НЕ ангелы. Путь убийц. Часть вторая. Глава 11 БАЗА

ЧАСТЬ 2
… Мы не ангелы, парень,
Нет, мы не ангелы
Там на пожаре утратили ранги мы
И нет к таким ни любви, ни доверия
Люди глядят на наличие перьев…
Алексей Пономарев («Ангелы»)
База
- Смерть, как и любое другое искусство, не терпит торопливости. Убивать нужно, не спеша, наслаждаясь своей работой. Поймай кайф от величия своей мощи. Ты тот, кому Всевышний дал право забирать человеческие жизни. Если бы ты не был этого достоин, он бы не наградил тебя этой священной возможностью. Ты избранный.
Запомни, в реализации убийства нужно выполнять все очень точно, не спешить, чувствовать, знать, предвидеть каждое мгновение, держать его в голове и ничего не упускать. В момент удара ты должен быть уверен в себе или ты сам станешь трупом. Другого шанса не будет. Или он, или ты.
Уничтожить – это убивать с разрешения высших сил. Все убивают: правительство, военные, милиция. Для настоящего киллера, убийство – это творчество, такое же, как живопись для художника. Это талант, с которым нужно родиться. Правила, по которым он лишает людей жизни, являются священными.
Киллеру платят за убийство. Но дело не только в деньгах. Умение убивать позволяет оставаться вне законов этого мира и быть хозяином самому себе. Быть независимым от подлого сообщества людей. Наемный убийца ближе к Богу, чем любой другой человек, потому что он честен. Он не лжет ни себе, ни другим, ни Богу. Он знает, что совершает …, и знает, что в любой момент может за это заплатить.
Есть множество всяких убийц. Они просто следуют разным правилам. Следуя правилам на данный, момент они соглашаются или отказываются от тех или иных условий, которые устанавливает общество. Эти условия зависят от страны, культуры, личного темперамента, воспитания, от чужих или от собственных правил. Все великие герои человечества были убийцами. Наполеон, например, Панчо Вилла, Александр Македонский, Чингисхан, Гитлер, Сталин. У нас есть собственные знаменитости такие как Билли Кид , Джесси Джеймс, Джон Диллинджер, Багси Сигел, Солоник, большинство революционеров, борцов за справедливость и счастье народа никогда не гнушались лишения жизни индивидов. . Они так же знамениты как древние герои. Это не значит, что убийство превращает всех в героев, но тот, кто стоит вне закона часто превращается в героя человечества.
Запомни, оружие нужно держать так будто это продолжение твоей руки. Глаза нужно держать широко открытыми, чтобы видеть все нюансы материального мира предшествующие смерти. Ведь у смерти всегда два лица. Одно из них смотрит на жертву, на которую направлен пистолет, нож или мысль, а второе внимательно смотрит на тебя в ожидании того, что ты допустишь, какую-нибудь оплошность и старуха с косой сможет забрать с собой и твою душу тоже.
Голос доносился откуда-то сверху. Он не звучал, а проникал в голову словно сон, фантазия или мысль. Его оттенки были приятны и даже мелодичны. Информация, которую он доносил, впитывалась в дыхание, в ритм сердца, в бурление газов в желудке.
- Ты все запомнил? – спросил голос.
И я подумал:
- Да.

***

Я открыл глаза и увидел ненавистную и чужую комнату. Эту ненавистную и чужую комнату. Наступило утро. Сейчас за мной должны прийти. И все начнется сначала: зарядка, завтрак, теория, стрельба в тире, тренировка в спортзале и собеседование с Ним. Самое неприятное и омерзительное – это разговор с Ним. После таких бесед я меняюсь, я перестаю быть собой, я становлюсь таким, каким он хочет. Мне это не нравится. Я сопротивляюсь. Но самое ужасное, что эти беседы повторяются из ночи в ночь, словно повтор одного и того же фильма. Но я знаю, что у него ничего не получится. Я справлюсь. Ему не победить. Я уверен. Мои друзья вернуться за мной.
- Подъем!
Прорыв
- Ох, как же неприятно смотреть на трупы. Невозможно, привыкнуть к виду обездвиженных тел, невозможно стать терпимым к тому, что души могут свободно улететь на небеса из-за одного движения твоей руки!
Бали посмотрел на Лата как на ребенка, который  будто только что сказал свое самое первое в жизни слово.
- Не люблю слово невозможно – сквозь зубы процедил он.
Бали стоял в позе лесоруба, крепко сжимая в руках топор, вырванный из головы Коха. Им он за несколько секунд разломил восемь черепов.
- Я смотрю, ты сегодня в ударе… - облизывая кровь, сказал Лат.
- Я надеюсь это метафора – усмехнулся Бали.
- Что ты, друг я даже слов таких и не знаю! – еле сдерживая смех, захрипел Лат.
Оба посмотрели перед собой, а затем обернулись. И впереди и позади них земля была усеяна изрезанными трупами.
- Я и не знал, что ты так можешь. Впечатляет!
- Угу. Я тоже не знал, что ты с собой носишь опасную бритву, да еще умеешь с ней так лихо управляться. В парикмахерской научился?
- Валить надо отсюда. Нет гарантии, что сейчас не появиться еще свеженьких человек двадцать – Лат вытер окровавленную бритву о рукав куртки.
- Коха, нужно похоронить – прошептал Бали.
- У нас нет времени. Нужно догнать тех, кто увел Валю. Его нельзя бросать. Коху не поможешь, ему же все равно, а Валька может погибнуть.
- Его украли не для того, чтобы убить. Он нужен им живым. Но не совсем ясно для чего.
- Не стремитесь к совершенству, вы все равно его не достигнете. Не помню, кто это сказал.
- Дали. Это сказал Сальвадор Дали.
- Может быть. Умно. Очень умно.
- Как ты думаешь, куда они его увезли?
- В город. К этому козлу бородатому, который моей милостью теперь, я уверен, ездит на инвалидной коляске.
- Жаль всех перебили. Надо было бы сначала поинтересоваться, может кто-то из них, что-то и знал – произнес Бали.
- О, глянь, по ходу вон тот в кустах еще рыпается, может еще и соображает. Пойдем, поглядим.
Тело, издававшее тихие стоны, лежало между двух колючих кустарников. Налетчик лежал на спине, его черная куртка поблескивала в свете яркой луны. Его грудь была залита густой кровью, которая бурым потоком вытекала из глубокой раны на темени. Лат подошел к умирающему, присел рядом с ним на колени и аккуратно приподнял окровавленную голову. Из-под красной маски насильственной смерти, сотканной из свежей,  запекшейся крови,  на Лата остатками жизни блеснули глаза. В них как подстреленная птица билась мысль.
- Облегчи свои последние минуты.  Может,  зачтется. Скажи куда увезли мальчика? Где мы можем его найти?
Взгляд умирающего сфокусировался на лице Лата.
- У-у-у-у Алхимика! Он будет из него лепить.… - прохрипел он и закатил глаза. Дыхание умирающего прервалось и глаза закатились, стеклянный взгляд застыл,  устремившись к звездам.
- Ты чего-нибудь понял? – Лат посмотрел на стоящего рядом с ним Бали.
- Поехали. В городе разберемся. Нужно торопиться.
Бали поднял с земли автомат «Узи», Лат засунул за пояс две заимствованные у погибших «Беретты». Свои «стечи» он так в темноте и не нашел, бросил их во время рукопашной, да позабыл куда. А времени искать, уже не было.
Друзья подошли к телу Коха. Бали достал из кармана белый мятый платок и разорвал его на две части. После этого он наклонился к трупу и намочил его часть в крови, вытекший из его головы.
- На, возьми. Чтобы не забыть. Кровь врагов не смывается никогда. Кровь друзей становиться собственной.
Бали протянул окровавленную тряпку Лату.
- Пошли, нужно торопиться.
Две крупные, мужские фигуры, слабо озаренные лунным светом, растворились в темноте непроглядной ночи.
Движение
Я толкнул рукой белую дверь и вошел в зал. Лысый, узкоглазый Таракан ждал меня. Он был как обычно в своем черном кимоно и босой. Лысый внимательно посмотрел мне в глаза. Но я выдержал взгляд его омерзительных раскосых окуляров. Таракан оскалился и провел пальцем по жиденьким усам.
- Что плохо спал?
- Нормально.
- А нэ скажешь. Мятый какой-то. Ногы на ширину плэч. Глубокий вдох, выдох. Вдох, задэржал дыханые. Живот в сэбя от сэбя. Сокращай дэафрагму.
Все задания я выполнял безукоризненно. Таракан всегда оставался доволен мной, хотя не скрывал, что я ему не нравлюсь.
- Ты змэеныш. Тэбя прэдушить надо бы, а я вожусь с утра до ночи. Нэправильно это - частенько говаривал он.
Бег, кувырки, отжимания, все, как и в предыдущие дни.
- Все хватыт. На завтрак марш – Таракан открыл дверь, и я выбежал в коридор.
Завтрак изо дня в день был стандартным. Овсяная каша, молоко или кефир, хлеб с маслом и яблоко. Но мне почему-то нравилась эта кулинарная сдержанность.
Я с аппетитом съел все предложенное. Убрал за собой грязную посуду в посудомоечную машину и, выходя из столовой, рефлекторно оглядел помещение. Невольная улыбка растянула мои губы. На стенах столовой были нарисованы смешные мышки, собачки, мишки, Буратино и гномики. «Сто процентов здесь раньше располагался детский садик, а теперь…, а теперь здесь я и эти уроды!
Я направился в класс. Хорошо освещенная комната с тремя большими окнами, цветы на подоконниках, герань, наверное, и кактусы, четыре парты, на стене доска, на доске медицинский плакат – человеческое тело в разрезе, весь ливер наружу. Рядом прикреплены глянцевые листы с изображениями всяческого огнестрельного оружия, пистолеты, автоматы, отечественные, импортные все  вперемешку. Я сел за первую парту открыл и включил ноутбук. На экране загорелась приветственная надпись: «Доброе утро, Валентин»!
- Доброе, – недобро ответил я экранной строке.
До моего слуха донесся еле слышный протяжный скрип.
«Ну, вот, «мы их не ждали, а они уже пришли…», вспомнилась присказка отца, кажется это строки из какой-то дворовой песни Высоцкого. Дверь открылась и в дверном проеме показалась инвалидная коляска,  в которой сидел Он. Колеса перемахнули через порог с легким скрежетом,  и кресло вкатилось в комнату. Он повернул голову в мою сторону, резко развернул коляску ко мне, проехал немного вперед и остановился вплотную у моей парты. Его кошачья улыбка растеклась по худосочному лицу, утопая в усах и бороде. Очки подпрыгнули на носу, а глаза исчезли в скулах, став частью множества морщин.
- Доброе утро, мой мальчик! Прекрасно выглядишь! Хорошо спал, наверное?! – полувопросительно полуутвердительно пропел Он.
- А Лысый сказал, что я помятый, – съязвил я.
- Не лысый, а Чен. Пора бы запомнить. Ну, а потом, надо сказать, он во всем излишне критичен. Восточный человек, умеет обращать внимание на детали. Нет, он не прав. Наверное, к тому моменту, когда вы общались, ты еще не совсем проснулся, но сейчас-то ты в форме, я же вижу.
Я промолчал. Всеми силами я пытался сделать вид, что у меня есть очень серьезное дело, которое концентрируется на мониторе ноутбука.
- Валентин, посмотри на меня, пожалуйста. Не нужно меня обманывать. Я же знаю, что сегодня у тебя нет никаких заданий для выполнения на компьютере. Нам нужно серьезно поговорить. «Подними голову» – последняя фраза была сказана стальным, волевым тоном. Я почувствовал, как голова сама собой начала подниматься, шея помимо его воли напряглась, и нервные импульсы, неизвестно откуда посланные, подняли череп, а глаза устремили свой взгляд на Него.
- Не нужно сопротивляться. Не заставляй меня идти на крайние меры. Я бы не хотел воздействовать на твою волю. Расслабься и послушай меня.
Напряжение в шейных мышцах спало, дышать стало легче и в голове прояснилось.
- Нормально он меня. Вот бы мне так научиться – пронеслось в Валькиной голове.
- Научишься, и еще не то сможешь. У твоего потенциала, практически, нет границ. Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
Я был полон внимания.
- Инструкторы говорят, ты делаешь большие успехи. Любой урок ты быстро схватываешь и запоминаешь. Базовый курс ты освоил меньше, чем за месяц. Теперь ты подошел к следующему этапу, более сложному и интересному. Скажи, ты же хочешь перейти на другой уровень? – все тем же ласковым, вкрадчивым голосом прошелестел Он.
- А что у меня есть выбор? – как можно более вызывающе сказал я.
- Нет, сынок выбора у тебя нет. И поверь в этом и состоит вся прелесть твоей жизни. Не правы те мудрецы, которые считают, что если из двух зол можно выбирать, то это уже неплохо. Выбор – это проблема. Проблема – это конфликт. А конфликт – это потеря энергии и времени. И то и другое в нашей жизни присутствует в крайне  ограниченном количестве. Когда нечего выбирать, значит ты ничего не теряешь, а раз ты ничего не теряешь, значит ты обретаешь… Обретаешь прежде всего смысл и цель своего существования. Ты никогда не задумывался, что самые эффективные эры в человеческом существовании были в те периоды истории, когда основная масса людей была ведомой единицами. Единицы думали, единицы принимали решения, единицы делали выбор и брали ответственность. И всем было хорошо. Массы шли туда, куда им говорили и были уверены в том, что это правильно, а единицы экспериментировали, накапливали знания, обогащали мировую сокровищницу социального опыта. Задумайся, Советский Союз, гитлеровская Германия, маодзедуновский Китай, даже современная Америка – там люди не выбирали, они просто жили, а что еще нужно обыкновенному человеку? Что может быть прекрасней простой жизни? А уж мы-то те, кто призваны ее отбирать, понимаем этот постулат лучше, чем кто бы то ни было. Мы облегчаем жизнь. Мы делаем выбор за других, избавляя их тем самым от мучений, мучений совершить ошибку, от лишних энергетических затрат… но это уже лирика. Итак, выбора у тебя нет, поэтому ты будешь делать все, что я тебе скажу. Ты перейдешь на следующую ступень, которая называется «Умение быть лидером». Ты не относишься к общей массе, ты принадлежишь к тому минимуму существ, который я называю единицами. И тебе, в отличие от большинства, придется научиться делать выбор и принимать решения за других. Но это будет еще не скоро. А пока ты должен научиться играть в единицу. Пока за тебя твой выбор делаю я, но придет время, и ты встанешь на мое место.
Моя голова стала раздуваться,  словно накачанный гелием шарик. Половину из того, что Он мне говорил, я не понимал. Но одно мне стало ясно – меня хотят заставить сделать что-то в отношении других людей. Эх, пессимист, оказавшись пред выбором из двух зол, выбирает оба. Откуда я это знаю, кто это сказал? Ну, и черт с ним, сделаю все, что угодно, мне уже все равно, ведь выбора у меня нет! Или есть? А что такое выбор? Я снова услышал его.
- Я готов сделать все, что вы скажете – отчеканил я.
- Другого ответа я от тебя услышать и не ожидал, малыш. Итак, с сегодняшнего дня ты ищешь себе друзей. Мне нужно, чтобы ты сколотил группу своих ровесников, в нее могут входить ребята и постарше и помладше, главное, чтобы ты мог их контролировать и управлять ими. Это будет твоя команда, это будут твои люди, и они должны исполнять твою волю. А твоя воля будет зависеть исключительно от моих пожеланий и рекомендаций.
- Они должны будут убивать?
- Ты соображаешь намного быстрее, чем я даже думал. Да они должны будут убивать, а ты должен будешь показывать им пример. Ты должен быть для них лучшим, стать братом, другом, наставником богом, наконец, или палачом.
- Человек не может быть богом.
- Очень спорное заявление. Никто не может наверняка знать кто, кем, когда и как может быть. Любой процесс проявления способностей и трансформации личности зависит от набора обстоятельств и случайностей, которые можно и нужно направлять в необходимое тебе русло.
- Случайностями нельзя управлять.
- Оставим пока этот вопрос. Итак, начинаешь с завтрашнего утра. Сегодня ты можешь отдохнуть. Никаких занятий не будет. Делай что хочешь: читай, смотри видео, гуляй, тренируйся, ешь, пей. Сегодня твой день. Но завтра ты должен начать отжиматься, отжиматься по полной. У тебя нет право на ошибку. Но я уверен -  ты ее и не совершишь.
После этих слов, сказанных пафосным, наигранным тоном Он развернул коляску и выкатился из класса.
Мне очень захотелось спать. Я вернулся в свою комнату и рухнул на кровать. Мне показалось, что я уснул.

Лика
В темной пелене растекшейся внутри моей головы я увидел разноцветные, радужные разводы всех возможных естественных и комбинированных цветов. Они летели по темноте из глубины моего я или из бескрайних просторов космоса пульсировали, усиливали и уменьшали яркость, перетекали один в другой. Я слышал звук. Звук похожий на гул далеких моторов невиданных машин, но он был приятным, и его хотелось слушать вечно. И вдруг внутри него что-то брякнуло. Брякнуло как-то уж очень не по космическому, как-то уж очень по земному некрасиво и примитивно. И я тут же вернулся в свой мир и открыл глаза. Я увидел что-то материальное, проскользнувшее рядом с дверью в мою комнату и исчезнувшее в коридоре. Я вскочил на ноги и бросился вдогонку. В коридоре за поворотом в другой бокс промелькнуло что-то белое и летящее. В три прыжка я оказался у поворота и побежал дальше по лестнице, наконец, я настиг это что-то летающее и белое. Им оказалась девочка. Она уже занесла ногу в желтой туфельке над ступенькой, и тут я упал на пол, схватил ее за другую ногу и с силой дернул на себя. Меня словно облаком накрыло белое покрывало, а голову придавило что-то тяжелое. Девочка упала прямо на меня и оседлала мою голову, словно игрушечную пони. Голове стало тяжело, тепло и приятно. Затем девочка резко вскочила на ноги и пронзительно закричала: «Дурак, сумасшедший!
Я поднялся и сел на пятую точку. Девочка широко распахнула глаза, правой рукой схватилась за перила ступеней, а левой покрутила указательным пальцем у виска.
Я внимательно смотрел на нее несколько секунд, не проронив ни слова. Девочка тоже пялилась на меня словно на куклу в витрине магазина. Я решил прервать эту немую сцену.
- Ты кто?
- Я розовая лошадка с планеты Ганалулу. Прилетела посмотреть на глупого земного ослика, которого привезли работать в цирк.
- Ты чего несешь, дура.
- Ой, как некультурно. Но хотя чему я удивляюсь, чего же можно еще ожидать от осла.
- Еще раз обзовешь ослом – ударю….
- Ну, я то, теперь, наверное, по сценарию должна испугаться, упасть на колени и умолять о пощаде, но мечтать не вредно, ослов я не боюсь.
После этих слов я резко вскочил на ноги  и бросился в сторону девочки. Правая рука занеслась для удара, но,  не успев понять, куда я хочу врезать этой дерзкой девчонке, я вдруг почувствовал, что пол с потолком резко поменялись местами, а оторвался от земли. В том, что земля все-таки притягивает, я убедился тогда, когда рухнул всей своей массой на пол,  при этом больно ударившись затылком и поясницей. Мир вокруг закрутился как на карусели. Когда круговерть остановилась, я снова увидел ее лицо. Она смеялась. Не знаю почему,  меня вдруг тоже охватил безудержный хохот. Не знаю, сколько я смеялся, но остановился я только в тот момент, когда мышцы моего живота скрутила от напряжения острая боль.
- Меня зовут Лика – девочка протянула мне свою на вид худенькую, но жилистую и загорелую ручку.
Я поднялся на ноги, отряхнул штаны правой рукой и тут же протянул ее своей новой знакомой. Наши кисти соприкоснулись и я ощутил что-то странное, как будто тысячи иголок мгновенно прокололи меня всего от пальцев рук до пальцев ног.
- А тебя Валя зовут, я знаю.
- Откуда?
- Дядя про тебя часто говорил.
- Дядя?
- Он твой наставник, тот который на колясочке ездит, его зовут дядя Боря, – сказано это было каким – то странным тоном, даже немного злым.
- Что-то как – то недобро ты о нем сказала – не преминул заметить я.
- Я ненавижу его. Он урод. Он убивает людей. Он убил моих папу и маму.
- И ты так спокойно об этом говоришь?
- Да. Потому что у меня нет выбора.
- Сегодня эти слова и примерно в этом же смысле я слышу уже далеко не первый раз.
- Я отомщу ему. Обязательно отомщу. Когда придет время – она прищурила глаза и на секунду стала похожа на маленькую крысу.
- А откуда ты знаешь, что оно еще не пришло? – искренне поинтересовался я.
- А я и не знаю. Может уже и пришло. Может быть,  именно сейчас после твоих слов оно и пришло?
- Очень может быть - мне хотелось казаться очень умным, и  я продолжил с самым глубокомысленным видом, на который только был способен.
- Дядя Боря дал мне задание собрать команду из ровесников, я думаю, что в качестве первого кандидата ты очень даже подойдешь.
- Он не разрешит мне – уверенно заявила девчонка.
- Разрешит.
Как?
- Это уже не твои проблемы – после этих слов мне показалось, она перестала сомневаться.
- А ты мне нравишься! Ты похож на маленького мужчину –загадочно произнесла Лика.
- А я и есть мужчина. Кстати, где так драться научилась? Я этого броска не знаю, даже понять не успел, как ты его провела - мне было действительно интересно это знать, уж больно качественно девчонка уложила меня на лопатки.
- А не нужно Чена обзывать лысым тараканом. Может быть, если бы  ты его не обижал, он бы тебе показывал некоторые приемы помимо обязательной программы.
- Он не любит меня. И всячески это демонстрирует. Про таракана откуда знаешь? – с искренней обидой в голосе пояснил я.
- Ты очень громко разговариваешь. Далеко слышно. А Чен никого не любит. Он и ко мне так же относится. А ты не задумывался, что подобное отношение к ученикам тоже является частью обучения. Я думаю, что этим он нас приучает к враждебности окружающего мира и к тому,  что несмотря на негатив людей,  мы должны уметь общаться, получать информацию, владеть своими эмоциями, контролировать свой характер. Задумайся над этим.
- Я не могу понять, зачем тебе уметь драться,  ты что, и на стрельбу ходишь? – я хотел поговорить с ней как можно дольше и как можно сильнее заинтересовать ее собой своей персоной.
- Да, конечно. А что тут удивительного? Я такая же, как ты, меня тоже учат убивать и выживать. В этом доме нет случайных людей. Всё продумано и все продуманы.
- А почему же ты тогда думаешь, что дядя Боря тебе не разрешит быть членом моей команды?
- Думаю, что в отношении меня у него какие-то другие планы.
- А какие?
- Не знаю пока. Всему свое время. А может, и нет никаких планов.
- А что  у тебя имя такое странное… Лика?
- В обще-то, меня зовут Эвелина, но с детства мама и папа звали Ликой, говорят, что я в раннем детстве очень улыбчивая была, веселая, папа говорил светлый лик. Вот и пошло Лика. Только вот улыбаться престала уже давно. Улыбки нет, а прозвище осталось – и она улыбнулась так обворожительно, что по моей коже пробежали мурашки.
- Тебе идет это имя. И улыбка у тебя действительно светлая. Улыбайся почаще.
- Если с тобой буду общаться, то может быть и буду, - она рассмеялась звонким, переливчатым смехом.
У меня внутри что-то приятно сжалось.
- Ну, ладно! Счастливо! Моя комната на втором этаже рядом с тренажерным залом. Но лучше я сама к тебе буду приходить. За мной постоянно наблюдают дяди Борины помощники. Лучше пусть они поменьше знают о моей личной жизни.
И она снова улыбнулась и приятный комочек в груди снова сжался,  и мне стало снова непривычно хорошо!