Скажи мне папа...

                «Семья — это не главное. Это всё»
                Макл Джей Фокс, актер

   В коридоре подъезда темно и влажно, пахнет старой пылью и нагретым чугуном батарей. Да еще старыми тряпками, которыми жильцы моют полы в подъезде и оставляют сохнуть на горячих трубах отопления. На стене, над голубым электрощитом, за мутными оконцами которого крутятся диски счетчиков, пыльный стеклянный плафон с перегоревшей лампочкой. Давно перегорела, а поменять некому. В окнах подъезда ночь качает голые ветки старого тополя. В темноте подъезда едва видны обшарпанные бетонные ступеньки лестницы, ведущей на верх к площадке на четвертом этаже. Железная дверь, покрашенная светло-коричневой краской. Папа давно снял кнопку звонка потому, что соседские мальчишки с пятого этажа проходя мимо нажимали кнопку и убегали. Шутили над стариками. Те пока дойдут до двери, пока в глазок посмотрят, а там и нет никого. Им весело, а у стариков ноги больные. От кнопки звонка не осталось и следа на стене у двери. Я знаю, что звонка нет. Поэтому я негромко стучу согнутым указательным пальцем по железу двери, и жду. Жду, когда послышаться из-за двери шаркающие шаги и папин голос спросит: «Ты чтоль?». И после моего ответа раздастся звук поворачивающегося в замке ключа. Из отрывшейся двери на меня льется яркий теплый свет, который ореолом окружает папу со спины. Он улыбается, жмет мне руку сухой теплой ладонью, повторяя: «Заходи, заходи!». Глаза светятся, на лице улыбка. После темного подъезда свет слепит мне глаза, и я не могу понять сначала откуда столько света в родительской комнате? Мы проходим с ним в наполненный светом как лучами солнца зал. Он садиться на свое любимое место на диван, прямо напротив стоящего в углу на стеклянной тумбе телевизора.  Над диваном почти во всю стену видны замысловатые, пересекающиеся линии узоров знакомого мне ковра. Я смотрю на папу и радуюсь, что мы увиделись вновь. Ясные папины глаза лучатся светом и любовью. Плечи расправлены. Он понимающе смотрит на меня, улыбается немного кивая головой, как будто знает все, о чем я думаю сейчас. Мне кажется, что сейчас он выглядит моложе, не так много седины, меньше морщин, а главное я чувствую идущее от него ко мне чувства любви и заботы. Как будто теплым ветерком обдувает мое тело.
   В последнее время мы так редко виделись и так о многом хотелось поговорить, что сейчас мне не терпится задать ему вопросы. Я уверен, что он знает на них ответы. Ведь я столько раз, пока он был здесь с мамой, жаловался им на проблемы с работой, в семье, на нехватку. Хотел, чтоб меня пожалели по-родительски. А сам, наверное, только расстраивал их. Потом, как они уши – жалел. А вот сейчас не хочу. Сейчас это не главное. Главное сейчас, это он, мой папа. Он определенно знает все про меня. Он смотрит на меня с улыбкой и, сам начинает наш разговор. Папа что-то говорит о погоде, о других на самом деле неважных вещах. Слушаю его и не слышу. Я весь поглощен звуками его голоса, его улыбкой. Сейчас я удивительно счастлив сидя рядом с ним.  Как будто я опять на минутку вернулся в то свое детство. Спрашивает: «Ты сам-то как, сынок? О чем сам думаешь?» Я начинаю рассказывать, а сам думаю о другом. Думаю о них с мамой. Как они там? Глаза его, в паутинках мелких морщин становятся грустными. «Да, понимаю!»  говорит он и опять тихонько кивает головой. Мне хочется поговорить о главном, о чем у меня болит на душе. О чем сомневаюсь и страшусь. Он как будто понимает меня без слов и взгляд его становиться более серьёзным, брови сдвигаются, на лице уже нет той улыбки. Кажется, что мое напряжение передалось ему. Он даже как-то придвинулся ко мне, как будто ожидая, что я спрошу его сейчас о чем-то главном для меня. Он и мама, это на самом деле единственные люди, кому могу довериться без остатка, зная, что поймут, что примут, хоть иногда и бывают против моих поступков. Все равно, поворчав, поучив меня жизни они принимают и любят меня таким каким я есть.
   И я решаюсь задать главный вопрос. «Папа, как ты там?». «Нормально» отвечает он, как будто ожидал моего вопроса. Затем посмотрев на секунду в темнеющее за окном пространство ночи, добавляет: «В общем по сути там не сильно отличается. С начала непривычно было, потом стало понятно, что к чему». Смотрю на него, понимаю и не могу понять. Папа улыбается опять и вспоминает притчу про старого извозчика и его лошадь. Ну, жил старик, возил на лошади людей, грузы. Ничего плохого, да и особо хорошего никому не сделал. Пришло его время, умер и попал на Суд. Светлейшие посмотрели и подумали: в Свет его не определить, но и во тьму не послать, давайте, раз он так любил, дадим ему опять его лошадь с бричкой и пускай опять ездит, возит людей да грузы. Я помню эту притчу. Иллюзия материального мира. Киваю головой, начиная понимать. Спрашиваю еще:
- Пап, значить нет особого различия?
- Ну конечно есть, хотя по сути, похоже. По смыслу для чего живешь - тоже самое, примерно, отвечает он.
- Получается, что задачи те же, что и здесь?
- В общем да.
- Мы продолжаем меняться, продолжаем учиться, развиваться, да?
- Конечно! Да всё так. Форма, и место не имеет значения. Хотя конечно возможности могут быть самые разные. Вообще-то здесь их гораздо больше. Чувствуешь и понимаешь по-другому, больше, ярче. И еще… многим, кто хочет двигаться вперед нужно возвращаться опять к земным урокам.
- Как это, пап?
- Знаешь, иногда чтоб полететь, надо сначала прыгнуть с края скалы в пропасть. Помнишь, как птицы летать учатся?
- Ага. Это чтоб стать лучше и идти дальше, нужно прожить жизнь здесь, пройти через все, и даже через боль и смерть?
- Таким путем для многих получается лучше. Не важно здесь или в другом месте. Это нужно понять, ведь здесь бывает все так переплетено, все так сложно кажется! Ну а потом, что значит умереть? Ты же сам видел, дорога жизни не прерывается, даже если ты изменишь форму существования. Помнишь тогда в больнице?
- Да.
- Ну вот!
- Пап, это значит все правда? Значит мы будем вместе, да? Мы все когда-то будем вместе, и мама? И дед? Эта боль внутри, боль потери, разлуки, она уйдет, да? Мне так было больно, когда…
- Знаешь, мы ведь все видели и чувствовали тогда. Жалели вас. Но решение было принято такое. Так лучше было для всех, понимаешь?
- Я понял папа, потом понял.
- Но мы ведь и сейчас вместе. Как можно быть нам раздельно? Если мы части единого целого? Да ты и сам это знаешь, все ответы внутри тебя. Только сомнение и страх не дают тебе ясно понять их. А ты, сын ищи! Ищи и находи. И страшно не будет и сомневаться не будешь. Да ты же сам мне рассказывал про иллюзию разделенности! Помнишь? Тогда, когда человек погрузил руки по локоть в воду и пошевелил пальчиками, а тем пальцам за пеленой воды, разделяющей их со всем остальным телом показалось, что они отдельно, в другой среде сами по себе шевелятся, не видя за тоненькой иллюзорной пленкой поверхности воды, что они вместе со всем телом и движение их связано с движением всего тела. А когда ручки то из воды достанут, вот тогда и будет понятно, что все в единстве, в одной среде. А вода эта… Как Мара, как обман, кажется, что мы все разделены, что сами по себе. От того и слепы многие, и многие ошибки делают, думая о себе, для себя.
- Понимаю, пап! Кажется я всегда это знал, вот только забыл немного.
    Папа смотрит внимательно, опять улыбается, взгляд становиться по особенному грустным и светлым. «Папуль!», говорю я, наверное, пора, да? Он немного отводит глаза и говорит: «А что? Хотел еще что-то спросить?» «Да» отвечаю я. «Один вопросик всего!» говорю я, растерянно улыбаясь в ответ на его улыбку. «Ну давай, да я пойду скоро!» - как бы извиняясь говорит он. «Ведь мы увидимся еще с тобой, ты придешь, да? И мама?» спрашиваю я. Он кивает головой, с улыбкой поднимает седые разросшиеся брови, и говорит: «А ты позови как нужен буду, я постараюсь. И маму тоже. Мы ведь часто о вас думаем, бывает смотрим на вас, какие вы молодцы, дети наши!» Он обнимает меня своим теплом и любовью, с улыбкой в глазах смотрит на меня.
   Темнота и тишина в комнате неожиданно сменяет свет. Папы нет, да и квартира не та, той уж нет. Другие люди живут там, где жили мои родители. Я смотрю в окно своей квартиры на светлеющей тонкой розовой полоской восток и мне так хорошо и тепло на душе. Хорошо от того, что все это правда, то, что жизнь бесконечна и там, за пределом земной тверди мы опять будем все вместе. Вера в это мне как опора в жизни. Понимание, что Великое состоит из малого, что все в единстве и есть это Великое дает мне силы жить дальше, не сомневаясь и не боясь за мое будущее. Будущее моей жены, моих детей и близких. Как можно разъединить то, что изначально соединено навсегда вместе? Маленький краешек восходящего над Землей Солнца, несущего нам новый день, ярким светом своим светит мне в глаза, радужным ореолом окружает и ласкает все вокруг. Новый день начинается с нового утра!

13.09.2024

20.25