Часть II. 3. Тот, кто

Пролог - http://proza.ru/2024/08/15/1057
Часть I. 1. - http://proza.ru/2024/08/19/710
Часть I. 2. - http://proza.ru/2024/08/23/708
Часть I. 3. - http://proza.ru/2024/08/27/1214
Часть II. 1. - http://proza.ru/2024/09/01/1463
Часть II. 2. - http://proza.ru/2024/09/07/1541

БЛАГОДАРЕН И СРАЖЁН

Предупреждение: текст содержит сцены 18+

ЧАСТЬ II. 3. ТОТ, КТО

Покинув кабинет надзирателя Тремела, чистокровный бегло осмотрел себя в отражающей поверхности одной из дверных панелей. Коротко остриженные до отправления на Коррибан волосы снова отросли до шеи, и он мог зачёсывать их назад так, как ему нравилось. Одёрнув короткую тёмную куртку и поправив крепление тонких, защитных пластин, сливающихся с цветом костюма, он услышал близкое присутствие бывшего наставника. Ускорил шаг по коридору к лестницам, ведущим в центральный холл Академии.

Лорд Абарон преклонил колени перед памятной стелой, но почувствовав своего воспитанника, сразу обратил взгляд в сторону одной из лестниц и встал в ожидании обращения.

— Могу я выполнить задание?

Юный ситх, быстро слетевший с последних ступеней, предстал перед ним без приветствия, но с азартным желанием соучастия в делах лорда.

— Оно не для вас, Наррат.

Чистокровный незаметно улыбнулся его манерам. Бывший послушник вёл себя так, словно они виделись только вчера и ему должно за ним следовать и учиться. Он всё ещё был к нему привязан.

— А что за устройство?

Всё внимание молодого мужчины было обращено к предмету в руках лорда. Кубический голокрон.

— Позволит определить чистоту крови надзирателей.

— Вы вернулись к инспектированию. К тому чем занимались до того, как были вынуждены вести меня к Академии.

— Я наставлял вас не из принуждения. Но многие мои методы оказались вынужденными. И я рад, что вы не ищите мести.

Наррат привык к этому тихому, повелительному голосу. О мести наставнику он даже не задумывался. Во многом благодарен ему. Лорд Абарон был для него образцом терпеливости и вдумчивости. Никогда не злоупотреблял своим положением. Все его действия и поучения всегда имели смысл и выверенное объяснение. У всего была причина и цель. Он не был с ним скуп в личном общении и более всего они сблизились в совместном странствии по древним Храмам. Иногда проводили ночи под открытым небом у костра и предавались открытым беседам о видении Силы и пути ситхов.

— Могу я называть вас своим другом?

— А могу ли я предложить вам ориентир для самостоятельного исследования?

Наставник улыбнулся уголком рта и Наррат благодарно кивнул.

Абарон, отстегнув край защитной нагрудной пластины, достал из внутреннего кармана своей куртки маленький предмет.

— Если вставите его в голоприемник, он выдаст проекцию древней карты. Я не узнал языка, но, как мне известно, в детстве вас обучили многим лингвистическим основам. Я убежден в вашем таланте. Компас, скрытый в устройстве сбит, но я уверен, что дело не в этом…

— Правильный перевод данных карты позволит вычислить координаты направления…

— Верно.

— Но куда?

— Этот предмет перешёл ко мне по наследству от прадеда. Согласно семейной тайне, он был членом Культа, ведающего истинами претворения и обращения крови, позволяющими приумножать могущество в наследниках рода. Культ имел целью искоренение недуга в чистокровных лишённых чувствительности к Силе. Каждый рождённый в Доме чистокровного отца должен быть совершеннее. Они искали способ исцеления и избегания рождения неполноценных членов в наших рядах.

— Вы так запросто делитесь со мной семейной тайной?

— И дарю вам этот компас… В знак дружбы, Наррат.

…

Повелитель спал на боку, оградив своего малыша мягким одеяльцем и маленькими подушками.

Спало его тело, но не разум.

В видении Силы он продолжал охранять сон своего ребёнка. Ему полгода от рождения, и он только учится самостоятельно передвигаться. Выполз из-под папиной ладони и устремился дальше — маленькие ручонки отпихнули от себя преграду подушек и, хватаясь за покрывало, помогали двигаться к цели.

А кто это там такой интересный? Дитя смотрело вдаль и видело себя в отражении большого настенного зеркала в серебряной раме с россыпью сапфиров.

Ваурон хотел протянуть руку и остановить маленького путешественника, но тело его не слушалось. Он видел себя со стороны — почерневшие с годами веки закрыты, ладонь безвольно устроена на краю детского одеяла. Он не может пошевелить и пальцем, а дитя всё ближе к краю постели.

— Проснись, старик! Проснись немедленно! Кехари упадёт!

Дух бросился к ребёнку, стараясь задержать его, но он был для того невидимым, не ощутимым…

— Стой, мой маленький!

…и не слышимым.

Постель была высокой, под ней холодный мрамор ступеней. Упадёт — разобьет голову. Его малыш… совсем беззащитен и так уязвим!

— Кехари! Остановись!

Направив всю волю в сторону спящего, он пережал собственное горло Силой. Дух не может задохнуться, не может править своим могуществом, но воля разума способна обратиться к своей именной плоти.

— Ваурон, проснись! О, Тьма! Да что с тобой?! Милый, не вздумай умирать!

Открыв глаза, он встретился взглядом с обезумевшей в беспокойстве супругой. Шесмет держала свои тёплые ладони у его лица и шеи. Пыталась растереть, возвращая естественный бордовый цвет, поблекшей от холода коже.

Он был в семейных спальных покоях. В мире, скрытом от имперского пространства.

— Где Серкет?

— Давно спит… наверное, — жена пожала плечами, утратив уверенность даже к очевидному: — Что с тобой творится, Ваурон?

— Сходи к Серкет. Проверь малышку.

Супруга отскочила от него в нерациональном испуге, и как было, в одной сорочке помчалась в комнаты дочери.

Малышке уже исполнилось двенадцать. И с ней всё было в порядке. Он знал, что дочь спит крепким сном в своей кроватке, обнимая любимую игрушку в виде большой мохнатой ящерицы.

Его сыну скоро будет двадцать лет. И он никогда не видел его таким крохотным младенцем, как в этом сновидении, из которого никак не мог выбраться. Ему нужна была минута тишины. Усилия Шесмет в его пробуждении оказали своё влияние, и отдышаться было гораздо легче. Но вместе с кислородом, насыщающим лёгкие, к сознанию возвращалась способность трезвого анализа.

Подорвавшись с места, он на ходу повязывая пояс халата, добежал до своего кабинета и тут же попытался связаться с учеником. Именно — попытался. Один. Два. Три… Семь раз. На восьмой он услышал женский голос и увидел проекцию:

— Повелитель. Дарт Лакрис.

Тёмный лорд сразу узнал бывшую ученицу Дарта Марра.

Ситх склонила голову в почтении перед советником, представшим пред ней в явно удивившем её виде — локоны каштановых волос ниспадали на лоб, на лице ни одного украшения, запах домашнего халата не прикрывал кожные вырезы под горлом.

— Этот голокомм принадлежит моему ученику.

— Прошу прощения, что принимаю этот вызов. Но я посчитала нужным…

— Что с моим учеником?

— Сейчас он в стабильном состоянии, милорд. Его поместят… на моём дредноуте… абордаж… разгерметизация…

Ваурон пытался уловить описание подвигов своего сына, продираясь сквозь густую пелену оглушившей его тревоги. Она настигла его постфактум — всё уже случилось и всё уже обошлось кислородным голоданием и множественными переломами. Но Наррат был спасён. Его поместят в бакта-камеру на дредноуте леди Лакрис, держащей курс на Балморру.

Советник не посылал своего ученика ни в чьё сопровождение, но каким-то образом Наррат присоединился к флотилии Дарта Марра, будучи на своей «Ярости». Затем отправился за дредноутом Дарт Лакрис и ввязался в бой с республиканцами. В одиночку пошёл на абордаж одного из шаттлов. Захватил высокопоставленных пленников и передал их леди, которую, по всей вероятности, устремился покорить своей непобедимостью, потому что на этом он не остановился и «Ярость» принялась атаковать один из вражеских крейсеров, пришедших на помощь противнику. Наррат перенимал внимание на себя и сеял хаос в республиканских рядах, чтобы корабль Дарт Лакрис с пленниками ушёл по заданному курсу.

Дредноут ушёл, но Лакрис не оставила своего героя — перебралась на вспомогательный корабль и вернулась на место битвы. «Ярость» Наррата была подбита и лишена управления. По воле Силы, но точно не по воле ответственного разума — молодой и отчаянный ситх не остался на вражеском корабле, а успел перебраться на свой перехватчик до того, как атакованный и сведённый с ума изнутри крейсер увели в гиперпространство. Чистокровный едва успел воспользоваться кислородной маской, но всё равно был отравлен, в пылу сражения и при обстреле «Ярости» получил множество телесных повреждений. Чёрные волосы слиплись в крови от раны на голове, переломы ног и рёбер, собственной костью пробито одно лёгкое.


— Как поживает несокрушимый воин?

Лакрис присела на край больничного ложа и, наклонившись, поцеловала чистокровного в щёку.

— Настолько хорошо, что готов принять в награду, кое-что большее, чем этот милый поцелуй, миледи.

Улыбнувшись кончиками губ, ситх приподнялся с подушки, и скрывая боль тела, хлынувшую на него после того, как ему перестали вкалывать анальгетики для возвращения чувствования нервам по прохождению реабилитации, подался к женщине, чтобы увлечь её в другой поцелуй — долгий и требовательный. Она не отстранилась.

— Не притворяйся, я знаю. Сейчас тебе больно, как никогда.

Кости только срослись. И последствия операции на лёгком, давали о себе знать — его голос стал хриплым, и он хватал воздух ртом.

— О, нет… Как никогда?.. Нет.

Превозмогая все неприятные чувства в мышцах, ситх поднял руку и погладил леди по щеке. Она действительно смотрела на него, как на героя. И видеть это восхищение в её глазах было настоящим удовольствием. Вдруг он понял, что большего от неё и не хотел. Рука опустилась сама собой и, снова непроизвольно заглотнув воздух ртом, он опустился на подушку. Рассматривал ту, что задержалась рядом — у неё был удивительный взгляд. У других человеческих женщин среди ситхов он такого не встречал. Она была больше этого — кровожадности, алчности, интриганства. Он видел в ней целеустремлённость, силу духа, самодостаточность, смелость. В её глазах — внимательность, но он проникает глубже и ощущает одиночество и тоску, скрытые в тени чувств. Никто не придёт и не поможет. Преодолевать непреодолимое…

Исполненный любопытством он предоставил сам себя Дарту Марру, солгав о том, что был послан мастером, как дополнительный ресурс к кораблям снабжения его личного флота. Рядом с ним познакомился с его бывшей ученицей, отправленной Советом на взятие Балморры под тотальный контроль Империи.

Ему очень захотелось ей помочь. Он не понимал в чём и зачем — полетел за ней. И оказался вовлечён в незапланированное столкновение с Республикой по пути к основной цели. Захватил в плен военачальника со свитой. Победил одного джедая, бывшего на шаттле, что взял на абордаж.

Принял внимание и огонь на себя, в одиночку досаждая целому крейсеру, который никак не давал дредноуту Лакрис выпасть из прицела противника и уйти в гиперпространство.

Наррат ни о чём не жалел. Леди его не бросила. Беспокоилась о его состоянии. Так невинно поцеловала его и позволила так жарко в ответ поцеловать себя.

«Обними меня, прекрасная женщина.»

Обратился он к ней ментально, открывая тайну своего Дара.

Лакрис улыбнулась и её губы со стёртой вишневой помадой после поцелуя стали похожи на розовые лепестки.

Ситх наклонилась к нему и прижалась щекой к щеке. Её бледная кожа была прохладной и успокаивала жар пережитого им, не самого приятного лечения. Даже сквозь эластичные бинты, перетягивающие чувствительную кожу, он ощущал приятный вес её грудей над собой. Желание физической близости вспыхнуло мгновенно и, потянувшись ладонью, чистокровный запустил пальцы в чёрные локоны, разрушая аккуратную причёску.

«Я хочу тебя, повелительница.»

Когда ласковый язык проник в его рот, он не сдержал стона. Уводил её руку со своего плеча ниже, под белое покрывало к обнажённым бёдрам.

— Я не маленькая, котик. А твои косточки только срослись после немыслимых геройств.

Наррат сощурил глаза и заулыбался её обращению. Оседлать его женщина отказалась, а взять её сам, как бы он сейчас не хотел, был не в состоянии.

— Но с этим определённо что-то надо сделать… Сила Великая, какой большой мальчик!

Прохладная женская ладонь сомкнулась на твёрдом горячем члене юного чистокровного и на её восклицание он довольно закусил губу, обнажив белый хищный клык.

Несмотря на выраженное стремление в желании получить свою награду, Лакрис не замечала в нём пошлости. Перед ней был юноша, искренне возжелавший её женского внимания к себе. Она была уверена, что он бы не обиделся, если она ушла, и остался бы удовлетворённым ещё одним поцелуем. Но ситх был очень рад, что она осталась его приласкать.

Склонившись над его лицом, она иногда кратко целовала его в губы, иногда тёрлась носом о щеку и лизала наросты. Движения женской руки были неспешными, но, чтобы довести до бурной разрядки такого чувственного ситха много времени и усилий не потребовалось. Вместе с хрипом от оргазма, чистокровному пришлось отвернуться в сторону, чтобы прокашляться, а так хотелось задержаться на волнующем человеческом взгляде над ним.

— Мастер… близко…

— Что?

Леди дотянулась до упаковки с салфетками, лежащей на тумбе рядом с лежаком, и отерла свою руку от мужского семени.

— Очень близко… У дверей.

Отдышавшись, Наррат успел прикрыть себя и с ещё большей силой, чем до яркой вспышки наслаждения, каждой клеткой тела ощутил прилив вернувшегося дискомфорта от реабилитации.

Лакрис, как нашкодившая послушница вскочила с места и спрятала руки вместе с салфетками за своей спиной. Хвост волос выбился из причёски. Она не видела, как сильно прилила кровь к её щекам от не стихшего ответного вожделения к пострадавшему за неё.

Дарт Ваурон остановился на пороге, посмотрев сначала на молодого ситха, затем на леди.

— Как мне выразить свою благодарность за спасение ученика, Дарт Лакрис?

— Счета равны, милорд. Благодаря усилиям Наррата я получила в свои руки предмет торга с Республикой. Пленники оказались очень ценными экземплярами. Спасение отличившегося воина — само собой разумеющееся. И я рада видеть вас гостем на моём корабле.

— Мы не задержимся. Спасибо, Лакрис.

Повелитель был облачён в свои привычные одежды советника. Несмотря на все слухи, что окружали персону великого Дарта Ваурона, те кто видел его часто и имел с ним более одного-двух личных контактов, находили в нём меньше вызова и больше практичности. Чаще всего он представал на службе Империи в алых платьях со скромным комплектом брони, кованной для членов Совета. Защитный серый корсет и наплечники. Иногда менялись верхние мантии, различались по назначению; при посещении холодных планет и станций — отороченные мехом, при спешных визитах или инспекциях — чёрные с кожаными элементами или бархатом, расшитым серебряными нитями. Сегодня он забыл и то и другое. На руках не было функциональных перчаток — забыл на выходе из своей каюты, спеша скорее покинуть свой шаттл, принятый в чужом ангаре, чтобы быстрее пройти в медицинское крыло к причине своего нервного надрыва.

Женщина покинула их, услышав в себе голос ситха, перед чьими подвигами в завоевании её расположения она не смогла устоять.

«Воинской удачи, прекрасная леди.»

Чистокровный подвинулся на локтях, чтобы принять положение, хотя бы отдаленно подобающее встрече с мастером.

Старший прошёл в помещение и присел рядом. Смотрел, как сын прислоняется спиной к металлическому изголовью кровати и старается не шипеть сквозь зубы от того, каким неприятным и изломанным казалось ему собственное тело, даже после удачного сращивания костей.

— Я готов понести наказание.

— За что?

— За своеволие.

— Нет смысла тебя наказывать.

— Почему?

— Наказание не послужит уроком… — Ваурон не гневался на него, не получалось, понимал его поступки, как собственные, по-своему гордился. Любое наказание в данных обстоятельствах было бы лицемерием: — Риск должен быть оправдан. Оглядывайся на эту мысль в следующий раз, когда пойдешь в одиночку биться с республиканской армадой ради пары поцелуев понравившейся властной женщины.

— Риск оправдался не парой поцелуев. Но я бы всё повторил и за единственный.

Мясистые бровные наросты старшего ситха приподнялись в возмущении и удивлении одновременно, но удивляться было нечему.

— И за скупой вздох лорда Марра, прознавшего о том, что я тебя в сопровождение для его флота не посылал.

— Вы не приближаете меня к серьёзным делам Империи. Я хотел принять участие. Неразумно держать такой ресурс в резерве или использовать его для охраны никому не интересных торговых путей. Они и так скрыты и…

— ...И тебе надоело болтаться без дела. А я неразумен.

Уловил самое обидное из слов ученика повелитель и огласил вывод вслух.

— Прошу прощения, мастер.

Он не вкладывал ничего в эти извинения, как за своё поведение, так и за слова. Трудно иметь дело с тем, кто не боится наказаний, боли, смерти; кто вверяет себя случаю во имя мимолётных целей. Юный, страстный, своевольный. А разве не таким должен быть молодой ситх?

— Я давал тебе больше свободного времени, чтобы ты занимался тем исследованием, которое тебя увлекло.

Наррат шумно вздохнул и откинул голову назад.

— Пока безуспешно. Всё, что я смог перевести в той карте Абарона, это одно слово: «сокровище». А компас — с секретом. Я подбирал другие, кажущиеся похожими карты — не сходится и скрытый маячок не срабатывает.

Ваурон дрогнул на произнесённое сыном слово, но не нашёл во взгляде Наррата ни намёка на издёвку. Повелитель осознавал, что до сих пор находится под действием эмоций, пережитых в сновидении. Отцовская рана кровоточила не изживаемым чувством вины.

— Хорошо, что всё обошлось так… — вырвалось вслух, и советник поднялся: — Я не захватил с собой твоих рабынь. Мне помочь тебе одеться?

— Нет, мастер.

Ситх притянул к себе вещи со стойки и ждал, что старший уйдёт, но тот задержал на нём взгляд и добавил с усмешкой:

— Не забудь посмотреться в зеркало.

Наррат, поняв намёк на то, что кожа губ и наростов в женской помаде, отёр ладонью лицо — вишнёвый цвет не сильно выделялся на его алой коже, но матовые тёмные мазки были очевидными уликами испытанного сладострастия.

Преодолевая сковывающее покалывание и тянущие боли в мышцах, чистокровный принялся одеваться.

«- Кехари! Остановись!»

Эхом прозвучал в памяти крик отца. Он услышал его на корабле противника. Раненный. Один против всего экипажа крейсера. Развернувшись, успел вернуться на «Ярость» и увести перехватчик от основного удара, но его задело. Потерял управление. Повреждение оборудования — критическое. Голова раскалывалась от боли, по острым височным наростам закапало что-то горячее. Кожа на макушке рассечена. Волосы слиплись в крови. Перед тем, как потерять сознание, надевает кислородную маску…


Мастер делает вид, что читает сообщения на деке.

Наррат лежит в смежной каюте, принявший дозу колто. Не хочет обращаться к Силе для преодоления посттравматического дискомфорта. Не хочет соприкасаться со связью.

Они возвращаются на Дромунд-Каас. Бесконечно возвращаются. Снова и снова на Дромунд-Каас.

Дарт Ваурон думает о том, что может предложить ученику, подобрать леди для одобряемого династического союза. Думает, но вслух так и не предложит.

Тёмный советник смотрит в планшет и делает пару заметок в присланных докладах. Направляется к каюте ученика:

— Взгляни, — Наррат хочет подняться с лежака, но жест чистокровного останавливает: — Можешь не вставать.

В заметках информация о неуловимом джедае, координирующем республиканскую сеть агентов на потенциально имперских территориях.

Описание свидетелей лояльных Империи:

Женщина. Раса: мириаланка. Волосы: светлые, заплетены в косы.

Рост: средний. Одежда: коричневая роба с широким кожаным поясом.

Отличительный признак: световой меч, луч — жёлтый.

Цепь перемещения по координатам…

...

Проходя испытания в Академии на Коррибане, он часто посещал самые нижние уровни. Допрашивал заключенных джедаев. Ему это давалось легко. Ментальный Дар скрытого обращения в Силе к другим адептам позволял говорить без свидетелей, слышать без свидетелей. Он тренировал себя в подавлении мраком и искажал чужое сознание, доводя до откровений в безумном страхе остаться наедине с собой и собственным ужасом.

Помимо тюремного и пыточного блоков в подземельях было скрытое крыло «принявших поражение». Ученики ожидающие смерти от своих наставников. Аколиты провалившие испытания. Ждали своей участи или шанса на восстановление в обучении. Там послушник Наррат встретил двоих братьев, наказанных собственными родителями за то, что они не пригодились никому из мастеров. Люди.

У человеческих парней, старше его на несколько лет, были вырезаны губы и зашиты рты. Судя по их комплекции — наказание было применено совсем недавно. Надзиратель желал сделать из них ментальных палачей. Лишенные способности изъяснятся на словах, они были обязаны пребывать в постоянном самоконтроле и трансе одновременно — приумножать свою способность к телепатии.

Наррат услышал их мысли между собой. Они обсуждали крики несмолкающие, доносящиеся с пыточных столов и другие крики неслышимые, обращающиеся гулом темноты в безнадёжности. Как теряют веру джедаи после пыток в заключении, полные ожидания продолжения истязаний до окончательного слома личности.

Ситх вспомнил об этих братьях, когда перевёз в свой особняк пленницу. Послал сообщение своему другу с вопросом:

«Попадают ли под определение «раба», юридически мёртвые, но фактически живые? И могу ли я заплатить выкуп за приобретение живых «мёртвых» слуг?»

Лорд Абарон решил связаться с ним напрямую, и на его строгом лице была едва заметная улыбка, которой он одаривал бывшего воспитанника всегда, когда тому удавалось развлечь наставника своими изысками.

«- Я помню ваш интерес к пораженным в правах аколитам. Моя догадка верна? Скажите холодно или горячо, я попытаю другой вариант.»

«- Пламя! Мне никак не покинуть Каас. Добыл трофей, которому нужно уделять много внимания. Могу ли я положиться на вас?»

«- Если дадите более полное описание своего трофея, я сделаю вам подарок.»

«- Джедай. Тень. Не называет имени и мне не пробраться к её секретам. Её Дар и мой похожи. Я хотел сделать из неё свою ученицу. Но она сказала, что скорее убьёт себя.»

«- Вы ещё не можете обучать,» — Абарон снова улыбнулся юному ситху и в насмешке пожал плечами: «- И наконец-то встретились с тем, что не все леди сдаются перед вашей манерой флирта…»

«- Вы хоть немного гордитесь мной?»

«- …но одного чистокровного лорда вы сегодня определённо покорили,» — Абарон приложил ладонь к груди и склонил голову набок, очень редкий жест с его стороны, он был насмешён собственной шуткой и был доволен успехами друга: «- Ждите мой презент, Наррат.»

Женщина выражала своё сопротивление пленителю ежечасно. Атаковала физически и ментально, но терпела поражение за поражением. Не сдавалась.

Ситх запер её на самом нижнем этаже складских помещений своего особняка. Принял решение, реорганизовать те комнаты под её содержание. Не отступает она — не отступит и он. Пока вера джедая не будет сломлена, он не даст ей права ни на жизнь, ни на смерть.

Перед тем, как опекун покинул владения, он предупредил Наррата о том, что предметы роскоши его рода хранятся на нижнем уровне — тогда они его не заинтересовали, но сейчас рабы переносили всё обратно в геральдический зал и ждали указаний о расстановке предметов. Множество картин в золотых рамах было выставлено на полу у стены, ауродиевые статуэтки, шкатулки с реликвиями и оружием семьи. Абарон предоставлял ему документ с историей рода, но Наррат к нему отнёсся без интереса. Не мог принять это за правду. Правда ему была известна, как и привязанность к одному родителю, который отдал его на воспитание другому лорду во имя служения пути ситхов. Эта же правда не позволяла задуматься о другом истоке своей крови и обратить своё внимание на полную родословную. Узнать имена праотцов, полноправным наследником чьего владения он стал.

Лица братьев были прикрыты длинными капюшонами тёмных мантий. Выкупленных от участи медленной и мучительной голодной смерти в подземельях Коррибана, переодели и обучили почтению к чистокровному.

— Мне нужны Служители. Вы принадлежите моей воле. И в моей воле ваше скорое избавление от заклинания. Ваш Дар пригодился, как никогда.

«Наши родители узнают?»

— Да. Если ваша служба мне будет успешной.

Наррат проводил мужчин на нижние уровни и устроил в оборудованные для них помещения. Комната пригодная дли жизни, была просторной и функциональной. Соседняя комната — допросный зал с камерой под энергетическим напряжением. Безымянная пленница была уже там.

«Что мы должны узнать от неё?»

— Всё.

«Какие методы неприемлемы?»

— Доведение до смерти или допущение самоубийства.

Эти мученики принимали воду через нос. Нити, скрепляющие рот были ритуальным колдовством и, если не знать обратного заклинания — от них невозможно было избавиться.

Братья до сих пор задавались вопросами о родителях… Тех, что обрекли их на самоуправство надзирателя. Тех, что разочаровались в своём потомстве. Не прощали ошибок, слабости, провала. Тех, что считали их мёртвыми при жизни. Ведь не было другого представления о завале испытаний. Не пройти свой экзамен можно было лишь по причине смерти, а если они остались живы, но не принесли результата, значит струсили, бесцельно сберегая себя. В подземелье Академии у них не было шанса. Их забыли.

На нижних уровнях особняка чистокровного ситха у них появилась надежда на спасение от наказания. Он дал им мотивацию на служение.

А сам нашёл себя малодушным лжецом, паясничавшим перед старшим другом и перед мастером. Одному хотел доказать, что он стоит дружбы этого ситха. Другому… принёс результат по обозначенной цели. Обоим демонстрировал, что для него нет ничего невозможного.

Пусть он не мог допрашивать женщину так, чтобы получить от неё больше полезных для Империи сведений, но он нашёл её, победил в сражении, пленил, забрал себе. Её воля и стойкость восхищали. Сродство её ментального Дара со своим интриговало. Сначала чистокровный принял это, как личный вызов. Но быстро остыл к допросам. В последнем противостоянии она вырвалась и сражалась с ним врукопашную. Он сломал ей обе руки и вывернул кости так, чтобы она прекратила попытки физического противостояния, заведомо обреченного на провал. Он забрал её оружие. Он был могущественнее и в боевых навыках Силы, и по видовой комплекции.

«- Я пришлю к тебе меддроида, если согласишься на сотрудничество.»

«- Никогда, ситх. Я убью себя прежде, чем ты получишь хоть каплю того, что может быть выгодно Тёмной стороне.»

Наррат смотрел на её безвольно повисшие, поломанные руки и отступил.

Больше не появлялся там, куда сослал своих «Служителей».

Непрекращающаяся бессонница бросала его от дела к делу. Но слишком долго заниматься чем-то одним не получалось. Тёмный зал для медитации оставшийся после Абарона — стал собственным. Он всё также его ненавидел, но из той ненависти выходил способным к продолжению пути.

Попытки подбора карт с подарком наставника тоже не задавались. Компас оставался сбитым и не указывал координаты направления. Сокровище Культа крови… Тайна приумножения и совершенствования могущества. Да… если бы он нашёл этот клад и прибыл с таким подарком для мастера, то…

«- Это тебе. От меня.»

Он увидел собственный призрак, дарящий родителю самодельный браслет, и закрыл ладонями глаза. Что он от Него хочет?! Титул?! Легитимацию?! Какой в этом смысл?

Стоило натолкнуться на то, что не получалось, Наррат вспоминал хриплый голос друга детства:

«- Издевательство…»

Его рука касается поникшего плеча чистокровного сидящего на коленях в светлом зале для медитаций Дома Дарта Ваурона. Лорд Руфэн поворачивает к нему своё покалеченное лицо и уже обе алые ладони мальчика укрывают шрамы на щеках взрослого.

«- Не получается…»

Кехари с досадой опускает руки, смотрит на свои ладони и, вновь потянувшись к мужскому лицу, укрывает самые яркие шрамы.

«- Что вы делаете?»

«- Хочу тебя исцелить. Но не получается.»

Руфэн посмеялся и спустил руки ребёнка с изувеченного лица к груди, в которой билось такое же сердце.

«- Попробуйте ещё раз.»

Он обращался на «вы» к сыну своего мастера, даже тогда, когда стал его воспитателем.

«- Как ты сейчас?»

«- Хорошо.»

Наррат осознал, что сам держит ладонь у собственной груди и ему больно. Это он виноват в той казни. Своей детской глупостью и жалостью столкнул талантливого старательного ситха с пути. Его младенческие причуды, смутили разум чистокровного, и он пошёл на…

Наррат не помнил, что сделал Руфэн. Помнил лишь, что тот хотел его познакомить с добрым мастером, который будет учить…

А потом мальчик познал боль без описания. Он держался за руки отца, но они исчезали во мраке, режущем мысли. Тёплая память объятия обращалась в колкость ледяных обрывков. Он тянулся, а его бросали. Бросали. И он падал, но хватался обратно за кончики пальцев, за кисть, за предплечье. И вот он снова на его руках. Отец просит прощения и сгорает. Он помнит ослепляющую негасимую искру во мраке. Этот луч света сражает его. Он не в силах продолжать эту пытку. Отступает. Оставляет всё, как есть. Оставляет.

Оставляет его на руках у незнакомца, с которым он встречается лицом к лицу, открывая глаза по выходу из транса от пережитой ментальной атаки.

«- Кто ты?»

«- Ваш наставник. Лорд Абарон.»

«- Я тебя не знаю.»

«- «Вас», юноша. Отдыхайте. У нас впереди много времени для знакомства.»

Погасив голопроектор, Наррат по привычке прячет компас тайного Культа в нагрудной карман куртки и идёт в направлении ненавистной комнаты Бездны.

Проходя через геральдический зал, останавливается и смотрит на не разобранные родовые реликвии. Открывает пару шкатулок и без интереса касается чужих световых мечей… Он совсем ничего не знает об их владельцах.

Оборачиваясь, наклоняется к ряду картин и наугад тянет одну золотую раму, нарушая аккуратный ряд, определённо выставленный в той последовательности, в какой стоило вернуть всё по своим прежним местам расположения.

Портрет чистокровного мужчины. Седовласый старик со странными узкими, но слишком длинными бровными наростами и такими же отростками у рта. Киссаи доживший до очень преклонного возраста. Без ошибки — один из старых праотцов рода.

— Ну, привет, дедушка. Я последний.

Собственное представление себя в качестве наследника образу на портрете, Наррату не понравилось. Он скривил рот в раздражении. Подойдя ближе к стене, нашёл первое попавшееся крепление и установил портрет, чтобы он был перед глазами на уровне его роста.

Взгляд на картине был «издалека». Наррат чувствовал древность изображения и недосягаемость. Он не верил, что портреты могут нести в себе толику личной Силы того, с кого писались, и холод был ненаправленным, но он был. Предок смотрел на него с безразличием.

— Мда… Так даже лучше. Я и не думал, что вам есть до меня дело.

Также наугад он вытянул ещё один портрет — мужчина гораздо моложе предыдущего. Алые глаза были такими же отрешёнными, но выражение лица, показалось заинтересованным. Бордовое лицо было лишено отростков у рта, но бровные наросты были как у старца. Кривоватые тонкие губы исказились в каком-то неисполнимом замысле.

— Лорд Нодд.

Попавший в опалу чистокровный. Преследовался Тёмным Советом. С него началось падение Дома. Его Наррат запомнил из длинного списка фамильного документа, предоставленного Абароном для изучения своей династии.

В детстве он сторонился обязательного ознакомления с этой историей, в юношестве ничего не изменилось. Теперь знакомство уже не с именами, а с лицами стесняло его. И он не мог объяснить почему. Он не знал этого лорда, но кровно имеет к нему отношение. Словно портрет мог оценить его на предмет достоинства.

— Я взял на абордаж республиканский крейсер в одиночку. Их солдаты стреляли в собственных товарищей, как я приказал. Потому что… Потому что я могу! Могу подчинять себе десятки… Сотни нечувствительных, не пошевелив и пальцем. Могу и чувствительных, но… не в таком масштабе, — сообщая свои недавние геройства, ситх повесил портрет в отдалении от предыдущего на несколько позиций: — С мечом я тоже неплох. Победил в сражении пару джедаев… Пленил Тень. Стоило убить?

Наррат отстранился и взглянул на лицо лорда, к которому обращался ещё раз:

— Возможно, да. Возможно — нет.

Отступив назад, не глядя, чистокровный вытянул женский портрет. Удержав его перед собой двумя руками, прошептал:

— Мама.

Он не видел её лица больше пятнадцати лет. Он жил в этом доме с семи лет и не задумывался о последнем женском имени в списке династии.

— Мама.

Хетит позировала художнику, по настоянию Тёмного советника, одарившего её правами на этот особняк, на земельные владения. Она была хозяйкой по крови. Она стала хозяйкой по закону. Она не знала, что уже несёт в себе зачаток будущей жизни. И представить себе не могла, что в ней уже тогда был некто, кто теперь смотрит на этот портрет не в силах отвести глаз. Как трепетно руки сына касаются рамы, когда он как святыню, ставит её у стены и садится на пол так, чтобы было обо что опереться спиной. Смотрит.

Золотистые глаза смиренны. Улыбка карамельных губ нежна и прекрасна. Длинные густые локоны чёрных волос обрамляют изящные скулы с короткими отростками. Изящная, совершенная красота, неискажённая никаким бременем иных эмоций. В ней не было грусти, не было страха, не было лукавства, высокого тона, гнева или отрешенности. Мягкость и радушие. Ни в одной чистокровной леди он ещё ни разу не встретил подобного и уверен, что не встретит. Она такая — единственная.

— Мама…

«Почему я забыл о тебе? Как я мог забыть о тебе.»


Глубокая ночь. Дромунд-Каас под громом непрекращающейся грозы. Наррат бросает свой спидер в джунглях и идёт пешком к резиденции мастера.

— Слишком поздно для визитов ученика.

Раздаётся голос встретившего его на тайном проходе к Дому, о котором знали лишь допущенные в личное общество Дарта Ваурона.

— Слишком поздно и для визита родного сына?

Из тени деревьев вышел псарь — человек без имени. Одному Тёмному советнику известна история этого падшего. Вернейший из личных слуг. Палач и связующий с сетью наёмников. Подле него была любимая, преданная гончая. Зверь тёрся о его ногу и не реагировал на чистокровного подошедшего ближе.

— Повелителя нет Дома. Не могу впустить.

— Он так велел?

— Так подобает.

— Я — исключение.

— Нет исключений.

— Зильд… — ситх протянул руку и обратился к тук`ате, но на имя среагировал человек, непроизвольно дёрнув головой: — Ты знаешь гораздо больше, чем простой слуга. И помнишь всех наёмников, которым повелитель был благодарен. Я хочу знать имя того, кто нашёл чистокровную женщину по имени Хетит. Ты скажешь мне его имя и, где я могу его найти. Ты скажешь…

 
Время остановилось.

Здесь ничего не менялось десятилетиями.

Система во Внешнем Кольце. Далеко от интересов, как Республики, так и Империи.

Маленькая планетка с преимущественно тропическим климатом на жилом континенте.

Всё те же зайгеррианские отщепенцы ни от мира сего и, ни от мира собственного. Презревшие известное ремесло своей расы, давным-давно покинувшие родную планету и пережившие множество странствий. Большие кошки жили в домах на деревьях и занимались собирательством, торгуя лекарственными растениями и ручными безделушками с коммунами твилеков и людей, занявших прибрежные города.

Одна единственная чистокровная женщина. Живёт в глинобитном домике. Её спрашивали:

«- Хетия, где твой малыш?»

«- Мастер прибыл за учеником. Как я и ждала. Он в безопасности. Нет причин тревожиться.»

Спрашивать перестали быстро. Ответ был одним и тем же. Они не знали её расу и не знали порядков её вида. Простые люди… простые нелюди.

Простая Она… Раскачивалась на верёвочных качелях, какие плетут большие кошки для развлечения своих детей.

Старой тётушки уж давно нет на свете, а её плетёная корзина стоит рядом, прислонённая к дереву — полна собранных букетов из горьких трав и целебных цветений.

Что будет с Ней, если он подойдёт ближе?

А что будет с ним? Что станет с ним, если на расстоянии сердце готово разорваться и обратиться в миллион пылающих крупиц. Он готов был сгореть сам, но не смел опалить Её…

Как он посмотрит ей в глаза? Что он скажет ей? Она его даже не помнит. А если увидит и вспомнит? То непременно узнает, каким он стал. Он сам ей всё выдаст. Сам всё расскажет без утайки. Как он неплох с мечом и сколько за ним убийств… Он вспомнил ощущение жизни внутри холодеющего живота казнённой им возлюбленной. Помнил боль этого существа, как свою, когда сжимал Силой крохотное сердце.

«Ты хотела меня сберечь… От меня.»

Раскачивание замедлилось и чистокровная леди в самотканом бежевом платье с передником, обратила свой взор в его сторону. Он успел спрятаться за деревом и побежал прочь, не оглядываясь. Чтобы только не остановиться. Не задержаться ни на секунду.

 
Дарт Ваурон поднял с пола женский портрет и повесил на крепление стены перед собой.

Повелитель не мог связаться с сыном несколько недель. Лорд Абарон успокаивал советника подтверждая общую догадку — Наррат занят переводом древней карты. Возможно, зацепился за что-то и сорвался с места, минуя все нормы подчинения. Если он становился чем-то увлечён, ничто не могло его остановить. Никакое из наказаний, никакое из предупреждений и никакое из правил приличия. Никто не отменял его занятость в служении Сфере и Империи, но, к сожалению, все усилия Абарона в привитии дисциплины и ответственности ученику, мастер обратил тщетностью. Несоизмеримое чувство вины перед сыном порождало не просто поблажки, а всепрощение. Воспитание первого наставника всё же давало о себе знать и иногда Наррат трезвел в своей погоне за сменяющимися целями. Утрачивал ощущение безнаказанности, но не из страха быть наказанным, а из-за желания не терять расположения друга, который был строг в вопросах личной чести и явно не простил бы стремительного падения репутации бывшего послушника перед Тёмным лордом и другими высокопоставленными ситхами. Но боялся и уважал ли он самого мастера?

Ваурон был бессилен в наказаниях физических и ментальных в отношении сына. Он дал ученику доступ к своему хранилищу — и готов был ответить на любой его вопрос, но ученик задавал их крайне редко. Ситх не знал, как ему подступиться к юноше. И ему казалось, что нет того, чтобы сын не мог узнать самостоятельно при его любопытстве и талантах. Передавать таинства родового колдовства на крови он не спешил. Всему своё время. Молодой чистокровный сам приоткроет завесу тайны, если его исследование будет иметь успех. И если вернётся к нему за ответами — передаст ему все.

— Он не потревожил тебя, лапонька. Отступил перед твоим совершенством. В нём ещё есть твой свет. Я забочусь о нём… как могу. Он ни в чём не виноват.

Портрет очаровательной леди безмолвно смотрел на него. Была бы она одарённой и за сотни световых лет ощутила бы волнение в Силе и знала бы, кто обращается к ней. Тот, кто одарил. Тот, кто забрал. Тот, кто…

Удар Силы отбросил чистокровного к пустой стене напротив. Волна ярости была неконтролируемой. Ваурон слышал хруст собственных костей — несмотря на природную прочность скелета их расы, пара рёбер наверняка пострадало. Гнев того же могущества заполнил ауру повелителя рефлекторно и озарил его фигуру пурпурным свечением Силы.

— …заставил её забыть меня! Лишил меня её любви! Ты отнял у меня всё!

— Не следует поднимать руку на старшего.

Насколько молниеносно ситх мог нанести ответный удар, настолько же быстро возмущение великого адепта растворилось в пространстве, овеяв его ноги льдом укрощённой Тьмы.

— Ты ничего не можешь мне сделать. Я сильнее тебя!

Ваурон осевший у стены после падения, поднимался, опираясь на руки, но был готов принять на себя ещё один удар сына. В этот раз в воздухе запахло озоном.

— Не поэтому, Кехари…

Повелитель выпрямился и молодой ситх сделал шаг назад, встретившись с ним взглядом, как с отражением в зеркале. Родное имя, произнесённое родителем вслух, не могло оказать такого воздействия… Дело не в нём, а в том, что он видел в добровольно принимающим на себя чужую боль.

Не чужую. Она была одна на двоих. Собственная.

— Ты уничтожаешь лучшее во мне и моей жизни.

— Если бы тебя встретили свои, то увидев ситха, но не узнав в тебе его — убили бы. Если бы встретили джедаи, то уничтожили бы по первой внешней причине. Я не мог тебя оставить. И я не смог забрать её вместе с нами — она не хотела.

— Я тоже не хотел!

— Ты причина, по которой я нашёл вас. Ты посылал мне свои видения. Но я не понимал этого, пока не принялся искать Хетит. Но это ты нашёл меня в Силе. Ты сказал, что «слышал меня далеко». Как я мог тебя оставить?!

— Уходите.

Жалость к отцу сражала. Жалость к себе разъедала сердце презрением. Он не хотел думать о том, что творит, потворствуя каждому своему чувству. Наррат хотел убить мастера. Кехари прощал его.

— За поимку Тени тебе был дарован титул. Тебе было не до моих сообщений, лорд Наррат. Я навестил тебя, чтобы сказать лично. Ты больше не ученик.

Острая физическая боль от сломанного ребра отвлекала, и Тёмный лорд не стремился к избавлению от неё вплоть до возвращения к своим владениям. Не заходя в Дом, он на личном транспорте покинул систему Дромунд.


Супруга с дочерью только накрыли стол к обеду и не ждали его неожиданного появления. Он взял в привычку сообщать о своих визитах заранее, спрашиваясь о желаниях семьи, и никогда не являлся без подарков или сюрпризов для своих леди.

Открытая веранда украшена вуалями, закреплёнными розовыми шёлковыми лентами вокруг белых высоких колон. Рабыня поднесла последние вазы с закусками и, поклонившись, удалилась.

Взрослая чистокровная, пожелала приятного аппетита своей доченьке. Он слышал характерный звон приборов, поднимаясь по белым широким ступеням дворца.

По правилу этикета, даже если хозяина нет — стул господина всегда присутствует, и всегда слегка отодвинут в ожидании его возвращения. Шесмет привстала, увидев мужа, молчаливо прошедшего к столу и занявшего пустующее место во главе, но тут же села обратно.

— Папочка вернулся!

Ваурон наклонился за объятием дочери, и та убежала вслед за рабыней, чтобы как можно скорее подали посуду для него. А ещё господин любит все эти прозрачные графины… Вон тот — дневной, он любит пить свои напитки из такого. Да-да! Поживее хвостатые лентяйки. Хозяин дома! Потом будете болтать без умолку…

Маленькая госпожа, но слова и управление от старшей. А ведь, когда мама не слышит и не видит — твилеки её лучшие подружки.

— Что случилось, милый?

В какой момент она выучилась этому душевному соучастию? Шесмет грустно улыбнулась и не сводила с него взгляда. Повелитель перевоплощался под этим внимательным супружеским взором:

— Инспектировал приграничную верфь. Решил, что неприлично быть так близко к семье и не залететь на обед. Погляди-ка — успел. Только не говори, что сегодня снова рыбный день, я этого не перенесу.

— Рубиновая форель под сладким соусом. Но птица будет на ужин. Ты останешься?

Две краснокожие сестрицы твилеки с яркими голубыми глазами в длинных голубых платьях, подали хозяину графин с игристым вином и высокие фужеры.

— Я угадала, папочка?

— Вот кто знает, чем скрасить недовольство отца предложенным меню. Спасибо, моя радость, — обратив наигранно оценивающий взор на удаляющихся девушек, Ваурон заговорщически обратился к дочери: — Ты придумала для них такие наряды?

— Конечно. Тебе нравится?

— Спорная контрастность, но под цвет глаз.

— Именно! — дочь довольная вниманием отца к своему кукольному увлечению, приступила к сочному рыбному ломтю на своей тарелке и делала вид, что не замечает ревнивого постукивания пальцами по столу со стороны матери.

— Не в моём доме, «папочка»! — злостно сощурив глаза, прошипела жена, и присев ближе к дочери принялась за наказание: — Какую вредину я рощу!

Серкет извивалась от щекотки и громко смеялась. Засмеялась и притворно сердитая мамочка.

Ваурон откинулся на спинку своего стула и, опрокинул в себя первый фужер сладкого вина с ароматом местных ягод. Рассматривал счастливые лица — красивое женское и обаятельное детское. Ещё немного его чудесная девочка станет девушкой. Непременно запросит больших свобод и привилегий. Он должен будет обратиться к династиям Домов для выбора подходящей партии. Шесмет не думает об этом — Серкет для неё всегда будет её маленькой доченькой, которой нельзя в большой и страшный мир мужчин-тиранов.

«- Не все лорды такие добренькие, как твой любимый отец, Серкет!»

Говорила она дочери, обращаясь к воспитанию леди, после переживания застольных казусов в присутствии доверенных лиц семьи и верных повелителю гостей.

«- Тебе нельзя любить. Ты тиран.»

Говорила она ему до появления на свет их дитя.

...Восс-Ка. Имперское посольство...

— Точное место. Всё, что мне нужно. Я хочу встретиться с тем, кого видел в детстве. И вы не донесёте Дарту Ваурону о том, что я был здесь. Взамен на молчание я могу помочь вам в том деле, что поставило здесь дипломатию в тупик.

Имперская служба встретила молодого ситха, не обладающего действующим пропускным документом, но оставившего свой корабль в пустоши. За ним проследили, и предложили встретиться с Дартом Серевином лично, чтобы избежать прямого столкновения с чистокровным, который никому из простых смертных не соизволил представиться.

— Моя лояльность вашему мастеру может окончиться лишь в одном случае — в случае моей смерти. Но не вопреки, а по причине того же обстоятельства я умолчу о вашем визите. От предложения вашей услуги мне отказаться труднее, но я вынужден, потому как могу предвидеть не только положительный исход, но в большей степени отрицательное последствие, если вмешается ситх… вашего таланта, — дипломат не стал скрывать своё разочарование гостем: — Коль вы посмели коснуться моих мыслей, замечу вам, что в отношении друга семьи такое поведение неприемлемо и…

— Ваши слова красиво извиваются, лорд. Но не растрачивайте их на меня. И ваше поучение излишне. Ваше умаления моих умственных способностей в оценке происходящего здесь, со своей стороны вы считаете приемлемым поведением? Я уже давно не тот ребёнок, каким вы меня помните. Причина, по которой мне открыты ваши мысли не во мне, а в вашем неравнодушии к своему… бывшему покровителю. И знайте, что я испытываю к вам отвращение.

— Я бы преподал вам урок хороших манер, юноша…

Алые глаза чистокровного зардели гневом, но Серевин сдержал себя в реакции на неуважительные и неуместные откровения лорда перед собой.

— Попробуйте. Я согласен на честную дуэль.

— Вас чрезвычайно избаловали…

— Вы не первый от кого я слышу эти слова. Не удивите. Я надеюсь, что стану удивлён вашими талантами в фехтовании…

— Уходите немедля, лорд Наррат. Ищите… чтобы вам там не искалось.

Дарт Серевин казнил и за меньшее. Ситх удивлялся собственной выдержке, ловя себя на мысли, что видит в лице дерзящего несмышлёное дитя, которого совсем недавно держал на своих руках, обучая правилам этикета в принятии пищи.

— Почему вы думаете, что сильнее? Вы, как и отец… не вступаете со мной в поединок, однозначно веруя в свою непобедимость. Вы думаете, что в пылу схватки убьете меня и, боясь этого, лишаете себя и меня хорошего боя. Допустим, вы и впрямь так хороши, как о вас говорят и, как вы о себе знаете, так очистите своё общество от непрошенного гостя, нанёсшего вам оскорбление. Что во мне такого ценного, чтобы так избегать моей скорой гибели? По вашей логике — ваша победа принесёт лишь благо как вам в данный момент, так и тому о чувствах кого вы так волнуетесь.

— Вам открыто всё, но повзрослев телом, вы не повзрослели в своих выводах. Категоричность юности… Не обладая вашим даром чтения разума, однако мне доступно видение вашего переживания в многословии. И что ж… Я сожалею, что ваши отношения с мастером пришли к прямому конфликту.

Молодой ситх снявший с пояса меч, активировал его, но не принял никакой боевой позиции.

— Что, если я не отступлю в своём желании испытать ваше хвалёное могущество?

— Раз вы не понимаете ход моей мысли, то и влиять на вас словом бессмысленно. Я не сражаюсь с невежами на мечах.

— Высокомерие тоже не делает вам чести.

— Погасите своё оружие, Наррат. И прекратите испытывать моё терпение. Для того, кто пребывает в отвращении к моим чувствам, вы слишком навязчивы. И раз уж вы так разгорячились, в самом деле, по пути к пещере, окажите услугу — присмотритесь по сторонам. Увидите шпионские зонды Республики, можете смело выместить свой пыл на них…

— Неужели вы сделались таким покинутым, что при вас не найдется даже мальчика на побегушках, который способен хотя бы на то, чтобы поработать мухобойкой…

— Детская провокация. Некрасивая и такая же неуместная. Пройдёт время, вы пожалеете о своей горячности. И это не угроза, Кехари.

— Я не помню этого имени.

Чистокровный погасил свой меч и, вернув его на пояс, резко обернулся спиной к дипломату. Почти ушёл, но неравнодушный голос старшего остановил его у входной арки апартаментов:

— Если бы не помнил, тебя бы здесь не было. Ты спросил… чем ты такой ценный? Тот редкий случай, когда на вопрос отвечают вопросом. А чем так ценен твой отец? Предположу, что у тебя была веская причина поднять на старшего руку, но пятерня — не сжатый кулак. Твой гнев велик, но он рассеивается о чувство, что сильнее. Безусловное чувство. Я не думаю, что могу знать какой ты, но уж слишком вы похожи… Умерь свой бунт и, как справишься с этим, вернись на службу. Тебе всё равно всё простят.

— Я не хочу быть прощённым.

— И тем не менее, — Серевин громко вздохнул и потёр пальцами глаза, осознавая отсутствие отрицания его предположения: — Да, вы в самом деле подняли на него руку. Могу я узнать причину?

Наррат повернулся к большой картине на стене, оказавшейся единственным предметом, куда можно было устремить свой взгляд, но изображённый пейзаж выглядел размыто. Внимание ситха было направлено внутрь себя.

— Я мог никогда не знать ни его, ни вас, ни этот мир… Ни себя.

— Вероятно стоит обратиться в республиканское посольство? Представителей Ордена джедаев здесь немного, но найдёте себе нового мастера по настроению, — усмехнулся дипломат, принимая от подозванного слуги пару бокалов с виски: — Мои остроты некстати...

— Как раз кстати, Дарт Серевин. Именно страх, что меня найдут джедаи побудил отца оторвать меня от родной матери и забрать из того мира, в котором я мог бы прожить другую жизнь.

— Наговариваете на измену…

— Вы уже пообещали мне своё молчание. Меня здесь не было, и я никогда ни о чём вам не говорил.

— Вы находитесь в том мире, где обещания условны, — старший оказался рядом и соприкоснувшись своим плечом с плечом гостя, подал бокал: — И у каждого зала есть средства фиксации изображения и звука.

— Я очень рад тому, что вы так верны… Империи.

Наррат принял бокал не глядя и неприлично быстро осушил его до дна. Серевин хмыкнул в наблюдении за ним и на удивление позволил себе последовать дурному примеру.

— Да, я верен. Как и вы. Потому весь этот возмутительный диалог будет стёрт из анналов памяти этого красивого холла.

— Последуете его примеру? Простите мне то, что ситхи не прощают?

— Так уж повелось, что мы повторяем друг за другом. Вы же узнали картину? Советник заказал себе такую же. Как и переделал пару заведений в Каас-Сити под местный стиль после того, как я посвятил его в великолепие эстетики Восса. Уютно, не правда ли?

— Вполне.

Слуга появился по жесту господина и пополнив бокалы виски, исчез. Дипломат только смочил губы в крепком алкоголе, видя в каком неприятии скривилось привлекательное молодое лицо ситха рядом с ним. Вкус напитка ощущался ярче, если обращаться к нему короткими глотками, а не залпом, и он ему не понравился. Часто заморгал и зажмурился — действие также вызывало неприязнь. Не ценитель.

— В детстве ты был восхищён этой планетой. Не хотел улетать. Я предлагал оставить тебя под мою опеку. Кто знает, возможно, из меня вышел бы лучший для тебя воспитатель. Ты меня слушался. Когда был маленький…

— Я не понимал, что кроется за вашим вниманием к отцу.

— Не становись пошлым. Тебе не идёт. И повторюсь — ты делаешь неправильные выводы. И сейчас ничего не понимаешь.

— Мне не пять лет…

— Кехари… Зачем тебе эта встреча с мистиком? Поделись прежде, чем я… — ситх отставил свой бокал на узорчатую нишу в стене и подойдя к одной из подпор декоративной арки, разоблачил скрытую панель управления голографическими записями помещений: -…сотру данные обо всём, что останется лишь в моей памяти.

— Я ищу древнее святилище Культа крови. Мне удалось разгадать секрет компаса, подаренного другом, но вместе с тем мне открылось видение Силы… Провидец восс, сказал мне, что я…

— «Тот, кто достоин знать Тайну.»

Серевин без лишних сомнений удалил все данные о том, что произошло между двумя ситхами за четверть часа и удержал автоматическое возобновление записи на такой же отрезок времени.

— Он говорил с вами?

Отказавшись от повторного спешного поглощения виски, Наррат отставил свой бокал в нишу. Подошёл к старшему в удивлении его словам и искреннему расположению после всего, что он успел наговорить в своём протестном нападении на того, кто оказался к нему слишком терпимым, и не только из-за симпатии к семье.

— Много лет назад. Мона-Рэ ждал красноглазого воина со световым мечом… — чистокровный указал ладонью на пояс лорда с недавно продемонстрированным оружием: — …Чтобы передать знание стиха. Сначала мистик допустил, что я «Тот», кого он предвидел. Затем я подумал, что это ваш отец, когда вы впервые посетили вашего покорного слугу… — дипломат сыграл красивый поклон, но голос его стал очень серьёзен: — Теперь я смотрю на вас и понимаю, кто на самом деле был ему нужен.

— Что это за стих?

— Великая Мистерия. Стих жизни и смерти.

Эпилог - http://proza.ru/2024/09/22/1224


Примечание:
Чем завершилась история с пленением Тени - http://proza.ru/2024/08/03/1067