9. Бортеневский разгром

9. БОРТЕНЕВСКИЙ РАЗГРОМ. Два года Юрий Даниилович сидел в Сарае и готовил свое триумфальное возвращение на Русь. Два года московский князь швырялся деньгами направо и налево, умудрившись стать своим в домах почти всех самых влиятельных чиновников ордынской администрации. Два года он торчал без дела при дворе великого хана, и так там примелькался, что Узбек не только заметил щедрого московского князя, но и надумал вдруг отдать за него замуж свою сестру Кончаку. При этом никто даже и не пытался склонить Юрия к принятию «бесерменской» веры. Убежденный мусульманин Узбек без каких-либо условий и оговорок разрешил сестре принять православие - настолько велико было его желание иметь на Руси своего человека. В приданное за Кончакой, ставшей после крещения Агафьей, Юрий получил ярлык на великое княжение и небольшой довесок к ярлыку в виде 20 тысяч конных татар во главе с двумя темниками, Кавгадыем и Астрабылом, дабы у царского зятя не возникло проблем при возвращении на родину. Дело было сделано, и теперь ничто уже не могло удержать московского князя в Сарае. Он немедленно начал собираться на Русь.

В Рязанской Земле свежеиспеченного великого князя встречали, как своего государя, с хлебом и солью. На малой родине прием был еще теплее. Москвичи целыми толпами высыпали на встречу княжескому обозу и радостно драли глотки, приветствуя князя с княгиней. Еще бы! Юрий сумел сотворить почти невозможное! В обход древних законов он вернул потомству Даниила Московского право занимать великокняжеский стол. То, каким образом он это сделал, никого уже не волновало. К смуглым и раскосым княгиням Русь успела привыкнуть еще во времена половецких войн, а нынешняя степная принцесса была похлеще иных – царева сестра как-никак.

Михаил Тверской в ожидании инаугурации нового великого князя тоже времени попусту не терял - сбирал полки. Готовясь к разговору со своим более удачливым соперником, он вкупе с суздальскими князьями сумел сколотить немалое по тем временам войско. Эта сила, впрочем, была нужна тверскому князю не столько для войны, сколько для мира. Михаил хотел лишь уберечь от погрома свои владения, и ему для этого требовался весомый аргумент. Узнав о пугающе большом количестве ратников, вставших под знамена экс-великого князя, Юрий довольно легко согласился не трогать Тверь. Мало того, не желая ссориться с сильными суздальскими князьями, он отказался и от своих замыслов по захвату Нижнего Новгорода. На первых порах великий князь Юрий мог позволить себе проявить щедрость и миролюбие. Что будет потом – покажет время. Великие князья, новый и старый, подписали мир и разошлись по своим уделам для того, чтобы подготовится к новой схватке. Жить друг с другом в мире они уже не могли, и это понимали обе стороны. Именно поэтому Юрий оставил при себе тумен Кавгадыя, отпустив в Орду лишь половину татар, а Михаил удержал у себя в плену княжича Афанасия и новгородских бояр.

Все лето Юрий готовился к окончательному разгрому своего самого главного противника. Иван Калита, оставив в Москве молодую жену и только что родившегося сына Симеона, отправился в Новгород поднимать против Твери злопамятных вечников. Сам Юрий вел переговоры с удельными князьями, переманивая на свою сторону бывших Михайловых союзников. К концу сентября под знаменами нового великого князя уже стояли московская, суздальская, ростовская, ярославская, костромская, стародубская, муромская, дмитровская, городецкая, владимирская и нижегородская рати. Вместе с мордовской конницей и татарами Кавгадыя силища собралась немалая. Дни Михаила Тверского были сочтены. Тот, на кого еще совсем недавно вся Русь смотрела с обожанием, как на единственного своего защитника, теперь остался в полном одиночестве. Его покинули все: и вассалы, и союзники. И произошло это только потому, что сарайскому владыке захотелось вдруг сменить фигуры на шахматной доске, именуемой Владимирская Русь. При этом не поленимся заметить, что Узбек вряд ли отважился бы на конфликт с Михаилом Тверским, не будь у него под рукой ручного московского князя. Ордынские власти давно уже научились защищать свои интересы на Руси руками самих русских. Им так было гораздо удобнее и дешевле.

По Тверской Земле союзники шли, как по вражеской территории, с огнем и кровью. С севера на Тверь также страшно надвигались новгородцы. Ждать снисхождения от этих ребят Михаилу тоже не приходилось. Ему оставалось только одно – бежать, спасать свою жизнь, бросив и княжество и семью на милость победителя. Возможно, именно этого от него и ждали. Но все дело было в том, что бегать от Судьбы Михаил Ярославич не умел, зато, если требовалось, он умел быть и дерзким, и решительным. Собрав все свои войска в кулак, он стремительно форсировал Волгу и скорым маршем двинулся к Торжку. Оказавшись один на один с разъяренным тверским князем, новгородцы пришли в полнейшее замешательство. Не имея никакой информации о состоянии дел у великого князя Юрия, - где он и чем занят - вечники поспешили заключить с Тверью мир и повернули назад. Теперь Михаил, не опасаясь больше удара в спину, мог бросить все свои силы навстречу армии Юрия Московского.

22 декабря 1317 года под Бортеневом, в 40 верстах от Твери, непримиримые противники сошлись в беспощадном сражении. И «бысть сеча велика» - запишет потом летописец. В тот день тверские ратники бились с удвоенной силой, бились жестоко, остервенело, бились как никогда раньше, ибо знали - на их стороне Правда, а за их спиной родная Земля. За спиной у Юрия ничего подобного не было. Он мог рассчитывать лишь на численное превосходство, а оно, как известно, гарантией победы никогда не являлось. Не выдержав напряжения разыгравшегося на его глазах побоища, Юрий в числе первых бежал с поля боя, оставив победителю и казну, и обоз, и младшего брата Бориса, и жену Агафью. Вслед за великим князем, бросая оружие и теряя ратников, повалило и все его воинство. Татары, побросав стяги, отступили к своему обозу и заняли там круговую оборону. Однако Михаил, не испытывая никакого желания еще больше усугублять свои и без того непростые отношения с Ордой, на приступ не пошел. Он лишь отобрал у татар всех пленников, а самого Кавгадыя пригласил к себе в Тверь, где за темником было легче приглядывать. Туда же вскоре увезли Кончаку-Агафью и княжича Бориса.

Весенняя распутица прервала боевые действия.