Эволюция культуры

Молоденькая девушка-экскурсовод увлеченно рассказывала нам о Большом Шигирском Идоле, возраст которого 12 тысяч лет. Нам — это две семейные пары. В будний день мы прибыли в областной краеведческий музей, что в граде Екатеринбург, и в складчину взяли хорошего гида. Так отрекомендовали миловидную девушку студенческого возраста: худенькую, невысокую, с живыми глазами, приятным голосом и правильной речью. На дворе — август 2023 года.

Чем же интересен деревянный идол, сверх того, что он самый древний в мире? С виду это в совокупности пятиметровое бревно из лиственницы, превращенное самобытным предком в скульптуру культового назначения. Рядами идет барельеф символических знаков, до сих по-разному растолкованных (нет единого мнения, что они означают). Венчает ствол полная копия человеческой башки c лицом, искаженным гримасой величайшего ужаса.

Экскурсовод поведала интригующую историю находки древнего артефакта, постепенное осознание его уникальной ценности. Все эти сведения можно подчерпнуть в интернете, что некоторые посетители и делали, прямо тут же и сейчас. Мы же внимали эмоционально окрашенному рассказу… Неожиданно у нашей ведущей, словно выходящей из канвы хрестоматийного гида, вырвался пассаж. Она вдруг заявила, что эволюция человека движется единственно в развитии культуры. Физически, как биологический вид, как элемент природы, человек лишь пытается осознать как себя, так и устройство окружающего.

По её взволнованному монологу, древний скульптор явно предвидел грядущую трагедию противостояния разумной двуногой самости между собой, подобными по форме и разными по содержанию, и тем, что обеспечивает разность этого содержания. Не иначе как поэтому человек с момента своего разумного существования взялся создавать предметы с нулевой практической надобностью. Кто-то называет их предметами творчества, кто-то – новый арт-проект. А кто-то алчет продолжить миссию, где лучшие слова – это молчание, для которого, прежде войдя в него, требуется подобрать форму воплощения. Таковы парадоксы творчества...

Я в короткой паузе, когда будущий ученый подыскивала нужные слова для распирающих мыслей, подзадорил её. Примерно так:

«Допустим, культуру облагораживает творчество, и даже является главной двигательной силой. А ведь творческий человек – изначально отчаянный бунтарь: он не может жить как все. Когда-то давным-давно его родоначальники вырвались из программного кода биологического организма в надежде и слепом убеждении создать свой мир. Эту идею подхватили, но в направлении жить богаче и за счет других. Совесть как антивирусная утилита была отключена всепобеждающей алчностью, тщеславием и себялюбием. И что в итоге? О какой культуре можно говорить? О культуре разрушения, обирания других? Закономерны лозунги, призывающие вернуться к природе, к естественным радостям... От эволюции плавно и незаметно переходим к инволюции».

Второй термин тут же напомнил ситуацию, когда я, имеющий полис ДМС (добровольного медицинского страхования) от работодателя, прошел комплексное обследование у травматолога-ортопеда в частной клинике. Я в молодости повредил мениск колена, теперь это сказывалось. Невдомек мне было, что не одну честь надо беречь с молодости, но и здоровье… На заключительной консультации мы с врачом (как оказалось, ровесники) вдруг заговорили за жизь. Я заявил, что после шестидесяти лет жизнь обретает новые краски, гораздо ярче и насыщеннее, многое лучшее готово к активации, проще: жизнь только начинается. Здоровье не подкачало бы.
Этим откровением обескуражил врача. Он мне толковал об инволюции физического здоровья. Дескать, после шестидесяти одна дорожка — нянчить внуков, стареть и дряхлеть, сгорбливаться, сморщиваться, истаивать. Инволюция, одним словом, в полном мертвящем великолепии. Эволюции душевного мира в инволюции физического тела будет как птица в клетке, подумалось мне тогда.

Последнюю фразу сейчас переиначил: эволюция культуры в инволюции физической жизни — это как птица в клетке.  И выдал её экспромтом нашему гиду. Она осеклась. Наши взгляды встретились и вдруг расширились. Я невольно перевел взгляд на глазницы Шигирского идола. Она повторила мое движение. Наши спутники так же воззрились в одну точку, определенную нами. Что-то прошуршало за спиной, и чья-то тень на мгновение отобразилось в стеклянном ограждении деревянного идола.
Возможно, это была тень случайного посетителя музея. Но слишком уж она была большая… Я передернул плечами и дрогнувшим, и как будто не своим, голосом сказал гиду: «Эволюция культуры — это миллионы лет поисков и находок. А что для счастья надо, давно известно! Вся эволюция — это просто убрать, что мешает жить естественным образом и любить каждое мгновение этой жизни, разве не так?»
Гид улыбнулась: «Первый ряд символических знаков на идоле говорит о том же. Но есть и второй ряд…»

Я парировал: «Во втором ряду — предсказание о грядущей научно-технической революции, которая и решит все проблемы». — «Смелая гипотеза. Где доказательства?» — «Доказательство в очевидном: обеспечили сохранность артефакта культуры древнего людского сообщества именно научно-технические достижения. Хотя следует добавить частицу «бы», потому что наряду с высокопроизводительными орудиями труда создано и оружие по его уничтожению. Так что, ладно, пусть культура эволюционирует к культуре человечности».

Гид кивнула и взглянула на часы. Раздались аплодисменты тех, кто нас слушал. Мы же ладонями указали на 12-тысячный лик, возвышающийся над нами. Всё уйдет и всё пройдет, а воплощенные душевные чаяния останутся.