Н. В. Панченко в Центральном доме литераторов

        9 апреля, в день рождения Николая Васильевича Панченко (1924 – 2005) в Малом зале ЦДЛ прошел вечер в связи со 100-летием поэта . В двухчасовое это событие уместилось очень многое. На своей странице в ПРОЗА.РУ я уже представила некоторые стихи и биографию Николая Васильевича, как она видится мне самой и о чем свидетельствуют документы.
       А ниже я привожу конспект отчета об этом вечере, рассказ, может, и не совсем складный по журналистским меркам… Я вношу в описание события полные тексты прозвучавших там стихов, чтобы дать представление об атмосфере этого строгого праздника.
       Инициатором проведения юбилея именно в ЦДЛ был Андрей Крамаренко, бард, композитор, известный исполнитель песен на стихи поэтов нашего времени.
       Наталия Познанская, возглавляющая в Доме писателей культ отдел, прекрасно организовала это значительное в жизни ЦДЛ юбилейное событие.
               
Была напечатана афиша с портретом поэта, разосланы пригласительные билеты.

                НИКОЛАЙ ПАНЧЕНКО
                «ЛЮБИТЬ И ВЕРОВАТЬ СПОЛНА»
              Стихи, воспоминания, музыка, документальный фильм

          Заранее просили, чтобы каждый из выступающих прочел свое любимое стихотворение из написанного Николаем Васильевичем.

          Зал был полон, но собственно писателей пришло немного. Были также люди, специально приехавшие на этот праздничный вечер из других городов (Суздаля, С.- Петербурга).

          Началось музыкой Скрябина, грянуло фортепьяно.

        Сразу после этого была видео-запись: Панченко читает «Балладу о расстрелянном сердце». А вслед за тем, без объявления, в темноте - Шостакович. Всего на полторы минуты, вещь, сочиненная во время войны.
 
       А потом зажгли все лампы и я объявила начало.

       Выступление «Мелос – трио» (лауреаты международных и всероссийских конкурсов Каролина Коротченко (ф-но), Оксана Чернет (скрипка) и Татьяна Баскова (виолончель) было музыкальным приношением поэту. Так как стихи Панченко - тексты большого накала, по завершении стихотворений невозможно было говорить. И тут как раз звучала музыка, классические и современные короткие пьесы.
 
     Я рассказала  биографию Николая Васильевича.

     Затем Андрей Крамаренко представил видео «Николай Панченко. Альбом фотографий», запечатлевший поэта с самых первых лет жизни, снимки разных лет, портретные и групповые.
 
      Варвара Викторовна Шкловская, жена Николая Васильевича, и ее сын Никита Шкловский прислали видео-обращение к нам, собравшимся, чтобы отметить юбилей поэта. Запомнились ее слова: «Коля был очень храбрым». Привела пример из семейной истории.  При выпуске одной из книг Виктора Борисовича Шкловского редактор издательства, молодая женщина, работала с ним по телефону, категорически предлагая, как «исправить» текст по теории прозы. Очевидно, убирала какие-то имена и «формалистические» термины. «Отец плакал, но соглашался. А Колюшка никогда не соглашался с их правкой стихов», - сказала Варя.

       Затем прозвучали стихи в авторском чтении. (Запись и монтаж А.Крамаренко и И.Хвостовой)

       Андрей Крамаренко исполнил свои песни на стихи Панченко под гитару. Эти песни, очень отличные по манере от того, как их читает сам поэт, выявляют совершенно новые черты и состояния автора. Раскрывают особую теплоту и проникновенность чувств, тонкую иронию, диалогичность текстов.

      Сначала : «Мы идем угловатым Арбатом/ по магазинам с одним грузином…»

      И стихотворение 1961 года:

Живу как скворец - в скворешне:
под крышей дощатый ящик
щелястый. И с миром внешним
общаюсь через стоящий

поодаль высокий тополь:
подводу ль услышу, топот,
как тополь тотчас прошепчет -
кто едущий, кто прошедший.

Летает ко мне скворчиха -
ворчиха, родная птица.
Нам порознь никак не спится,
не пьется и не живется.
Она залетит напиться
водицы и остается

в прославленной сим навеки
без мрамора и колонн
скворешне. Смыкает веки
и спит под моим крылом.

Сопит под моим крылом.
Сидит над моим столом.
А у меня - ни стола, ни кола,
Потому и зовут меня Ни-колай,

Потому и скворешник – щеляст и тесен…
Но есть
              на весь мир одна
скворчиха
           и пара песен,
когда улетит она.             

Ко дню рождения Панченко Андрей издал небольшую книгу его стихов, которую и принес на этот вечер. Там стихи о любви. Книжку дарили выступающим и всем желающим.

     Я рассказала о Николая Васильевича как о нашем учителе, о его наставлениях нам, начинающим поэтам. Главным требованием к пишущему у него было - точность, не лгать! "Стихи как самодонос" - вот такой откровенности требовал он от настоящего поэта.
     Предупреждал нас, что нереально зарабатывать на жизнь стихами, надо иметь другую профессию, иначе невозможно в поэзии оставаться независимым.

     Ученикам своим, очень отличающимся друг от друга  (Илья Рубин, Аркадий Осипов, Виктор и Нина Константиновы, Петр Красноперов, Елена Кузина, Валерий Лаунов, Ольга Постникова) Панченко помогал и в литературных, и в жизненных ситуациях. Для кого-то встреча с Н.В. в юности определила всю жизнь, точно он задал алгоритм судьбе.

     На протяжении многих лет мы были с ним связаны дружбой, приезжали со своими текстами, обязательно собирались на его день рождения. Знали его стихи наизусть без цензурных искажений, бывали на всех его выступлениях (очень редких), и книги свои Н.В. нам дарил. А выходили они: одна в пять-десять лет. А «Белый март» не напечатан отдельной книгой до сих пор.

     Я прочла, как было предписано всем выступающим, одно стихотворение. "Весна на фронте пахнет не фиалками". Его мой сын, тогда ученик 4-го класса, прочел на уроке, посвященном Дню победы, и учительница сказала что это стихотворение "антиполитическое".
     Затем я цитировала статьи о творчестве Панченко (Сергей Чупринин, Андрей Турков, Григорий Беневич), а также присланные мне письма памяти Н.В. (Лариса Миллер и др.).

     Выступил Сергей Шаргунов, известный прозаик и член Госдумы, который очень интересно рассказал, как выходили "Тарусские страницы" №1, - редактором, автором и издателем сборника был Панченко,-и как наказали потом инициаторов этого «районного» альманаха, ставшего известнейшим событием в истории советской литературы.
      Показали кусок фильма о «Тарусских страницах", где фигурируют Панченко, Окуджава, Бялосинская и Роман Левита.

      А затем Шаргунов прочел стихотворение:

В вечернем небе,
                над Окою,
Я, мальчиком,
Увидел Бога –
Его не то чтоб было много,
Но было Богом
                Все, что было.
Началом было и Итогом
И, проходя, не проходило.

Меня родители искали
И, находя, не находили,
Через меня переступали,
Пока я сам не отозвался.

Не на меня – в меня глядели,
Как смотрят в щель или в оконце,
И с петухами полотенце
В моих руках не узнавали.
Пока я сам не отозвался,
А петушок прокукарекал.

И там, где нас нашла дорога,
Я им сказал:
            – Я видел Бога, –
И мы, то круто, то полого
Спускаясь, громко говорили:

– Он видел Бога!
              – Видел Бога!
Его не то чтоб было много
(Висел туман – луна кадила),
И было Богом
           Все, что было…       (1993)

      Выступил молодой врач Тимур Халилулин (лечит детей от СПИДа, известный специалист, кандидат наук). Панченко он читает на сцене еще со школьных своих лет, выступал и на прежних его юбилеях. На этот раз прочел философские стихи Н.В. и его стихи о любви. Здесь я привожу одно:

Люби меня тихо и грустно,
пока за порогом темно,
любить, как болеть – безыскусно –
никто не умеет давно.

Но с глазу на глаз и заглазно,
едва зарумянится свет –
люби меня полно и праздно,
как будто усталости нет.

А в этой больничной одежде,
где я и четыре угла –
люби меня просто, как прежде,
когда не любить не могла…               (1971)

       В конце вечера дали видео-запись, как на предыдущем юбилее поэта (90-летие, которое отмечали уже без Н.В.) Дмитрий Сухарев читает военные стихи Панченко:

Я с войны не привез ни шиша.
Даже шубу в Смаковниках продал.
Даже Шурку с полковником пропил:
сто веснушек –
            за стопку «ерша».

Пил и радовался:
                живой!
Искалеченный? Все искалечены.
Недолеченный? Все недолечены.
Хорошо, что еще – с головой.

Атаману дана булава.
А Ивану дана голова.
Атаман рисковал булавой.
А Иван рисковал головой.

Голова ты моя, голова, –
булава ты моя, булава!   (1945)

Я закончила вечер, объявив, что у меня есть листки со стихами Панченко (остались от работы над ИЗБРАННЫМ, изданным Никитой Шкловским в 2014) и тут ко мне пошли люди толпой - молодые и старые, мужчины и женщины, бодрые и на костылях. Все хотели этих стихов.
;