Идущие впереди... Глава 30. Не боюсь!

1927 г.

- Василь Прохорыч, не могу! - начальник станции вытер потное лицо замызганным платочком. - И не проси!

- А кто тебе сказал, что я прошу? - Василий насмешливо приподнял брови. - Я тебе, Пётр Иваныч, задачу ставлю. К началу учебного года нужно сделать пристройку.

- Да ведь я тебе и так навстречу пошёл! Ты захотел, чтобы я отдал барак под школу, я отдал его тебе, лишил рабочих помещения для отдыха. Ты просил настелить в нём полы — настелил. А теперь ты требуешь строить что-то!

- Ну, во-первых, не мне, а детям. Во-вторых, барак уже и не особо нужен был — рабочие почти все на станцию жить перебрались, дома себе здесь обустроили. В-третьих, полы в школе просто необходимы. Как-никак, это советская школа, а не церковно-приходская. А пристройку делать тоже нужно. Ты посчитай, сколько у нас классов стало! Им что же, в три смены заниматься из-за того, что начальник станции упрямец? И какими будут результаты такой учёбы?

- О, Боже! - Семёнов схватился за голову. - Где мне взять средства?

- Это твоя забота.

- Я могу найти немного кирпича, найду немного досок. А где я возьму тебе строителей, а? Где я возьму деньги, чтобы заплатить им за работу?

- Найди стройматериалы, а строить я буду сам.

- Ты умеешь?! Василь Прохорыч, ведь опять придёшь сюда, теперь уже требовать специалистов!

- Буду требовать, тогда найдёшь. Пока ищи материалы.

- Свалился ты на мою голову! - Семёнов закатил глаза.

- Это точно.

- Сделай смету. Сколько нужно, чтобы удвоить площадь?

- Не удвоить, Пётр Иваныч. Утроить. Нам нужно помещение побольше.

- Зачем?!

- Ждём прибытия к сентябрю новых учителей, им нужно где-то жить. Пока поселим при школе, а когда ты построишь им отдельную избу, их комната станет классом.

- Ой-ой-ой… - Семёнов закрыл лицо руками и застонал. - Новых учителей… Мало мне одного тебя!

- Держись, Петя! - Василий засмеялся. - И собирай стройматериалы!

Кирпича Семёнов не нашёл, зато раздобыл саман, а на печку нужное мужики в разрушенной усадьбе набрали. Строил Василий сам, однако не в одиночку. Всегда рядом с ним кто-то был — то железнодорожники, которым не надо идти на смену, то деревенские из поместья придут, а было, что и с разъезда прибыли, погрузившись на телегу. К концу августа были готовы и новый класс, и просторная светлая жилая комната. Сверкали свежевыкрашенные полы, нетронутой чернотой радовали душу классные доски, слепили глаза отмытые до скрипа окна.

Ближе к началу занятий прибыли новые учителя, а вернее, учительницы. Молодые, едва получившие свои дипломы.

- Что окончили? - Василий с уважением посмотрел на девушек.

- Оренбургский институт народного образования! - сказала та, что побойчее.

- Какие предметы вести направлена?

- Естественно-научные, математику. Но могу преподавать всё, что нужно.

- А ты? - повернулся Василий ко второй.

- Филолог я… - засмущалась вторая — беленькая хрупкая девчушка маленького роста.

- Филолог, - хмыкнул Василий с тайной робостью в душе. Молоденькие девушки, совсем юные, а уже учёные. Институт — это вам не годичные курсы. Хотя… Посмотрим ещё, как они с ребятами общий язык найдут. Нынче ребята такие — огонь. Розгами не битые, угрозами не запуганные. Им до сознания дойти надо, чтобы всю важность учения понимали.

- Ну что же, коллеги, идёмте, располагайтесь в вашем жилище! - сказал Василий бодро. - Как вас зовут?

- Маруся… - тихо прошептала беленькая. - Мария Васильевна…

- Ну, а я — Наталья Ивановна! - отозвалась вторая.

- Не из казаков, случаем?

- Казачка. Отец за советскую власть воевал, не думайте!

- Чего мне думать? Мы с Миланьей Антиповной тоже из казачьего сословия вышли.

- Отчего же вышли?

- Оттого, что сословий нынче нет! - засмеялся Василий. - А казаки есть.

- Есть! - удивлённо-радостно сказала Наталья, сияя глазами.

- Вот ваша комната, вот умывальник, уборная за школой. В баню будете к нам по субботам приходить, - сказал Василий, осматривая жилище, будто в первый раз — ничего, хорошо получилось!

- Василь Прохорыч! - на пороге школы возник Хабиб. - Уголь привезли, куда складывать?

- Ой, мамочка… Кто это… - прошептала Маруся с ужасом.

- В сарай, куда же ещё! - недовольным голосом ответил Василий.

- З-з-д-расти… - Хабиб растерянно смотрел на медленно оседавшую девушку.

- Маруся, ты чего? - Наталья кинулась к подруге, подхватила её, потащила к лавке.

- Маруся! Ты что? Испугалась, что ли чего-то? - Василий кинулся поддерживать её с другой стороны. - Воды давай, воды!

- Где? - заметалась Наталья.

- В баке вон!

- Пусто… - растерянно сказала Наталья, поднимая крышку. - Я сбегаю, где брать?

- Я принесу! - закричал Хабиб и кинулся к выходу.

- Маруся, он ушёл! - Наталья затрясла подругу за плечи. - Приди в себя!

- Кто это? - спросила Маруся слабым голосом, наконец открывая глаза.

- Рабочий это наш, Хабиб. Ты чего испугалась-то? - Василий облегчённо вздохнул и сел на лавку.

- Страаашный…

- Чего ж в нём страшного, дурёха? - засмеялась Наталья.

Маруся поёжилась:

- Смотрит он на меня так… Будто съест сейчас. А сам-то будто зверь невиданный обликом.

- Да брось ты! - подбоченилась Наталья. - Вот что значит, у маменькиного подола сидела, людей и краем глаза не видала. Обычный человек.

Затопали снаружи башмаки, и Василий с тревогой посмотрел на девушку:

- Идёт. Воду несёт. Ты не бойся его, он добрый. Ты только подумай, на что он решился ради тебя — воды принести. У кавказцев это только женщины делают, а мужчинам не положено.

Дверь открылась, вошёл Хабиб с двумя полными вёдрами, жалобно посмотрел на зажмурившуюся девушку.

- Выливай сразу в бак! - скомандовала Наталья. - Тебя как зовут-то, добрый молодец?

- Ха… Хабиб…

- Я Наталья. А это Мария. Будем знакомы.

- Будем… - Хабиб не сводил глаз с Маруси, и были в его взгляде и восхищение, и жалость, и смущение.

- Что, нравится тебе подружка моя? - насмешливо спросила Наталья. - Красивая, правда?

Лицо Хабиба залилось краской, он, окончательно смутившись, кинулся вон.

- Эй, ты куда, герой?! - крикнула ему вслед Наталья, хохоча.

- Ну, девоньки, устраивайтесь! - Василий поднялся. - Посуда здесь есть, керосинка на плите, постель худо-бедно организовали, а если что-то ещё понадобится, придёте к нам. Миланья Антиповна вам поможет. Мы воон в том домике живём.

Он вышел на улицу и увидел Хабиба, сидящего под деревом. Огромный нос парня печально повис, а выпуклые глаза набрякли слезами.

- Хабиб, ты что это? - спросил Василий.

- Видишь, какой я… - горестно ответил парень, - некрасивый. Грубый. А она… такая… такая… Она всегда… всегда будет бояться меня...

- Это ты брось, Хабиб. Вот увидишь, настанет день, и ты для неё самым привлекательным мужчиной на свете станешь. Если захочешь, конечно!

- Хочу! - парень шмыгнул носом. - Научи как.

- Стань для неё самым лучшим. Защищай её, помогай, балуй. Только ненавязчиво.

- Не-на-вя-чи-во… как?

- Ненавязчиво. Это значит, делай всё так, чтобы не пугать её, не надоедать, не злить.

- Да… - по-детски послушно кивнул головой Хабиб.

- А теперь иди, не маячь у неё под окнами.

Потом знакомиться с новыми обитателями посёлка побежала Милаша, а Василий сидел на пороге своего дома и курил, задумчиво глядя на дальние холмы, так похожие на Донские, разве что слишком глинистые, рыжие.

- Вась, ты чего сегодня смурной такой? - спросила его Миланья вечером, когда уже собирались они спать. - Будто бы не рад учителкам новым? Или не по душе они пришлись тебе?

- Да понимаешь… Молодые они, а образование у них — целый институт. А у меня учительские курсы годичные. Они, выходит, учёнее меня, а мне ими руководить надо. Смогу ли, сумею ли? Не ударить бы в грязь лицом перед ними!

- Не ударишь, Васенька. У них, конечно, институт, а у тебя университет.

- Это какой же? - удивлённо поднял на неё глаза Василий.

- Жизнь. Ты сколь лет с ребятишками? Уж больше четверти века.

- Да ведь теперь всё по-другому! И ребята совсем не такие, как в Филимоново, и учить теперь другому нужно!

- Как же другому? Землю свою любить, самому хорошим человеком быть. Что раньше, то и теперь.

- Да ведь эти дети жизнь другую строить будут! Радостную, созидательную! Научить их нужно не по течению плыть и обстоятельствам подчиняться, а бороться с ними, с обстоятельствами, добиваться поставленных целей!

- Это Маруся-то ребят борьбе научит? - насмешливо сказала Милаша, укладываясь на нарах и громко зевая. - Поди, её саму ещё учить да учить.

- Это точно… - вздохнул Василий.

- А борцов ты и раньше воспитывал. Небось, Федюнька, если бы не ты, из нищеты да горя не выбрался бы. Спился бы навроде папаши своего, и вся недолга. Выбрось, Вася, из головы страхи свои. Одно дело умные вещи в книжках почитать, другое — суметь это самому сделать.

В справедливости её слов Василий убедился достаточно скоро. Маруся детей побаивалась, на уроках робела, и борец из неё был совсем никудышный. То ли дело Наталья — та бойкая была, сметливая. Ребятишки её слушались, родители уважали, а что ещё нужно было! В науках она, конечно, разбиралась неплохо, однако Василий с удивлением отмечал про себя, что его собственные знания были гораздо глубже и прочнее.

- А как ты хотел? - Милаша усмехнулась, когда он однажды поделился с нею своими мыслями. - Она, небось, грамоте едва обучена была, когда в институт учиться шла. А ты в гимназии у профессоров сколь лет науки постигал!

- Да, Милаша, гимназические преподаватели считались научными работниками, и жалованье получали не в пример нам, простым учителям! Вот бы теперь во все школы таких! Чтобы советский учитель был не хуже… нет, даже лучше них!

- Дай время, будут!

Хабиб о девушках заботился в меру своих сил, подвозил со станции уголь в тачке, приносил из сада поспевшие ароматные яблоки, однажды даже набрал где-то в лесу ярко-оранжевых ягод шиповника. Принёс, отдал Наталье, кося взглядом в сторону Маруси и старательно пряча исцарапанные в к po вь, исколотые пальцы.

- Эх, Хабибушка! - Наталья потянулась. - Скучно-то как! У вас здесь посиделок каких-нито не бывает?

- Чего? - не понял парень.

- Ясно. Не бывает. Так ты бы нас на прогулку, что ли, сводил.

Хабиб попятился, мотая головой. На такое он пойти не мог — опозорить девушек, гуляя с ними. Что люди-то скажут, что подумают?

- Не больно-то и хотели по такому холоду по улице мотаться! - сморщилась Наталья. - Ну так иди теперь, а за ягоды спасибо. Чаю из него сделаем, попьём.

- Ага, спасибо! - сказала Маруся, заливаясь краской и опуская глаза.

Хабиб ушёл, а Наталья подошла к окну, посмотрела ему вслед:

- Как он влюблён-то в тебя! Гляди, Маруська, не отталкивай его. Хороший он, добрый.

- Хороший. Да что же мне делать? - тихо отозвалась та. - Не на шею же кидаться.

- Зачем на шею? Не надо на шею. А если замуж позовёт — выходи.

- Скажешь тоже! - Маруся снова покраснела.

- Скажу. Ты всю жизнь с маменькой жила, в домике вашем на окраине Оренбурга, мира ты и не видала вовсе. Со мной-то подружилась только оттого, что я у вас комнатку снимала. Если бы не это, то тоже сторонилась бы. А теперь маменька померла, ты одна в целом свете…

- А ты?

- Да ведь у меня своя жизнь! Я тоже замуж пойду, детишек нарожаю, свой дом обустрою. Ты с кем останешься? Нет, Мария Васильевна, не отталкивай его.

На глаза Маруси навернулись слёзы.

- Ну чего ты опять рюмить вздумала? - с досадой сказала Наталья. - Эх ты, горюшко… Скажи хоть, не боишься его сейчас?

- Не боюсь…

- То-то же! А обликом он тебе как? Всё так же страшен?

- Да вроде бы нет. Нос большой. А глаза… глаза красивые.

- Ну ничего, и не такие носы видели. Не противен он тебе?

- Нет… Боюсь…

- Опять двадцать пять… То она боится, то не боится!

- Сама не знаю…

В начале ноября зарядили дожди — холодные, нудные, временами превращавшиеся в мокрый снег. Выходить в такие дни из дома совсем не хотелось, а уж вечерами, когда непроглядная мгла покрывала землю и только на станции тускло светились фонари, и подавно. Рано гасли окна в комнате девушек, но если бы выглянули они из любопытства на улицу, то увидели бы маячившую неподалёку огромную тень влюблённого горца.

- Что-то шум какой-то на улице? Кто кричит? - спросила как-то Миланья, хлопоча у печки с кашей для Машутки.

- Сейчас посмотрю! - Василий накинул плащ, вышел из дома.

- Ах ты, хулиган! Ах ты, наглец! - приговаривала Наталья, охаживая метлой кого-то возле школьного крыльца.

- Что случилось? - Василий кинулся к ней. - Кто здесь? Кто обижает вас, Наталья Ивановна?

- Это я… - плачущим голосом отозвался Хабиб. - Что я сделал? Что не так? Я хотел как лучше!

- Вы посмотрите, Василь Прохорыч, какую он книжку нам принёс почитать! Такую пошлость!

- Он сказал, что женщины любят такие!

- Ничего не понимаю… Зайдите-ка оба в дом!

В комнате при свете лампы он взял в руки злополучную книжку, краем глаза приметив, как давится от смеха Наталья. Хабиб, едва не рыдавший от обиды и непонимания, сел на табуретку у двери, стараясь спрятать в тень грязные сапоги.

- Кавалер де Жансен поцеловал кончики её пальцев… - прочёл Василий. - Эмма поспешно отняла руку, однако господин де Жансен не спешил уходить, он страстно смотрел на её крепкие и румяные, словно яблоки, груди… Что это?!

Хабиб в ужасе смотрел на него, забыв о грязных сапогах.

- Вот такую книгу он принёс нам, - подбоченилась Наталья. - Чтобы мы не скучали.

- Где ты взял её, Хабиб? - Василий строго смотрел на парня.

- На вокзале! Кто-то забыл её в зале ожидания…

- Но зачем ты принёс её сюда?

- Я не знал! Клянусь, я не знал! Лёнька сказал, что женщины любят такие книги!

- Так и сказал? Что женщины их любят?

- Нет… не так… дамочки любят. Но разве это не…

- Нет, Хабиб, не одно и то же. Но разве ты сам не мог посмотреть, о чём она? Ведь ты умеешь читать?

- Я… - голос Хабиба упал, - не понимаю, что там написано.

- Книга в дореформенной орфографии написана! - вдруг подала голос Маруся. - Он не мог её прочесть. Пожалуйста, не надо его ругать. Он это сделал неумышленно. Вы же видите, что ему очень стыдно.

- Хорошо! - Василий повернулся к Хабибу. - Но почему ты принёс книгу сюда, а не показал мне?

- Наталья Ивановна говорила, что им с Марусей очень скучно, и я думал… Что если дамочкам нравится, то им понравится… - нос Хабиба снова горестно повис.

- Повеселил! - закашлялась, едва сдерживая смех, Наталья.

- Если я опозорил девушку, я готов жениться! - голос Хабиба вдруг стал твёрдым, решительным. - Маруся, ты согласна?

- Ой… - Наталья зажала рот ладонью, смешливость её сразу куда-то пропала.

Маруся робко подошла к Хабибу, подняла на него глаза. Она едва доставала макушкой до его подмышки.

- Согласна. Я выйду за тебя. Весной. Хорошо?

- Ну вот, - сказал Василий, опускаясь на лавку, - завтра мне нужно будет идти к начальнику станции.

- Зачем? - повернулась к нему Наталья.

- Как зачем? Пусть копит стройматериалы на новый дом. Куда молодых селить-то будем?

Маруся залилась краской, чуть тронула ладонью руку Хабиба:

- Да если что, мы угол у кого-нибудь снимем.

- Ишь ты, угол! - засмеялся Василий, поднимаясь. - С милым рай в шалаше, это верно!

Вот и новая семья наметилась на станции, а там, глядишь, и голоса ребячьи в их доме зазвенят. Жизнь продолжается!

Продолжение следует...