БАМ любви

                ***
 
     Георгина Аркадьевна проснулась раньше обычного и принялась тормошить рядом сопящего Василия Ивановича. Разумеется, будучи барышней из местной интеллигенции и заслуженной членкой лопуховской элиты, мысленно танцующей на балу в Аничковом дворце, Георгина Аркадьевна настаивала на том, чтобы опочивальни у супругов были раздельными. Лишь в минуты особой страсти дама должна была распахивать двери персонального будуара в ожидании своего идальго. Но Василий Иванович упрямо придерживался иного мнения. И ему удалось настоять на своём.

— Василий Иваныч, ну же, голубчик, просыпайтесь! Я сию минуту должна поделиться с близким другом своим сновидением и впечатлением о нём!

— Аркадьевна, я ещё не отошёл от твоих последних кошмаров, где поссорились метафора с анафорой, а эпифора их разнимала, пока не объявились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем. Будь другом, дай досмотреть свой сон. Мне такое место приснилось для заначки! Главное, чтобы мой жирный паук из красного угла никуда не переехал со своими паучьими пожитками! Уж к нему ты точно не полезешь! Ой, вот пустомеля! Голова спит, а язык лопочет! — потирая сонные глаза, спохватился Василий. — Ладно, рассказывай!

— Василий Иваныч, снится мне, значит, сегодня, что иду я такая нарядная в своём торжественном парике как у Аллегровой по Красной площади. Ни дать-ни взять — шальная императрица! Иду, стало быть, и пою громко:

«Ты не смотри, что я высочество,

Спаси меня от одиночества,

К твоей груди прижаться хочется,

Прильнуть к волнующим губам...»

Гляжу, а от Москвы-реки в мою сторону направляются тридцать три богатыря, а с ними — Дядька Черномор. Подходят они ко мне поближе, и тут я замечаю, что в руках у Черномора — камера «Мосфильма». Сердце моё сразу в пятки и провалилось. А он, Черномор этот, обращается ко мне зычным голосом академического вокалиста:

— Девочка, ты хочешь сниматься в кино?

Я не успела от радости ничего произнести и тут же проснулась. Василий Иваныч, это же моя детская мечта! Я всю жизнь грезила о том, чтобы услышать подобный вопрос! И надо же — она сбылась! Правда, пока что только во сне. Но это не важно! Интересно, к чему бы данное сновидение? Я, конечно, уже не столь юная, чтобы сыграть Джульетту. Но вот с чем-нибудь характерным могла бы справиться. Так и вижу себя Вассой Железновой.

— Аркадьевна, может в качестве репетиции сыграешь роль моей горничной и сварганишь чайку с хворостом?

— Василий Иваныч, вы чёрствый и толстокожий мужлан, грубо и неуклюже ступающий по изящной материи моих мечт! Фу и фи — одновременно! — возмутилась Георгина и, набросив халат на плечи, двинулась в сторону внезапно зазвонившего домашнего телефона.

— Если это твоя золовка, то скажи, что нас нет дома! — поглаживая усы, решил пошутить Василий Иваныч.
— Ха-ха, очень смешно! — в ответ буркнула обиженная Георгина Аркадьевна.

     Через несколько минут от женской обиды не осталось и следа.

— Васенька, ты не поверишь: мне только что позвонили из Останкино! Как бы тебе объяснить попонятнее… Короче говоря, фраза «И однажды она проснулась знаменитой» — это про меня великую! Лучше не вставай, а то упадёшь! В общем, сон — в руку!..

                ***

     К вечеру уже все Малые Лопухи были в курсе, что Георгина Аркадьевна Здыбай-Нога приглашена на съёмки в Останкино. И вот по какой причине…

     Гера с детства мечтала попасть в телевизор. Поскольку своего Андрея Болконского на балу утончённая кокотка так и не встретила, а бездуховные Кисы Воробьяниновы лопуховскую аристократку не привлекали, то дама решила попытать счастья на телепроекте «Любовь с первого взгляда». В конце 90-х педагог отправила заявочку на участие, и тут на тебе — проект закрыли. Женщина расстроилась, но недолго унывала. Вскоре в её жизни появилась местная газета «Красный крест Октября», а позже — Василий Иванович Капаев.

     Через какое-то время на одном из центральных каналов запустили новый проект по поиску вторых половин под названием «Давай построим БАМ!» с Анфисой Фузеевой и Мимозой Кульбитовой. Не затерялась в архиве и анкета Георгины Аркадьевны. И вот сейчас женщине позвонили, уточнили информацию относительно её нынешнего семейного статуса, после чего предложили попробовать найти Ромео в новом проекте о любви.

— Я, это, не понял… Ты чего улыбаешься? Ты должна была ответить, что уже набор желающих выучить правила русского языка в счастливом браке окончен! Или ты по-прежнему в поиске? — сердито проворчал Василий Капаев.

— Васенька, конечно, я уже не в поиске. Но мне нужно попасть в эту передачу для пиара, понимаешь? Это шанс прославиться мне как поэтессе и певице! Неужели я зря покупала когда-то парик угонщицы?! Пришло время перейти на широкую аудиторию. Ты сам говорил, что тебе нравится, как я пою «Ты не смотри, что я высочество»! Правда, нужно хорошенько отрепетировать фразу «Врастали свечи в канделябры», а то что-то фальшивенько выходит. Ну да ладно — дело поправимое.

— Ты мне, это, не заливай тут! Для какого ещё пиара?! Кто это? Я видел пару раз эту передачу. Там баб с мужиками сводят и наоборот! Ты, значит, будешь сидеть, а мужики будут тебя выбирать? А мне что потом в Лопухах скажут? Что я полностью соответствую названию своей родной деревни? Мне гулящей бабы не надобно! — громко размешивая сахар в кружке с чаем, возмущался Василий Капаев.

— Васенька, Васятка, Васюша! Не меня будут выбирать, а я выступлю вроде претендентки на чьё-то сердце. Ты меня должен понять! Так все делают, чтобы прославиться! Я поеду вроде как за женихом. Но там есть правило — показать сюрприз потенциальному ухажёру. Я спою, прославлюсь и вернусь к тебе. Понял?
 
— Нет, не понял! А если аферистка понравится какому-нибудь москвичу, то что?

— Не понравлюсь! Вот те крест, не понравлюсь! Если замечу, что симпатией отдаёт в мою сторону, разок-другой в носу поковыряюсь… Поверь мне, москвичи таких не любят!

— А сторожу Капаеву, значит, такая ковырялка сойдёт? Иди-ка ты знаешь куда? Пока ты будешь строить «БАМ любви» на федеральном канале, я в магаз сгоняю за плодово-ягодным и к Хмарачёсовой на ночлег отправлюсь. Евдокия давно меня дожидается! И, кстати, при всех её недостатках, в носу она не ковыряется!

— Василий Иванович, вы жестокий и невежественный хам!

— Конечно, я такой! Особенно после вчерашнего инцидента! Кое-кто так копал картошку на каблуках и в бусах перед Чибисовым, что чуть из сарафана не выпал! Да, Аркадьевна? Я уж было промолчал. Рассудил про себя, что, может быть, писуны, писаки и писцы имеют общие темы для обсуждения! А сейчас вижу, что попросту связался с гулящей бабёнкой. Так что, ехай, строй свой БАМ!

— Господи, Василий Иваныч, ну на кой мне этот Чибисов? Может, я наряжаюсь, чтобы Васенька мой поревновал, а? Хоть ты и не такой образованный, но и не нудный. Мы живём с тобой весело, а от доцента занудством и менторством попахивает. И жена от него к сантехнику убежала. Как думаешь, почему?

— Не болтай ерунды! Хороший он мужик, и я его уважаю! А ты раз так хочешь прославиться, то так уж и быть — действуй! Разрешаю! Ехайте, мадам, позорьтесь!

— Ну уж нет! Раз такая катавасия, то в Москву я не поеду, зато каждый день буду надевать парик и петь для тебя весь репертуар угонщицы. Извини, сам напросился! И начнём прямо сейчас:

«Какой ты, господи, застенчивый,

Друг друга нам бояться нечего,

И я доверчивому птенчику,

Тебе любовь свою отдам…»