Ухожу в дождь, отрывок

Он: «И ты уходишь в дождь, и малокровная луна проплывает между непоследовательными нагромождениями свинцовых облаков, и желтоглазая осень танцуюет под вальс опадающих листьев, и сквозь полупрозрачные нити дождя ускользает наше время, и счастье, о котором мы мечтали и не смогли удержать.
Ты уходишь в дождь, забери с собой свою унылую осень.»
Она: «И стихло в сердце всё, и осень лепестками прожитой жизни тает на губах, и только вздохи не имеющего пристанища ветра, и бархатная ночь опускается на землю, и мерцающие звёзды трепещут в ласковых объятьях шёлковой темноты, и я ухожу от тебя, хотя мне и некуда идти.»
Он: «Моя любовь не умерла, она ушла от меня глядя ночное фиалковое небо, расшитое вереницею сияющих звёзд.
А я остался любить и ждать, зная, что она уже никогда не вернётся.»

Шримад-Бхагаватам книга 5, глава 1
Волею Всевышнего души облекаются в плоть.
В плену иллюзии они радуются, скорбят, страдают, творят, действуют, боятся и терпят муки рождения и смерти.
Мы повинуемся воей природе, как бык с кольцом в носу повинуется погонщику.
Едва душа обретает качества наблюдаемого мира, она связывает себя узами отношений с его обитателями и потому неизбежно подчиняется долгу, отчерченному этими отношениями, а что неизбежно, то незаслуживает нашей печали.
Согласно обретённым качествам: возбуждение, просветление и помрачение, мы облекаемся в телесную оболочку и испытываем радости и страдания, присущие обретённому виду тела.

Прошло наше шоколадное лето, всё забылось, стёрлось, смешалось с повседневной суетой, смылось моросящими осенними дождями.
Размытые тени нашей потерянной любви, отражённые свечами обречённости, букет увядших роз на столе, в разорванном сердце пустота.
И на руках вечности качаются сахарные облака, и в вечерних сумерках рождается сиреневый закат, и фиолетовая ночь накрыла вязким покрывалом утомившуюся землю, и удручённая луна застыла на неизмеримых сферах непостижимости, и опрокинутое небо, усеянное фасолинками звёзд, и город спит зарывшись в полусумрак, я ухожу и больше не люблю, и хлопнувшая дверь, и только ночь услышит сердца шёпот, и тихое остановись, не уходи.
Октябрь украсил кроны деревьев жёлто-бардовой проседью, величественные паруса шелковистых облаков, проплывающие по гордой синеве беспредельности, под ногами всхлипывают, стонут и плачут разноцветные холмики опавших листьев, всё безвозвратно ушло, утонуло в порывистости и быстротечности, сквозь тонкое покрывало расставания затерялось наше время.
С тех пор, как ты ушла, без конца идёт дождь, а я застрял в нашем безрассудном лете и в нашей утерянной любви.
Безысходно хватаюсь за утонувшие островки прошлого и кричу, кричу, кричу тебе в след: “Вернись, я жду тебя всегда”.
Но ты меня не слышишь или не хочешь слышать!

Шримад Бхагаватам книга 2, глава 2
Сотворённая вселенная не замыслима Творцом, как место возможного счастья, потому всякие усилия для достижения счастья здесь оказываются тщетны.

Моё счастье подошло ко мне вплотную, и я увидел его нежные призрачные очертания, услышал застенчивый шёпот его губ, его прерывистое возбуждённое дыхание, отражённое в хрустальных бусинках утренней росы.
Я никогда и ни за что не соглашусь на что-то меньшее чем ты, любовь моя, потому что ты и есть моё счастье!
Клубничный рассвет отпугивает растерянные смуглые тени,
новый яркий солнечный день, приносящий заблудившемуся путнику долгожданную надежду,
бездонные голубоглазые небеса ласково обнимают задремавшую землю,
малахитовые волны послушных лугов колышутся в руках вечности,
белоснежные облака надменно проплывают в бездонной беспредельности,
своенравный беспокойный ветер едва заметно треплет рыжие колосья пшеницы,
рубиново-красный закат свидетельствует о нашей скорой встрече,
лучи заходящего солнца застилают оливковые скатерти полей,
густые опаловые туманы, словно волшебные призраки, стоят над изумрудно-зелёной рекой,
еле слышный коралловых шёпот твоих губ, звёздная ночь, окутанная шёлковой темнотой, прикрывающая любовную наготу горячих трепетных сердец,
бриллиантовые звёзды опоясывают лучезарным хороводом небосвод и сливаются в одно волшебное сияние.
Эта не знающая меры легкомысленная безответственная молодость, убедительно полагающая, что стареют все, кроме молодых.

Шримад Бхагаватам книга 7 глава 9
Потакать желаниям плоти все равно что расчёсывать зуд.
Похотливый мирянин полагает, что его счастье в чесании зуда на конце плоти.
О если бы это было так, то самые похотливые были бы самыми умиротворенными. 
Чтобы избежать будущих страданий нужно воздержаться от чесания в зудном месте, а высвободившиеся силы употребить на поиски своего истинного предназначения - служение Безграничному.

Юность, словно торопливая весна, врывается без предупреждения, как всполохи солнечного света, озаряющие комнату ранним утром.
И голые бесстыдные ночи, и лунный свет, струящийся в окно,
и наши губы на растоянии выдоха,
и мир, пульсирующий палящим пламенем любви, 
и пряный запах непоседливого ветра, что цветочным ароматом доносится с изумрудных лугов,
и бой часов под музыку июньского дождя, и иступлённый ритм спешащей жизни,
и пульс неудержимого времени, и перестук сердец, отчаянно влюбленных.
Струится откровенная ночь, бездонная звёздная пропасть над головой, бриллиантовая россыпь, вкрапленная в бархатную синеву, сапфировые купола поднебесья.
Мягкий свет луны затопил волшебным искрящимся серебром пологие холмы и неглубокие овраги, заливные луга и сосновые перелески, зеркальную гладь реки и изумрудные березовые рощицы.
Колесо времени не случайно свело наши судьбы вместе, наши души соприкоснулись, наши губы слились, звёздное небо коснулось наших сердец, время ослабло, застыло и остановилось, и мы провалились в безмятежное счастье сквозь цветочные миры и фиалковые сферы.
Всё вокруг изменилось, пространство перестало быть беспредельным и сомкнулось волшебным кругом над нашими головами, в то самое время мы были бесконечны.
В эту тёплую летнюю ночь всё купалось в любви: деревья, полевые цветы, лиловые тени, падающие от теней, речные кувшинки и лилии замерли, налитые сказочным сиянием луны.
Сластолюбивый Бог любви, Его безумные пленительные стрелы, вонзающиеся в обнажённые сердца.
Неслышно обнимает шёлковая ночь, тёмно-васильковое небо вместо крыши, стёртая темнотой граница дозволенного, дрожание несмелых губ, две нежности, две пары рук, два юных сердца, бьющихся, как одно, не сводящие друг с друга влюблённых глаз.
Сплетаясь в неистовом объятии, они сияют как две ошеломляющие луны на усыпанном звёздами небе и выскальзывают за грани наблюдаемой реальности, за ограниченные пределы в которых находится необузданный мир любви.
Провал во времени, набор случайных фраз, натянутая тетива страстей, одна бесстыжая любовь, земля качнулась под нашими ногами, споткнулась и поплыла.
Напившись твоих жадных губ, укрывшись звёздным небом, положив под голову вельветовую ночь, я сплю и вижу сны о тебе и вечном счастье.
Что дальше я не знаю, в руках держу лишь этот хрупкий миг, отчаянно дрожащий!

Шримад Бхагаватам книга 7, глава 9
Счастье в бренном мире, что мираж в пустыне.
Смертные заботятся о бренном, погибающем теле, как о средстве, инструменте для удовольствий, но оно больше напоминает вместилище нечистот, сомнений и болезней.
И даже учёные мужи, властители умов, призывают смертных искать подлинное счастье там, где его нет и быть не может, в области чувственных ощущений, где всё зыбко и мимолетно.
Счастлив не тот, кто сделался рабом своих чувств, но тот, кто отверг их гнёт.