она говорила нервно и, хотя вернулась к своей работе, делала её как-то рассеянно.

- Невозможно угадать, что вы задумали, - убеждённо сказал Рэдфорд.

- Я собираюсь купить лошадь.

- Лошадь! Зачем?!

- Да, лошадь, - упрямо продолжала она. – Почему я не могу купить лошадь?

Она взглянула на него с вызовом.

- Можете, конечно, - сказал Рэдфорд. – И вы уже нашли подходящую лошадь?

- Вот именно. Я нашла идеально подходящую мне лошадь.

- Где же она теперь? Мне лучше взглянуть на неё до того, как вы окончательно всё решите.

- Она теперь в Лохатыни. И вам не нужно на неё смотреть, вы её уже видели. Я хочу купить вашу лошадь, лейтенант Рэдфорд.

- Мою…? Вы говорите о Сатанелле? Но, пани Антонина, я не думаю продавать её!

- Ну так подумайте, - Антонина нервно рассмеялась. – Вы же не можете быть таким невежливым, чтобы отказаться продать мне лошадь, которая мне так нравится. Да, я прямо влюбилась в Сатанеллу. Во вторник я была с тётей в Лохатыни и видела её. Она изумительна и я хочу её. Вы ведь продадите её мне?

- Во вторник? В Лохатыни? – озадаченно спросил Рэдфорд. – Как же я не видел вас? Ах, да! Я выезжал с эскадроном! Но ведь и Сатанелла тоже! Как вы могли видеть её?

- Да неважно! Может это был понедельник! Или среда! Просто обещайте, что продадите мне её!

- Но, пани Антонина, вы не сможете ездить на ней!

- А я и не говорю, что буду ездить.

- Но для упряжки она не годится! Уж лучше сразу впрягите в свою карету огненного дракона!

- Не собираюсь её никуда впрягать, - сказала Антонина, всё быстрее орудуя граблями, под которыми уже не осталось ни одного листочка. – Почему вы такой зануда? Зачем, да для чего! Вам какое дело, для чего! Хочу её и всё!

- Мне всё же хотелось бы понять, - с сомнением протянул Рэдфорд. – Я не могу взять на себя ответственность вот так продать лошадь с таким бешеным темпераментом. Не могу представить, зачем она вам!

- Застрелю её, вот зачем! – сказала Антонина, внезапно вскинув голову. – Мне легче застрелить её, чем думать, что вы… . Нет! Я имею в виду… что… я…

Слушая её, Рэдфорд опустил взгляд на её руки и вдруг заметил, что её пальцы дрожат. Значение её последних слов не сразу дошло до его сознания, а когда дошло, она уронила грабли. Она наклонилась поднять их, и он увидел, что её лицо пылает, и рукой она делает нетерпеливое движение, словно пытаясь смахнуть что-то с ресниц.

Боярышник и ежевика вдруг бешено завертелись вокруг Рэдфорда. Он уже ощущал что-то подобное и раньше, в детстве, когда черепица свалилась на его голову, и позднее, год назад, после той дуэли.

- Боюсь, мне надо идти, много дел, - услышал он свой, вполне спокойный, голос. – И я ещё не засвидетельствовал своего почтения вашей тётушке.

Не ожидая ответа, он повернулся и пошёл, зная, что должен уйти сейчас же, во что бы то ни стало. Он старался идти ровным шагом, словно пьяный, делающий вид, что он трезв.

Наконец-то он понял…